Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

Крестьянские беспорядки в Тамбовской губернии в царствование императора Павла I.

Со вступлением на престол императора Павла I, многие крепостные крестьяне Тамбовской губернии, как и в других губерниях, стали ожидать так называемой воли.

Во многих уездных захолустьях шли крестьянские толки самого враждебного по отношению к дворянам свойства. Так например, в конце 1796 г. прапорщик Ушаков, проездом в Елатьму, остановился на постоялом дворе в селе Ерме. Случайно там же были и другие проезжие дворяне. И всем им пришлось выслушать от крестьянина Михайлы Анисимова следующее: «скоро крестьянам будет воля, а после нового года царь велит рвать дворянам головы».

Между тем крестьянской воли все не было; крепостное право в Тамбовской губернии усиливалось, вследствие новых императорских пожалований. Пожалования эти были весьма значительны. Тайному советнику Саблукову дано 500 душ в Моршанском уезде; тайному советнику Молчанову — 400 душ в том же уезде; московскому обер-полицмейстеру Каверину — 300 душ в Кирсановском уезде; генерал-адъютанту кн. Барятинскому пожаловано в Кирсановском уезде большое село Вяясли. Гардеробмейстер имнераторский Кутайсов получил 1,300 душ. Генерал-майору Недоброву дано село Вельможино, Кирсановского уезда; генерал-майору Арбеневу — 12,500 десятин, а генерал фельдмаршалу кн. Репнину — 20,000 десятин. Полковник Давыдов получил 600 душ в Моршанском уезде, генерал-майор Адамович — село Сысоево в том же уезде. Генерал-адъютанту Кологривову дано 15,000 десятин; генерал-лейтенанту Вадковскому 1,000 душ; камер-фурьеру Волкову 2,680 десятин; генералу Нелидову — 2,103 десятин; полковнику Болотникову — 1,470 десятин; статскому советнику Ахлебинину — 300 душ. Значительные имения в Тамбовской губернии пожалованы были также Архарову, обер-церемониймейстеру Валуеву, Бычкову, Хераскову, князьям Куракиным, барону Моренгейму, царским камердинерам Вертону и Исаеву и многим другим.

Надобно заметить при этом, что многие помещики, вопреки решительно выраженной воле императора, часто поступали крайне самовластно и самодурно и этим, конечно, раздражали народ. Раз, например, проезжал по Тамбову помещик, коллежский регистратор Дмитриев. Увидел он у ворот одного домика красивую девушку Пелагею Сорокину, велел ее схватить и увез к себе. Подобное же похищение в Тамбове среди белого дня совершено было шацким исправником Головиным. И это делали не какие-нибудь богачи, вельможи, а мелкие помещики... Другие действовали еще с большею свободою. Так, например, силою брали жен от живых мужей. Поручик Гарденин, имевший суконную фабрику в Липецком уезде, вздумал приостановить на ней работы, а фабричных стал продавать в солдаты, как какой-нибудь германский фюрст прошлого столетия. Помещик Адамович в течение 3-х лет сумел собрать с крестьян (села Сысоева, Моршанского уезда, 809 д.) более 22,000 р., а поле, засеянное крестьянским хлебом, отдал своему соседу по имению, известному Хераскову. Не ограничиваясь денежным налогом, Адамович брал с своих крепостных и натурою. Между прочим, крестьянки для чего-то обязаны были доставлять ему «молоко из грудей». Когда некоторые из крестьян Адамовича пожаловались на него губернскому начальству их же самих сослали «великое число» в ссылку. (Примечание. В 1799 г. из Тамбовской губернии [308] разными помещиками сослано было в одну Забайкальскую область 315 человек, как это видно из отношения тамбовского губернатора Кошелева к действительному статскому советнику Лабе). Впрочем, слухи о жестокостях Адамовича дошли-таки до государя и он приказал тамбовскому губернатору Литвинову объявить ему свое неблаговоление (8 авг. 1799 г.). Подобные злоупотребления со стороны помещиков вызвали целый ряд крестьянских беспорядков.

