Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

О крестьянах и Белорусской губернии вообще

№ 1. 26 июня 1800 г. Письмо Г. Державина генерал-прокурору Сената П. Обольянинову о тяжелом положении крестьян Белорусской губернии

Милостивый государь Петр Хрисанфович!

Имею честь донести Вашему высокопревосходительству, что на 25-е число ночью сего июня прибыл я в Витебск. Любопытствовал по дороге узнать цены хлебу, достаток в оном поселян и теперешнее состояние полей относительно на них нового урожая. Подъезжая к Великим Лукам, городу Псковской губернии принадлежащему, и в самом в нем рожь продается до 9 руб. четверть. С начала Белорусской губернии, по Велижской округе до Витебска — от 10 и до 12, а в раздробительности и выше, но в самом Витебске, как сказывают, не больше 9. Заходил я в близлежащее по большой дороге в сторонах некоторые владельческие селения и видел врасплох в бедных хижинах настоящий образ жизни поселян. Лучшие из них едят пушной, или пополам с мякиной, хлеб, доставая и тот покупкой и займом со дня на день на дневное пропитание, а другие употребляют пятую только долю ржи, смешивая с четырьмя частями мякины, иные же и до того не имеют, а едят вареный щавель или [54] хлебают из отрубей и выжимок вареную, по их названию, кислицу, или самой жидкой кисельной сулой. От таковой пищи все вообще вялы, тощи и бледны, как мертвецы. Сравнивая их с самыми беднейшими великороссийскими крестьянами, не усумнился бы я сказать, что они находятся в самом жалостнейшем положении и терпят такой голод, который скоро их поморит и которого притом, судя по неимуществу, нигде у них ни в гумнах, ни в закромах никакого хлеба, ниже скота и домовых птиц (кроме инде только весьма малейшего количества лошадей и коров) — в полной мере едва ли отвратить возможные найдутся средства, но поелику привычка и самые ужаснейшие вещи делает сносными, а нужда научает терпению, то я могу удостоверить о довольном их равнодушии, или это уже отчаяние, что и самые младенцы без вопля сносят недостаток пищи, шатаются с матерями, сбирая ягоды, грибы и щавель. Нет, однако, ни между старыми, ни малыми опухших и умирающих от голоду и даже во многом числе просящих милостыню по дороге я не видел, как в прошлых 1793 и 794 годах во время недороду хлеба здесь было, жалуются токмо некоторые на невыгодные земли, худой урожай, беспрестанные работы на владельцев и тягостные оброки, признаваясь, однако, что они их снабжают небольшим числом хлеба, но как надобно его им отдавать и с лихвою обратно и употреблять на посев к будущему году, то и воздерживаются они забирать оного во многом количестве. Словом, видя сие и слыша от обитателей по дороге разного рода людей, как-то и жителей города Витебска, что они великого несчастья от голода ни теперь не терпят, ни впредь оного не предвидят, говоря, что и в самые лучшие хлебородные годы обыкновенно в здешнем краю крестьяне едят пушной хлеб, а особливо весной, до новой жатвы, раздав оный в платеж старых займов и пропив на горелке жидам, всегда нуждаются в оном, что владельцы и купечество довольно имеют запасов, и первые не оставляют без прокормления крестьян своих. В рассуждении чего вышеописанная мной печальная встреча исчезает или, по [55] крайней мере, принимая совсем другой вид, рождает не столь поразительные соболезнования чувствований, тем паче, что везде почти в местах, которые проеханы мною, видел я на полях благословение божие, обещающее хорошую жатву. Хлеб ржаной весьма хорош, чего, как сказывают, с начала весны никоим образом ожидать невозможно было, инде только на не весьма удобренных по причине малого скотоводства, песчаных и глинистых грунтах мелок и редок (не могу только сказать, на господских ли это или на крестьянских).

Яровые хлеба тож довольно хорошо засеяли. Продолжавшиеся токмо холода, кажется, несколько препятствовали успешнейшему их произрастанию. Несмотря, однако, на все таковые видимые мною надежды, рассказы владельцев и здешних чиновников, уверявших меня, что они, живучи здесь более 20 лет, всегда видят край сей в одинаковом положении (исключая вышеупомянутые голодные годы), дабы исполнить в точности волю государя императора и отвратить, елико можно будет, есть где между поселян в самом деле крайний недостаток в продовольствии и мякинным хлебом, дал я губернскому правлению предложение, требуя оным как нужных себе сведений, так и на первый случай о вспомоществовании голод терпящим предписываю, с которого для усмотрения Вашему высокопревосходительству копию при сем препроводить честь имею. Сегодня отправлюсь я в Дубровецкое и Озерковское имения для личного оных осмотрения, и что там откроется, а равно и в прочих, не оставлю я почасту доносить Вашему высокопревосходительству. Также по собрании сведений о евреях мнением моим не умедлю, для чего теперь и требую от казенной палаты известий о пустопорожних землях на случай, ежели бы повеление последовало об обращении некоторого числа в земледельцы сих тунеядцев. Провиант-комиссар подал мне ведомость о числе сборного поголовного хлеба, которого от продовольствия войск по октябрь месяц, ежели при том весь по окладу в приход вступит, может еще быть в остатке одного [56] ржаного более 4000 четвертей. А также сверх того и от губернского правления беру сведения о числе находящегося в сельских запасных магазейнах, из коего, усмотря прибыль или убыль против сообщенной мне в.в.-п. ведомости и из зависимости комиссара, буде необходимая нужда востребует, не оставлю сделать скорого распоряжения касательно помощи действительный голод терпящим и требующим помощи поселянам, а тогда же доставлю и вам верную ведомость, сколько хлеба того и другого ведомства в наличности находится и что из того раздать назначу. На случай, ежели бы на наступающий месяц до нового хлеба по необходимой нужде привелось сделать снабжение и из числа запасного на семена у владельцев имеющегося, и должно бы было вместо оного подвезти сюда из соседственных губерний, то по причине, как сказывают, запрещения, учиненного тамошними правлениями, в разсуждении возвысившихся цен, вывозить оный в здешнюю губернию, не угодно ли будет предварительно отписать тамошним губернаторам, чтобы то запрещение снято было. Губернатора здесь в городе не нашел. Он объезжает губернию, которому о моем приезде дал знать.

Пребываю в прочем с глубоким высокопочитанием и истинною преданностью Вашего высокопревосходительства, милостивого государя всепокорнейший слуга Державин Гавриил.

РГИА, ф.1374, оп. 3, д.2379, лл.16-19.

№ 2. 27 июня 1800. Предложение Г. Державина белорусскому губернскому правлению о неотложных мерах по улучшению положения крестьян.

Между прочими разными народными слухами внушаемо мне было, будто витебское начальство, дабы не встречать мне на проезжих улицах изнуренных гладом и приходящих в отчаяние людей, старалось удалить их в скрытные места города. Я долгом почел удостовериться о том в истинне. [57]

Вследствие чего вчерашнего числа пополуночи в 3 часа, взяв с собой одного полицейского служителя, обошел нечаянным и скрытным образом все части города, даже и в отдаленнейших предместьях лежащие, входил в самые убогие и ветхие хижины, был на торгах и перекрестках, где продается съестное. В первых застал инде еще спящих людей, инде работающих, но везде и у самых беднейших находил нужное пропитание. Видел по столам и полкам хлеб чистый, а не вейный. На объявление мое, что я прислан от государя императора наведаться, не терпят ли они голода, и на вопрос, чем питаются и не имеют ли нужды в помощи, они с пролитием слез, упадая в ноги, благодарили, во-первых, бога и потом великого монарха, что он о них помнит и милосердием своим проникает в их жилище, отозвались, что разными промыслами, как-то: работами, переторжкою и перепродажею мелочных товаров и съестного, хотя нужное по их бедности, но имеют пропитание и помощи в получении насущного хлеба для отвращения голода не требуют кроме трех престарелых и больных вдов, трудиться уже не могущих, кои просили у меня вспоможения, и коих отослал я с бывшим при мне полицейским служителем в магистрат для снабжения их нужным, вследствие предложения моего сему правлению от 25-го числа данного.

Во-вторых, видел довольно продажного съестного, как-то: хлеба печеного, калачей, пшеницы, круп разных и скота, но только 1 воз ржаной муки, и то несравненно выше той цены, каковая мне объявлена была, а именно: вместо 9 по 11 руб. 70 копеек четверть. Известив о сем правление, поспешаю начертать ему совсем противное зрелище. По вышепрописанном моем осмотре города Витебска, поутру в 8-м часу, предприняв путь свой к местечку Дубровне, заходил и заезжал я в селения, по дороге лежащие, а именно: господ Заранкиных и Гурки. Тут я и бывший со мною господин губернский маршал видели в жалком положении поселян. Они не имеют хлеба и едят щавель, сныть, лебеду и прочие травы и коренья, сварив оные или же сваря их в горшках [58] густо, наподобие каши, а инде смешав с малейшей частью ржаной муки и всякого рода житом. Самые малые дети сею же пищей довольствуются, отчего не только слабы, но и опухоль уже на лицах и грудях у некоторых показывается. Я тоже, как и градским обывателям, объявил им отеческое о них попечение всемилостивейшего государя и спрашивал от высочайшего его имени, имеют ли они пищу, на что также с пролитием слез, но только слез горестных, благодаря за попечение о них отца отечества, отозвались вообще, что они хлеба давно уже не имеют, что кое-как перебиваются вышеописанным кормом, и тот покупая на последние крохи иждивения, продавая скот или заимствуя друг у друга, и напоследок, что помещики их не снабжают прокормлением. По выслушании от них их вопля, был я сам у означенных владельцев, и которых нашел в доме, объявил им высочайшую волю государя императора, чтобы они тотчас дали хлеба своим крестьянам, приказал тут же привести сие в действительное исполнение бывшему при мне витебскому земскому комиссару.

Госпожи Заранкины объявили мне, что они в разсуждении не весьма богатого их состояния, елико возможно им было, даже покупая сами, делали ссуду своим крестьянам и готовы оную всегда преподавать, но что сами по недостатку их не имеют довольного запаса, однако последние свои крохи отдадут, которые в самом деле, как рапортовал мне земский комиссар, тот же час и приказали крестьянам раздать.

