Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИСТОРИИ ПУГАЧЕВСКОГО БУНТА

Я. К. ГРОТА

ПРИЛОЖЕНИЯ

БУМАГИ КАРА.

I.

(Гос. Арх. папка 2, книга I. O. DD).

Всемилостивейшая Государыня!

Увещевательные манифесты и повелительное письмо В. И. В. о поступлении с вором Пугачевым, когда оный в руках моих будет, с всеподданническою покорностию моею счастье имел получить в Вышнем Волочке октября 18 числа. Следоб (sic) мне в пути моем быть поспешнее, но настоящего времени распутица и весьма худая дорога останавливает меня в искреннем моем желании как наискорее возможно исполнить В. И. В. повеление, а мою всеподданническую должность.

Вашего Императорского Величества

раб

Василей Кар.

Октября 18 числа
1773 г.
Вышний Волочек.

II.

(Гос. Арх. Сен. дела книга № 136).

Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне Императрице и Самодержице Всероссийской

Генерал-маиора Кара всеподданнейший рапорт.

По всевысочайшему Вашего Императорского Величества повелению к вверенной мне экспедиции, на границу Казанской губернии в Кичуевский фельдшанц, я вчерашний день приехал, и по учиненным господином Казанским губернатором распоряжениям нашел в сборе военных сил действительно уже следующих по новой Московской к Оренбургу дороге, армейских до шести сот, гарнизонных до восьми сот, конных вооруженных служилых Татар, экономических и дворцовых крестьян и из отставных поселенных до трех сот, по Самарской линии преследовавших до Бузулука, под командою [22] полковника и Симбирского коменданта Чернышева, гарнизонных шесть сот сорок шесть, казаков и Калмык двести три; да для закрытия Казанской губернии по границе в разных местах расположено гарнизонных восемьдесят четыре, из отставных поселенных шесть сот пятьдесят два, дворцовых и экономических крестьян и дворянских людей пятьдесят восемь; всего в помянутых местах не с большим до трех тысяч человек оружейных людей считается; а в добавок к оным Уфимской канцелярии наряд сделан собрать при Стерлитамацкой и Бугулчанской пристанях к соединению следуемым по Московской дороге регулярным командам, Башкирцев до дву тысяч. Почему я, видя все то уже до меня сделанным, что было только можно, и не находя откуда больше получить людей, оставляю вовсе на том же основании. А сам, всемилостивейшая Государыня, теперь отправлюсь по Московской дороге к передовым командам (которые дошли до деревни Кутлумбетевой, расстоянием от Оренбурга менее дву сот верст), ожидая между тем отправленной сюда из Москвы, под прикрытием пятидесяти рядовых, трех орудий артиллерии, в коей по малости здесь крайняя настоит нужда, и надеюсь в скорости прибудет, то всю возможную поспешность употреблю дойтить до собранной злодейской толпы и не теряя ни малейшего времени ее атакую. Опасаюсь только того, что сии разбойники, сведав о приближении команд, не обратились бы в бег, не допустя до себя оных, по тем же самым местам, отколь они появились! чего для полковнику Чернышеву и предписал, чтоб он как возможно наискорее состоящею на самом их пути Татищеву крепость занял; как скоро господин генерал-маиор Фрейман приедет, то, еще отделя от себя человек до трех сот пехоты и из Башкирцев половинное число (если оные со мною соединятся) отправлю для подкрепления его полковника Чернышева. С увещательного же манифеста печатные экземпляры по положению господином Казанским губернатором разосланы для публикования во все здешние окрестные места, да и в самую толпу (как зная по последним известиям стоит под Оренбургом по реке Сакмаре до Сакмарского казачьего городка) несколько экзепляров стараться буду из ближних жительств переслать.

Всемилостивейшая Государыня

Вашего Императорского Величества

всеподданнейший раб

Василей Кар.

Октября 31 дня 1773 года Кичуевский Фельдшанц 26. [23]

III.

(Инсп. Деп. книга I, стр. 193).

Ответ графа Чернышева

В С.Петербурге, Ноября 15 дня 1773 года

Государь мой Василий Алексеевич!

Возвращая вручителя сего, приношу я вам признательную благодарность за почтенное ко мне письмо от 31 минувшего Октября а на рапорт ваш от того же числа препровождаю здесь указ из Военной коллегии.

Весьма изрядно учинить вы изволили, предписав Синбирскому коменданту преградить у плутовской толпы путь на случай их бегства по услышании о приближении к ним военных команд, и я надеюсь что и впрочем ни малейшего упущено вами не будет, что послужит только к желаемому совершению порученной вам комиссии и к захвачению в руки самого бездельника Пугачева; что ж когда происходить у вас будет, прошу сколь чаще можно меня уведомлять.

Пребывать честь имею с совершенным почтением и проч.

IV.

(И. Д. I, 194).

В С.Петербурге, Ноября 15 дня 1773 года.

Указ к Генерал-маиору Кару.

Рапорт ваш г. Генерал-маиора от 31 минувшего Октября с приложением его исправно здесь получен. Возвращая сим вручителя его, не может Коллегия обойтиться, чтоб по важности предмета не подтвердить вам еще о приложении всего старания своего и употребления всех тех средств, кои в возможности только быть могут, к исполнению порученной вам комиссии и захвачению самого злодея Пугачева, не дав ему уклониться бегством.