В 1797 г. отказались ходить на барщину балыклеевские крестьяне графа Толстого. Собравши сход, они порешили идти на оброк. Чтобы придать более законности своим действиям, они выбрали депутатов из своей среды, в количестве 50 человек, и послали их в Кирсанов объявить земскому комиссару о решении мирского схода. Для устранения этих беспорядков губернатор Лаптев принужден был прибегнуть к вмешательству военной силы: в село Балыклей послан был майор Балла с ротою солдат и 6 чел. драгун при вахмистре. В донесении государю императору об этом происшествии Лаптев объяснял распространение бунта «бездеятельностию кирсановского нижнего земского суда». А между тем отдал под суд исправника. Император Павел одобрил эту меру и в своем рескрипте писал Лаптеву: «нужным считаю подтвердить вам, чтоб сей суд немедленно кончен был, и к чему виновные приговорены будут, не оставьте мне донести». По случаю болезни председателя тамбовского департамента суда и расправы Охлебинина и за отсутствием одного ассесора, дело затянулось. Тогда последовал новый императорский рескрипт Лаптеву:

«Видя из рапорта вашего, что производимый над кирсановским земским исправником суд медлится за болезнию председателя первого департамента палаты суда и расправы и за неопределением одного ассесора, я приказал скорее ту палату нужными чинами укомплектовать, и вам приметить должен, что сия причина не может извинить медления дела; конечно, от вас зависло прикомандировать к решению оного из других мест членов, что и теперь учинить повелеваю.

Павел».

12 мая 1797 г. возмутились против своего помещика, секунд-майора Агибалова, крестьяне села Высочки, Кирсановского уезда. Они отказались от барщины, убили прикащика, Василия Сергеева, и отняли у него разные барские вещи. Сам помещик до того перепугался, что не посмел даже выдти из дому, и хорошо, конечно, сделал, потому что бунтовщики добирались и до него. По ночам кругом барского дома стояла нанятая стража из соседних деревень. А между тем по селу шатались пьяные толпы. Главным виновником этого волнения был высочский дворовый Яков Алексеев, распускавший среди народа слухи о предстоящей вольности всех крепостных крестьян. Разумеется, тут имели место и личные отношения к крестьянам самого Агибалова.

Для усмирения этого бунта также потребовалось вмешательство военной команды (под начальством подпоручика Давыдова).

Случаи подобного неповиновения своим помещикам, большею частию соединенного с желанием перейти в казенное ведомство, в том же году произошли в селе Новом-Архангельском, Кирсановского уезда; в имении генерала Адамовича, генерала Циммермана, и во многих других местах.

В 1799 году, помещик села Вирятина, Моршанского уезда, полковник Давыдов продал, на вывоз, своих крестьян помещикам Мартынову и Хвощинскому. Проданные крестьянские семейства должны были уйти на новые места без всякого имущества, которое оставалось в пользу их прежнего владельца. Понятно, что такое положение было для них невыносимо тяжело. И вот вирятинские крестьяне, несмотря на решительно выраженную волю своего помещика, положили остаться на прежнем месте. Явилась уездная полиция, но ничего не могла сделать: крестьяне взяли в руки дубинки и стали в оборонительное положение. Приехал губернатор Литвинов, стал уговаривать вирятинцев, чтобы они повиновались своим новым помещикам, и между прочим обнадеживал их тем, что на новых местах они получат все хозяйственное обзаведение. Крестьян тронула тихая, ласковая речь губернского сановника, человека весьма доброго. Они упали перед ним на колени, плакали, и все-таки объявили, что не пойдут из родного села и умрут на своей земле, у могил отцов и дедов... Литвинов немедленно донес об этом происшествии императору Павлу и в конце октября получил от него следующий рескрипт:

«Господин действительный статский советник и тамбовский гражданский губернатор Литвинов!

Получа рапорт ваш сего месяца сентября 5 числа касательно крестьян полковником Давыдовым проданных на вывоз помещикам Хвощинскому и Мартынову, повелеваю вам, оставя сих крестьян на прежнем их месте, сделать от лица моего оным помещикам наистрожайший выговор за учиненные ими крестьянам чрез сие намерение расстройку и угнетение; вам же изъявляю мое благоволение за донесение ваше, сопряженное с человеколюбием и добрым порядком, всегда сходственным с волею моею.