Приказчик господина Гурки доказал мне записными книгами, что в прошедший июнь месяц на 600 душ раздал он крестьянам более 150 четвертей и что на наступающий июль имеет запасу до 100 четвертей, которые действительно и раздает крестьянам, объясняя притом, что сколько он ни старается о продовольствии их, они сами о себе не пекутся и данный им хлеб пропивают на вине жидам, а некоторые (называя их по именам), то и имеют у себя нарочитые денежные суммы, но неведомо для чего сокрывая их, хлеба себе не покупают, а едят, как и бедные, из скупости и самопроизвольно помянутую несвойственную человекам [59] пищу. Осматривая же в корчмах у жидов, нашел я у всех довольный запас (кроме другого съестного) в ржаной муке состоящий. В дальнейшее следование мое от помянутых владельцев в местечко Дубровню встретил я около 100 повозок с ржаной мукой. На вопрос мой, чья, откуда и куда оную везут, ответствовали мне извозчики, что еврейская, куплена в Кричеве, в Мстиславле и других местечках бывшей Могилевской губернии по 5, по 6 и по 8 рублей четверть, что везется в Витебск, а оттуда по Двине судами и чрез Полоцк и Минск, в Ригу и заморский отпуск, где будто хлеб продается четверть ценами до 18 рублей простирающимися, и что, наконец, чрез сей перекуп и перевоз за границы России получают евреи великую прибыль. Из всего сказанного, судя вообще по Белорусской губернии, хотя примечаю я, с одной стороны, что нет в ней не токмо действительного голода, но и недостатка в хлебе, а с другой, что в некоторых округах не токмо недостаток, но и самый голод, который происходит, думаю я, ни от чего другого, как токмо от нераспоряжения правления по силе указа государя императора Петра Первого 1723 года февраля 10 дня, которым в таковых несчастных случаях дозволено, описывая хлеб у изобильных оным, раздавать заимообразно бедным, что ежели бы правление с начала весны, увидя чрезмерное возвышение цен в губернском городе и в некоторых уездах, учинило, то и не могло теперь быть нигде крайнего недостатка в оном, а потому как бы ни желал я по убеждениям многих господ владельцев и чиновников удостовериться, что привычкою употреблять в пищу мякину и траву человеку прямо сыту быть возможно, что натура его без вреда здравия, истощения сил и сокращения века таковое изнурение надолго выдержать может и что, наконец, когда начали уже люди пухнуть, в течение следующих месяцев, до собрания новой жатвы, не открылось бы народной болезни и самой смерти от голода, как то в 1793 и 794 годах в здешнем краю случилось, никто ручаться не может, потому паче, что и новый хлеб, не совсем спелый и сыромолотный, вреден здоровью.

Гавриил Державин

РГИА, ф.1374, оп. 3, д.2379, лл.34-37. [60]

№ 3. 25 июня 1800 г. Письмо Г. Державину губернского прокурора П. Роспопова с изложением причин бедствия белорусских крестьян.

Его высокопревосходительству

господину действительному тайному советнику и сенатору, кавалеру

Гавриилу Романовичу Державину

белорускаго губернскаго прокурора Распопова

Рапорт

Вашему высокопревосходительству имею честь донести, что крайнему недостатку хлеба в продовольствии крестьян Белорусской губернии не иначе есть притчина, так то та, что после бывшаго с 1791-го сплошь чрез четыре года неурожая, где были какия магазины у помещиков Белорусской губернии, все оные истреблены то на иждивение крестьян, то на продажу и сверх их сего слух происходит о следующем.

С 1795-го по 1797-й год хотя и были урожаи, но не велики, а посему крестьяне едва могли себя прокормить и уплатить часть из взятаго взаймы у помещиков и протчих людей в голодное время хлеба. Прошлаго же 1799-го, когда встретился почти по всей губернии крайней неумолот ржи и яроваго хлеба, то уже по неимению магазейнов чрез зиму и нынешнюю весну нечем было бедным спасаться, а помещики по большой части не обращают на то внимания и старательства в пропитании крестьян не имеют.

Наконец, хотя бы за сим и наступил урожай, но всеконечно крестьяне претерпют в самое время сильную нищету из следующих притчин. Во-первых, по неимению семян весьма мало ими посеяно хлеба, а по оной притчине до 1-го генваря не станет им пищи. Во-вторых, обыкновением есть у помещиков набранной хлеб крестьянами осенью отдать в полтора, а евреи, живущие по деревням, розданной на заклады вещей крестьянам хлеб и за протчия долги тоже [61] собирают в полтора надзвычайною мерою. В-третьих, есть еще главнейший в Белоруссии способ евреев, особливо в местечках живущих в части бывшей Могилевской губернии, что хотя некоторые помещики и запрещают им ездить осенью по деревням в коляду, но они производят сие открыто, то есть всякой арендатор корчмы, когда еще крестьяне молотят хлеб, подъезжает к ним под видом требования долгу или коляды с вином горячим и, обламутив людей дачию по нескольку рюмок вина, берут у них разнаго сорта хлеб за долг и коляду, из чего, а равно ж с разных выманок у крестьян денег и прочаго имущества, без всяких трудов выгодное с большими семействами по деревням и местечкам ведут житие, а помещики, будучи ослеплены получаемыми от евреев за аренду деньгами, не уважают, что от ничего инако таковой им платеж от евреев поступает токмо из собираемых с крестьян их же пожитков, число ж евреев, хотя по ревизии мало показано, но их непосредственно более есть по деревням и местечкам. Как сему можно поверить из примеру, что в городе Витебске, где токмо живут такие, которые из художества и купеческаго промысла имеют продовольствие, в последнюю ревизию записано 713-ть мужеска и женска 1173, по спискам же городовой полиции за 1799-й год мужеска 1189, а женска 1444 души, неизвестно откуда явившиеся и получивших здесь свое водворение. В-четвертых, крайний недостаток хлеба по большой части имеется в уездах, составлявших прежде Полоцкое наместничество, а к части бывшей Могилевской губернии, хотя в уездах Чериковском, Белицком, Чаусовском и Мстиславском бывает лучший урожай хлеба, но дороговизна чрез долгое время не устанет, потому что оттуда купечество белорусское, покупая и транспортуя к Двине реке хлеб, сплавливает оной на продажу в Ригу так, что оставляется там. От накопления со всех сторон хлеба дешевле цена бывает, как в Белоруссии, и притом нужно все сильное обратить старание, дабы евреи более непозволительнаго винокурения не производили, и чтоб господа маршалы и земские полиции, [62] буде евреев уменьшить в Белоруссии число невозможно, посредством сугубаго смотрения помещиков непременно пресекли чинимый евреями соблазн для крестьян, покушал их к пьянству и к непопечению своей пользы, чрез что ввергают их в крайнюю нищету.

Губернский прокурор Петр Роспопов

РГАДА, ф.81, оп. 3, д.225, лл.171-172 об.

№ 4. 29 июня 1800 г. Письмо вице-губернатора Ф. Энгельгардта Г. Державину с мнением об ответственности евреев в голоде крестьян

№ 619. Июня 29, 1800. Вице-губернатора Энгельгарда.

Удостоясь получить от Вашего высокопревосходительства приказание о представлении мнения о евреях, в Белоруссии обитающих, за щастие поставляю оное исполнить.

Более 20-ти лет живя в Белоруссии, знаю я о состоянии евреев и потому могу об них заключить, что они народ праздный и к трудам не приобыкший. Болшая их часть упражняется в содержании питейной продажи по городам, местечкам и селениям. В городах допускаются они к сему откупщиками, а в местечках и селениях владельцами, вступая с ними в обязательства. Многия из них по поветам непозволительным образом производят винокурение. Сие злоупотребление вкрадывается под разными видами, кои они на себя принимают и особливо под названием винокуров с согласия корыстолюбивых владельцев. Теперь обращусь к тому, что они, изъемля тех, кои, находясь в прямой торговле и занимаясь ремеслом, зажиточны, протчае ж болшою частию бедны и не имеют ни собственных жилищ, ниже надежных пристанищ. Таковое их состояние принуждает садиться в селениях по корчмам, селиться по местечкам и разными хитрыми и нарушающими правилами честности уловками обманывают бедных крестьян, при продаже вина выманивают у них хлеб и другие продукты, а еще притом отдают им [63] вино до осени в долг за двойную цену, а иногда и в щет еще не меньше приписывают, и осенним времяцем, взяв с собою вино, разъезжают по селениям в гумны и, напоя крестьяны, даром просят колиоду.

Сии же простолюдины, имея к ним приверженность, отдают последнее, так что расплатясь с тем долгом, сколько напил у еврея во всю зиму и весну, выходит, что крестьянин остается без хлеба, которой переходит весь в руки еврея. Многия из евреев, искупая у поселян продукты оказанным выше образом, роздают после того им же заимообразно хлеб по крайней мере с четвертою частию мякины, а в возврат получают самой чистой в полтора и более. Таковое возвращение евреи обезспечивают взятием в заклад у крестьян разных их вещей, кои иногда от невыпуска, оставаясь у евреев, продают оными. Во многих местах обуздывают они крестьян так, что не могут сии нигде, кроме своих корчемных арендаторов, брать в ссуду хлеб или деньги, а должны непременно получать у них и покупать разныя земледельческия орудия и окроме оных — сельди, соль и вино, за что они берут деньги по такой цене, по какой сами хотят. Доводят многие до того, что не могут крестьяна никому стороннему продавать даже своих продуктов прежде, нежели покажут оныя их арендаторам и получить от них в ответ, что они им ненадобны. И на сих условиях многия евреи с помещиками берут корчмы.

Чрез все сие, следственно, крестьяне в Белоруссии весьма скудны и, истощая весь свой хлеб на евреев, претерпевают в оном крайней недостаток. К величайшему удивлению, помещики за всем тем терпят евреев в своих имениях и не только к содержанию винной продажи допускают, но даже отдают им в аренду самих крестьян и, имея ввиду то только, что евреи платят им с некоторым противу протчих превосходством деньги, подвергают величайшему разорению свои имения, заводя напоследок в присутственных местах процессы, чрез кои никогда не могут возвратить себе тех от разстройств и разорения имений убытков, кои они них [64] потерпят, ибо состояние евреев есть самое бедное, ответствовать вовсе не могущее.

Изобразив свойство евреев и опытом познав в продолжаемую мною немалое уже время в Белоруссии службу, не могу умолчать о том, сколь они вероломно отправляют должности, к коим допускаются по выборам, и на сей конец щитаю нужным представить благоразсмотрению одно то, что с какими сопровождаться может неудобствами, ежели их и на предбудующее время допускать сим преимуществом пользоваться, ибо они и по религии, яко противники хрестиянам, не могут к подсудимым из них являть того, что должно ожидать от христиан.