Хотя Коллегия надеется что теперь уже вы известны, какие командующим в Сибири войсками господином генерал-поручиком и кавалером Деколонгом по полученным о помянутом злодее известиям сделаны со стороны его распоряжения, однакож не оставляет и здесь приложить вам для сведения с двух полученных от него 13 сего месяца рапортов копии, о том же, что по высочайшему именному Ея Императорского Величества соизволению вы отсюда отправлены, ему господину генерал-поручику из Коллегии знать дано.

V.

(И. Д. I, 213).

В Государственную военную коллегию от генерал-маиора и кавалера Кара рапорт.

Хотя я отправленным 2 числа сего месяца в Государственную военную коллегию последним моим рапортом и доносил, что [24] следующему по новой Московской дороге премьер-маиору фон-Варнстеду, по распоряжению моему, должно было занять тогда деревню Сарманаеву; но как против росписания по почтовому календарю оказалось в верстах великое излишество, а в добавок того настали жесточайшие морозы, и где я полагал один марш сделать, тут уже сохраняя солдат, чтоб не перезнобились, принужден на двое оные делить; но и в сем случае несколько человек оставил больных, следовательно и не можно было так поспешить, как я надеялся; а потому до сего числа и насилу мог только занять деревни Мустафину и Сарманаеву; между же тем по полученным о злодейской толпе известиям услышал, что бездельник Пугачев с надежными своими разбойниками прижался в угол к устью Сакмары реки, пониже Бердинской слободы, верстах в двух подле Ахтубинской. горы, около озера, как видно с намерением бежать Заяицкою степью; чего для я в рассуждении малоселениев, а команд приумножения, запасаюсь теперь на несколько дней провиантом, и поджидая сзади гранодер и прибывшей еще 1 ноября в Казань артиллерии, в коей, как от меня уже Государственной военной коллегии донесено, больше людей настоит нужда: однакож все, хотя помаленьку, да подаюсь вперед и буду стараться, не уважая если и следуемые в назначенную мною деревню Бихкулову Башкирцы и Мещеряки не успеют со мною соединиться, наступать прямо на сего злодея, почему и опасаюсь, чтоб он, не дождавшись меня, не бросился по Яицкой линии, или, перебравшись за реку, не пошел Киргизскою степью; то к пресечению сего его злодейского побега посланным 4-го числа, с нарочным курьером, идущему по Самарской линии и занявшему уже Сорочинскую крепость полковнику и Синбирскому коменданту Чернышеву ордером предписал: елико можно скоряе войти в Татищеву крепость и, будучи уже в таком положении готовым ко всегдашнему нападению на сих бродяг, следовать с должною по воинским регулам предосторожностию в Чернореченскую крепость, назирая между тем с крайним тщанием движения сих злодеев: и как они уже не в состоянии по довольной его пехоте и артиллерии на него нападения с успехом сделать, а также, как думать надобно, будут уклоняться и от него, и, имея свободной только себе проход в Киргизскую степь, станут перебираться за Яик, то в сем случае рекомендовал ему Чернышеву не оставить всякий вред и нападение на сих злодеев сделать; ибо если я не успею поспешить, то по крайней мере для преследования в тыл вышлется и из города Оренбурга за ними корпус, почему ему в сих обстоятельствах, уже следуя по правой стороне Яика, чинить сим изменникам всеми силами всевозможной вред и истребление; а я не премину подкрепить его людьми и снабжать провиантом и фуражем, дабы в преследовании том ни в чем недостатка ему не было. Получа ж тот ордер, велел ему Чернышеву меня рапортовать, во сколько дней, употребя всю возможную поспешность, в [25] назначенное последнее ему место надеется дойти, чтоб я потому мог расположить и мой марш, дабы первым моим наступлением не отогнать сего злодея от теперешнего места, чрез что в преследовании подвержены будем лишним затруднениям; а чтоб и господин Оренбургской губернатор был о марше моем сведом и в случае атаки услыша пальбу мог высылкою из города мне вспомоществовать, с нарочными Татарами, если могут они пройти в город, послал известие; о кочующих же Башкирцах, обитающих близь Стерлитамацкой пристани, я уповаю Государственная военная коллегия чрез его высокопревосходительство господина Казанского губернатора уже получила сведение о присланном к нему из Уфимской провинциальной канцелярии уведомления, что они, в командировании их для отнятия у везущих с Овзяно-петровского Демидова заводу крестьян, артиллерии, пороху, и ядер, поступили весьма предосудительно, и подали случай тем злодеям в толпу все то беспрепятственно довезть, которой презрительной поступок видя, а из оного и худую располагая в них надежду, писал я к находящимся на Стерлитамацкой пристани у сбору сих людей коллежскому асессору и Уфимской Канцелярии воеводскому товарищу Богданову; а особливо вызванному Казанским господином губернатором для уговаривания сих народов и утверждения в верности секунд-маиору Тевкелеву, чтобы они трудились поощрять их к надлежащему исполнению верноподданнической должности обнадеживанием всевысочайшего Ея Императорского Величества благоволения; а напротив того неисполнителям представили б угрожаемую им совершенную зато гибель, чего для старались бы и они показать свои заслуги отличною службою, за которую не только получат в проступке своем прощение, но так же как и прочие не лишены будут высочайшей Ея Императорского Величества милости; в чем и надеюсь, что секунд-маиор Тевкелев, подражая покойному отцу своему, не оставит опытом своей верности и усердия во всем том успеть; и какой из того плод будет, впредь донесть не премину. В заключение же сего, в каком числе людей теперь моя по Московской дороге команда состоит, об оном включаю у сего к сведению подробный рапорт 27.

