Описание обычаев и образа жизни чукчей

Перевод с немецкого З. Д. Титовой

Рукопись К. Г. Мерка, посвященная чукчам, была в 1887 г. приобретена Императорской Публичной библиотекой и до сих пор хранится в ее рукописном отделе ¹. Эти записки о походе через Чукотский полуостров (от губы Св. Лаврентия до Нижне-Колымского острога) представляют собой описание этого края и этнографию населяющих его народов.

Чукчи разделяются на оленных и оседлых. Оленные все лето до самой осени живут по нескольку семей вместе, вблизи стойбищ оседлых, а стада свои угоняют на пастбища ближе к морскому берегу на расстояние нескольких дней пути от своих временных поселений.

До сих пор лишь немногие из оленных чукчей постоянно живут по эту (левую. — З. Т.) сторону р. Анадырь. Те из оленных чукчей, которые селятся около оседлых, питаются с их помощью все лето только мясом морских животных, сберегая тем самым свои стада. Чукчи запасают на зиму мясо и жир (ворвань) морских животных, а также их кожи, китовый ус и другое, в чем у них оказывается потребность. Осенью они медленно откочевывают со стадами и юртами подальше от моря в горы, где они зимуют большей частью поблизости рек или озер. Изредка, когда олени поедают весь корм вокруг, перекочевывают на другое место. Хотя оленные чукчи и дают оседлым за полученные от них припасы мясо оленей, которых они специально для них закалывают, однако это, собственно, не является обменом, а скорее некоторого рода компенсацией по их усмотрению. Возможно, это потому, что оленные чукчи держатся в отношении своего хозяйства всегда только тех оседлых, от которых они из года в год получают все для себя необходимое и которых они поэтому называют Aiwan (что означает нечто вроде «свои люди») ², в то время как сами оседлые называют себя Nimillaen (живущие на одном месте, оседлые).

Стойбища оседлых простираются от мыса Сердце-Камень почти до Шелагского мыса. За Колючинской губой имеется только два стойбища, из которых последнее, у устья реки Ekechta, лежит недалеко от [99] p. Kchwat-Weiam и носит название Rirkai-Pija (Моржовая). Также некоторые из оседлых чукчей живут на острове Guynin, или Kuynin, который лежит севернее острова Св. Лаврентия, напротив собственно Чукотского носа, и, как говорят, имеет длину 30 верст ³. На о. Guynin живут также в течение лета оленные чукчи, привлекаемые хорошими пастбищами для своих оленей, до тех пор, пока пролив не покроется за зиму льдом. Шелагский мыс, по слухам, с восточной стороны лишь несколько шире, чем с западной, он образует бухту Чаун, перед которой лежит маленький остров. Чукчи утверждают, что ежегодно в июле, когда молодые птенцы уже достаточно оперятся, можно от последнего поселения, расположенного по ту сторону Amkeijan'a, пройти на байдарах мимо Шелагского мыса, так как тогда ветер с суши отгоняет плавучий лед (впрочем, ветер с моря снова пригоняет его назад). Чукчи называют Ледовитый океан Ilgy-Ancha, или Белое море.

У чукчей имеется предание о том, что в старину, когда они были гораздо многочисленнее и вели междоусобные войны, одна небольшая группа состоящих в родстве чукчей бежала от Шелагского мыса через лед со своей поклажей и оленями по направлению к материку и провела только одну ночь на льду; пролив в том месте был настолько узкий, что при ясной погоде с Шелагского мыса можно было видеть материк. Также чукчи утверждают, что весной оттуда переплывают олени и даже мыши. Попутно чукчи рассказывают, что некоторые из их собратьев переехали зимой на сушу в один день, там они нашли людей, говоривших на их языке и владевших оленями, но, так как последние не внушили им доверия, они не остались у них ночевать и тайно вернулись назад.

По языку оседлые чукчи также отличаются от оленных. Язык последних близок к корякскому и лишь незначительно отличается от него. Оседлые же чукчи хотя и понимают корякский язык, но имеют свой собственный язык, разделяющийся на четыре наречия и совершенно отличный от корякского. На одном наречии говорят от мыса Сердце-Камень или от маленького острова Mantschchen до стойбища Uigin, на втором — от этого последнего до стойбища Puuchta, которое лежит несколько севернее бухты Св. Лаврентия. На третьем, называемом Pankniskoi, говорят от стойбища Пуухта до северо-восточного мыса, лежащего несколько южнее, который они называют Mengihenitkin, но чаще по двум расположенным там стойбищам Nuchin и Peaeky, на четвертом, называемом Uwelenskije, говорят от вышеупомянутого мыса до последнего стойбища на Шелагском мысе. При этом рассказывают, что наречие тех чукчей, которые живут на северо-восточном мысе, приближается к американскому наречию, являющемуся собственно [100] наречием островитян пролива. Однако последние понимают большей частью также язык собственно чукчей. В Беринговом проливе лежит три больших обитаемых острова: 1) Imaglin, или Imaeklin на увеленском наречии, по которому составлен словарь ⁴; 2) Ingelin, возле которого лежит еще маленький необитаемый остров Ukijen; 3) Okipen. Жители этих островов находятся в зависимости от американцев, как оседлые чукчи от оленных, и боятся их. Но у жителей о. Imaglin теснее связь с чукчами. Еще что касается языка оседлых чукчей, то живущие на собственно Чукотском мысе говорят почти на том же языке, что и островитяне о. Св. Лаврентия (чукчи называют его Eiwugi-en). Этот остров находится на расстоянии одного дня пути на веслах от Чукотского мыса. Чукчи ездят туда за длинным китовым усом и лесом для своих лодок, который там выбрасывается на берег моря. Диких оленей там нет, и вообще, кроме песцов, других животных не водится.

Жители о. Св. Лаврентия не имеют лабрет (зуб под нижней губой) в противоположность жителям островов, расположенных южнее.

Чукчи дают своим соседям различные наименования: жителей трех вышеупомянутых островов пролива они называют Ikyrngaulet, как имеющих лабрет, а американцев называют Kygmylett; коряков называют Tangitan (что значит «враги»), а эти в свою очередь так называют чукчей. Чукчи и коряки сами себя называют Tschautschuo. Юкагир называют Etellit, а тунгусов — Goraremkyt. Русских оленные чукчи называют Milgitanggitan и, между прочим, называют еще Leluramkitt (а коряки — Lelujamkitt, хотя они тоже больше пользуются первым именем), что значит «бородатые люди». Первое наименование — Milgitanggitan — толкуется таким образом: огонь у чукчей, называется Milgin, у коряков же Milguen, и, следовательно, Milgitanggitan означает нечто вроде «огненные враги», потому что русские воюют с помощью огнестрельного оружия. Оседлые русских называют Lelueromky.

Теперь я перехожу к обычаям и обрядам оленных чукчей, попутно касаясь также образа жизни оседлых чукчей и коряков.

Что касается происхождения, то оленные чукчи не имеют на этот счет никаких преданий в противоположность оседлым, которые рассказывают: на вышеупомянутом острове Guynin морж вывел однажды на свет мужчину и женщину, а чтобы кормить их и их потомство, водятся эти животные в большом количестве вокруг населенных чукчами областей.

Что касается бога, то они верят, что в небе живет божество, которое раньше находилось на земле (Amunon Kanon), последнему (божеству) они приносят жертвы ради того, чтобы оно удерживало земных дьяволов от причинения людям вреда. Но они, кроме того, приносят жертвы с той же целью и самим дьяволам. Однако их религиозные [101] понятия очень несвязные. Установить в этом отношении возможно очень немного. Можно скорее впасть в заблуждение, расспрашивая об этом чукчей, чем наблюдая собственными глазами за их жизнью. Однако можно утверждать, что они больше боятся дьяволов, чем доверяют какому-нибудь высшему существу. Еще упоминают они о каком-то божестве — Engeng на обоих языках, которое якобы живет на земле и которому они также приносят жертвы. Они верят, что солнце, луна и неподвижная звезда (Ulwonger) являются высшими существами или божествами, причем особенно они чтут солнце и луну. Во время наших путешествий, когда звезды часто были видны и ярко сияли, они видели в этом доказательство нашего хорошего отношения к ним.

У них есть деревянные божки — Ggirriger, которых они используют для добывания огня и с которыми обходятся далеко не нежно; ведь им приходится мириться с тем, что их бросают туда и сюда, привязывают к грузовым нартам. Они называют их божками своих оленей и земли, украшают в праздники ивовыми ветками или полосками из жил, которые они надевают им на шею; подкладывают им из ивовых веток подстилку, и все это для того, чтобы божки во время сильных буранов, когда олени часто разбредаются, гнали их назад к стаду. Чукчи делают этих божков из корней, считая их древесину более мягкой. Кроме того, у чукчей имеются еще маленькие божки — Gamangau, или Okamak, которых они носят прикрепленными к поясу или, как у женщин и детей, прикрепленными сверху к меховой парке и которых они считают своими защитниками и охранителями. Божки представляют собой вилкообразные веточки, на нижних концах которых вырезаны как бы ступни ног, а наверху они имеют закругление в виде головы, за которую чукчи и привязывают их ремешками. От этих божков другие, называемые Jainiatek, отличаются только тем, что большего размера и более бесформенны. Их чукчи привязывают с той же целью к некоторым из своих грузовых нарт. Есть у чукчей еще один такой же божок, которого они прячут и вынимают только при закалывании оленей, причем они его тогда кладут на белую или пятнистую оленью шкуру. Чукчи называют его Tainugun. У него они пытаются узнать об исходе своих предприятий. Божка подвешивают на нитке и наблюдают за ним: если божок качается, когда его вопрошают, то это показатель предстоящей удачи, если же нет, то плохого исхода.