В пресечение всего того, чрез что евреи наносят в Белоруссии крестьянам погубу, щитаю нужным оставить во оной по городам только тех кои, состоя записанными в гильдию, упражняются в действительной комерции и тех, кои хотя в мещанском окладе, но занимаются ремеслом, а на предбудующее время правительству иметь строжайшее наблюдение, чтоб они ни под каким видом из городков в уезды не переходили и ничем другим не занимались. Прочих же всех переселить из Белоруссии куда заблогорассуждено будет. Оставшимся же в Белоруссии, занимающимся действительным торгом и ремеслом, кагалов не иметь, а непосредственно им наравне с прочими всех религий зависеть во всем от городовых магистратов. Коробак, в которыя они производят разныя сборы со убиваемаго скота, птиц и прочаго, также не иметь, ибо не столько оныя полезны, сколько вредны и потому особливо, что их самих же бедные терпят великую дороговизну в покупке мяса. Школ чтобы у них было в губернском городе, яко пространнейшем, не более двух, а в уездных городах по одной школе. Рабинов в губернском городе положить два, а в уездных по одному за выбором самих их и с утверждения господина губернатора.

Заключая сие поднесением у сего выписки о евреях из законов польских, подтверждающих во многом вышеписанное об них мнение, при том за нужное почитаю упомянуть, что [65] Ваше высокопревосходительство, собственною своею особою обращая внимание на все предметы в Белоруссии, заслуживающая оное, усмотреть изволите, сколь далеко пронырство евреев распространилось, от времяни до времяни число их увеличилось, а с тем возрасли недостатки у крестьян хлеба, в знатном количестве истребляемаго на винокурение и на другия внешния обороты. Доказательством многому и во многих местах по уездам населению евреев служит, что у многих владельцев есть там корчмы, где находятся не более двух дворов. Число сих корчм и винных заводов в поднесенной Вашему высокопревосходительству ведомости довольно велико показано, но по достоверному изысканию уповаю, что найтится может того более. Крестьяне, приобыкшие проводить время более в праздности, находят всегда случай из одной корчмы в другую, в несколько саженях отстоящия, заходить или заезжать и пьянствовать иногда в долг, а иногда на последнее имущество.

Но естли сие для них разъезжание за всем тем для такого множества корчем требуется на продажу и знатное число вина, на которое владельцы обращают последний хлеб, а оттого во оном делается недостаток, за оным же следует и самый голод. Сколь наслаждается Россия учрежденным в городах и уездах оной винным откупом от короны, того ни описать, ни изобразить нельзя. Там кабаки один от другога весьма в дальнем разстоянии, следственно, отняты у крестьян способы проводить время к подобному в Белоруссии пьянству. Я, имея в виду все сие, осмеливаюсь представить Вашему высокопревосходительству следующее: теперь в Белоруссии существует свободное винокурение и винная продажа, а зато с крестьян собирается хлеба до 50000 четвертей ежегодно. Ежели ж бы вместо сего сбора учредить в Белоруссии на российском праве винный откуп, то несравненно б более государственная казна получить могла дохода, а в хлебе не могло бы быть недостатка, ибо сборной ныне отсель отвозиться, а тогда бы уже оставался на месте. Крестьяне же придут в лучшее состояние, потому что не будут в кабаках [66] сидеть евреи, разными обманами приводящие крестьян в раззорение, да и одне крестьяне не станут уже в то время пропивать на вино своего имущества и особливо хлеба, поелику всякой винной в кабаке сиделец не иначе должен продавать вино, как на наличныя деньги под строгим в противном случае взысканием. Сие мнение, из верноподданнического монаршему престолу усердия открываемое, приношу на высокое Вашего высокопревосходительства благоразсмотрение.

Вице-губернатор Энгельгард

РГАДА, ф.181, оп. 3, д.225, лл.172 об. -175 об.

№ 5. Экономический проект бывшего курляндского вице-губернатора Гурко

Проект к составлению економическаго регламента для Белорусской губернии

Учреждение общих правил, на которых управление домоводства основаннаго быть должно, предупреждено быть иметь приведением крестьян в поведение, свойственное порядочному человеку, как-то в признание благодарности всевышняму, в знании должнаго повиновения начальству, а за оными уже следовать должны повинности крестьян против помещиков своих, взаимныя обязанности помещиков противу своих крестьян и прочия економическия положения. Итак, первыя пункты економического регламента должны служить к поправлению добронравия, к возбуждению в народе страха божия, преданности и повиновению выдаваемым от высочайшей власти законам. Добродетельный только человек снискивает благословение божие, без котораго все наши труды тщетны. Чувствующий счастие иметь мудраго попечителя и отца Отечества может быть полезным гражданином, а усердное и охотное повиновение обеим сим властям, от одной из которых ожидать можем только вечнаго блага, а от другой времяннаго [67] по день смерти нашей благополучия, должно быть проводником всех наших поступков. К исполнению же, сего, по мнению моему, нахожу нужным следующее.

ПЕРВОЕ. Всякой помещик, арендатор и управитель или староста должен заставлять крестьян, ему подвластным, в воскресные дни ходить в приходскую церковь к службе божией по крайней мере из семейства по одному человеку, а в большие праздники, оставляя однаго дома, всем быть в оной. Священник, определенной к приходу, имеющий уже все нужныя к той важной должности качества, должен читать молитвы приличныя к понятию простого народа в голос, за которым все присутствующие повторить имеют оную. Сии молитвы должны составлены быть из прозьбы спасения от главных пороков, свойственных простому народу, и вместо оных о утверждении в добродетели, без которых добрым человеком быть не можно.

После таковых молитв должен священник поучать собранный народ первоначальным христианской веры правилам, объяснять следствии преступлений не токмо на том свете, но каковыя и здесь за оные определены наказании, и для того составить выписку из законов, которыми предписано послушание начальству, исполнение долгу звания своего возпрещены разныя преступлении и прочил. Оную чем чаще, тем лучше прочитывать миру, стараться внушить преданность к высочайшей власти, повиновение к начальству, охоту к трудам и желание отличить себя во всяком добром деле и проч.

Священники, будучи учителями добронравия, должны быть предводителями поведения, которым не лишнее бы было подтвердить от духовной власти правилы, поступок их им предписанныя, а особливо не ходить в корчмы и шинки, а иметь сообщение с простым народом таковое, которое бы не унижало важнаго их звания и не истребляло бы к ним почтения для добраго примера, более всего нужное.

Понеже между многими причинами бедности крестьян белоруских главнейшия суть пьянство, а из онаго лень и [68] жизнь развратная, и поелику к усугублению сей их первейшей страсти служат частые случаи, каковые подают им евреи, повсеместно разсыпанныя, не занимающийся ничем, кроме корыстнолюбнаго промысла пользоватся слабостию не просвещеннаго народа, то справедливо бы было сей народ, составляющий свое собственное общество, ограничить таковым положением, каковое бы заставило их быть конечно полезными людьми, а по крайней мере отнять от них способ развращать добронравие крестьян хитростию, их к ним привязанных, к чему, кажется, служить может нижеследующие средствы.

1-е. Строгое иметь наблюдение за исполнением быть могущих об евреях предписаний. 2-е, привести в действие учреждение о корчмах, которых свыше положения столь великое множество настроено. 3-е, ограничить винокурение и продажу онаго, позволяя тем только и то, и другое, которые право на них имеют. 4-е, умерять даже и сие позволение количеством хлеба и назначением срока, от котораго до котораго сидеть вино. 5-е, возпрещением всемерно под каким бы то предлогом ни было ситки и продажи чрез евреев вина и чтоб не отнята была свобода покупать крестьянам нужныя им вещи для домашняго их обихода, где они только захотят, а не у арендателей жидов. 6-е, наиприлежнейшим смотрением, чтоб всякаго рода на кредит им в дом напитки даваны не были даже и тем, которым право продавать оные дозволится. 7-е, в случае же преступления ими, злоупотребления сих установлений наложением приличных штрафов, а затем 8-е, економический регламент должен быть не токмо наукою добронравия и хлебопашества, но и законом, прекращающим злоупотребления.

ВТОРОЕ. Понеже выше сказано, что для заведения порядочнаго и общаго хлебопашества нужно для земледельца положить правила, по которым оной поступать, платить и служить обязан, то я по собственному моему опыту нахожу курляндское положение способнейшим для Белоруской губернии со изключением только нескольких статей, [69] отяготительных для крестьян. Вследствие того, кажется, нижеследующия повинности крестьян против помещиков и помещиков взаимный обязанности против крестьян могут быть следующия.

Обязанности помещиков, арендаторов и управителей

Помещик, арендатор и управитель крестьян своих должен снабдить приличным количеством земли, к хлебопашеству годной, по соразмерности качества оной, и по своей возможности доставят ему способ запастись нужными к земледелию инструментами и подать помощь к покупке лошадей и скота, определя раз и навсегда землю оставить для него и для наследников его собственности, а затем уже оной от него не отнимать, разве с заменою для него выгодною, а естли можно, и взаимнаго согласия. В случае нужнаго для внутренней самаго помещика по економическим обстоятельствам надобности переселения крестьянина в другое место должно быть подано ему со стороны помещика, арендатора или управителя пособие, которое бы ему такое составило состояние, каковое он имел на прежнем своем жилище. (Таковое учреждение есть по согласию рыцарства в Инфляндии и сделано общим положением).

Обязанностию помещика, арендатора или управителя да будет неусыпное наблюдение за внутренним крестьян хозяйством, во-первых, дабы крестьянин определенную для себя землю в свое время поднял, порядочно обработал и усеял, употребляя к тому семена добрыя. Во-вторых, земли своей иначе другим внаймы не отдавать как с дозволения помещика, арендатора или управляющего, которой знать должен, по какой причине отдает оную внаймы, на какое время и какую от того отдающий иметь может пользу, отнюдь до того не допускать, чтобы отданная внаймы земля из прежняго владения отходила, но паче возвращалась по истечении срока. Однако помещик дозволять того не должен, ежели сам крестьянин столько рабочих людей имеет, что оную своим семейством обработать в состоянии. [70]

Помещик, арендатор и управляющий иметь должен прилежное смотрение за поведением крестьян своих, дабы они скот и лошадей своих напрасно не продавали, частыми в города на торги и кирмаши поездками лошадей не изнуряли и без личнаго управляющего дозволения нужных к хлебопашеству инструментов, вещей и прочаго своевременно не лишались, а затем в помощь помещику, арендатору и управляющему надобно делать постановление, запрещающее покупку скота, лошадей, сошников и кос без письменнаго на оное от управляющего дозволения, которые покупщик в случае требования помещика, арендатора или управляющего да будет обязан отдать крестьянину назад без возврату данных за оныя деньги.