Генерал-маиор Василей Кар.

Ноября 6 дня 1773 года
д. Сарманаева.
[26]

VI.

(И. Д. I, 217).

В Государственную военную коллегию генерал-маиора и кавалера Кара рапорт.

От 6 числа сего Ноября, отправленным из деревни Сарманаевой с нарочным курьером рапортом Государственной военной коллегии доносил, что я в рассуждении малоселениев, а команд приумножения запасаться начал на несколько дней провиантом; и во ожидании артиллерии и второго гранодерского полку гранодер намерен был помаленьку подаваться вперед, чая при том всегдашнего с собою соединения следуемых из Уфы в назначенную мною деревню Бихкулову Башкирцев и Мещеряков, следовательно и располагал так мои меры. А между тем 7 числа от находящегося на Стерлитамацкой соляной пристани коллежского асессора и Уфимского воеводского товарища Богданова получил я рапорт, что бежавший из Оренбурга ссыльный разбойник Хлопуша (который, как слух носится, не только состоит у злодея Пугачева в ближних, но иногда и подобным ему себя представляет пред народом во время допущения сей черни к руке, для закрытия рваных своих ноздрей и знаков на щеках надевает сетку, а иногда рукавом будто бы от холоду закрывает себе нос), пробирается в толпу с Овзяно-петровского Демидова завода с возмутившимися крестьянами под препровождением пяти сот человек Башкирцев, и везет пушки и мортиры, и что он Богданов послать за сими злодеями Башкирцев не надежен, потому что в препровождении сих крестьян Башкирцы ж (то де они друг против друга поиску учинить не могут, а опасно чтоб и сами к ним не пристали): я услыша о злодеях оных хотел перехватить их в деревне Имангулове, состоящей по Московской дороге за Бихкуловской станицей, в десяти верстах к стороне Оренбурга, почему того ж числа я приказал Нижегородских баталионов секунд-маиору Шишкину с четырмя стами рядовых и двумя пушками, выступя из Мустафиной, занять деревню Юзееву, а сам с господином генерал-маиором Фрейманом, прибывшим лишь тогда ко мне, и с премьер-маиором фон-Варнстедом с достальными людьми из Сарманаевой пятдесят пять верст за ним в Юзееву ж старался перейти; но на дороге верстах в пятнадцати не доходя Юзеевой помянутой секунд-маиор Шишкин меня рапортовал, что авангард его, состоящий в числе семидесят пяти рядовых пехоты и конных Казанских служилых Татар тридцати двух, поселенных двадцати четырех и экономических крестьян тридцати шести, под самой Юзеевой деревней злодейская партия стах в четырех иди более атаковала; при чем тотчас осьмнадцать человек Татар к злодеям без малейшего сопротивления предались, по поводу которому [27] и прочим кричали о таковой же сдаче с разными обещаниями; но вместо того от пехоты ответствовано было выстрелами; почему, а особливо увидя по дороге следующего секунд-маиора Шишкина, убитых и раненых своих подхватя в бывшие при них сани, ускакали за деревню; в котором происшествии и с нашей стороны легко ранено поселенный капрал один, гарнизонный рядовой один; я вступя в Юзееву часа четыре уже ночи и учредя из пехоты пикеты, а за малоимением и совершенною неспособностию оставшей у меня конницы, в разъезды и присмотр ни под каким видом употребить было некого, то для учинения над теми злодеями поиску ожидал свету; а 8 числа на заре оказалось их и предо мною сот до шести с одною трехчетвертною пушкою; и в подъезжании к оставшим нашим конным уговариваны они были, чтоб признав свое заблуждение отстали от чинимого ими злодеяния; при чем и увещательный манифест приняли: однакож ни малейшего действия в них то не произвело, а ответствовали только с бранью что их манифесты правее, и начали стрелять из пушки, но по нескольких выстрелах из нашей артиллерии совсем исчезли; а в полуночное время часовыми услышаны позади меня верстах в десяти выстрела четыре пушечных, почему я, видя сих злодеев у себя уже за спиною и тем комуникацию мою подверженною опасности, а к тому надежен был прибытия тогда к себе второго гранодерского полку с поручиком Карташевым команды (как он наперед с присланным ко мне подпоручиком Татищевым рапортовал, что она состояла всего в числе субалтерн офицеров четырех, унтер офицеров пяти, капралов девяти, гранодер сташестидесят двух, с имеющимися в том счете слабыми тремя гранодерами да от жестоких морозов познобленными унтер-офицером одним, капралом одним, гранодерами осмнадцатью), при том же и Башкирцев несколько сот ожидал к себе в скорости в соединение, то чтоб не последовало от сих злодеев какого тем задним моим командам притеснения, а к тому по колеблемости Башкирцев и Мещеряков, опасаясь и совсем их потерять, тотчас велел готовиться к маршу; и как лишь вышел из деревни, построясь ко всегдашнему отпору; то во время сего следования со всех сторон, а особливо из деревни Юзеевой от Оренбурга, наскакало сих злодеев на меня верхами более дву тысяч человек, и, подвезя артиллерии девять орудий, начали стрелять ядрами и гранатами, которые подыманы были пушечные двенадцати, шести и трехфунтовые, а единорожные гранаты и ядра осьмифунтовые; но как по неимению при мне легких войск не можно мне было ничего с ними сделать кроме что отстреливаться по их батареям из имевшегося со мною одного осьмифунтового единорога, под которым на последок подбили лафет, и четырех трехфунтовых пушек, из коих три весьма безнадежные, а из ружей стрелять кроме отобранных стрелков, которые только подходя из за пригорков несколько [28] человек из подъезжающих убили и ранили, никому не доставалось, потому что сии разбойники гикая вокруг по степи на пушечный выстрел рассыпались весьма редко; и так я по множеству случавшихся дефилеев маршируя семнадцать верст отстреливался восемь часов; во время которого нападения сколько побитых и тяжело раненых людей, при сем включаю подробную ведомость; из конных же моих, как скоро сильная канонада началась, то тридцать один человек экономических крестьян тотчас ускакали в злодейскую шайку; да и солдаты вслух кричать начинали что бросят ружья; что, как я примечаю, произошло больше от того, что люди собранные из разных команд и то либо очень стары, или недавно из рекрут, а офицеры от большой части молодые и небывалые на сражениях: следовательно и насилу могли мы с г. генерал-маиором Фрейманом и премьер-маиором фон-Варнстедом, бросаясь во все стороны, ободрить их; Мещеряков же и Башкирцев во время еще начала сего происшествия с подпоручиком князем Ураковым было ста полтора в деревне Сарманаевой, которые, услыша пушечную стрельбу, не только чтоб постарались придти ко мне в сикурс, но не слушая его, князя Уракова, уехали в сторону, верст за