Чукчи считают, что они могут угадать будущее и при своих жертвоприношениях. Для этого, прежде чем убить животное, они всовывают ему в ухо красную тряпочку или кисточку из тюленьих волос, окрашенных в красный цвет, и наблюдают, какое движение сделает животное, прежде чем они нанесут ему копьем смертельный удар, и делают из этого свои заключения. Также обращают они внимание на то, как падает животное: если оно садится на задние ноги и тогда падает назад, то это нехорошее предзнаменование. Попутно они пытаются узнать будущее, гадая на оленьей лопатке, которая по-чукотски называется Parant. Они держат лопатку самой тонкой частью [102] над горячими углями или над лампой, пока не образуется несколько трещин, по которым они определяют, следует ли предпринять путешествие и будет ли оно иметь счастливый конец и вообще предстоит ли им путешествие, а в случае болезни — имеется ли надежда на выздоровление. Если же на лопатке при обжигании образуется дыра, то это плохое предзнаменование. Последний вид предсказания называется у них Kpargittik.

Что касается жертвоприношений, то оленные чукчи приносят в жертву оленей, а оседлые — собак. При закалывании они берут в пригоршню кровь из раны и бросают по направлению к солнцу. Часто встречал я таких жертвенных собак на берегу моря, лежащих головой к воде, со шкурой, оставленной только на голове и ногах. Это дар оседлых чукчей морю ради его умиротворения и получения счастливого плавания. Также если чукчи удачно проезжают бухту Сердце-Камень на [103] своих байдарах, то они приносят жертвы у высокой крутой скалы на берегу. Каждый разводит свой огонь в бросает в него жир, которым также обмазывает и скалу. Жертвоприношения солнцу и земле называются у чукчей Angangytteilgin; то, что они кричат при жертвоприношениях, называется Wajowajungwai, а на уэленском наречии — Tauwatauato, что значит «смотри и возьми».

Об их остальных обычаях этого рода, как-то: о жертвоприношениях при болезнях, в праздники и во время путешествия — я буду говорить позже, когда о них будет речь, чтобы не повторяться. Только еще один обычай чукчей я приведу здесь ради его странности. Жена одного чукчи увидела сон, который ее сильно взволновал. На другой день утром старший из их родни принес откуда-то голову зайца, сделал вид, как будто он его закалывает, как они закалывают своих оленей, а кровь бросает в направлении солнца, и положил свою скудную жертву перед юртой по направлению к югу.

Их шаманы — Aengaengheli — шаманят к ночи, сидя в своих оленьих юртах в темноте и без особой одежды. Эти действия надо рассматривать как зимнее времяпрепровождение в часы досуга, которому, между прочим, предаются и некоторые женщины. Однако не все умеют шаманить, а только некоторые из оленных чукчей и несколько больше из оседлых. В этом искусстве (шаманить) они отличаются от других тем, что умеют во время своих действий отвечать или заставлять отвечать других измененным или чужим глухим голосом, чем они обманывают присутствующих, изображая, как будто дьяволы собственными устами отвечали на их вопросы. При болезнях и других обстоятельствах, когда к ним обращаются, шаманы играют роль как помощников, так и предсказателей, благодаря чему они могут так направлять воображаемые предсказания духов, что последние всегда требуют в жертву одного из лучших оленей стада, который и становится их собственностью с кожей и мясом. Голову же такого оленя они выставляют напоказ; рога оставляют на месте жертвоприношения, а несколько пригоршней крови бросают в направлении солнца. Это не мешает им, если они обслуживают зажиточного человека, еще увести с собой живого оленя. Бывает, что некоторые из шаманов набегаются по кругу в трансе, ударяя в бубен, а затем, чтобы показать свое умение, надрезают себе язык или дают колоть себя в тело, не щадя своей крови. Чукчи утверждают, что имеют еще таких шаманов, которые сжигают себя, а потом опять оживают или бросаются в воду, длительное время находятся под водой, а потом опять всплывают на поверхность. Некоторые из этих шаманов, выполняя повеление дьяволов, к своей мужской одежде присоединяют кое-что из женских украшений, а именно: заплетают волосы в косы, надевают на руки браслеты и так далее, причем становятся как будто благосклоннее к мужчинам. У оседлых чукчей я встречался с фактом, по их словам, не столь редким, что мужчина-шаман, полностью переодевшись в женскую одежду, жил с мужчиной в качестве доброй хозяйки. Также и корякские шаманы [104] подчиняются этим бессмысленным «повелениям дьяволов», в существовании которых они настолько убеждены, что за какое бы из мужских занятий они ни принимались, ничего им не удается (ломается в их руках), так что они против воли и нередко со слезами берутся за иголку. От нерасположения к шаманам их духов-покровителей защищает еще и то, что никакой чукча не осмеливается отказать им в обмене женами.

Их жилища называются ярангами. Когда чукчи летом и зимой остаются дольше на одном месте, то яранги имеют больший объем и соответствуют количеству пологов, вмещающихся в них, что зависит от количества родственников, живущих вместе. Во время перекочевок, то есть пока она не оставляют своих стад на зимовку, чукчи разделяют ярангу на несколько более мелких частей для того, чтобы легче было ее устанавливать (это дело женщин). Для более длительных путешествий, как-то: в Гижигу, а теперь на Колыму — берут чукчи свои теплые пологи и покрышки шатров из наголо остриженных оленьих кож для натягивания сверху во время непогоды. Просторная чукотская яранга, в которой стояло до шести оленных пологов, имела двадцать саженей в окружности, пять саженей от одной двери до другой, в поперечнике четыре сажени, а в вышину посередине девять футов.

Основу яранги образуют короткие и длинные жерди, которые они во время своих путешествий предусмотрительно забирают с собой, так как суровая местность не всегда может обеспечить их лесом. Эти жерди они тащат, как и китовые усы, на маленьких партах, сделанных из двух связанных друг с другом моржовых клыков в привязанных сзади к их грузовым нартам. Маленьких жердей, длиной свыше четырех футов, требуется им восемнадцать или больше. Эти жерди, связанные наверху по две или по три, устанавливаются по кругу на расстоянии от четырех до семи футов друг от друга. На них сверху также накладывают несколько коротких жердей. В середине между верхними концами расставленных по кругу жердей привязывается для большей устойчивости мешок из тюленьей кожи с жиром или с другим видом пищи, с подложенными под него ивовыми или березовыми ветками, а то даже подвязывается просто камень. От входа яранги, который сделан во всю ее высоту и против которого иногда имеется второй вход, стоят на некотором расстоянии друг от друга две опоры крыши из соединенных по три и раздвинутых жердей, на которые привязана еще одна жердь с прикрепленными к ней ременными петлями; сквозь эти петли просовывают они длинные жерди или доски верхними концами — всякий раз по две — через каждую петлю с противоположных сторон, а нижними концами прикрепляют их к поперечинам основания. Эти жерди числом около тридцати состоят большей частью из отдельных, привязанных друг к другу кусков, благодаря чему они легче загибаются кверху; внутри яранги они поддерживаются в середине стоячими жердями, опирающимися на камни или на позвонки [105] какого-нибудь крупного животного, к которым наверху прикреплены поперек тоже короткие жерди.

Для покрытия яранг чукчи используют свои старые оленьи пологи, так как они их ежегодно меняют на новые. Шерсть на кожах старых пологов обрезают коротко, кожи сшивают в покрышки и пользуются ими зимой, а когда из них вылезет вся шерсть вследствие непогоды и сырости, то пользуются ими летом. Натягивают покрышки ремнями на остов и закрепляют, так что наверху остается неровной формы отверстие. К нижней основе яранги чукчи привязывают еще изнутри по кругу прилегающие к земле кожи моржей. Когда в яранге пологи из оленьих шкур стоят отдельно, то они имеют только по одной тройной опоре верха полога, установленной спереди ближе к входу, на которой покоятся просунутые через ременные петли палки, поддерживающие полог, так что их концы выступают и снаружи закрепляются этим ремнем путем натяжения. Для своих теплых пологов (Iniri, а у оседлых Ulit) чукчи используют шесть или восемь, а зажиточные до 15 оленьих шкур. Пологи представляют собою неровный продолговатый четырехугольник. Для входа несколько поднимают переднюю часть и вползают в полог. Внутри можно стоять на коленях или согнувшись, почему в нем только сидят или лежат.