Помещик, арендатор и управитель, осматривая местоположение, на котором крестьяне поселены, естли найдет где землю покрытую водою или хворостом зарослую, отчего и хлеб родится не может, должен приохочивать крестьян своих оные осушивать, высекать заросли и заводить у самих крестьян таковое хозяйство, каковое собственно у него самаго быть должно. Легкой и к тому есть способ, естли заставить самих же крестьян общим трудом ежегодно вырыть несколько канав и истреблять хворост, чем нечувствительно от года до года удобрится земля, верную принесет вообще и каждому ползу.

Помещик, арендатор и управляющий не должен дозволять поселянам своим делится, разве чрезвычайно великое семейство, в одном крестьянском дворе находящееся, сделает необходимую нужду к переселению несколько душ из онаго на другое жилище. Гораздо, однако, лучше прибавить к крестьянскому двору земли, естли оной у помещика достаточно и ежели заводить новое хозяйство. Опытом уже сие известно, что дележ, естли обеих не разорит, а имянно оставшагося и отделившагося, то непременно однаго из них.

Помещик, арендатор и управитель должен дозволять миру вывозить без платежа из лесов своих бревна и все нужное на построение церкви и госпиталя, а где оныя уже построены, [71] то на починку и содержание оных. Помощь со стороны помещика к постройке или содержанию сих нужных строений зависит более от его человеколюбия и способности. Снабжение госпиталей нужными вещами, пропитание и одежда больных да возложится на мир по соразмерности общих целаго селения достатков и по числу дряхлых и изувеченных. Ради сего, где сельския магазейны уже заведены и достаточны, заступить может надсыпь возвращеннаго из запасов хлеба вместо новой накладки.

Все вышеписанныя обязанности помещика против крестьян своих должны быть основаны на привязанности к поселянам своим и человеколюбии к оным, приобресть же их к себе доверие первым должно быть всякаго владельца старанием. Дойтить до того нет инаго способа, как быть к ним благосклонным, почитать их за детей своих, дать им приметить благодарность свою за труды их, которыми единственно всякий владелец благоденствует, доставлять им справедливость, дозволить иметь прибежище в несчастии и угнетении, наказывать умеренно, а хотя и строго, но прежде уличить обвиненнаго в его преступлении, а напоследок сделать соразмерное человеческой силе единожды навсегда положение, по которому бы они служить и платить обязаны были так, чтоб принося истинную ползу помещику и сами бы отягощены не были. Но дабы дойтить до вместнаго и соразмернаго работ и платы определения, естли мнение мое принять курляндское положение за основание признается удобнейшим для Белоруссии, то прежде нужно описать нынешния здешния повинности крестьян по древним инвентарям, которыя здесь принимаются за основание.

Белорусские крестьяне служат по болшой части с земли, а очень мало таких деревень в которых платят оброк с души, и вообще токмо у иных с некоторыми переменами суть следующия их повинности.

Волока, в которой 19-ть десятин и 1600 саженей земли, щитают полагается быть довольно на пропитание однаго двора, в коем иногда 20 и 30-ть, а иногда и по болшой части [72] от 3-х до 10-ти обоего пола душ находится. Сия волока в иной деревне иногда 30 и 40 и 50 десятин имеет, а в другой едва составляет 19-ть десятин. (В иных местах сия волока имеет название службы. В службе ж определеннаго количества земли нельзя полагать, а щиталась оная для поставки только во время войны с нее рейтар с лошадью).

Затем некоторые дворы имеют на душу по десяти десятин, а иные едва по одной или по две. Сие неуровнение произошло по двум причинам. Первая, что назначающаяся для крестьянина волока определялась без межевания. Другая, что достаточные и многолюдные крестьяне, нанимая у беднаго своего и сюда землю, присвоили оную, а часто и силою или обманом захватывали. Некоторые помещики, имеющие очень мало земли, привели сие несходство в порядок разделением земель своих по равной части на всякой крестьянский двор, а тем прекратили все между крестьянами об земле распри и злоупотребление. С оной земли межеванной и не межеванной служат обыкновенно крестьяне помещику своему из 1/4 волоки в неделю пригону мущина два дни и женщина два дни, первые с лошадьми или пеше, как помещику надобно, последняя всегда пешком. Сверх сего, с каждаго дыму должны служить один день в неделю столько, сколько в целом семействе находится рабочих обоего пола душ. В некоторых деревнях и с лошади рабочей, сколько оных в дворе, а женщины с души рабочей, сколько оных ни есть. К тому с дыму должны давать по очереди сторожей дневных и ночных, сторожовак для присмотра за скотом, молотить все хлеб, свозить оной куда приказано будет, доставлять дрова к отапливанию и бревна на строение хоромное, быть готовыми на всякие посылки общие, а на их целым миром повинности суть: вывоз на поля навоза, сенакос и исправление мельниц, а к тому всему служат подорощину, сиречь исправлять поездку на фуре в отдаленные города, судя по местному положению, как-то в Ригу или в уезды, с Украиною смежныя, оттуда в Витебск, Здилово, Дорогокупово или протчия надбережныя места. Ест л и же фуры помещику не надобны, [73] то за ближние по два рубли с дыму, а за посылаемыя в Ригу по шести и десяти рублей с подводы души платить обязаны. В случае же кто из обедневших не в состоянии исправить все сии повинности, то другим чем заменить должны. Сверх сего дают куриц, яйцы, гуси, ветчину, грибы и протчия мелочи.

Все сии повинности хотя не доходят еще до определеннаго законами положения, то есть, чтоб служить помещику в неделю по три дни с души, но взяв в уважение общия полицейския службы, яко-то зделание вновь учреждающихся дорог, поправление и содержание старых, построение почт, починка безпрестанная оных, определение в должность ключ-войтов, сотских и десятских, перевоз колодников, поставка лошадей на почтах для проезжающих и прочия полицейския необходимыя службы. Признать надобно, что большая часть крестьян не имеет для своего собственнаго хозяйства времени или имеет столь мало, что на все их надобности никоим образом довольно быть не может и потому справедливо, чтоб помещики, следуя примеру лифляндскому общим согласием в облегчении своих поселян, приступили к положению непременныя учреждающему правилы, на которых бы дни рабочия и все крестьянския повинности основаны были, требуя от них менее дней рабочих в неделю, а им оставляя больше для необходимой их нужды, а хотя бы должно было здесь войтить в раздробление всех к тому притчин, по которым самих же помещиков польза того требует, но понеже описание оных много занимало б обстоятельств, требующих обширнаго объяснения, то кажется, довольно будет привести те только, которыя противуречия иметь не могут.

Первое. Состояние крестьянина составляет состояние самаго помещика. Достаточный крестьянин трудами своими доставляет помещику доход, бедной же, сколько бы ни зделал оному пользы, всю оную возвращает весною себе иногда и с лихвою захватывает, чтобы достаточным для помещика было Septem confektae made commederunt ceptem boves pinquis (Семеро тощих породили семеро жирных быков. — Е. А.). Второе. Не множество работников, но распоряженяе оными [74] управляет все нужное. Третие. Употребление работников в свое время и на своем месте составляет порядочное хозяйство, а естли все желаемое достать можно основательным и облегчающим судьбу человеческую способом, для чего же охотно не приступить к тому. От сего ожидать надобно полезных следствий без потери того, что до сих пор с крестьян получаемо было. А как уже сказано, что повсеместно одинакого зделать не можно положения и что начертание сие по опытам собственной только економии делано, и служить не может за общее для всех правило, а потому и предлагается здесь не в том намерении, чтоб всем быть примером в том, что от всякаго порознь полезнее прежняго заведения почтено быть может, но представляется здесь предварительным способом как бы отвратить необходимо ожидаемое общее крестьян раззорение, а за ним непременно последовать могущее самих же разстройство помещиков, из которых многия признаться должны, что, имея деревни, никакаго с них не имеют доходу, а ежели и имеют, то едва на дневное пропитание нужное и то с большими хлопотами только для себя, а крестьянам своим в неимуществе их никакаго не в состоянии учинить пособия Ex ta tua perditi Jsrael (жертвенный пир — твоя погибель Израиль — Е. А.).

Итак, прежде нежели наложить новыя повинности на крестьян должно им зделать новую перепись с различием во всяком семействе обоего пола душ на 3 части, как-то: на рабочия, престарелыя и изувечныя и малолетныя. Рабочим и служащим начинают быть мущины 17-ти и 18-ти лет, женщины 14-ти и 15-ти; старым, отставляющимся от всех помещичьих работ, от 50 до 55-ти лет мущины и женщины.

С таковой рабочей души могут быть нижеследующия повинности. Третие. Повинности крестьян, каковыми бы заменить можно было, нижеследующия.

За пригон. 1-е, вместо пригону, которой отправляют ныне крестьяне помещикам своим по два дня с дыму, приезжая поутру и въезжая вечером, кажется, с большою пользою владельца было бы заставить служить всякую крестьянскую [75] рабочую душу по одним суткам в неделю, но только чтоб они приезжали с лошадьми на ночь. По сему расположению остается крестьянину пять дней в неделю на его надобности. Помещик же, имея с лошадью на ночь крестьянина, с души имеет больше пользы и работы, потому что его употреблять может и в свое время и в такое место, где нужно, распоряжая для него работу с вечера к завтрешнему дню. Другая польза в человеке и лошадях, что приезжающий вечером имеет время отдохнуть, быть способнее к работе на другой день и не изнуряет себя ни лошади приездом на пригон и иногда из места в несколько верстах отдаленнаго. Прибыль же от навоза ночующих лошадей очень знатная для помещика, а крестьяне, малое семейство и рабочих имеющие, чувствительно подможены тем разпоряжением, ибо, имея только одну рабочую душу в своем семействе, вместо двух дней пригону и одного дня сгону, вместо рядовки на молодьбу, сторожевство, полицейских стоек, которые ему и последния три дни занимали, иметь будет пять дней к употреблению своему. Помещик же за два дня потерянных получают из многочисленнаго семейства рабочих людей более, иногда вдвое, но и те крестьяне, более суток по количеству рабочих душ служащие, не могут поставить сего дня себя в отягощение, ибо остается в семействе достаточное число работников к исправлению нужд хозяйственных и прочих полицейских повинностей. А понеже работники приезжают на ночь и на целые сутки, нет затем надобности в сторожах дневных и ночных, в десятских сторожов как при скоте и прочих, при фальварках находящихся, а ныне на помещичьем корме содержимых людях, ибо приходящия на ночь заступить их должности могут женщины доить коров и присмотр иметь за оными и за птицами, мущины прочия повинности исполнять, а затем останется хлеб, на котором нынешния уходницы содержались.