тридцать; о чем Государственная военная коллегия из приложенного при сем оригиналом его князя Уракова рапорта яснее усмотреть соизволит, а потому и можно видеть какой от них надежды ожидать. Сии все обстоятельства соображая вместе, и видя из регулярных своих команд второго гранодерского полку поручика Карташева со всеми гранодерами (кроме присланного наперед подпоручика Татищева), по полученному чрез выбегших от изменников двух Татар, бывших в подводчиках, известию, захваченного злодеями, кои столь ехали оплошно, что, пренебрегая данные во время наезду на них на дороге от меня и от г. генерал-маиора Фреймана, о имени всякой воинской предосторожности ордера, не довольно ружей заряженных не имели, но и каждой в своих санях спал; и как были от злодеев атакованы, то с четырех пушечных выстрелов отдались, из которых семь человек убито, а офицеры все переколоты; в сии ж два дни не только выстрелялся я ядрами, коих осталось у всех орудий сто шестьдесят семь, но и канонеров, кроме одного из Казанских, знающих не находится, ибо один из его сотоварищей убит, а другой тяжело ранен; почему, как для призвания к себе Башкирцев и удобного доставления провианта, так обождания идущей артиллерии и дву рот гранодер, к тому ж и истребования из Казани снарядов, да из артиллерийских штаб-офицера одного, обер-офицера одного ж, с несколькими искусными канонерами, принужденным нашелся сделать из малоселениев уже три марша и дошел теперь до деревни Дюсметевой, где явилось ко мне при старшине Юсупе Надырове пятдесят семь человек Тарханов и Башкирцев; да при сотнике Суюше двадцать человек Мещеряков, в коих, хотя для чинения [29] объездов крайняя настоит нужда: ибо солдаты от часу более по умножающимся жесточайшим морозам недовольно одряхлели, но многие и перезнобшись, да и я сам от чрезвычайной сей стужи дни три как лихорадку имею: а пользовать некому, затем что взятой из Казани лекарь убит; для ж сохранения солдат от дальнейшего по жесточайшим морозам изнурения весьма нужно покупить на них шубы, онучи и лапти, что я и приказал. Государственной же военной коллегии сверх сего осмеливаюсь в рассмотрение представить, как злодейская изменническая толпа до такого усиления дошла, что имеет у себя до семидесят орудий артиллерии; пороху ж и ядер из крепостей и заводов побрала премножество; а сверх того бомб и ядер на Овзяно-петровском Демидова заводе налив довольное число провезли в сию ж злодейскую шайку; то по такому усилению и раззорению близь-лежащих к ней жительств, как то мне случилось, что опасаясь сих изменников слишком за полтораста верст от Оренбурга, обыватели забрав своих жен и детей от приходу моих команд разбежались по степи и покинули деревни почти совсем пустыми; из оставших же некоторого числа самых стариков сколько не увещал я, чтоб возвращались в домы, но без успеха; следовательно ни хлеба ни подвод уже у них достать нельзя; и если по собрании опять вперед идти, не имея легких войск с собою, то те злодеи не допустят трех маршей на себя сделать чтоб не понудить меня выстрелить по них все мои заряды почти без всякой пользы; а не отвечать им на их выстрелы, как я выше доносил Государственной военной коллегии, что люди не тверды и может самым дедом побросают ружья, а оттерпливаться молча не станут. И так когда совсем сих изменников искоренить, то непременно надобно, чтоб в прибавок ко всем наряженным командам присланы были сюда целой полк, а не команды пехотной, да полки ж карабинерной и гусарской с одними седлами и оружием на почтовых подводах, под которых у Башкирцев легче можно достать лошадей нежели надеяться от них верности, потому более что они совсем драться доброй воли не имеют. Но неминуемо также потребна артиллерия со всеми служителями, кузнецами, плотниками и двойным комплектом зарядов шестифунтового калибра, пушек восемь и четыре двенадцатифунтовые единорога, без сего ж с одною пехотою по совершенной на Башкирцев безнадежности совсем способу нет действовать для того что сии злодеи ничего не рискуют, а чиня всякие пакости и смертные убивства как ветер по степи разсеваются, а артиллериею своею чрезвычайно вредят; отбивать же ее атакою пехоты также трудно, да почти и нельзя, потому что они всегда стреляют из нея, имея для отводу готовых лошадей, и как скоро приближаться пехота станет, то они, отвезя ее лошадьми далее на другую гору, и опять стрелять начинают: что весьма проворно делают и стреляют не так как бы от мужиков ожидать должно было; о Калмыках же я [30] уповаю Государственная военная коллегия извесгна что оные все в толпу отдались. По таковой перемене моих распоряжений, и к полковнику и Синбирскому коменданту Чернышеву посланным 10 числа ордером предписал, чтоб он далее уже Переволоцкой крепости не ходил и остановясь сколько можно укрепился, стараясь при том запастись провиантом и фуражем, учредя оному безопасной к себе провоз, а в случае какой либо непредвидимости и опасности его комуникации в подвозе провианта, в том отдал на его распоряжение: опять ли до Сорочинской отступить, или тут держаться, если можно; дабы прикрывать Самарскую линию и о состоянии его приказал ему почаще меня рапортовать. Подробных же о злодейской толпе сведений, никакими обещаниями посланным шпионам, достать по сие время не могу, кроме что с моими записками прямо к изменникам являются и об нашем состоянии все сказывают; что из переговоров в подъезде с нашими казаками одного злодейского начальника все мои известия, как господину Оренбургскому губернатору, так и к полковнику Чернышеву посланные, от слова до слова точно пересказаны; и так, в сем случае, Оренбургу ныне скорое вспомоществование доставить только можно той части войскам, которые с Сибирской линии сбираются в Озерной крепости с бригадиром Корфом (у коего в корпусе, по уведомлении меня господином Казанским губернатором, состоит четыреста человек присланных из Сибири линейных казаков, и кроме собранных гарнизонных, три легкие полевые команды и не малое число артиллерии). Сей же час от выбегшего из захваченных злодеями конного поселенного солдатского сына Поваляева получено известие, что он, будучи отвезен ими в деревню Бихкулову, слышал от изменников что гранодер взятых отослали к предводителю их, находящемуся в Пречистенской крепости, и повидимому оные злодеи расположились от Бердинского городка в Каргалинской слободе в Сакмаре, в Тимашева селе Никольском и в Пречистенской крепости, да в деревнях Бихкуловой и Имангуловой и в прочих вокруг себя верст за восемьдесят жительствах по умножению своему рассыпались.