Чтобы установить такие пологи, чукчи делают наверху спереди а сзади в один ряд по всей покрышке яранги петли из кожаных полос, через которые просунута жердь, закрепленная с обоих концов на связанных по три наверху жердях. Спереди эти полосы привязаны также к отдельным опорам крыши яранги. Внутри, ближе к задней стенке, пологи подпираются с помощью жерди, к которой зимой привязана еще наверху поперек палка. На нее чукчи вешают ночью для [106] просушки свои рукавицы, шапки, меховые чулки, легкие сапоги, потому что внизу около опоры стоит лампа. Пологи чукчи расставляют по кругу, причем кожи, которыми они покрыты, загибаются на земле внутрь и обкладываются по краю сырыми оленьими шкурами, между которыми еще разостлана шкура моржа. К зиме чукчи всегда сменяют эти шкуры. Нельзя отрицать, что даже в простых пологах при самом большом холоде можно сидеть голыми, согреваясь от тепла лампы и от испарений людей. В тех местах, где чукчи остаются на зимовку, в их ярангах пологи делаются в два ряда шкур, причем один ряд укладывается мехом наружу, а другой мехом внутрь, поэтому в них так тепло, что тоже можно сидеть голыми. Пологи защищают чукчей от дождя, так как летние покрышки их яранг большей частью дырявые. Из-за дождя в их ярангах становится грязно, и они вынуждены часто переставлять яранги на другое место.

Пологи зимой во время перекочевок доставляют много работы женщинам: они должны каждый раз перед установкой пологов тщательно их выколачивать с помощью колотушки из оленьих рогов, счищать с шерсти сосульки, образовавшиеся к утру от людских испарений и горячей пищи. После этого они становятся в круг и встряхивают пологи несколько раз, причем в этом им помогают и мужчины. Подобные же яранги служат для оседлых чукчей летними жилищами, хотя некоторые продолжают жить в них и зимой. В противоположность описанным ярангам оленных чукчей яранги оседлых покрыты моржовыми кожами, перетянуты ремнями, к которым для более крепкого натяжения привязаны куски китового скелета, прилегающие к нижней основе. Теплые пологи оседлых чукчей плохие, и в них всегда есть насекомые, так как чукчи не могут часто обновлять пологи, а иногда вынуждены пользоваться и уже брошенными.

Жилища коряков подобны жилищам оленных чукчей, только коряки стараются установить их прочнее, чем чукчи. Чукчи делают жилища проще, чтобы иметь возможность разрушить их при первом вражеском набеге. Коряки живут постоянно в лесах, поэтому их яранги полны дыма, так что уже при входе глазам делается больно. Теплые пологи свидетельствуют об образе жизни коряков, несвойственном в общем чукчам.

Зимние жилища оседлых чукчей называются Kjaigit, а у оленных чукчей — Gleirat. Эти землянки всегда расположены на возвышенностях или на холмах близко одна к другой, и там же стоят их летние яранги, В отличие от последних землянки вмещают в себя всегда несколько семейств. Снаружи землянки покрыты дерном, закруглены и возвышаются над уровнем земли только на несколько футов. Сбоку наверху имеется четырехугольное отверстие, через которое спускаются в землянку. Вокруг этого наружного входа, за исключением места для прохода, стоят по кругу китовые челюсти, в сечении примерно в полторы сажени и высотой до семи футов. Сверху они покрыты китовыми ребрами, а поверх них — дерном. [107]

[108]

Через упомянутый вход попадаешь сначала в сени, или проход, равный по длине землянке, который имеет в высоту около шести футов, в ширину сажень или больше и является немного углубленным по сравнению с уровнем пола землянки. Стены у него неровные, образованные из положенных друг на друга китовых позвонков, прикрытых сверху отдельными китовыми челюстями, положенными наискось к стенам или поперек. Все пространство между ними заполняется китовыми ребрами и более мелкими костями. Из середины этих сеней идет такой же короткий проход во внутрь землянки, в котором приходится нагибаться. Что касается самой землянки, то она внутри четырехугольная, примерно 14 футов в длину и ширину и примерно 8 футов или больше в высоту, однако она несколько ниже с двух сторон вследствие изогнутой крыши. Землянка углублена в землю примерно на пять футов, а сверху имеется еще земляной вал в три фута высоты, уложенный поверх китовых челюстей, установленных по всем сторонам четырехугольной землянки. Между челюстями уложены в землю позвонки, а у других обыкновенные камни. На упомянутых китовых челюстях лежат для образования крыши от входа в длину четыре друг от друга удаленные одинаковые челюсти, которые поперек покрыты ребрами во всю длину.

В трех футах от уровня земли в четырех углах землянки помещено поперек по ребру. Каждое ребро поддерживается в середине подпоркой, на которой вдоль четырехугольных стен лежит по две доски, образующие нары; на них чукчи спят. Пол покрыт досками, которых большей частью нет под нарами, а там вместо них разложены тюленьи шкуры. В крыше рядом со входом имеется боковое отверстие, обтянутое пленкой с китовой печени; из этой пленки чукчи шьют также дождевики. Возле бокового отверстия в крыше сделано еще маленькое отверстие с помощью вставленного позвонка, предназначенное для выхода чада от ламп, помещенных всегда в четыре угла землянки. Некоторые из китовых челюстей, образующих крышу, окрашены с боков в белый цвет и разрисованы фигурами китов, лодок и так далее (рис. 5). Этим чукчи занимаются в свои праздники. Сени освещает сделанное в крыше такое же отверстие, как у входа в землянку (рис. 6). Другая сторона сеней имеет два или три входа в их кладовые, а две землянки имеют только один наружный вход в сени. Теперь эти землянки производят омерзительное впечатление, так как пол большей частью заплесневелый или покрыт жировыми лужами. Зимой, как рассказывают, в землянках не только тепло, но даже жарко. Чукчи готовят на своих лампах, потому что им нет надобности экономить жир. Землянки оседлых чукчей больше юрт оленных чукчей.

Чукчи-мужчины носят короткие волосы. Они смачивают их мочой и режут ножом, а делают они это как для того, чтобы освободиться от вшей, так и для того, чтобы волосы не мешали при борьбе.

Что касается одежды мужчин, то она плотно прилегает, к телу и теплая. Чукчи обновляют ее большей частью к зиме. Их штаны — [109] Gonaita, Kochligit’u — доходят до ступни, как и у американцев, без пояса и подобно штанам последних сверху завязываются спереди вдернутым шнуром из жил. А внизу перетягиваются также шнуром из жил, пропущенным через пришитую к штанам двойную широкую коротко-ворсистую полосу из меха, отличного по цвету от цвета штанов. Пока позволяет время года, чукчи носят обычно штаны из тюленьих шкур, реже из обработанной оленьей кожи, с исподними штанами, большей частью из шкур молодых оленей. В начале зимы, а также к весне их верхние штаны сделаны большей частью из белого камуса — Panza, которые также лучше служат для защиты от ветра и пурги. Зимой их верхние штаны теплее; они сделаны из кож годовалых оленей, которых чукчи для этого убивают в конце августа. Носят они также штаны, сшитые из кусков кожи с волчьих лап, на которых даже оставляют когти. На их штанах из тюленьей кожи сзади от пояса до пришитой внизу надставки была полоса из черного собачьего меха.

Чукотские короткие чулки — Pamjat — сделаны из тюленьих шкур, и чукчи носят их шерстью внутрь, пока еще не холодно. Эти чулки не боятся сырости. Зимой же носят они чулки из длинношерстного камуса, реже из шкур молодых оленей, но они предпочитают первые, потому что в них не потеют ноги. Летом носят короткие сапоги — Pinnighaeit, Akubetschaht.u — из тюленьих шкур волосами внутрь, также из обработанной оленьей кожи, а против сырости — из обработанных тюленьих шкур. Чукчи надевают штаны поверх голенища сапог, а снаружи низ штанов стягивают ремнями из тюленьей кожи, окрашенной в белый или красный цвет. Еще носят они сапоги из тюленьей кожи — Ngretschkyt, Akubyjachpuet.u иногда до колена или выше — почти до бедра.

Зимой носят большей частью короткие сапоги из камусов, для чего наиболее подходящими оказываются животные, забитые поздней осенью или зимой. Также носят чукчи в более холодное время года, хотя и только некоторые из них, сапоги до колена; те и другие украшены, если камусы белые — коричневыми вставками или черными заостренными треугольниками по бокам; по бокам и спереди подошвы, но только не сзади, украшают чукчи сапоги коротковорсным мехом в виде узкой ленты; наверху сапог с более широкой отделкой; если же сапоги серого цвета, то треугольники белые. Подошвы этих сапог белые из шкуры моржей, волосами внутрь. У зимних сапог, но больше у тех, которые доходят до колен, подошвы сделаны из сшитых «щеток», волосом наружу, которые, если бы они были сшиты плотнее, были бы теплее для ног; они служат не столько для хождения на лыжах, сколько для спанья на открытом воздухе, для чего они даже совершенно необходимы. В качестве стелек в сапогах чукчи используют большей частью сухую мягкую траву, а также стружку от китового уса; без таких стелек сапоги никакого тепла не дают. Летом чукчи носят две меховые кухлянки — Iren, Atkughat.u, частично уже раньше ношенные, сделанные из шкур молодых оленей. Нижняя [110] кухлянка остается у них на всю зиму. Верхняя кухлянка сделана осенью или к весне, большей частью из более короткошерстных шкур молодых оленей, которых закалывают для этой цели до 20 июля, зимой же — из шкур животных текущего года, которых они закалывают позже. Эти кухлянки имеют наверху только маленький закругленный вырез, длиной они примерно до половины бедра и перетягиваются, несколько подбираясь кверху, кожаным ремнем, застегивающимся спереди с помощью костяной пряжки. Верхняя кухлянка оторочена кругом по подолу собачьим или волчьим мехом, как и на рукавах, а иногда также бывает оторочена узкой полосой меха росомахи. Вокруг шейного выреза кухлянка оторочена большей частью собачьим мехом.

