ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ ДОНЕСЕНИЕ ГРАФА РУМЯНЦОВА-ЗАДУНАЙСКОГО О СДЕЛАННЫХ ИМ ПРЕОБРАЗОВАНИЯХ В РУССКОЙ АРМИИ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ.

Всемилостиивейшая Государыня,

Ваше Императорское Величество соизволите теперь ведать, колико по числу армии недостает людей и времени, чтобы дать им хотя вид солдат! Прошедшую всю войну не были мы сим озабочены; тогда третьи баталионы и полки гарнизонные запасали для нас готовых солдат, а надобное им число, комплектовав рекрутами, со временем и с выгодами их делали подобными старым. И [205] когда в минувшую войну пехотные полки, будучи в кампании в числе двух баталионов и двух гренадерских рот, в коих состояло 1,152 мушкетера и 400 гренадер, редко более 1,000 людей под ружьем имели; то теперь всякой полк, имея только 272 гренадера и 1,088 мушкетеров, следственно менее прежнего — первых 128, а последних 64, и по расходу, несравнительно в настоящей войне большему прежнего, натурально едва не половина людей против того в ружье поставится; все же остальное от всякого полка, две роты, не в состоянии комплектовать подобным числом полки, а в гарнизоны все обращены, так сказать, в инвалиды.

Что до кавалерии, то иные армии, познавшие сколь удобнее для службы вообще, а в вооружении и содержании дешевле легкой воин, пересадили большую часть своей кавалерии на легких лошадей. Мы, проводя войну против немецкой кавалерии на самых малых русских лошадках, и употребляя, сказать прямо, против их одних казаков, подражать взялись тому, что другие оставили, и к отягощению службы и великому казне убытку, почти всю свою кавалерию на тяжелых лошадей и с тяжелой и с дорогой аммуницией посадили. И сколь мало имеет оная способности действовать против настоящего нашего неприятеля, в прошедшую кампанию явными опытами доказалось: кроме того, что оная не может употребляема быть так как [206] легкая в обыкновенную службу, обременяет она несказанно и командира подвозкою сухого корма, без которого она вовсе и быть не может.

Где больше рекрут, там только больше больных. В чужих армиях больным служат особливого звания люди, а не солдаты, по резону, что ту должность нести может человек и вовсе не имеющий военной способности. Его уже там и не вооружают; но к бою надобна не одна способность да и приучение, а без всякого на сие счету и примечания, определяя людей военных, остается половина оных в ружье, а другой половине ружья в одну только тягость.

Болящие же и лазареты иного призрения требуют, и надобно во всяком особливые смотрители над услужниками, особливые и услужники, чтоб по времени упреждать нужды болящих. И я в самом пункте, сколько можно соображая необходимую надобность, наблюдаю и возможный счет, но однако ж все с расходом военных людей, что чувствительно умаляет армию.

Сии суть нужды, Всемилостивейшая Государыня, которыми я наибольше сокрушаюсь, видя себя толь много удаленным, недостатков ради, от предполагаемого мною времени к упреждению неприятеля, и прибежище беру для будущего времени к Вашему Императорскому Величеству. А по мере моего к Вам усердия, и по привычке говорить всегда правду, и особливо любящим оную, не могу [207] молчать, но решусь сказать следующее. Вам потребен коммиссариат, который бы все что в войске Вашем надобно, приготовлял с выгодою, или как говорится, исподволь, все бы делал хорошо, прочно и в свое время к войскам доставлял. А полкам строить себе одеяние и всем снабдеваться некогда, им во время военное должно быть одетым и снабженным летом и зимою, ибо время не удерживает военных действий.

Потребны в войске Вашего Императорского Величества инспекторы, чтобы они надзирали и над прочностию вещей, приуготовляемых от коммисариата, и на весь порядок службы, дабы он везде с уставом от Вас данным согласовался.

Во всех армиях сей чин важный и нужный удерживает наилучшим образом всякую исправность для войск, и для чего при оных и ко всем ныне введен. И так план, на котором сочинители новые штаты для армии Вашего Императорского Величества располагали, хотя мне неизвестен, но я гадать осмеливаюсь, что Ваше Императорское Величество предприяли сие намерение из двух причин: первой — что оконченная война доставила нам премного случаев познать наши недостатки, и что затрудняло и препятствовало в действиях наших, Ваше Величество, конечно желали оное наградить, поправить или и вовсе переменить. Второй, чтоб при утверждении мира и внутренность государства почувствовала себе возможное [208] облегчение; но видимые ныне следствия, смею выговорить, открыли тому несогласное: войско Вашего Императорского Величества знатным числом умалено, а казны ни в коммиссариате, ни в полках не сбережено, ниже служба ощущает возвышение, как и полки, паче кавалерийские, при украшениях своих даже до излишества, не делаются от того исправнее для прямой службы, поелику полковники более стали пещись о прикрасах их чем о пользе оной.