Генерал-маиор Василей Кар.

Ноября 11 дня 1773 г.
д. Дюсметева.

VII.

(И. Д. I, 224).

Милостивый государь граф Захар Григорьевичь! 28

Из отправленного с сим курьером в Государственную военную коллегию моего рапорта ваше сиятельство яснее усмотреть соизволите, [31] в каких я теперь обстоятельствах нахожусь; чего для покорнейше пропру сколько можно скоряе усилить меня артиллериею, полком пехоты, а особливо карабинерами и гусарами; ибо без того с успехом поиску к истреблению бездельника Пугачева никакого способу не остается сделать; да и в прошедшем с ними деле, когда б я имел верной только конницы человек пятьсот, то бы непременно всех их истребил и артиллерию отнял. Почему теперь принужден только маячить, а к Оренбургу идти, то надобно вею собранную горстку людей от морозов и злодейской канонады бесплодно только потерять; в поле вышины занимать не можно; и в деревнях, по редкости их и по состоянию все в ямах, окружаемых горами, никак держаться тех средств; для того что по чрезмерной стуже людей тотчас всех перезнобишь, без провианту и без выстрелов останешься, и если ваше сиятельство не соизволите уважить представляемых мною резонов, то по генеральному в сем краю колебанию и застращиванию народов кудыб сей злодей не пошел, везде принят будет; и когда присылкою тех требуемых мною войск и артиллерии поспешить не соизволите, в таком случае возгоревшееся сие пламя надобно много уже трудиться утушать; пришествие ж оных войск и артиллерии, хотя те части здешних мест в надежде на успехи поисков над сими злодеями держать станет, да и сами разбойники, услыша против себя надежные легкие войска, неминуемо в колеблемость придут и принуждены будут собраться к совершенной своей гибели в кучу; ибо оные, при первой встрече, все преимущество наше очевидно усмотрят, а сражение нынешнее и пуще. головы сих злодеев развратило, потому что они себя видели в безопасности; донеся ж о сем, надеюсь что по прозорливости вашего сиятельства те мои представлении, как весьма нужные, принять соизволите, и во ожидании на оные соответствия, с моим глубочайшим высокопочитанием и преданностию пребуду и проч.