Гатчино,
21 сент. 1799 г.

Павел».

По смыслу императорского рескрипта, вирятинцы остались в своем селе, у прежнего помещика. Но они уже, так сказать, почувствовали свою силу и пожелали совсем освободиться от помещичьей власти и перейти в удельное ведомство. Они перестали работать на помещика, [309] вырубили значительную часть его леса и вообще начали буйствовать. Некоторые из них самовольно переселились, куда попало. Такая перемена в поведении вирятинских крестьян произошла, главным образом, оттого что у них был в Петербурге свой поверенный, крестьянин Конобеев, который был уполномочен земляками подать просьбу самому государю и писал домой самые успокоительные письма. Вот, напр., его письмо от 12 сентября 1799 г.

«Почтение благодетели старички (следуют имена), здравствуйте.

«Целые пять недель я пробыл в дороге, который подвержены великим опасностям, наконец благополучно достигнул той столицы, где нахожусь теперь. Но вошедшии средину оной совершенно бы я запутался, еслибы не вывел меня из заблуждения благодетель наш Н. А. Месилин (козловский купец). Дело наше прошу Бога кончить благополучно сжелаемою нашею выгодою, ибо я получу оное решительно обрадою вас ожидаемою радостию. Затем остаюсь великим услугою» С. Конобеев.

Между тем полковник Давыдов послал из села Кулеватова, другого своего имения, в Вирятино за рекрутами, так как тогда происходил рекрутский набор. Посланных встретили за селом, избили и отняли у них лошадей. Замечательно, что во главе бунтовщиков был вирятинский причт в полном своем составе. Этот причт участвовал в беспорядках не словами только, а и самым делом. Со времени изгнания кулеватовских посланных вирятиаские беспорядки приняли решительный характер. По селу стали ходить вооруженные палками и ружьями. Настало пьяное мужицкое царство. А петербургский поверенный продолжал по прежнему обнадеживать своих односельцев. Вот что писал он через месяц после первого письма:

«Находясь в Питере благополучно, желаю вам доброго здоровья. И прошу о мне не печалиться, ибо я никакой нужды не чувствую, кроме скуки, которая происходить от непривычки к северной жизни. Впрочем, я стараюсь окончить дело».

Так как беспорядки в селе Вирятине оказались слишком уже опасными, то против них полиция стала действовать энергически. Все прикосновенные к делу крестьяне были арестованы и, по окончании следствия, наказаны плетьми и батожьем.

Примечание. Помещик Давыдов, в имении которого произошли вышеизложенные беспорядки, отличался замечательною жестокостию в обращении с своими крестьянами. Приехав в свое новопожалованное Вирятино, он единовременно собрал с крестьян по 7 руб. 40 коп. и обложил их постоянным годовым оброком с каждого тягла по 10 рублей. Кроме того вирятинцы должны были ежегодно доставлять своему помещику с каждой души по четверти ржи, по четверти овса, по осьмине гречихи, по 2 фун., коровьего масла, по фунту хмелю, по 10 яиц, по курице и по аршину серого русского сукна. По приказанию Давыдова, вирятинские крестьяне однажды засеяли для него яровым хлебом 100 загонов их собственной пашни. В течение всего лета 1798 г. 60 вирятинских крестьян работали исключительно на помещика, вопреки ясно выраженной воле императора Павла. Таким образом, крестьяне г. Давыдова были доведены до такого состояния, что у них не было уже никакой собственности.

Слухи обо всех этих жестокостях дошли до императора Павла, и имение Давыдова было взято в опеку. (Из письма князя П. В. Лопухина тамбовскому губернатору Литвинову).

И. Дубасов.

Текст воспроизведен по изданию: Крестьянские беспорядки в Тамбовской губернии в царствование императора Павла I // Древняя и новая Россия, № 3. 1877

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.