Иван Гаврилович Кузминский.

1758–1808.

Покойный отец мой, Иван Гаврилович Кузминский, из российских дворян, в службу записан был в артиллерию 1-го сентября 1767 года; в 1775 году находился подпоручиком во 2-й армии против турок, а в 1785 году, оставя военную службу, он, как помещик С.-Петербургской губернии, Новоладожского уезда, по выбору дворянства, последовательно занимал разные должности; наконец, был заседателем в верхнем земском суде, который откомандировал его для присутствования в приказе общественного призрения; приказ же поручил ему смотрение за богадельнями, сиротским отделением и рабочим домом.

Во время его смотрения за сиротским домом, император Павел I неожиданно посетил этот дом, и войдя в подробности его [395] содержания до такой степени, что приказал некоторым из сирот разуться, чтобы видеть их обувь и белье, — его величество остался совершенно доволен и сказал отцу моему своим медленно-сиповатым голосом:

— «Надейся на меня; на меня надейся».

Эти слова сурового монарха были вполне справедливым знаком внимания к отцу моему за истинно-нежную попечительность о вверенных ему сиротах; они запечатлелись в памяти нашего семейства и с точностию перешли в дорогие для него предания.

Вскоре за сим благоволение к моему отцу императора Павла выразилось еще в другом случае: родной племянник его, Лев Александрович Кузминский, лейб-гвардии Преображенского полка, первого баталиона, молодой ловкий офицер, на разводе, в гор. Гатчине, звонким голосом ясно командуя перед своим взводом и смело салютуя эспантоном Павлу I, тем обратил на себя особенное его внимание, и император спросил:

— «Как, сударь, тебе приходится тот Кузминский, что высокого роста, с открытым челом?»

Родной дядя, отвечал двоюродный брат мой.

— «Честный человек», отозвался император.

По упразднении верхних земских судов, отец мой определен в камер-коллегию советником, 14-го ноября 1797 г., в следующий затем год пожалован в чин статского советника, а в 1799 г., июня 28-го, по прошению, за болезнию, из камер-коллегии уволен.

В том же 1799 году статс-секретарь Дмитрий Николаевич Неплюев писал к нему из гор. Гатчины следующее:

«26-го августа.»

«Государь император, выслушав всеподданнейше представленное мною прошение ваше о пенсионе, высочайше повелеть мне изволил объявить вам, что его величество не отказывает вам в просьбе вашей, но, зная усердную и верную службу вашу, желает, чтобы вы не оставляли продолжать оную, если силы ваши то позволят, как государь то полагать изволит».

«1-го сентября.»

«По отзыву вашему ко мне вследствие высочайшего Е. И. В. повеления, присланному августа от 29-го числа, и по всеподданнейшему моему докладу, государь император высочайше повелеть мне изволил написать вам, что если вы желаете быть на прежнем месте, то на оное помещены будете, о чем для донесения его величеству прошу меня уведомить». [396]

«9-го сентября.»

«В письме вашем ко мне, от 5-го сентября, объясняете, что вы, милостивый государь мой, быть на прежнем месте в камер-коллегии особого желания не имеете, а всеподданнейше желаете служить там, где его императорскому величеству благоугодно будет повелеть, но как священнейшая воля его величества есть, дабы вы служили именно в камер-коллегии, а не в другом месте, то я, сообщая вам о таковом монаршем соизволении, прошу доставить мне ответ для донесения его величеству».

Вслед за сим, 28-го ч. сентября 1799 г., в гор. Гатчине, дан был высочайший указ сенату:

«Уволенного от службы за болезнию статского советника Кузминского всемилостивейше повелеваем определить паки в нашу камер-коллегию членом и, поруча ему в оной счетную экспедицию, производить то жалованье, какое он получал прежде в сей коллегии».

Павел.

«а пансион продолжать сверьх того. П.» (Подпись и приписка руки императора Павла)

Тогда же, как в послужном списке отца моего сказано, в сходственность сенатского в камер-коллегию указа, по случаю просьбы здешних питейных сборов откупщиков, кои просили продавать им в С.-Петербурге пиво, полпиво и мед, не соразмерно их пользе, а в отягощение покупателей, весьма большими ценами, предписано сделать опыт, который вследствие того поручен был отцу моему.

Он нанимал от Невской лавры, подле нее, на Невском проспекте, небольшой, очень простенький деревянный дом, в котором не было никаких затей, и зала, лучше сказать, приемная комната, служила ему также кабинетом, где он, за раскинутым перед диваном ломберным столом, работал. В случае посещений, стол с бумагами убирался и комната делалась приемною и мужскою гостиною.

В то время, как отец мой начал заниматься порученным ему опытом, в одно утро подъехала к его воротам карета, из которой лакей высадил, в русском кафтане, хорошего роста, плотного, с седою бородою купца; у него на шее висели медали, и одна из них золотая на андреевской ленте: это был известный города Вольска именитый гражданин, Василий Алексеевич Злобин, богатейший в государстве откупщик, которому открыты были двери в кабинеты всех правительственных лиц.

Отец мой знал Злобина только по службе и хотя догадывался [387] о причине его приезда к нему, но принял его. Самонадеянный откупщик, сидя у ломберного стола, на котором перед отцом моим лежали бумаги, касающиеся сказанного опыта, ходатайствовал в пользу откупа, и в разговоре, послюнив палец, протянул руку, чтобы отвернуть лист и посмотреть те бумаги; отец мой, с негодованием шлепнув его по руке, сказал:

— Не тронь этого!

В послужном списке отца моего упомянуто, что он при опыте вывел так, что цены, противу просимых откупщиками, обошлись несравненно дешевле, и что доклад сената по этому делу высочайше корфирмован.

Злобин, после дальней и неудачной его поездки под Невское, с удивлением говорил иным: — «Что это за человек Кузминский! Я в первый раз в жизни такого встретил; а ведь ему от нас не худо бы получить 30 тысяч руб.»

Отец мой скончался 17-го ноября 1808 г. на службе, в присутствии адмиралтейств коллегии, в которой управлял хозяйственною экспедициею и коммисариатским отделением.

Это был человек простых нравов; на открытом челе его написаны были добродушие и откровенность; во всех поступках своих он обнаруживал благородство, честность и правоту. Друзья и знакомые крайне жалели о нем; с.-петербургский митрополит Амвросий, в знак любви и уважения, вызвался безмездно похоронить отца моего с почестью в Александро-Невской лавре, где и покоится прах его под скромным памятником на кладбище церкви св. Лазаря.

Г. И. Кузминский.

Текст воспроизведен по изданию: Иван Гаврилович Кузминский. 1758-1808 // Русская старина, № 10. 1875