Ч. 11 ноября 1773 году
д. Дюсметева.

Р. S.

Пока еще следуемые сюда войска сбираются, учредив все нужное, по обстоятельствам, в которых мы есть, для переговору с вашим сиятельством о многих сего края подробностях, поруча команду г. генерал-маиору Фрейману (которой мне кажется человек хороший и ничего нужного к исполнению не упустит) намерен я отъехать в Петербург, ибо то время, которое употреблю на езду свою и с возвратом, здесь без всяких предприятиев протечет! чего для вашего сиятельства, как моего милостивца, и покорно прошу об оном приезде моем предупредить, все ж те повеления, которые придти сюда на мое имя могут, прикажу распечатывать и исполнять ему ж г. генерал-маиору Фрейману.

Василей Кар. [32]

VIII.

(И. Д. I, 226).

В С.Петербурге, Ноября 25 дня 1773 года.

Государь мой Василий Алексеевичь!

Сейчас получаю рапорт и письмо ваше от 11 сего месяца и предоставляя себе ответствовать на содержание оных с отправляемым вслед сего курьером, чрез теперешнего нарочного скажу только вам, что изъявленное в постскрипте помянутого письма намерение ваше, чтоб оставя порученную команду ехать сюда, учинили вы неосмотрительно, и буде оное исполните, то поступите точно противу военных регул, а для того, сим предупреждая, рекомендую вам отнюдь команды своей не оставлять и сюда ни под каким видом нс отлучаться; а буде уже в пути сюда находитесь, то где б вы сие письмо не получили, хотя бы то под самым Петербургом, изволите тотчас с того места, не ездя далее, возвратиться, и как наискорее ехать к порученной вам команде, куда всемерно не замедлится доставлена вам быть вся требуемая ныне и впредь по представлениям вашим резолюция.

Пребывать честь имею с совершенным почтением

вашего превосходительства покорный слуга Граф З. Чернышев.

IX.

(И. Д. I, 228).

В С Петербурге, Ноября 25 дня 1773 года.

К главнокомандующему в Москве князю Волконскому. Милостивый государь мой князь Михайло Никитичь!

Я имел честь исправно получить почтеннейшее писание вашего сиятельства от 20 сего Ноября и непремину о нужной прибавке к стороне Оренбурга войск стараться споспешествовать, в чем теперь и упражняюсь, между тем же, усмотря из письма ко мне генерал-маиора Кара неосмотрительное намерение его, чтоб оставя команду ехать сюда для некоторых по порученной ему комиссии изъяснений, отправляю сего нарочного с письмом к нему, чтоб отнюдь команды не оставлял и сюда бы не ездил; и буде уже в дороге, то б с того ж места, где письмо мое получит, к команде возвратился; на случай же, если бы курьер с ним как нибудь разъехался, включаю у сего с оного моего письма дупликат, и покорнейше вашего сиятельства прошу оной ему, как скоро он в Москву приедет, вручить, [33] приказав наблюсти на почтовом дворе и где следует, чтоб он, не бывши у вашего сиятельства, Москвы проехать не мог.

С истинным высокопочитанием, и совершеннейшем преданностию на всегда пребываю

вашего сиятельства покорнейший слуга

Гр. З. Чернышев.

X.

(И. Д. I, 311). В Государственную военную коллегию

Генерал-маиора и кавалера Кара рапорт.