Голову чукчи часто оставляют непокрытой все лето, осенью и весной, если только позволяет погода. Если же они хотят прикрыть голову, то оленные чукчи так же, как и оседлые, носят повязку спускающуюся на лоб с оторочкой из волчьего меха, а на ушах закругленные куски из мягкой, окрашенной в красный цвет кожи тюленя или используют обработанные бело-желтоватые куски кожи с шеи собак. Внутри повязки делаются на теплой подкладке, а снаружи вышиты подшейными волосами оленей. Также защищают чукчи голову малахаями, как это они делают постоянно зимой. Малахаи делаются чаще из шкур молодых оленей, а оторочены собачьим или волчьим мехом. Бывают эти малахаи из камуса, иногда еще с закругленным прилегающим к затылку куском, который по кругу имеет зубчатое украшение из ровдуги. Также носят летом некоторые чукчи, большей частью оседлые, четырехугольный, спускающийся над глазами козырек из прилегающих друг к другу стволов перьев птиц.

Поверх малахая чукчи надевают, особенно зимой, капюшон — Waarko, Natscnahat,u, который закругленно лежит поверх плеч, а также на груди и на спине. Он сделан из густошерстных оленьих шкур и затягивается для прочности ременными петлями под мышками. Капюшон защищает от ветра и непогоды как непокрытую шею, так и само лицо поскольку он оторочен волчьим мехом. Надевают капюшон волосами внутрь. Носят их, однако, более молодые зажиточные мужчины чтобы придать себе более красивый вид. Капюшоны украшают снаружи белым мехом молодых оленей, а также в них вшивают пучки шерсти молодых тюленей, окрашенные в красный цвет. Снизу капюшон имеет оторочку. Еще носят некоторые чукчи на голове вместо малахаев содранную с головы волка шкуру с мордой, ушами и глазницами. А к голове волка приделан сзади еще узкий кусок оленьей шкуры для защиты от ветра.

При дождливой погоде и сыром тумане, который бывает у них большую часть лета, чукчи надевают поверх своей одежды дождевики с капюшонами. Эти дождевики представляют собой сшитые поперек четырехугольные кусочки тонкой кожи от кишок китов и имеют вид мешка в складку. У кистей рук и вокруг шеи их стягивают с помощью пропущенного шнура из жил, который продергивают при помощи [111] тонкой рыбьей кости. Дождевики называются у них Parutan. При длительных дождях эти дождевики промокают насквозь, и чукчи тогда надевают вниз еще второй такой дождевик, для чего они употребляют также и просто сшитые женские дождевики; последние они называют Okontschin, Kallick.u.

При ветреной, но сухой погоде летом, при снегопаде или пурге зимой носят чукчи поверх своей одежды верхнюю кухлянку из ровдуги. На плечах кухлянки пришито по два кольца, к которым шнурами прикреплены отдельные бисерины. Эти кухлянки они называют Etemautitshghin. Реже используют мужчины при своих путешествиях зимой широкие верхние парки из короткошерстных оленьих шкур, хотя они обычно их имеют. Kuklaencke называются они у русских; Utitschghin — у оленных и Mackak — у оседлых. Они одинарные или двойные, причем тогда вторую чукчи носят волосами наружу.

Их рукавицы — Lili, Agheiluk,u — сделаны из камусов оленей зимнего убоя. Эти рукавицы свободные, длинные, так, что заходят под рукава парки, без подкладки, шерстью наружу, и, какими легкими они ни кажутся сначала, они все же достаточно теплые и не портятся от потения рук. Еще носят чукчи нагрудник из соединенных, слегка укороченных кусков камуса, который застегивается на затылке с помощью пуговицы и петли, сделанных из ремней и нашитых с верхней стороны нагрудника. Этот нагрудник служит им для предохранения парки от сразу же замерзающих испарений при дыхании. Зимой свою одежду чукчи вынуждены выколачивать каждый вечер колотушкой, вырезанной из рогов, перед входом в юрту, чтобы очистить ее от снега. Колотушка — Tewitschigin. Они ее возят с собой в нартах. В своей облегающей и хорошо закрывающей все части тела одежде чукчи не боятся никакого холода, хотя из-за жесточайших у них морозов, особенно с ветром, они отмораживают себе лицо, чаще женщины. Ближе к морю, где горы реже, даже при более сильном ветре воздух туманнее и мягче. Реже чукчи отмораживают себе ноги. Отмораживание бывает или из-за плохой обуви или из-за небрежной сушки чулок. При дождливой погоде они ходят обычно босые. На ремне вокруг шеи под меховой рубашкой на груди носят чукчи в мешочках из ровдуги табак, который они смешивают с мелкой березовой стружкой, трубку из моржовой кости, а чаще из олова, и трубочку, похожую на якутскую, предметы для высекания огня: огниво и кремень, затем оселок либо кусок яшмы, как у американцев, для точки ножей — Kauulan, полую трубочку из ноги большой птицы для посасывания воды во время путешествий и меньших размеров ножик с загнутым острием, который им незаменим при более тонкой резьбе. Обычно каждый оленный чукча носит нож на наружной стороне правого бедра. Оседлые чукчи щеголяют более длинными ножами, которые они получают от торговли с русскими. Оленные же чукчи, кроме шкур своих оленей, не имеют ничего оригинального, разве только что приобретенное путем обмена или обмана. Где его нет! Оседлые чукчи носят свои ножи как будто по обычаю островитян [112] пролива: иногда на левом боку, на широком ремне, надетом через правое плечо; или подвязанными на пояс, или, наконец, на правом бедре. В кожаные ножны их ножи засунуты только наполовину: ножны украшены одной большой кистью и несколькими маленькими кистями.

Занятия мужчин у оленных чукчей весьма ограниченны: наблюдать за своим стадом, что осуществляется попеременно более молодыми мужчинами одного семейства; охранять животных, которые составляют одно стадо, ночью или днем; гнать во время перекочевок стадо за поездом; пригонять стада, пока они еще не оставляют свои юрты; отделять упряжных оленей; вылавливать последних из круга, который их жены обычно делают с помощью ремня; запрягать оленей, причем в этом им помогают еще женщины; затем вести некоторое количество грузовых нарт, однако это они делают редко, потому что обычно они едут вперед на своих легких нартах; загонять оленей в корали; курить табак; разводить слабый огонь, иногда смотря по условиям местности; выбирать удобное место для перекочевок, где должен быть мох для оленей, как и ивовые прутья для варки пищи из мяса оленей. К перечисленному еще присоединяется работа вокруг нарт, которые чукчи из-за нехватки леса должны чинить довольно часто. Что касается охоты на диких оленей и баранов, то последняя не имеет для оленных чукчей хозяйственного значения. Что касается другой охоты, то чукчи умеют ловить только волков, мех которых они особенно ценят для оторочки своей одежды. Что же касается охоты на морских и на отдельных сухопутных животных, торговли и больше того — грабежа в Америке, то это дело оседлых, о чем я еще буду говорить ниже.

Так как оленные чукчи главное внимание уделяют своим оленям, то следует сообщить о них самое интересное. С начала сентября рога важенок почти сплошь свободны от шерстяного покрова; около десятого числа и самцы начинают терять этот покров, некоторые с кровью; к концу сентября рога некоторых оленей были очищены от него; причем иногда олени сдирают свисающие обрывки этого покрова. Олени коряков теряют этот покров ранее, потому что могут тереться рогами о деревья. У оленей оленных чукчей шерстяной покров на рогах местами остается примерзшим на всю зиму, что очень тяжело для животных. С конца февраля и весь март сбрасывают олени свои рога, самки после отела. Если новые рога оленей страдают от мороза, хотя это бывает редко, во время поздних весенних бурь, то эти животные падают, но чукчи их спасают подвязыванием к рогам нитей из жил. Если у оленей тунгусов молодые рога портятся, то они их снимают и варят для еды.