Но как работники ночью ни к чему важному для хозяйства употреблены быть не могут, то заставить их можно ночью молотить, определя только рядовку или очередь с целаго мира [76] для вычистки и вывеяния хлеба, которыя очередныя и дрова доставлять могут для высушки овинов.

Вместо сгону. 2-е. Кажется гораздо лучше было б определить для всякой рабочей души окружность земли по соразмерности качества оной, которую бы на своих собственных днях крестьянин обработал, засеял, собрал со оной хлеб и свез в помещичье гумно. А естли для всякой рабочей души назначить участок от 24-ти гарнцов посеву на тяжелой земли, а до 32 на лехкой или от 900 до 1200 квадратных саженей, то не токмо крестьянин облегчится тем, что выбирая способное время, не разстроивающее собственнаго хозяйства, в назначенные дни участки свои обработает без трудности, но и помещик, зная, которой какому крестьянину принадлежит участок, приметить может выделку земли и принудить нерадиваго к лутчему оной удобрению. Но к тому гораздо скорее приспособить поля свои к посеву и родившейся на оных хлеб свезет в сарай, а естли служить станет крестьянин сгон с участку земли по числу душ, а не по числу лошадей, охотнее стараться будет иметь более лошадей и оных гораздо лучше сберечь может, по своей употребляя воле, а не по приказанию управителя.

3-е. Сеножати или луга хотя по курляндскому положению тамошния крестьяне обкашивают и сено убирают участками и к тому очень порядочно оное складывают, однако сие с большим сопряжено затруднением, а особливо во время худой погоды, то, кажется, оставить собирать сено целым миром яко дело, не терпящее ни малейшаго промедления. Равном образок подчистка сору и хворосту весною на луга наносимаго и засорявшихся канав, исправление мельниц, засыпка гребель или плотин, вывоз навоза, сплетение огородов и доставление всех продуктов в ближайшия города может быть целаго мира обязанностию.

4-е. Вывозки дров и бревен определеннаго числа назначить невозможно, но зависит сие от разстояния лесов и нужды в количестве. Однако гораздо лучше бы было, естли бы крестьянин и в том имел определенную пропорцию, например [77] из отдаленных мест по полсажени и по два бревна, а из ближайших вдвое. Недостающее число им к топлению и постройке может быть доставлено приезжающими на ночь работниками, которые и все посылки легкия, не отрывая протчих крестьян от своих работ, отправлять могут.

5-е. Побор съестными припасами наложен быть может соразмерно выгодам всякаго порознь крестьянина, качества и количества земля по положению места. Что же касается до подорощизны или отправление дорог, оставить на прежнем основании.

6-е. Понеже в целой Белоруссии по большой части строении хозяйственныя суть непорядочны, в некоторых селениях их совсем нет, а построение оных вновь непременно нужно, но были бы они большим для крестьян отягощением, естли бы их все вдруг и в их дни делать, сверх того, многочисленныя строения суть в тягость и самому владельцу, то, кажется, не лишне бы было ограничить число оных, а определенное делать прочно и порядочно и довольно, естли вообще всем крестьянам предоставить каждый год одно зделать, а прочия ненужныя к економическому заведению на собственном владельца иждивении или употребляя к тому крестьян из таких дворов, в которых недостаточно лошадей и рогатаго скота, дабы они работою сверх их обязанности на сих строениях могли себе заслужить. Оный платеж за всякой лишней день работы естли по пятнадцати копеек на день мущине и женщине положено будет, кажется, достаточно.

7-е. А как осушение земли, очищение лугов и полей от зарослей, тоже вдруг делаемое, может разорить крестьян, то для избежания сего назначить бы должно было сколько в год вырыть рвов кубических и сколько квадратных саженей очистить лугов и полей из-под хворосту. Сделанныя жертвы исправлять и содержать в порядке всякой крестьянин должен уже на своем участке вместо определеннаго сгону, а остающиеся сверх того уже сгонками.

8-е. Отвоз продуктов для продажи должно бы ограничить и определять к таковым только местам, которыя в недалеком [78] разстоянии находятся или положить количество верст, а сверх оных запретить всякую посылку, а особливо во время худой погоды.

9-е. А как приезжающие на ночь работники могут быть с пользою владельца разпределены к умножению посева, к постройке домов, к привозу нужных к току материалов и дров, то дабы лишнею работою или злоупотреблением не отяготить и человека и не изнурять лошадей, кажется, не дозволить более засевать крестьянам полей как только сколько пять участков составит места на одну душу, для сгону определеннаго, полагая по той пропорции количество дров и число материалов, которые они в год вывезти обязаны будут по соразмерности отдаления лесов, откуда оныя привезены быть должны. К сим вышеозначенным повинностям крестьян владельцам лишнее б было прибавлять еще какия иныя, хотя бы оне были и в состоянии более исправлять, а оставить им должно б время на исполнение полицейских служб, на заведение у себя порядочнаго домостроительства и на приискание способов уплаты податей.

Остальная засим последняя часть, для которой економический регламент сочинен быть должен, есть внутреннее хозяйственное положение или лучшее сказать общее правило домостроительства. Но понеже оные, как уже выше сказано, что зависит сие от качества земли, от многих побочных обстоятельств и от опытов, интерес же всякаго помещика требует собственнаго его за оными внимания, то и сумневаться не можно, что всякой владелец не воспользуется знаниями других, искусных в том людей, и наставлениями в книгах издаваемыми, как-то частию из економическаго государственнаго Петербургскаго общества и частию из многих разных государств авторов, объясняющих внутреннюю економию. Одно токмо не должно бы выпущено быть из примечания, что между многими причинами, по которым в Белорусии разорены и истощены крестьяне и не удобрены поля, опущены строении, есть обыкновение отдавать деревни на аренду без правил. В отвращение таковаго введеннаго здесь арендаторами [79] злоупотребления, за которое они не ответствуют, но паче за зло, причиненное ими владельцам и крестьянам, требуют еще себе награждения, справедливо бы было положить общия економическия правила, по которым бы принимающий в аренду поступать был обязан и в случае неисполнения ответствывал за оныя. Сии, по моему мнению, могут быть нижеследующия, а в некоторых случаях и самим владельцам в пример служащие. (Таковое наставление дано управляющему деревнями, представляющаго сие начертание).

1-е. Содержать в чистоте не токмо дом и економическое строение, но и целой двор и прочия между оными места, ради чего по крайней мере один день в неделю назначить, в которой бы весь сор и нечистоту сметать, складывать в кучу и свозить на скотный двор.

2-е. Иметь осторожность от огня, запретить в опасных от огня местах курить табак, не употреблять лучины, ходя по двору, но фонари, строить храмины в определенных одну от другой местах, и сверх того, управляющаго обязанностию будет смотреть, чтоб огонь везде был погашен прежде, нежели находящиеся в фольварке люди спать ложатся.

3-е. За строениями надзирать ежегодно, главнейше же за фундаментами и крышками, чтоб сложенныя в них вещи, яко-то хлеб невымолоченной в сараях и зерно в анбарах, не подвержено было затхлости и гнилости, чтоб фундаменты и на них самое строение было прочное и не подвержено частой переделке или безпрестанной починке. Сие сколь собственно для самаго владельца нужно, но будет сверх того иметь ту пользу, что послужит примером крестьянам, особливо, естли определенное время на починку строения прежде своза хлеба в сарай и зерна в амбары, в которые приказано будет крестьянам починивать их клети и сараи.

4-е. Прилежнейший присмотр должен быть управляющаго в том, чтоб сжатой хлеб высушен и складывай был под крышку не сырой и чрез то не зделать бы семян негодными к посеву, чтоб в реях не пересушивали оной, чтоб из соломы все зерна были вымолочены и ничего ни в мякине, ни в [80] колосах не оставалось, чтоб принимай был хлеб с тока самим прикащиком в присутствии войта и гуменника, из которых первой, вымолотя, записывать в книгах, а последний на бирках замечать должны.

5-е. Стараться весь хлеб скорее обмолачивать и естли можно к первому числу февраля.

6-е. Приезжающим на ночь пригонщикам прежде приказать, дав отдохнуть лошадям, напоить оных, привязать порядочно, заложить им на ночь корму и заставить самих ж спать до третьяго часа пополуночи и тогда уже староста должен их разбудить, заставить их смотреть лошадей своих, потом молотить, определя из них для того так число, как нужно, а прочим, особливо которые были на сторожевстве ночном, дозволить заснуть несколько, а после определить их к таким работам, которыя с вечера управителем назначены.

7-е. Женщины, приходящие на ночь, должны быть под распоряжением коровницы, которая за скотом имеет присмотр. Оная распределяет их по надобности к скотному двору, к птицам и прочим женским повинностям. Остальныя могут (понеже здесь к тому обыкли) помогать молотить мущинам, а по окончании сего употреблены быть на свойственную им работу.

Понеже навоз есть самопервейшее для экономии, а онаго без скота иметь невозможно, опытом же известно, что не множество скота, но приличное число онаго при достаточном количестве соломы, а сверх онаго порядочное определение и раздача ему норму производит множество позему, то в разсуждении сего должно поступать таким образом.

О скотоводстве

1-е. По принятым в экономии правилам число скота должно быть по соразмерности посева. В Курляндии положено на пуру пшеницы по одной штуке рогатого скота, а сиречь по три на четверть. [81]

2-е. Скотной двор должен быть по числу скота пространной, прочно и порядочно выстроенной, потолки в хлевах должны быть непременно накрытыя, на которыя еще накладывать соломы, а особливо гороховую. Двери в оных должны быть не большие и не темныя, стены и окошки порядочны, дабы скот не токмо выгодно, но и тепло в оных мог пробыть зимою.

3-е. С осени стараться подстилать скоту солому как можно чаще, дабы ног не замачивал, от чего разныя родятся болезни, а за тепло как в хлевах, так и в скотном дворе стоять скот должен сухо.

4-е. Коровы дойныя и стельныя должны быть привязаны. Первое, дабы одна от другой корму не отнимала, второе, дабы одна другую не била рогами, третие, дабы теленок от одной к другой не переходил, ибо телята должны в таких же самых сараях быть при матках, покуда от оных не отлучены.

5-е. Быки могут быть хотя в одном с коровами, естли в отдаленном нет месте, сарае, но не близко от коров имеют быть привязаны.

6-е. Выгоняя коров к водопою, вместе с оными выпускать и быков, дабы тем меньше было яловок.

7-е. Теленок на продажу довольно, когда будет шесть недель под маткою, но телята на завод определенныя, к чему не иначе назначать, как тех, которые в декабре и генваре родились, должен непременно быть при матке восемь недель. Тех коров тогда не доить и управитель прилежной иметь присмотр, дабы коровницы для пользы своей в вышеопределенное время коров новотеленных не доили.