Ея Императорского Величества указ из оной коллегии от 4 числа сего Ноября под № 433 об отправлении ко мне дву двенадцати-фунтовых орудий со всеми принадлежащими к ним зарядами, артиллерийскими служителями и фурлейтами, при одном артиллерии обер-офицере, я сего числа по новой Московской дороге в деревне Кутлумбетевой чрез нарочного курьера Шестова получил. На который Государственной военной коллегии осмеливаюсь еще представить, что и за доставлением сих орудий сюда, будет в артиллерии недостаток, как я уже об оном от 11 числа сего Ноября рапортом моим доносил; и если тех требуемых мною шести фунтовых восьми пушек и двенадцати фунтовых четырех единорогов, да особливо целого пехотного полка, и по полку карабинер и гусар прислано сюда в скорости не будет, то с собранною ныне разных команд пехотою не только атаковать всю злодейскую толпу, но и отделенные от оной для грабительств и раззорений с пушками партии прогонять способу нет; ибо сии разбойники, видя, по неимению против их конницы, свои авантажи, до такой наглости дошли, как я сей же час от бывшего в селе Жданове, лежащем между Бузулуцкой крепостью и Богорусланской слободой на пикете, Казанских баталионов капитана Токмовцова получил рапорт, что 13 сего Ноября по полудни в 10 часу из злодейской толпы Казаков и Калмыков более трех сот человек с двумя пушками уже в село Жданово вступили, и находящихся в деревне Игнашкиной поручика Шинкарева и прапорщика Вильканца с командами, также и едущего от меня к господину полковнику и Синбирскому коменданту Чернышеву курьера, да посланного от него Токмовцова к поручику Шинкареву солдата захватили к себе: а он Токмовцов, видя себя не в силах, принужденным нашелся ретироваться в Богоруслан, где подпоручик Самохвалов с тридцатью человеками вооруженных поселенных, с коим по соединении набралось старых солдат семь, да поселенных восемдесят два, чего для и [34] просит от меня вспоможения, которого по неимении кавалерии подать ему с успехом я не в силах, ибо хотя высланный из Уфы подпоручик князь Ураков на сих днях с Башкирскими и Мещерятскими старшинами у меня явился и старшины обещали свою команду представить в скорости, но и до сего, чрез четыре дни, слишком из тысячи на силу с пятьсот человек явилось, и хотя уверяют что они служить готовы, однакож с трудом мог выпроводить их стать в двадцати от меня верстах для чинения разъездов, потому что как старшины, так и рядовые неотступно просили остаться при той деревне, где моя пехота и пушки, соглашаясь и в лагере стоять; однакож для пробы, отделя из них половину при дву стах пехоты с двумя пушками, для поиска над показанною изменническою партиею отправлю: только опасаюсь чтоб не сделали того ж, что и первая партия, следующая к деревне Бихкуловой, слишком же в тысяче человеках под командою капитана князя Уракова и старшины Алибея Мурзагулова учинила: как то вчерашний день выбегший из той партии сам-пять на деревню Кутлумбетеву Байлярской волости сотник Абдул Сирметьев показал, что сия партия 10 числа сего месяца, то есть в воскресенье, в вечеру попалась в плен к злодеям, а он от них отшатясь и степью пробрался сюда; из сего Государственная военная коллегия усмотреть соизволит что как я представлял о ненадежности на сих народов, так и пошло открываться; ибо тысяча человек конных, не видя себе никакого притеснения, поддались в открытой степи без всякого сопротивления; то каким же их образом в настоящем деле при пушечных выстрелах удержать от того можно будет; почему я теперь сбирающияся ко мне достальные Мещерятские и Башкирские команды и принужден иметь за собою, а сам с пехотою их прикрываю, дабы держать оные хотя в виде на нашей стороне войска конного до прибытия требуемых от Государственной военной коллегии карабинер и гусар; в разсуждении ж возвышающихся от часу жесточайших морозов, по отправлении раненых и трудно больных в Казань, не нахожу более что делать, как итти из малоселениев до Богулминской слободы, в которой, прикрывая границы Казанской губернии, и расположиться на все сие жестоко холодное зимнее время, потому что с одною пехотою предприять ничего не можно без совершенного ея изнурения без всякого успеха.

Генерал-маиор Василей Кар

Ноября 15 дня 1773 года.
д. Кутлумбетева.

XI.

(И. Д..ІІ, 308).

Милостивый государь граф Захар Григорьевичь! Несчастие мое со всех сторон меня преследует, и вместо того, что я намерен был для нужных донесений и переговору с вашим [35] сиятельством о настоящих обстоятельствах по корпусу моему, на то время пока никак действовать не можно и не кем, осмелиться отъехать в С. Петербург, подхватил меня во всех костях нестерпимый лом, и сколько ни старался перемочь себя, но тщетно, и будучи в чрезвычайной слабости, принужден был, поруча корпус в полную власть г. генерал-маиору Фрейману, 18 Ноября, не доходя Бугульмы семдесят верст, отъехать для излечения в Казань, где, по осмотре лекарском, открылась к несчастию моему еще фистула, которую без операции никак излечить не можно, к тому ж в бытность мою здесь не только облегчения ни малейшего не получил, а время от времени больше лишь умножение той моей болезни следует. По неимению же здесь нужных лекарств и искусных медиков, вышел из терпения и опасаясь большего от застарелости мучения, решился для произведения сей операции ехать в Москву, уповая на милость вашего сиятельства, что вы, между тем, по посланному от меня в Государственную военную коллегию рапорту, требуемую мною о позволении сем резолюцию прислать соизволите, дабы тем, в случае иногда от моих злодеев в другую сторону толков, отвратить было можно могущий вред; во ожидании которой вашего сиятельства милости, с моим глубочайшим высокопочитанием и преданностию пребуду,

милостивый государь, вашего сиятельства

всенижайший слуга

Василей Кар.

Ч. 21 ноября 29 1773 года. Казань.

XII.

(И. Д. I, 453).

К гр. З. Г. Чернышеву.

Сиятельнейший граф милостивый государь!

Как я уже вашему сиятельству честь имел от 21 числа сего месяца доносить, что господин генерал-маиор и кавалер Кар по болезни его приехал в Казань. А теперь еще в дополнение оного за долг почихаю к сведению вашего сиятельства чрез сие покорнейше объявить, что он, побыв здесь двои сутки, и по неимению искусных лекарей, а притом и нужных медикаментов, не видя себе от обдержимой болезни облегчения, кроме ежечасного оной умножения, 23 числа отправился отсель в Москву. Затем с моим наисовершеннейшим высокопочитанием и преданностию за честь себе ставлю быть, милостивый государь, вашего сиятельства

покорнейший слуга

Иаков фон-Брант.

25 ноября 1773 года. Казань. [36]

XIII.

(И. Д. I, 334).

В С.Петербурге, Ноября 30 дня 1773 года.

Указ господину генерал-маиору Кару 30.