С середины сентября постепенно начинается время течки, которое продолжается до середины октября. В это время приходят в стада и дикие олени; некоторых из них чукчи, по их словам, заговаривают, и они остаются в стаде, причем после времени течки чукчи их убивают. Молодых оленей, родившихся от диких, чукчи считают выносливее для [112] тяги и быстрее в беге. С конца апреля до мая телятся самки по второму году, что чукчи называют Kwychgei, принося при этом одного, реже двух оленят; второго чукчи обычно убивают. Однолетних оленей, которых чукчи предназначают для упряжки, они кастрируют различными, довольно примитивными способами. При забое сосунков осенью у самок еще три-четыре дня имеется немного молока. Молоко чукчи принесли нам в завязанной кишке. Доят они самок высасыванием, так как другого способа доения не знают; а этот способ снижает вкус молока.

Личинка овода оленей называется у чукчей Ritschuwalgin, у тунгусов — Ergat. Чукчи пытаются ее выдавить, а то в конце мая из нее развивается овод, которого чукчи называют Rokkor. В остальном чукчи не могли мне ничего сообщить о болезни оленей. У юкагиров и тунгусов, которые живут в лесистых местностях, олени часто страдают болезнью копыт, которая среди них очень распространена. Нога распухает, так что копыта расщепляются и даже раскалываются, опухоль распространяется дальше, и тогда этих животных закалывают, чем раньше, тем лучше, а иначе они сами околевают.

Также приучают чукчи своих ездовых оленей к моче, как и коряки. Напиток этот олени очень любят, дают себя им приманить и в связи с этим приучаются узнавать своего хозяина по голосу. Говорят, что если умеренно поить оленей мочой, то они становятся выносливее при перекочевках и меньше устают, почему чукчи везут на своих нартах большой таз из кожи, чтобы в него мочиться. Летом оленей мочой не поят, так как у них нет к ней охоты. Зимой же олени так сильно хотят пить мочу, что их надо удерживать от ее употребления в большом количестве, в то время когда женщины выливают или выставляют сосуды с мочой рано утром из своих яранг. Двух чрезмерно напившихся мочой оленей я видел в таком опьянении, что один из них был похож на дохлого, а второго, который сильно вздулся и не мог стоять на ногах, чукчи подтащили сначала к огню, чтобы дым раздражал ему ноздри, привязали его ремнями, зарыли до головы в снег, царапали ему нос до крови, но так как все это нисколько не помогло, то они его закололи.

У чукчей стада оленей не так многочисленны, как у коряков. Кто у чукчей имеет триста важенок, уже считается зажиточным. Незначительное количество оленей у оседлых чукчей объясняется климатическими условиями: между девятым и двадцать пятым мая в местностях, близких к морю, а именно к Северо-Восточному, или собственно Чукотскому, носу бывают сильные бури, в результате которых замерзают оленята и даже годовалые олени. От этих бурь скорее могут уйти оленные чукчи, которые всю зиму питаются мясом своих оленей и легче переносят лишения, чем оседлые, к тому же они уводят свои стада глубже в высокие горы. Падеж оленей в этих местностях происходит еще и от недостатка пищи, что чаще бывает зимой, так как при более мягкой погоде снег начинает таять, а затем сильно замерзает, так что олени ничего не могут выскрести своими копытами, как это имело место прошлой зимой, когда пало также много и диких [114] оленей. Чукчи стараются объезжать местность на своих легких нартах и искать такие места, где снег остался не замерзшим.

Стада у коряков многочисленнее еще в связи с тем, что они меньше закалывают оленей. Летом коряки оставляют некоторых из своих людей у богатых рыбой рек, и те сушат рыбу на зиму. Коряки также умеют лучше охотиться на диких оленей и лосей. Чукчи, как уже было сказано, охотятся без особого успеха в долине первой горной цепи за Чауном. Если чукчи встречают более или менее крупное стадо диких оленей или если они предполагают их местонахождение, то все мужчины быстро туда едут, стараются окружить стадо на легких нартах, и только обычно одному из многих охотников удается арканом Tschawutt не промахнуться и поймать одного дикого оленя. Такие арканы чукчи обычно с ловкостью набрасывают на рога своих ручных оленей. Что касается стрел и лука, то они у чукчей всегда при себе, но ловкостью попадания они не обладают, так как почти не упражняются в этом, а довольствуются тем, как выйдет. Для лучшего натяжения тетивы носят чукчи подобно американцам на правом или на левом предплечье по пластинке из моржовой кости — Enwauul, так как им почти безразлично, стрелять ли правой рукой или левой. За дикими баранами, которые обитают на более высоких горах, и за лосями, которые больше попадаются по границам их края, охотятся чукчи на нартах. Если они убивают дикое животное, то совершают над ним определенный обряд: кладут животное у огня, закалывают еще одного из своих ручных оленей и делятся мясом с обитателями ближайших яранг. Также и при поимке евражки подражала какая-то старая женщина со своей дочкой этому обряду. Они развели перед ярангой маленький огонь, к которому положили зверька на ивовые ветки, отрезали по кусочку меха у углов его рта и бросили их в огонь, окропили из стоящей рядом чашки с оленьим жиром пространство земли вокруг него, а остаток жира съели сами.

Против волков, которые находятся в северных областях зимой, преимущественно в пургу, и причиняют часто большой урон стадам оленей, используют чукчи следующее средство: берут узкую полоску китового уса, только притупив острие, складывают втрое, так что получается кусок длиной от двух до трех с половиной дюймов; концы заостряют в виде развилки, затем обвязывают плотно нитками из жил и замораживают (вероятно, предварительно обмакнув в воду). После этого нитку срезают, а эти примерзшие друг к другу куски китового уса, толщиной в палец, обмазывают вокруг моржовым или оленьим жиром, начинающим уже прокисать. Кладут эти приманки на возвышенных местах недалеко от юрт в маленькие ямки по четыре-пять штук вместе и слегка прикрывают камнями, а то привязывают их по две еще оставшимися концами нити к колышку примерно на четыре фута от земли с той целью, чтобы до них не добрались лисицы, которые могут проглотить такие куски. Когда же волков привлекает запах жира, то они проглатывают эти куски. Растаявшие в [115] желудке куски не дают сначала быстро бежать, а затем волк околевает. Если чукчи находят волка еще живым, то они накидывают ему ременную петлю на шею, ведут его за нартами домой, кладут перед огнем, закалывают двух своих оленей и предлагают ему их жир или другое угощение.

Что касается способа передвижения, то свои легкие нарты чукчи делают изящно из березового дерева, весной разбирают их на куски, а к зиме снова собирают, причем всегда выскабливают их добела и обивают полозья китовым усом. Их грузовые нарты тяжелы и из-за нехватки леса часто в заплатах. Копылья, соединяющие полозья, делаются большей частью из рогов диких оленей и похожи на дуги Сами полозья чукчи стремятся загнуть спереди, для чего полозья выдерживают во влажном мхе, а затем обвязывают китовым усом и медленно распаривают над огнем или между камнями. Так они делают их если им не удается подобрать в лесу куски дерева, нужным образом изогнутые. Для связывания и закрепления частей грузовых нарт пользуются чукчи китовым усом, а для ездовых нарт — чаще ремнями из ровдуги. Их поклажу, которую они везут во время перекочевок составляют продукты питания и мешки из тюленьей кожи, в которых находятся меха для обмена с русскими. От дождя и снега укрывают они нарты моржовыми шкурами.

Еще есть у чукотских женщин крытые нарты, основой которых служат дуги из узких дощечек или прутьев, большей частью тоже из березового дерева, тщательно отделанные. Они обтянуты короткошерстным белым или пятнистым мехом в виде полога. Этот полог покрыт большею частью кругом по низу вышивкой в ширину ленты, а кругом еще висят ремешки из замши, вместо бахромы. Тоже ради украшения нашивают чукчи на эти нарты сбоку закругленный кусок вышивки более крупного размера, к которому в середине подвешено несколько длинных кистей из окрашенной в красный цвет шерсти молодых тюленей. На таких нартах следует за поездом беременная женщина, затем чукчи везут на них своих маленьких детей, и еще жена сопровождает на них своего мужа в гости. В такие нарты, а также в легкие ездовые нарты впрягают чукчи для езды двух оленей, в грузовые же нарты только одного.

Оленей запрягают следующим образом: один олень прикреплен узким потягом к середине нарт, а второй таким же потягом с левой стороны первого. Лямки оленей надевают на левое плечо, концы их пропускают под правой передней ногой. С потягом они соединяются при помощи пуговицы. Для управления у чукчей служит узкий ремень который надевают в виде петли на лоб оленя, а сзади его прикрепляют с левой стороны вокруг рогов. Эти ремни управления возница прикрепляет с помощью петли к запястью поверх рукавиц. У грузовых нарт чукчи привязывают оленей таким ремнем всегда с левой стороны к идущим впереди нартам, причем один возница ведет четыре-восемь-семнадцать таких нарт. [116]

К дополнительным занятиям мужчин относится и изготовление стрел, тогда как луки они выменивают чаще у коряков или американцев, как и панцири. Острия стрел сделаны большею частью из клыков моржей или лобковой кости этих животных, с зазубринами, однако бывают у них и железные наконечники. Для работы над стрелами нуждаются чукчи в клее, который изготовляют следующим образом: кожу кеты или гольца очищают от чешуи путем жевания или с помощью ножа, помещают ее в кусок кишки, подвешивают в котел и варят или распаривают ее в таких же мешочках между горячими камнями и сырым мохом.