Весьма я удален от дерзновения, чтоб в виде предположения мер представлять мои мнения о вышеписанном. Всемилостивейшая Государыня, Вы вложили в меня точным повелением ту смелость, чтоб пред Вашим Величеством, как великодушною Монархинею, открываться в слабом моем понятии! Ваше Величество, призирайте милосердо на верность и усердие своих рабов. Сии одни были и мне побуждением обнажиться столь чистосердечно в мыслях моих пред Вами, всеподданнейше уповая, что оные в сем едином виде и приняты будут. И с тем повергаю себя к стопам освященным Вашего Императорского Величества, в глубочайшем благоговении.

(Из арх. воен.-пох. канцел. графа Румянцова-Задунайского.)

__________________________

2.

Всеподданнейше донесение графа Румянцева задуйскаго от 5-го октября 1776 года, с представлением мнения о преобразовании гарнизонных войск.

Ваше Императорское Величество, удостоив меня доверенностию сообщением Вашего предположения, относительно комплектования Вашей армии, ободрили притом о милостивом и снисходительном принятии на то моего мнения. Всему свету известно, что неусыпное Ваше попечение и непрерывной труд один предлог имеют и одного конца достигают, и именно: добро государства Вашего, и чтобы исправить установления, оного, а особо военных сил, сообразно положению его физическому, моральному и политическому, во многом другим державам не подобному; и я читав с должным и лучшим вниманием, к удивлению увидел, что Ваше Императорское Величество в части военной, которую Вы сами называть изволите сделавшеюся необходимо нужною, открыли великое и, так сказать, в основательном пункте, я разумею о наборе рекрут, крайнее небрежение; и что предложение Ваше, в рассуждении запасных баталионов в губерниях, при отделении их, есть удобнейшее по количеству и качеству людей, составляющих армию Вашу.

Но как в окончании оного изволите полагать, ежели бы неудобно гарнизоны комплектовать [210] старыми, то сии баталионы с гарнизонами смешать, я осмеливаюсь отдать, так сказать, силу мысли Вашей, представляю мое не в предложение мер мнение, чтобы гарнизоны все, а особо пограничные, и по настоящему их состоянию при издержках на них не малых сумм денег, один счет только составляющих, обратить на иной род службы и такой, чтобы они не только запасным войском полевые полки комплектовать служили, но и в усиление оных на случай потребной сами в поле выходили; а из неспособных к службе полевой учредить баталионы губернские в замену всех и под всякими титлами рот и команд ничто значущих, обмундировав и вооружа их всем надобным на внутреннюю службу сколь можно из простого, получше, без великих издержек. Вовсе ж к службе неспособных, и по общему названию инвалидов, отпускать с награждением денежным, смотря по службе и летам, в их домы, или на собственное пропитание; а неимеющих оного и совершенно увечных и престарелых определять в домы общественного призрения, не обременяя их отнюдь военными церемониями. Но чтобы войско, при всех ему надлежащих исправностях, преимуществах и выгодах пребывая, не было однакож тягостию общенародною; и количество оного располагаемо было соразмерно внешнему и внутреннему оного употреблению навсегда и случайно потребному, то к сему соображению и подробному [211] исчислению не мало времени весьма больших выправок мне надобно прилежности; ежели бы Вашему Величеству токмо угодно было мне что из сего к выработанию поручить; я бы охотно хотел последние мои силы Вам на службу посвятить и предъявить все мои малые способности и сведения, которые и ныне изыскивает застарелыми по ремеслу мои предрассуждения и капризы, дерзая уверить, что во всех оных однако не иное что, и никогда не было в предлоге, как только истинное усердие к Вам и доброхотство к службе Вашей военной, в которой я с молода почти безъотлучно обращаясь должен приобресть, по крайней мере, некоторые в мелочных хотя частях сведения; но по частным припадкам или, лучше донесть, по надобности в подобных упражнениях дозволить уклониться на уединение повергающемуся к стопам Вашим со всеглубочайшим благоговением.

Вашего Императорского Величества всеподданнейшему рабу.

(Из архива военно-походной канцелярии графа Румянцева-задунайского).

Текст воспроизведен по изданию: Всеподданнейшее донесение графа Румянцева-Задунайского о сделанных им преобразованиях в русской армии после первой турецкой войны // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 108. № 430. 1854