Рапорты ваши от 28 (sic) и 21 сего месяца из Казани исправно в Коллегии получены, и Ея Императорскому Величеству всеподданнейше представлены были. Ея Императорское Величество, высочайше усматривая из оных, что в самое то время, когда предстал подвиг должному вашему к службе усердию и мужеству, когда высочайшей Ея доверенности надобно вам было соответствовать ревностию своею к отечеству и когда не насилие только некоторое здоровью своему сделать обязывали вас долг и присяга, но в случае неизбежимости не щадить и живота своего, вы, о болезненном себе сказавши припадке, оставили самим вам известной важности пост, сдали тотчас порученную вам команду и самовольно от оной удалились; а по таковой слабости духа в персоне звания вашего, примером для подчиненных своих быть долженствующей, и не находит Ея Императорское Величество прочности в вас к Ея службе, высочайше повелевая Военной коллегии из оной вас уволить и дать вам абшид.

ХІV.

(И. Д. I, 381).

Милостивый государь мой граф Захар Григорьевичь!

Почтеннейшее письмо вашего сиятельства от 25 нынешнего Ноября я чрез нарочного курьера получить честь имел. Генерал-маиор, Каро (sic) с тем посланным к нему курьером от Москвы в тридцати верстах на дороге встретился, сюда вчера прибыл, а по вечеру брат его родной и доктор Андреян у меня были, объявляют что он шестнадцать ден горячкою болен. От того слаб и ехать не может. II как я еще по бывшей у меня подагре с двора не съезжаю, то сам его видеть не мог, а письмо вашего сиятельства ко мне присланное ему отослал.

С моим истинным высокопочитанием и совершенною преданностию навсегда пребываю и пр.

Ноября 30 дня 1773 года.
Москва.

(?) Бибиков 31.

P. S. (Собственноручно). Приезд сюды г. Кара худые толкования в публике здесь произвел как в положении Оренбургских дел, так и [37] его персоны, что я сердечно сожалею, ожидая теперь от вашего сиятельства что будет отправлено в Казань, дабы я мог заранее подставу поставить от Москвы до Нижегородской губернии. Если кавалерию послать изволите, то я бы думал на Тихвин и Ярославль.

XV.

(И. Д. II, 279).

В Государственную военную коллегию

от генерал-маиора и Кавалера Кара рапорт.

Ея Императорского Величества указ из оной Коллегии Декабря от 14 числа по № 576 иною получен, которым требуется во первых на выданные деньги 1000 р. при отправлении к порученной пред сим комиссии на прогоны и на прочие путевые надобности. Второе, и что при отъезде моем от корпуса в Казань, принято господином генерал-маиором Фрейманом от меня на экстраординарные расходы денег 3434 р. и предписано сколько и откуда на сие употребление денег мною получено, и из того числа сколько ж в расход поступило и на что именно, и затем действительно на лицо осталось и кому отданы — подать обстоятельную ведомость. На что оной Коллегии покорнейше доношу, на первое: как оные деньги тысяча рублей выданы были мне из оной при отправлении к порученной коммиссии на прогоны и на прочие путевые надобности, из которых я и употребил на покупку как для себя, так и при мне бывших офицеров и писарей, экипажей, и в пути многократно переменял и чинил от худой дороги ломавшияся еще до Москвы повозки, а в оную приехав, и совсем принужден был к дальнему пути новые купить, за что по скорости времени платил двойные и далее цены. Из Москвы ж отправившись следовал до Казани, и по скорости езды таковые ж в покупке повозок за изломанием бывших имел трудности и расходы. А сверх того по тягости для поспешения брал излишних почтовых лошадей, платя двойные и тройные прогоны, и в разсуждении сего не токмо из тех денег ничего не осталось, но еще издержано моих собственных. На второе: по приезде моем в Кичуевской фельдшанц и вступя в командование там войск находящихся, и не имея никаких денег на чрезвычайные расходы, требовал от казанской губернской канцелярии 5000 р., которые были и выданы из оной под росписку штатной Казанской роты поручика Сорокина, а оный из них по [38] повелениям моим разные выдачи делал, на кои от приемщиков имеет и росписки. Я ж подробностей тех расходов припомнить не могу, а по отъезде моем оставшияся деньги отданы господину генерал-маиору Фрейману. Чего для, Государственной военной коллегии представя, покорно прошу, ту подробную расходу ведомость, чтоб благоволила требовать от вышепоказанного поручика Сорокина.

Василей Кар.

Декабря 26 дня 1773 года.


Комментарии

26 От того же числа Кар послал письмо к гр. Чернышеву и рапорт в Военн. коллегию, см. Инсп. Деп. I, 189—192.

27Из этого рапорта видно, что у Кара было всего налицо армейских и гарнизонных чинов 1369, да нерегулярных 96 человек. Артиллерии: единорог 1, пушек 4, ящиков с снарядами 11, патронных 3, артиллерийских служителей всего 26 человек.

28 Чернышев, президент Военной коллегии.

29 В этот самый день Кар прибыл в Казань, как видно ил письма тамошнего губернатора Бранта к Гр. Чсрнышеву, И. Д. I, 300.

30 Такого же содержания собственноручный указ Императрицы напечатан Пушкиным в приложениях к Ист. Пуг. б.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для истории пугачевского бунта. Бумаги Кара и Бибикова. Я. К. Грота. Приложение к I-му тому записок Имп. Академии Наук. № 4. М. 1862

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.