Их панцирь — Myrgau — состоит из заднего щита, который представляет собою деревянную доску четырехугольной формы в один дюйм толщины, в полтора фута длины и в один фут и три дюйма ширины, которая снаружи и изнутри обтянута окрашенной в белый цвет тюленьей кожей и закрывает затылок и голову. Сверху, частично по краям, а также в середине, щит окрашен в красный цвет, и с него свешиваются окрашенные кисти. К заднему щиту прикреплен с левой стороны передний щит, свободный, и гибкий, состоящий из четырех тонких, также обтянутых внутри и снаружи тюленьей кожей дощечек в четыре дюйма ширины, которые заканчиваются спереди куском из двойной кожи лахтака в шесть с половиной дюймов ширины. Эти дощечки соединены друг с другом узкими ремнями, а передние дощечки скошены наверху вдоль. Для удлинения, панциря служат загнутые вокруг тела человека восемь толстых ременных лент из кожи лахтака в два слоя. Первая лента шириной в пять дюймов, остальные — в десять дюймов. Задний щит прикреплен ремешками к самой верхней ленте, последующие ленты соединены друг с другом таким же образом. Снаружи недалеко от верхнего края прикреплены ровдужные ремешки, которыми нижняя часть панциря подвязывается к поясу, и это облегчает передвижение в нем. Спереди к самой верхней ременной ленте прикреплена нагрудная часть из кожи лахтака, взятой вдвойне, шириной в десять дюймов и длиной в семь дюймов, имеющая у шеи закругленный вырез, по бокам которого прикреплены закрепки из кости или китового уса, которые служат для притягивания панциря. Такие же кости просунуты в прорези ремня, пропущенного сзади внутри верхней ленты, как и через задний щит, лежащий на плечах. Через петлю переднего щита просовывают чукчи левую руку (а иногда и правую, если передний щит имеется у них и с правой стороны, что бывает реже), благодаря чему они могут отгибать щит вперед и назад. С правого бока нижняя часть панциря соединяется только наверху на груди при помощи петли, в которую входит крючок, а внизу она открыта. Нередко более молодые мужчины, облаченные в такой панцирь, приучаются следовать за оленьим поездом в течение целого дня пути, но идут обычно по боковой горной тропинке, и случается еще при этом, что они тащат кое-что из поклажи на себе. Также есть у чукчей железные панцири, сделанные из соединенных ремнями друг [117] с другом продолговатых четырехугольных кусков железа, которые они особенно ценят, как равным образом и шлем с опускающимися на лоб и уши частями. Островитяне пролива носят панцири, которые защищают и затылок. Эти панцири похожи на камзол, имеют рукава до половины задней части рук из пластинок в шесть дюймов длины и два дюйма ширины, сделанных из клыков моржей или рогов диких оленей, соединенных друг с другом ремешками из ровдуги.

Занятия оседлых чукчей составляет главным образом охота на морских животных. В конце сентября отправляются чукчи на охоту на моржей — Ryrka, Aiwok.u. Они убивают их так много, что даже белые медведи не в состоянии за зиму их всех пожрать, хотя море и выбрасывает не всех. Вокруг Колючинской губы моржи держатся только до ноября; вокруг бухты Св. Лаврентия и южнее — в течение всей зимы. По эту сторону реки Amkeijan чукчи могут охотиться только летом, реже на моржей и мелких китов, а чаще бьют здесь тюленей. На моржей чукчи идут вместе по нескольку человек, бегут на них с криком, [118] бросают при помощи бросалки гарпун, в то время как другие тянут за прикрепленный к гарпуну ремень длиною в пять саженей. Если подбитому животному удается уйти в воду, то другие моржи, думая его спасти и ложась на ремень гарпуна, пытаются уплыть с раненым. Но чукчи настигают их и добивают раненого в грудь железными копьями — Peigtulan. Гарпун для моржей, морских львов и тюленей называется у них Waemek или Gluun, а вместе с бросалкой — Jenipin.

К весне, а также и зимой еще отправляются оседлые чукчи на охоту на моржей, которые больше криком, чем видом, обнаруживают свое местонахождение на льду. Чукчи пытаются к ним приблизиться с подобным же криком. Оседлые тащат свои байдары по льду на маленьких партах из клыков моржей, чтобы иметь возможность воспользоваться ими на свободных от льда местах или если лед отойдет от берега. Если чукчи закалывают животное на воде или если раненое животное бросается в воду и там околевает, то они берут только его мясо, а скелет остается большей частью с клыками и погружается в воду. Между тем можно было бы вытащить скелет с клыками и обменять на табак, если бы чукчи не жалели на это труда. За каждый клык свободно получили бы до двух папуш табаку. Оседлые чукчи также ставят зимой под лед сети из тюленьих ремней на тюленей и молодых лахтаков. Белые медведи встречаются здесь редко, и то в одиночку. Лахтаков пытаются чукчи убивать следующим образом: они снимают с такого животного кожу головы с мордой и щетиной, и охотник надевает это на себя, затем ползет с плотно сдвинутыми ногами к тому месту, где лежит на берегу несколько лахтаков. Когда один из них замечает приближающегося чукчу и несколько поднимается, чтобы на него посмотреть, то охотник остается неподвижным, но только несколько больше выставляет надетую на себя морду и при этом обманывает еще животное, царапая лед надетыми на руки ластами животного, пока лахтак опять не заснет, и тогда охотник двигается дальше. Когда охотнику кажется, что он подполз достаточно близко, он вскакивает и кидает в животное с помощью бросалки гарпун, к которому прикреплен ремень. Гарпуном с помощью нижнего более толстого костяного конца бросалки охотник старается попасть прямо в глаз животного, чтобы его прикончить. Чтобы облегчить ползание при такой охоте, чукчи подвязывают к локтям и коленям куски шкуры белого медведя. Нижний костяной конец бросалки называется у них Etwopal, а искусственный ласт — Weulkunan. С весны до октября оседлые чукчи бьют китов. Их ловля делается очень опасной, если они тотчас же, как подобьют кита, не удалятся со своими байдарами. Гарпун обычно весь сделан из клыка моржа, иногда с железным острием, к нему прикреплен прочный линь, а к последнему привязаны три надутых воздухом шкуры тюленей на 30 саженей от гарпуна вместо поплавков, затем через 20 саженей еще две таких же надутых воздухом шкуры, через такое же расстояние еще одна, в конце линя. Надутые воздухом шкуры тюленей, снятые «чулком», [119] называются у чукчей Pyipu, Watachpak,u. Чукчи следуют за этими всплывшими знаками и пытаются прикончить измученного кита копьями, как и подбитых тюленей. Оседлые коряки Каменского острога тоже ловят китов в Пенжинском заливе, который называется у чукчей Miyrky, а у коряков Migykin — Weiam. Коряки привязывают ремень гарпуна к широкому носу своих кожаных байдар и пускают гарпун, как стрелу, в голову кита. Эти морские животные доставляют большинству оседлых богатую пищу, однако иногда случается, что им грозит голод. Причина этого в следующем: временами плавучий лед слишком рано, чуть ли не в середине августа, прибивается к берегу, а иногда уже в январе от него отгоняется и тем самым препятствует чукчам, выезжающим на ловлю, обеспечивать себя вовремя достаточным количеством пищи; однако они, видимо, до сих пор это не уразумели. Что касается ловли рыбы, то здешние занимаются ею лишь иногда, для употребления рыбы в свежем виде, а не для заготовки ее впрок. Пользуются они сетями из ниток, сделанных из китовых жил или ремешков из тюленьей кожи — Jaeginghi; Nigachpach.u, а иногда сачком из полосок китового уса, к которому подвязывают внизу камень; для ловли мелкой рыбы служит костяная удочка — Tschcruenia, Nikschiek,u.

Их байдары обтянуты разрезанными вдоль моржовыми шкурами, по верхнему краю остов закреплен двумя шестами, образующими спереди острый, выдающийся вперед нос, а сзади шесты выступают за тупую корму. В байдаре четыре скамьи для гребцов. На передней сидит один, а на прочих 2-3 гребца и один на руле. Гребут короткими однолопастными веслами. При дальних плаваниях привязывают чукчи к байдарам в середине, чуть ближе к носу, по поперечному шесту, а на выступающих концах последних прикрепляют по целой, надутой воздухом тюленьей шкуре в виде поплавка, благодаря чему они противостоят ударам волны и обеспечивают безопасность плавания. Без таких пузырей-поплавков они не осмеливаются выходить в море. Кроме того, служат эти поплавки для равновесия при втаскивании убитых морских животных и при разделке туш, причем в последнем случае оба поплавка привязывают с одной стороны байдары. Замшевый парус из ровдуги называется у них Eteme-Tlenu или Tempore, весла — Teweno или Amgaghnu,u.

На медведей охотятся они с копьями и утверждают, что белых медведей, за которыми охотятся на воде, легче забить, чем бурых, потому что последние якобы значительно поворотливее.