8-е. Зимою особливо, когда скот много накладет навоза выкидовать на скотной двор оной из хлевов, стараясь ровнять места, дабы в одном не было ямы, а в другом бугра, отчего неровной и худой навоз. Сие повторять два или три раза в зиму по количеству навоза. С опытом известно, что в скотском дворе, порядочно удерживаемом, не токмо более навозу сделать можно, нежели в хлевах, но и лучшаго качества.

9. Корм для скота задавать вдруг немного, а по крайней мере три или четыре раза в сутки, к чему определить время. [82]

10-е. Оной корм давать свежей, а не затхлой, не мокрый, но сухой, солому хорошо разбитую, а не в снопах. А для дойных и стельных коров определяется на зиму 20 пудов сена, которое мешать с яровою соломою для телят, которые на завод оставлены, хотя не определяется более сена, но назначается им для пойла по 24 гарнца овса на всякаго (по курляндскому обыкновению из родившихся в зиму телят оставляется всегда третья доля на завод).

11-е. На пятнатцатъ штук коров дойных определять одну женщину из тех, которыя приходят на ночь. Оная другой, на смену приходящей, свои коровы порядочно здавать имеет, а за нерадение отвечает виноватая и для того при перемене смотрительниц и здачи скота всегда самолично коровница быть должна, ибо и она за непорядочное содержание скота в ответе.

12-е. О здоровье скота иметь самоприлежнейшее старание, а затем по вывозе навоза из хлевов оные выкуривать мозжевельником или в недостатке онаго всем тем, что от язвы предохраняет. В случае не, когда усмотрено будет, что некоторый из оных мало есть или поднялась на ней шерсть или слезные глаза, тотчас отдалить оную от здоровых в лазаретной хлев, которой в чистоте содержать, на место выведенной другой поставить, а паче оное место дегтем обмазать.

13-е. Весною, летом и осенью выгонять на поле, но не прежде, покуда роса не спадет на землю. Нет ничего вреднее для скота, как туман и роса, и для того скотской падеж бывает обыкновенно в начале зимы, а весною припадают коровы на ноги от замочки оных.

14-е. Весь сор, сметенной из домов и прочих мест, лист с липником в садах и все, что только к умножению навоза служить может, свозить в скотской двор и не оставлять никакаго случая полезнаго по тому предмету приисканием мест. А где ситник, аир или камыш растет, оной скашивать, высушать и оный подстилать скоту, употребляя, однако, преимущественнее оныя к первой после вывоза навоза подстилке. [83]

15-е. При вывозе навоза употреблять по качеству онаго количество возов по участку земли и смотря до свойству оной, полагая на глинистую и холодную землю преимущественнее лошадиной, а на легкую корове.

16-е. Разкладка навоза на поле должна быть ровная, закладывать места не редко, но плотно, и стараться дабы после растилки онаго по крайней мере на другой день поля подняты были.

17-е. Естли по недостатку соломы, когда порядочное хозяйство не поставит достаточнаго количества оной со скотскаго и хлевов, и нет чем настелить поля, в таком случае должно делать на полях загороды для скота, начиная оной не прежде 1-го июня и не более продолжать, как по 15-е августа. Сии же загороды делать не в далеком разстоянии от двора барскаго, дабы легче можно было присматривать за порядочным смотрением скота.

О хлебопашестве

Приступая ныне к обработанию земли, понеже оное не может быть одинаково и по количеству и по местоположению, более или менее трудами к посеву приготовленной, о чем разныя економическия описании совершенную подают науку, кажется лишнее бы было здесь обращать внимание на выписку из книг о всем том нужнаго, но только привести и за нужные положить можно, что в свое время на зиму засеянной хлеб, особливо рожь, ибо пшеница подвержена разным случаям на хорошо обработанной земле, а естли еще унавоженной непременно изобильно родиться должен. Яровой же посев, которой более от сырой или сухой погоды зависит и в посеве онаго нельзя определительно полагать времени, а по большой части на догадку должно избирать, а за тем дабы верную от онаго получить пользу можно, кажется, разделить посев его на три срока наудачу, самораннейший — для семян, средний — для множества работы, а поздней, но не позже шести недель до Ильина дня. Находятся, однако, правила [84] земледелия, которых из виду выпустить не должно, яко-то: осушить поля и порядочно обработыватъ оные, а напоследок и насеять на таковой земле, которая неплодородием своим напрасные делает труды определенных к тому работников, могущих гораздо более принести пользы, естли к чему инному доход приносящему употреблены будут.

По первому предмету. 1-е. Осушивать поля глубокими риштвами или рвами по водоточению деланными те только надобно, которыя или само низкия или стоку воды не имеющия, стараясь приводить оныя к лугам, но лугов не копать, а оставить, дабы стекающая вода ис поля и часть навоза с собою забирающая, разливалась по оным, разве ежели луга непременно требуют осушки, то делать риштвы на оных в таких местах, которыя бы связи с делаемыми на полях не имели. А как даже и на высоких полях бывает часто захожная вода, частию от ключов, частию от нажимы от лесов хворостнику и болот с ними межующим, то и в тех местах нужно делать риштвы, начиная там, где по большой части из оных разливается вола на поля. Опытом известно, что осушка полей переменяет даже натуру земли и из подзола, которой в здешней губернии почти общий сереет, особливо годная к посеву ржи удобная делается пашня.

2-е. Земля, сырую глину имеющая, по своему качеству годна только к посеву пшеницы, но тогда, когда довольно унавожена, а и затем на оной рожь столько зерен дать не может сколько пшеница, ибо все от оной соки входят в солому, которая колос делает малым с малым количеством зерен. Однако, покуда зделается годною чрез навоз и к посеву пшеницы, отменную рожь родиться будет, а уже тогда пшеницу на оной сеять можно, когда навоз на навоз положен будет.

3-е. Обработание земли может быть порядочное, когда слой можно чаще прорезывать сошниками и стараться, дабы бугорков или целизне не оставлять в промежутках, где соха переходит. Бороновать всю землю боронами прочными, не легкими, дабы комы или глыбы разбивать вовсе в другой [85] раз возделывать землю, захватывая глубже, несмотря на предупреждение, что захватывается песо]к или подзол и забороновать опять оную от пырника и травы, которая всегда на поверхности земли остается, очистить поле и сеять по долгу (?), дабы зерно глубже в земле лежало. Первое для северных ветров, которые выдувают оное, второе для птиц, кои оныя выбирают, третие для того, дабы корень в земле укоренился и не был бы вымываемой весною водами, с полей стекающими, и в случае гололедицы при оттепели не был поврежден.

4-е. Приличной качеству земли делать посев, определяя на участку земли унавоженной не более 24 гарнцов посредственной от 26-ти по 28-ти, а изнуренной от 30-ти до 32. Где же падет четыре четверти озимой пшеницы, там пять четвертей ржи обыкновенно по принятым в Курляндии правилам высевают.

5-е. Засевать стараться ровно, употребляя к тому обычных севцов. Запахав засеянную землю, нужно лешить оную на тяжелой земле леха на леху чрез соху, на лехкой же по соразмерности доводя лехи до риштов для стоку воды, а гористыя оставлять без лехов.

6-е. Осенью, когда дожди бывают, иметь неусыпное наблюдение и воду, где на полях окажется, спускать, перекапывая те места, где оная остановится. Весною же обозревать поля и, где более снегом засыпаны, при оттепели спускать воду, стараясь, дабы оная не вдруг, но по частям стекала.

7-е. Для посеву яроваго хлеба землю хотя тем же обработывать способом, как и для озимаго, но уже лешить онаго не надобно, а только засеев ячмень на тяжелых землях, особливо естли комы боронами разбить не можно, волочить по оным вал с фугом, которым остальные комы разбиты быть могут, однако же целое поле очистить стараться надобно от пырника и травы, из которых пырник, естли сухое лето, собрав вместо и разложа по купам, сжечь, то оной послужит вместо навоза. Пропорция засева яроваго хлеба принята в [86] Курляндии против пяти четвертей ржи шесть четвертей ячменю, овса вдвое.

8-е. Отступая от предубеждения, что непременно там сеять ячмень надобно, где для озимаго засева положен навоз сеять, только на тех местах, где оное для ячменя качеством своим способнее, равно же отстать надобно от предубеждения, чтоб гречиху на худой земле сеять, а еще оную троить надобно. Всякому зерну унавоженная и устроенная земля полезна, к всякому зерну худо обработанная вредна.

9-е. На лядах в лесах и старинах как засевать и обработыватъ землю надобно, в Курляндии нет никакаго положения, и там сие вовсе в казенных владениях запрещено, однако в Лифляндии оное есть в обыкновении, но не употребляют ляды более двух лет сряду, а взорав в четвертом году и забороновав смыками наподобие здешних, оставляют не изнуренную землю для зарослей, дабы со временем опять можно иметь ляду, стараясь приумноживать свои посевы разпространением полей, разсекая старины или заросли и истребляя с милю кустарник, смежной с полями.

10-е. Кустарники и хворостняк между засеянными полями стараться конечно изстребить, ибо оной не токмо делает нажим от снегов, в оных долгое время лежащим, но и тем дает под которою ничего родится не может.

11-е. Сбирать хлеб с поля всякая рабочая душа должна на своем участке, принуждая к тому всех, в семействах находящихся, определить время, к которому все снято, свезено и сложено быть может, не худо б было вывести косить хлеб, что в целой почти Литве, Курляндии и Инфлянтах в обыкновении, хотя разным образом. А понеже здесь женщины не обыкли косить, а жатва всегда бывает во время сенокосов, то сбирать жнивом рожь предоставиться может работе женской по то время серпами, покуда женщины обучены не будут скошивать оной, не отрывая мущин от сенокосов.

А как в здешней губернии очень мало скота налицо по причине частаго падежа и приискание онаго даже и [87] достаточным людям трудно, навоз же есть из первейших средств, от котораго ожидать должно изобилия в, хлебопашестве, умножение же навоза и приведение в доброе онаго качество единственной есть способ винокурения, того ради естли оное по силе законов самим только помещикам оставлено будет и помещики всякой у себя порядочной завести стараться будет завод, а жидам ни под малейшим видом оное не дозволится, можем к умножению скота, имеющаго более выгоды и пищи здоровой от барды, поможет оной к плодородию и поправит даже самой, которой ныне у жидов очень хорош и преимущественнее того, какой у помещиков. Я, по моему мнению инаго средства не нахожу не токмо к пропитанию изнуреннаго скота, но и к размножению онаго, как вышеописанным способом содержать оной, а винокурением подкрепить его силы.