Лисиц и песцов ловят силками, куда кладут пищу и, когда зверьки попадаются на приманку, силки затягивают длинным ремнем. Зайцев загоняют они в жильные сети, а за росомахами охотятся в легких нартах, запряженных оленями. Зимой ездят оседлые чукчи на собаках,

Их нарты имеют пять с половиной футов длины, восемь-десять дюймов высоты и один фут четыре дюйма или несколько больше ширины. Полозья скорее узкие, подбитые китовым усом, на них поставлено семь-восемь копыльев из оленьих рогов, к ним привязаны с помощью [120] полосок из китового уса два отстоящих друг от друга на четыре дюйма более толстых шеста (нащепа) по длине. На них лежит еще продолговатая четырехугольная рама, напоминающая стремянку с семью или восьмью ступенями. К этой раме спереди с обеих сторон прикреплено по тонкому шесту, соединяющему полозья с передком нарт. В задней части нарт делают они, как и оленные чукчи, сиденье для женщин. В отдельные ремни, привязанные к передку нарт, впрягают чукчи от трех до семи собак в ряд (поперечный) и проезжают на них, особенно весной, большие расстояния за день пути, особенно потому, что собакам всегда хватает пищи, а кнут делает остальное.

Может быть, можно было бы отнести к их занятиям курение табака, в чем они едва ли превосходят своих женщин. Для чукчей это замена наших спиртных напитков. Курение — это единичная глубокая затяжка дыма, который они затем большей частью выпускают с отрыгиванием слюны; реже следует рвота при впадении в бессознательное состояние. Такие примеры нередки у якутов, когда кое-кто из них под влиянием опьянения дымом падает в огонь своего очага и обгорает до смерти или при переезде вброд реки падает с лошади и тонет.

Представляется целесообразным добавить здесь кое-что об их торговле с островитянами пролива и об их военных походах. Набеги свои оленные чукчи направляют главным образом против коряков, вражду с которыми все еще не могут забыть, а в прежние времена вступали и против юкагиров, которые с их помощью почти уничтожены. Цель их набегов — грабеж оленей. При предприятиях подобного рода чукчи выбирают себе предводителя, что в других случаях редко имеет место. Когда они приближаются к чужой земле, то оставляют позади женщин и юрты, а их предводитель советуется с более опытными стариками. Возраст при таких предприятиях имеет преимущество, а все остальные молчат. Вождь — Parthyn — посылает в стойбища посланцев и определяет место сбора. Нападения на яранги противника начинают всегда на рассвете. Одни бросаются с арканами на яранги и стараются их разрушить, выдергивая стойки, другие в это время колют копьями покрышки яранги, а третьи, подъехав быстро на своих легких нартах к оленьему стаду, делят его на части и угоняют. Иногда удается корякам убить некоторых из нападающих, стреляя из ружей из яранги, или ранить, и тогда чукчам приходится ни с чем убираться восвояси. Однако так как чукчи большей частью очень быстро разрушают ярангу, то корякам реже удается стрелять во второй раз и больше. В то время как чукчи закалывают всех боеспособных мужчин (так как когда дело доходит до копья, то эти «русские бабы», как чукчи называют коряков, уступают чукчам и справляются с ними только при большом численном перевесе), женщин и детей они уводят с собой. Коряцкие женщины носят на боку маленькие ножи, которыми они тогда убивают собственных детей. Родственники пленных приходят через несколько дней к чукчам, чтобы выкупить своих близких, причем им нет надобности бояться дальнейших враждебных действий со стороны чукчей. [121]

Прежде чем чукчи начинают враждебные действия (бой) в открытом поле, они приносят несколько оленей в жертву земле. Со своих убитых врагов чукчи снимают одежду и кладут трупы затем на землю лицом вниз, чтобы они не могли смотреть на солнце. Трупы храбрых врагов, которые ранее убили нескольких из чукчей, они увечат, прокалывая большей частью правое предплечье стрелами, как они сделали это с майором Павлуцким. Оседлые чукчи к тому же имеют обычай татуировать на своих руках фигуры, изображающие убитых ими врагов. Хотя и реже, но проявляют чукчи жестокость и в отношении пленных; так, нескольким казакам, которые попали к ним в руки, они выжгли кожу раскаленными ножами, а затем убили их; еще раньше они взяли в плен молодого казака из Анадырского острога и принесли его в жертву земле.

Ради той же цели, то есть грабежа, переезжают оседлые чукчи на своих байдарах в Америку, нападают на стойбища, убивают мужчин и забирают женщин и детей в качестве пленных; в результате нападения на американцев получают они частично и меха, которые они обменивают у русских. Оленные чукчи покупают у оседлых за 12 важенок или за 10 важенок и за двух ездовых оленей американских женщин, детей — за более умеренную плату; женщин они используют для постоянной работы, слегка бьют, одевают в поношенную одежду и предоставляют в распоряжение приезжих. Пленный называется у них Purel. Благодаря продаже американских женщин оленным чукчам и прочим торговым сделкам оседлые чукчи превращаются в оленных и могут иногда кочевать вместе с оленными, хотя со стороны последних никогда не пользуются уважением. Большинство оседлых владеет десятью, двумя или одним оленем, которых они держат при стадах оленных. Встречаются также у чукчей коряки и единичные юкагиры в качестве работников. Чукчи женят их иногда на своих бедных женщинах; а оседлые также берут зачастую в жены пленных американок ⁵.

В нынешнем году (1791) оседлые чукчи отправились на нескольких байдарах в Америку для набега, но нашли пустые жилища, а жители все ушли, боясь мести чукчей, так как в прошлом году во время шторма из четырех чукотских байдар три были выброшены на Американский берег, и американцы перебили всех мужчин. Чукчи же четвертой байдары, поскольку у них разорвалась старая обтяжка их лодки и в перспективе у них оставалось только утонуть, перерезали друг друга ножами.

Только немногие из оседлых чукчей отправляются сами в Америку для меновой торговли. От марта до апреля лишь единичные чукчи осмеливаются отправляться туда с северо-восточного мыса пешком или на собаках через лед с некоторым риском для себя. Чаще же всего отправляют они туда замужних пленных женщин из тех мест или устраивают меновую торговлю на островах в проливе, предлагая [122] железные изделия и бисер и получая в обмен парки из куньего и мышиного меха, волчьи, рысьи, росомашьи, лисьи и выдровые шкуры. Жители о. Окипен встречают, по своему обычаю, байдары чукчей в доспехах, с луками, стрелами и ножами, также провожают они их при отъезде, причем чукчи отвечают им тем же. Островитяне распределяют таких гостей между собой поодиночке и ходят и сидят с ними в своих жилищах большей частью с обнаженными ножами. Островитяне имеют до восьми жен каждый и предоставляют их приезжим.

Волосы женщины заплетают по бокам в две косы, которые они большей частью связывают концами сзади.

Что касается их татуировки (рис. 8), то татуируют женщины железными, частью трехгранными иглами — Titinga, Sikuk.u. Удлиненные куски железа прокаливают над лампой и придают им форму иглы, отбивая молотком на камне, причем они сначала опускают острие последних в вываренный и смешанный с жиром мох от своих ламп, а затем в протертый с мочой графит Telngniacher, Tainagli.u. Графит, которым чукчи натирают нитки из жил при татуировке, они находят в изобилии кусками на реке поблизости от их стойбища Пуухта. Татуируют иглой с выкрашенной нитью, в результате чего чернота остается под кожей. Несколько опухшее место, где сделана татуировка, намазывают жиром.

Еще до десяти лет татуируют они девочек сначала в две линии — вдоль лба и по носу — Jakchajakchynkaligytyk, Atkahutschikschi,u, затем следует татуировка на подбородке — Kuwelkulkeli, Talueuchtichyi.u, затем на щеках — Gelpukeligitt, Ukchutschichtschi,u, а когда девочки выходят замуж (или около 17 лет), татуируют снаружи предплечья до кисти различными линейными фигурами — Krumkeligitt или Runmuckel, которое женщины выговаривают как Zunmuckel,u, У большинства последний термин означает татуировку по всей руке, а у немногих только татуировку предплечья или тыльной части кисти, реже обозначают татуировку у женщин на лопатках или на лобке (рис. 9а). Также татуируются и мужчины оседлых чукчей, а у оленных чукчей мужчины татуируют иногда только лицо, или от плеча до груди, или снаружи на руке, где они вытатуировывают изображения убитых или врагов. Снаружи на передней части руки они изображают (рис. 9б), что у них называется Tamyngytschinchteikitik Juguljachtschi.u; на лице татуируют они себя на лбу, с обеих сторон (рис. 9в), а внизу дальше ограничено линией, затем от наружных углов глаз (рис. 9г); частично еще дальше двумя более короткими чертами и между глазами над носом (рис. 9д); над бровями рисунком (рис. 9е) снаружи; от углов рта частично косой линией (рис. 9ж), а также (рис. 9з) таким же рисунком частично от углов глаз; также некоторые татуированы от углов рта следующим образом (рис. 9и, к) или фигурами, подобными (рис. 9л), а на подбородке при этом (рис. 9м) или (рис. 9н), так же, как и продолговато-округлыми (рис. 9о) одинарными линиями; некоторые чукчи татуированы полностью на щеках изогнутыми линиями. [123]

[124]

В качестве серег — Wilueigin, Kupagyt.u — используют женщины хотя и некрасивый, больше голубой бисер, но и наши дешевые серьги, кажется, нравятся им как подарки. Также и мужчины подражают им в этих украшениях; также и американки по соседству оказывают предпочтение такому бисеру, однако они довольствуются вместо него или коралловых бус закругленными, короткими алебастровыми трубочками, которые чукчи называют Wankat-Kililet. Этот же термин применяют чукчи и для обозначения бус из стекла или плавленого бисера, а также коралловых бус. Американки имеют в носу дырку и носят пропущенные через нее голубые бусы, которые свешиваются до самой губы. Чукотские женщины, а иногда и мужчины, носят вокруг шеи спускающиеся на грудь коралловые бусы в несколько рядов. Украшают руки браслетами, как и американки, из железных колец по три в ряд. Вокруг шеи женщины носят ремень, который просунут затем в железную трубочку для передвижения взад и вперед; в ремень внизу воткнуты иголки. Иногда на концах ремня бывают подвешены маленькие бубенчики.