В заключение же начертания и к отвращению злоупотребления от арендаторов нижеследующие по экономическому регламенту принятые в Курляндии пункты могут послужить к облегчению помещиков, имеющих нужду отдавать деревни в арендное управление, из коих некоторые по обстоятельствам быть могут основаны по местному всякой деревни положению.

Правила непременный, за которыя арендатор отвечает в Курляндии под штрафом.

1. Естли крестьянина хотя один лишний день употребит или определеннаго работника в своей собственной деревни заставит работать или кому в наймы отдает.

2-е. Естли на одной земле три раза засевает хлеб обыкновенно под названием отсева.

3-е. Естли более вина курит, какое на продажу в шинках и на свой собственной обиход надобно.

4-е. Естли евреям дозволяет иметь пребывание в деревнях и селениях, а особливо производить с крестьянами торговлю.

5-е. Естли кому иному, а особливо казенное имение передает на субаренду.

6-е. Естли на место погорелаго строения во время аренднаго срока не выстроит новаго или старого починкою не исправит. [88]

7-е. Естли крестьянских лошадей к поездке или к посылке употребляет.

8-е. Естли достаточнаго числа коров по соразмерности посева не содержит.

9-е. Естли солому и сено продает извне своей деревни и крестьянам оные продавать дозволяет.

10-е. Естли под видом собственных своих продуктов купленной хлеб в пристань на крестьянских перевозит лошадях.

11-е. Естли заставляет женщин больше прясть, нежели контрактом дозволено.

12-е. Естли крестьянину взаймы дает напитки или променивает на хлеб.

13-е. Естли нуждающихся в семенах крестьян не снабжает оными или на посев им хлеб дает худой.

Обязанность же всякаго арендатора есть смотреть за внутренным всякаго крестьянина поведением и хозяйством, которому хотя умеренное за легкия преступления наказание и дозволено, но в важных предметах, как-то, ежели отрешить должно хозяина от управления хозяйством или отрешения хозяина от распоряжения, определить на его место другаго, а паче в случае полицейскаго преступления или непослушания, относиться должен к камере или к кому следует.

Сочинение бывшаго в Курляндии вице-губернатора, статскаго советника Гурко.

РГАДА, ф.181, оп. 3, д.225, л.82-98 об.

№ 6. 26 июля 1800 г. Свидетельства жителей Заднепровской слободы местечка Дубровно о посещении Г. Державиным владения генерал-лейтенанта, князя К. С. Любомирского

Года 1800 месяца июля 26 дня по предписанию его светлости князя пана на поданную просьбу от подданого Ивана Данилова представленным людям совершен допрос.

Местечка Дубровна Заднепровской слободы подданый Томаш Козько на вопрос признался, что прошлого месяца [89] июня на святой неделе при проезде сенатора через Днепр и нашу слободу в фольварк Теолин, въехавшего с Днепра на гору, где нас людей много стояло, а именно Иван Бозя, Иван Данилов, Сергей Самусев, Наталья ковалиха и много таких, кого я не знаю, тогда сенатор ввиду нас остановился на горе у амбара жида Лейзара Крымского, где стал разговаривать с Сергеем Самусевым (и) позади Натальи Королихи, но не слышал о чем говорили. При них же стал Иван Данков, а мы стояли немного поодаль от них. Потом спросил сенатор у Королихи — "Где твой дом"?, а она ответила, что недалеко. Тогда он взял ее за руку, говоря, — "Веди меня в свой дом". Она отвела (его) в свой дом, где он пробыл немалое время, а что делал или спрашивал, не знаю. Вышедши от нее, он сел на коня и поехал в фольварк Теолинский, а сразу после отъезда сенатора увиделся я с Натальей Королихой и спросил ее, что он ей говорил. На что она мне ответила, что осмотрел мой хлеб и похвалил, мол, добрый имеешь хлеб, можно еще жить. В доказательство того, что верно и справедливо показал, своей собственной рукой за неумением писать крестиками подписался...

Той же слободы Иван Гришков Базя на вопрос показал, что во время проезда сенатора на святой неделе через нашу слободу в Теолинский фольварок, когда въехал с Днепра на гору, где нас в торговый день стояло много знакомых и незнакомых людей с деревень, тогда сенатор пристал у амбара жида Лейзара Крымского и спросил у Сергея Самусева — "Ваши ль те дома стоят на Пробойной улице"? Тогда Сергей ответил, что жидовские, а наши на других улицах. А когда начал спрашивать — "Есть ли у вас хлеб и что есть", то он ответил, что "Слава богу, хлеб мы имеем, а кто бы не имел, то начинает просить пана князя, который всем дает на проживание".

Когда же спросил у всех нас сенатор — "Нет ли какой вам тягости или обиды от вашего князя", то Иван Данилов ответил ему, что никакой обиды не имеем, дай господь бог нам таких лошадей, на каких пан князь возит себе дрова, [90] песок и кирпич. Затем спросил он у Натальи Королихи — "А ты, баба, имеешь ли у себя хлеб"? Она отвечала ему — "Немного купленного хлеба". Тогда он спросил — "Где твой дом, идем, покажи мне свой дом". А более не знаю, что он там расспрашивал, а при отъезде уже сенатора в Теолинский фольварк та Королиха нам расказала, что он интересовался, где она берет деньги на хлеб. Она отвечала ему, что то сын мой на лодке зарабатывает, на те деньги покупает и кормимся, а земли имею четверть волоки, но я ту землю лишь недавно выстаралась, лишь только первый раз засеяла, почему и не имела еще с земли пропитания. В доказательство того, что верно и справедливо призналась, своей собственной рукой из-за неумения писать крестиками подписалась...

Заднепровской слободы арендатор Янкель Лейбович на вопрос на очной ставке перед Сергеем Самусевым показал,

1-е. При проезде сенатора с той стороны Днепра едва только въехал он на гору и остановился там, где и люди стояли, так прежде начал спрашивать у заднепровского подданого Сергея Самусева — "Ваши ль те дома"? Отвечали ему, что то жидовские дома, а наши в отдалении. Еще спрашивал — "Чем кормитесь"? Близко там стоявший той слободы Иван Данилов отозвался, что травой да кулешем. А потом и у вдовы Натальи также спросил — "А ты чем проживаешь?" Тогда она, глядя на них, говорила, что кормлюсь травой и кулешем. А потом спросил еще — "А хлеб есть ли"?, на что она ответила, что имеем хлеб, заработав куплею. Он велел той вдове идти в дом и сам с ней пошел, а что там расспрашивал, мне о том не было уже ведомо. За сим, возвратясъ к Федору, стоявшему паодаль, говорил — "На что они так перед сенатором болтают, нельзя ли как-нибудь удержать от того"?

2-е. А потом пришел ко мне Сергей Василов и рассказал, что как увидал сенатор у вдовы Натальи в доме на столе хлеб добрый, чистый, так похвалил, говоря, "Пошто грешите господу богу, с сим хлебом прожить можно". Сенатор уехал в Теолин, а тот Сергей при том еще признался мне, что в [91] бытность сенатора в магистрате Дубровно тот самый Сергей Самусев, как только сменился с ночной стражи, пришедши ко мне в дом рассказал, что будто бы слышал в магистрате, что сенатор говорил прежде на шляхту, бывшую в магистрате, разные слова с укором, а когда потом пришел егомость пан стражник Стаховский и что-то стал говорить сенатору, то спросил сенатор у Стаховского — "Что за человек"? Он ответил, что есть слуга его светлости пана князя, а сенатор крикнул — "Известно, ты дурак и князь такой же, что тебе за интерес тут работать"?, и многое добавил, что не упомню. А в том, что я верно и справедливо показал, своей собственной рукой по-еврейски подписался.

Заднепровской слободы подданый Сергей Самусев на допросе в магистрате на очной ставке с Янкелем признал, что во время бытности сенатора проездом по той стороне Днепра остановился на горе, где нас много людей было, начал со мной говорить и спросил — "Чьи то дома, ваши или жидовские"? Мы ответили, что жидовские, а наши отдельно. Еще он спросил — "Имеете ли хлеб"?, на что отвечали, что имеем, а кто не имеет, тот берет у своего пана, его светлости князя. А той же слободы подданный Иван Данилин отозвался — "У кого нет хлеба, тот кормится кулешем и травой". Тут подошла к сенатору, вынырнув из-за угла, вдова. Тогда он спросил у нее — "Где живешь и есть ли свой хлеб", прошелся в дом оной вдовы и, нашедши на столе чистый хлеб, похвалил словами — "Хвала господу богу, сей хлеб можно есть" и уехал в Теолин.

2-е. А когда потом я пришел к жиду Янкелю и рассказал ему о том, как опрашивал нас сенатор, о чем выше сказано, то удивился я, что сенатор обо всем спрашивал и как пред сим сенатор ко мне на ночную сторожу в магистрате приходил и на шляхту говорил — "Почему на месте не живете, а поодаль сторонитесь"? Вошедший в то время в магистрат егомость пан стражник Стаховский стал что-то говорить. Тогда крикнул сенатор — "А тебе какой интерес здесь на деле, не с тобой говорю"! А на его светлость пана князя я [92] ничего не говорил и не знаю более ни о чем, в признание того, что все верно и справедливо признал, своей собственной рукой подписался...

Заднепровской слободы подданный Иван Данков на допросе в магистрате признал, что когда проезжал на тамошнюю сторону за Днепр сенатор, то мы только что вышли из церкви и стали на Пробойной улице. Он остановился подле Сергея Самусева, спрашивая, — "Здешние ль вы, чьи это дома на Пробойной улице, еврейские или ваши"? Тот отвечал, что жидовские, а наши на сторонах. А когда спросил сенатор о хлебе — "Есть ли свой хлеб и где берете", он, Сергей, говорил — "Кто зарабатывает и покупает, а иные со своей пашни имеют, а кто не имеет, то у самого пана, его светлости князя, берет и всем довольствуются". А когда сенатор спросил той же слободы у подданки вдовы Натальи — "Местная ль, есть ли хлеб и далеко ль живешь", так она отвечала, что хлеб имеет, живет недалеко. Сенатор пошел за ней и Сергей Самусев с ними ушел, а мы с Иваном Гришковым и Томашем Кузькиным, разговаривая между собою, прошли по улице до того заулка, где живет вдова Наталья, как сенатор уже выехал и более нигде не останавливался. Я же ничего перед сенатором не говорил, в доказательство того, что все верно и справедливо показал, своей собственной рукой подписался Иван Данилов.