Свою одежду называют они Kerker, а оседлые — Kachlibagyt. Она плотно облегает тело, опускается ниже колен, где и завязывается, образуя как бы штаны. Эта одежда имеет удлиненный вырез спереди на груди и несколько короче сзади. Надевают ее через голову. Рукава у кистей не сужаются, а остаются свободными. Они, как и вырез, оторочены собачьим мехом. Эту одежду носят двойной; нижняя из шкур оленят, а верхняя из шкур оленей, забитых поздней осенью, шерстью наружу. У оседлых чукчей мужчины и женщины носят короткие нижние штаны, доходящие до бедер, а женщины поверх носят еще другие штаны из шкур тюленя шерстью наружу, к которым сзади пришита спускающаяся вниз оторочка из собачьего меха, доходящие до колен, где [125] штаны раскрыты: подражание американской одежде. Женские сапоги — Placket, Kamgyt.u, доходят до колен, где они завязаны под штанами. Пока позволяет время, года, они делаются из выделанной тюленьей кожи; зимой же из камуса, и чукчи надевают их на меховые чулки.

Поверх упомянутой одежды носят чукчи широкую меховую рубаху с капюшоном, доходящую до колен. Надевают ее в праздники, при поездке в гости, а также во время перекочевок. Эта рубаха имеет с обеих сторон внизу закругленный вырез, а сзади образуется короткий «хвост». Они надевают ее шерстью внутрь, а более зажиточные носят еще вторую — шерстью наружу, для которой они выбирают бело-пятнистые коротковорсные меха. Первая рубашка окрашена чаще в бледно-коричневый цвет, а внизу кругом и наверху по вороту под капюшоном украшена широкой полосой коричневого цвета с оторочкой из волчьего меха, а у других только вокруг капюшона и внизу кругом из белого длинноворсного собачьего меха. Нагрудник сшит из кож, снятых с собачьих лап вместе с когтями. На плечах так же, как по обе стороны спины, нашиты .маленькие кусочки волчьей шкуры, от них спускаются ровдужные ремни, к которым иногда привязаны бисерины. Когда эту одежду носят шерстью наружу, на шее нашивают ремешки с кистями, из шерсти молодых тюленей, окрашенной в черный и красный цвета.

Зажиточные чукчи оторачивают одежду более широкой опушкой из волчьего меха, а украшение делают из меха росомахи. Вместо верхней парки носят также и старухи простую более длинную камлейку, которую они используют также в качестве дождевика. Их рукавицы такие же, как у мужчин. В дождливую погоду женщины носят простые дождевики. Имеют они еще и другие, из отбеленных на солнце кишок плащи, которые больше служат для украшения, чем для защиты от дождя.

Занятия женщин: забота о съестных припасах, обработка шкур, шитье одежды.

Их пища — от оленей, которых они закалывают поздней осенью, пока эти животные еще жирны. Чукчи сохраняют мясо оленей кусками про запас. Чтобы полакомиться свежим мясом, они зимой еще закалывают оленей. Пока живут на одном месте, коптят мясо над дымом в своих ярангах, а то просто употребляют его в течение зимы слегка подваренным, если местность вокруг их стоянки имеет ивовые заросли; употребляют мясо и мороженым, причем разбивают его на маленькие кусочки на камне каменным же молотком. К этому блюду мы тоже скоро привыкли. Бульон от вареного мяса чукчи пьют горячим из круглых чашек, сделанных из китового уса, однако бульон служит им также и для утоления жажды, причем они кладут тогда в него снег. Костный мозг свежий или замороженный, жир и язык считают они самыми вкусными. Receptaculum chyli ⁶ заполняют они жиром, покрывающим [126] диафрагму, который они любят. Другой жир сохраняют в кишках, которые тоже, очистив от нечистот, сушат и употребляют в пищу. Кости для варки разбивают, после чего из них вытапливают жир. Зимой чукотские женщины делают из оленьего мяса с жиром вкусное блюдо. Мясо мелко рубят, смешивают с оленьим жиром, костным мозгом и небольшим количеством китового жира, чтобы оно легко застыло. Это блюдо они называют Preraem. Чукчи, живущие на берегу реки Анадырь, примешивают еще к этому молодые шишки сибирского кедра Pinus Cembra. Коряки употребляют то же самое блюдо, что и чукчи, и возят его с собой во время перекочевок. Также используют чукчи содержимое желудка оленя и его кровь. Содержимое желудка называется у них Rilgyril, а женщины произносят это слово как Zilgyzil, так как они не могут произносить «r» ⁷. Пока олени еще питаются ивовыми листьями, чукчи их закалывают, извлекают содержимое их желудка, примешивают к нему иногда ивовые листья, заранее собранные, и заполняют этой смесью мешки из тюленьих шкур, снятых «чулком». Эту смесь они с удовольствием едят зимой, смешивая с ворванью, оленьим жиром и кровью. Кровь сохраняют в сосудах — Waegen, куда еще бросают мелко нарубленные легкое и печень, слегка поджаренные на огне. Эти сосуды они подвешивают в своих ярангах, чтобы кровь несколько закисла, а зимой везут это в замороженном виде с собой. Наконец, чукчи употребляют еще жилы с ног оленей для шнурков, а жилы со спины для приготовления ниток для шитья. Оседлые чукчи летом варят плавники китов и сохраняют их свежими. Мясо китов сушат в ярангах на поперечном брусе под кровлей в дыму или закладывают его вместе с мясом моржей в ямы, где оно хорошо закисает. Употребляют его в пищу сырым с ворванью или вареным. Также вешают на воздухе куски китовой туши за ребра. Затем эти куски они покрывают сеткой из ремешков, сделанных из китовой кожи. Китовый жир — Kaegmytkymytt, Mytscheghan.u — кладут они в ямы, большей частью поблизости от берега моря, недалеко от своих яранг, и закрывают частями китового скелета (сверху жир счищают), а попадающая туда дождевая вода вытекает тогда из ям по желобу, как и в их кладовых. Набивают они также этот жир без кожи в виде прессованных кусков в мешки из тюленьих шкур, где он сам собой тает, превращаясь в сало — Mitchimit. Последнее является для чукчей незаменимым для их ламп, а не только для употребления в пищу.

Комментарии

1. Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей и редкой книги. Фонд нем. F IV, № 173. 64 с.

2. Айван — так чукчи называют сибирских эскимосов. В прошлом, когда чукчи по своему образу жизни делились на оседлых и кочевников, в отличие от эскимосов оленные чукчи оседлых называли чычетайван — родственник. (Прим. ред.).

3. Река Kchwat-Weiam — это река Кувэт, впадающая в море к западу от современного мыса Шмидта. Река Ekechta — река Экеатап, расположенная к востоку от мыса Шмидта. Стойбище Rirkai-Pija — современное селение Рыркайпий на м. Шмидта. Остров Guynin, или Kuynin, — остров Аракамчечен, отделенный от юго-восточного побережья Чукотского полуострова проливом Сенявина.

4. Здесь Мерк имеет в виду словарь 12 наречий, опубликованный в книге Г. А Сарычева «Путешествие флота капитана И. Биллингса чрез Чукотскую землю...», СПб, 1811.

5. Автор имеет в виду эскимосок Аляски. (Прим. ред.).

6. Это латинское название не переводится на русский язык. По отдельности эти слова означают: Receptaculum — вместилище, chyli-chylus — молочный сок, пищеварительный сок.

7. В прошлом, до введения письменности, радиовещания на родном языке, чукотские женщины употребляли особое произношение. Дело тут не в том, что они «не могут произносить «р». Это была традиция, объяснения которой, к сожалению, еще не дано. В наше время все чукчанки уже говорят так, как и мужчины, то есть они произносят все существующие в чукотском языке звуки без каких-либо затруднений. (Прим. ред.).