Заднепровской слободы подданка вдова Наталья Якубова Коробиха на допросе в магистрате признала, что во время проезда сенатора на ту сторону за Днепром торговала на улице бревнами, а когда оборотилась назад, то увидала много людей и с ними сенатора. Едва я подошла, как обратился сенатор ко мне и спросил — "Здешняя ль и имеешь ли дом"? Когда я ответила, что дом имею, то он велел проводить к себе. Я и показала свой домик, где он спросил — "Имеешь ли хозяина?" Я отвечала, что нет, не имею, живу со своим сыном, который поехал на лодке до Смоленска зарабатывать, и что четверть земли имею. А потом, вошедши в сени, спросил — "Есть ли хлеб"? Когда я сказала, что имею, то сенатор, сам открыв на [93] столе скатерть, и увидя хлеб, спросил — "Можно ль его есть"? Я говорила, что можно. Тогда он вышел от, меня и поехал в Теолин, а более я ничего не знаю и не ведаю, в доказательство того, что все верно и справедливо признала, своей собственной рукой крестиками подписалась Наталья Якубова Королиха.

Заднепровской слободы подданный Гришка Ильин на допросе в магистрате признал. Когда проезжал сенатор на ту сторону за Днепр, то видевши, мы, Федор Тарасов с жидом Янкелем попели за ров, а я с Венедиктом Ананасовым прошли и остановились на улице против дома Ананаса и видели издалека, как сенатор прошел впереди к вдове Королихе, а оттуда как ехал верхом с форейтором мимо нас и говорил форейтору, что у вдовы добрый хлеб. С нами же ни о чем не говорил и, как мы потом прослышали, у той же слободы у Сергея он спрашивал — "Какие это дома"и досматривал продаваемые им пироги. Более ничего не знаю и в доказательство того, что верно и справедливо показал, своей собственной рукой подписался...

Заднепровской слободы подданный Федор Тарасов на допросе в магистрате показал, что при бытности сенатора на той стороне за Днепром, увидевши сие, мы с Янкелем отошли и стали в ров. Янкелъ порывался идти, я его там удерживал, однако ж он ходил туда, где был сенатор. Возвратившись оттуда, Янкель говорил мне — "На что здешние заднепровские подданные сенатору столь много говорят, почему не удерживаешь их от того"? А я отвечал Янкелю — "Как же я могу удержать от того, как хотят, так пусть и говорят". Более я ничего ни с кем не говорил и пошел к себе. В доказательство ж того, что все верно и справедливо показал, своей собственной рукой из-за неумения писать крестиками подписался Федор Тарасов.

Таковой допрос, при мне совершенный, подписал Франтишек Яблонский.

Резолюция князя: Спросить более — не было ль кого у конюшего, не слыхал ли что и кто говорил. [94]

Местечка Дубровна подданный, служащий во дворе его светлости князя, пана, извозчик Филипп Осипов на очной ставке перед Сергеем Самусевым и Иваном Даниловым на допросе показал. Во время проезда сенатора на ту сторону за Днепр, остановился он на улице при стоявших там людях. Я был при том и подошел ближе тогда, когда спросил сенатор у тамошнего заднепровского подданного Сергея Самусева — "Какие это дома на Пробойной улице". Он отвечал, что жидовские. А когда спросил — "Имеете ли хлеб", то Сергей говорил, что имеем не хлеб, а кулеш и траву употребляем. Тут подошла женщина вдова Карабиха. Он спросил у нее — "Где твой дом"? Она показала, что недалече. Тогда сенатор велел той вдове провести его к себе и пошел с ней, а мы с форейтором за ними и остановились на улице напротив домика той вдовы. Сенатор вошел в дом и, увидевши там хлеб, похвалил со словами — "Хотя живет в маленькой хатце, а хлеб имеет добрый". Когда же вышел сенатор на улицу, то той же слободы подданный Осип Филиппов, став перед сенатором, добавил, что которые гультаи не хотят работать, то не имеют хлеба, хотя пан дает ему с весны, а потом вновь требует. Никогда, мол, невозможно гультая накормить. После того сенатор, отдав той вдове поклон, поехал с нами в Теолин, а жида Янкеля Лейбовича видеть не довелось. А более ничего не знаю и не ведаю. В доказательство того, что верно и справедливо показал, собственной рукою и крестиками подписался...

Его мость пан форейтор Гамут признал, что как тогда с сенатором ездили в Теолин, то останавливались за Днепром, где было много людей христиан и жидов, а что с ним говорили, того не мог понять. А как потом шел в домик той женщины, то, видя толь много идущих людей, спросил, куда и зачем. Ему отвечали, что кто-то сказал, что нет хлеба и где смотреть, а кто то сообщил — не знаю. Возвращаясь с того домика, сенатор говаривал — "Хотя и малый домик, а хлеб есть". А более ничего не знаю. [95]

Из заднепровской слободы подданный Осип Филиппов. Когда проезжал сенатор через Днепр на ту сторону, то спросил у Сергея Самусева — "Есть ли у вас хлеб"? На что Сергей отвечал — "У кого есть, а у кого и нет". Тогда он спросил — "Чем же живут те, кои не имеют хлеба?" На что Сергей ответил, что питаются кулешом и травой. Когда ж еще спросил — "Дает ли вам пан князь хлеб на пропитание"? То Сергей отвечал, что некоторым дает, а некоторым и не дает. Когда ж сенатор спросил у вдовы Натальи Королихи — "Где ты живешь, покажи мне свой дом", то пошел в дом и, увидя хлеб, похвалил, что добрый имеешь хлеб, можно жить. Когда же тот сенатор ехал от той вдовы в Теолин и говорил, что та вдова имеет добрый хлеб, то я отвечал сенатору сзади — "Гультаям и иным, кои не хотят стараться, на пропитание от весны до осени дает тот, кто их прокормит целый год". А более я ничего не говорил и ничего не знаю. В доказательство того ж, что все верно и справедливо показал, своей собственной рукой подписался Иосиф Филиппов.

Приписка князя: губернатору сохранить тот допрос, пока чего более не откроется.

НИАБ, ф.3258, д.44, лл.231-234 об... Авторский перевод с польского.

№ 7. 19 июля 1800 г. Письмо князя К. С. Любомирского оршанскому маршалку И. М. Лепковскому о мерах исправления крестьян и евреев в Дубровенском графстве

Копия. Высокородному и высокопочтенному Оршанскаго повета господину маршалу Ивану Михайловичу Лепковскому генерал-лейтенанта и кавалера князя Любомирского. (19 июля 1800 года)

Объявление

По требованию Вашего высокородия вследствие указов белорускаго губернскаго правления об отобрании от владельцев сведений, каким образом крестьяне освободиться могут от жидовскях корыстных промыслов так, чтоб у них хлеб для их прокормления довольной оставался, почему сим изъясняю мое мнение. [96]

1-е. В графстве моем дубровенском при заключении с евреями на аренду карчм с землями контрактов никакая обязанность на крестьян не возлагается, чтоб они какия-либо подати хлебом или чем-либо другим евреям давали, и евреи имеют в продаже вино нужное, съестное и протчее для приезжих и для тех, кто добровольно пожелает купить. Сверх того полагается контрактами непреступная преграда, чтоб арендующей еврей ни под каким видом ничего от крестьянина не извлекал и не требовал и буде дойдет какая-либо на еврея жалоба, тотчас делается для крестьянина надлежащее удовлетворение и со стороны владельца должен быть в том надлежащий присмотр. Напротиву же, которые крестьяне имеют что-либо избыточное, тем не запрещается продавать евреям по деревням потому, чтоб не теряли времени на проезд в город и местечки для продажи нзбыточествующаго и чтоб запрещением крестьянину продавать, где он хочет и где ему сходнее, не отвратить его от охоты к умножению хозяйства. Словом, естли недостаток бывает хлеба только весною и не всякаго году, то не во всех, а только у нерадивых и ленивых и не от извлечения евреями, но от неурожая, ибо есть многия деревни, в коих евреев нет, а крестьяне хлебом весною нуждаются и чтоб же все крестьяне были довольны и ни в чем недостатка не имели, того предположить никак невозможно.

Есть бедныя не от евреев, а от разных приключениев, в свете людям свойственных, как-то от пожарных случаев, скотскаго падежа, какой-либо болезни, нерадения, неурожая, старых бездетных или довольное, но малолетное семейство имеющих, и протчаго. А притом у белорусских крестьян нет такого обыкновения, какое у великороссийских, кои за торговыми промыслами и в разных наймах, а особливо в зимнее время в отдаленных губерниях промышляют и тем снискивают довольной барыш.

2-е. Во время существования польской области по всем оным странам евреи арендовали по деревням карчмы, что от прежних веков и поныне продолжается, но голоду от них не [97] было и я, вступив во владение графством моим дубровенским в 1790 году, и в оной по немалой обширности имеется 180 карчм с землею, при них положенною и мельницами, у евреев на откупе состоящих, а мне годоваго доход приносящих 48000 рублей, из которых, ежели евреев удалить, то надобно употребить на произведение винной продажи 180 шинкарей, следственно, зделается убыли в рабочих 180 домов, а в них около 600 душ должных хлебом питаться, но к хлебопашеству неспособных. Потому ежели на все то по примере тех шинкарских домов семействы должны взять привычку к пьянству, а от того к нерадении и лености и кроме того не достанет им уже время обработывать земли, пахать хлеб и весть домостроительство за произведением винной продажи и приготовлением всего к оной нужнаго, так что половины против евреев не дадут доходу и сами до остатка разорятся и я принужден буду нести убыль в крестьянах и доходах, в государственной заемной банк ежегодно 72000 рублей поступать долженствующих.

3-е. Ежели евреям отказать от аренд карчм, кои содержат они по контрактам, то выйдет от них за то претензия и за неустойку платить арендных денег не станут, да и никакое присутственное место положить не может, чтоб платили, когда не с их стороны контракты нарушаются, влекущия неизбежной убыток и несостояние к платежу банковаго долга.

4-е. Блаженной и вечнодостойной памяти государыня императрица Екатерина Великая по присоединении Белоруссии под российской скипетр высочайшею милостию белорусских обывателей оставить соизволила на польских правах и привилегиях и, наконец, все то ныне царствующим великим государем императором всемилостивейше подтверждено. Польския ж права дозволяют разпоряжать всякому имением в пользу свою, следственно, и евреев в своих деревнях держать и им на откуп винныя продажи по своей воле отдавать и тем снискивать прибыль не запрещается.

У подлиннаго подписано тако: князь Ксаверий Любомирский.

РГАДА, ф.181, оп. 3, д.225, л.147об. — 149

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.