История одного забытого завещания

Среди старинных бумаг XVIII в. бывшего Опекунского совета московского Воспитательного дома ¹, ныне находящихся в ЦГИА г. Москвы ², хранится документ, составленный главным попечителем московского Воспитательного дома И. И. Бецким на основании письма, полученного им от русского посла в Вене, князя Дмитрия Михайловича Голицына.

Текст найденного документа привлек наше внимание своим содержанием, в котором ярко отразились совершенно новые для России той поры идеи эпохи Просвещения.

Князь Д. М. Голицын сообщил в присланном письме завещательное распоряжение своей жены княгини Екатерины Дмитриевны Голицыной, урожденной княжны Кантемир, умершей в Париже в 1761 г.

Главный попечитель Воспитательного дома И. И. Бецкой и Опекунский совет, рассмотрев послание князя, «за существенный свой долг почли сообщить свету об усердном в сей Дом подаянии и объявить о желании и намерении добродетельнейших сих супругов». Согласно завещанию, Д. М. Голицын передает Воспитательному дому в Москве сумму в 22 тыс. рублей, проценты от которых следует «употребить... на посылку в чужие государства Российских молодых недостаточных людей для обучения их врачебной науке» ³.

2 августа 1769 г. письмо князя с добавлениями И. И. Бецкого было опубликовано в виде специального объявления Воспитательного дома (см. приложение).

Что связывает Голицыных с родом Кантемиров и И. И. Бецким, в присутствии которого в Париже княгиня Голицына учинила при смерти свое завещание?

Почему именно ему передаются средства для организации обучения русских юношей высшим медицинским наукам?

Жизненный путь княжны Смарагды Кантемир, ставшей в замужестве княгиней Екатериной Дмитриевной Голицыной, тесно связан с обстоятельствами жизни семейства князей Трубецких, ее родными по материнской линии и именем отца валашского (молдавского) господаря Дмитрия Кантемира — выдающегося общественного политического деятеля XVIII столетия ⁴.

В 1700 г., в начале Северной войны, ее дед, генерал князь Иван Юрьевич Трубецкой ⁵, в битве при Нарве в числе других русских военнопленных был взят шведами в плен и отправлен в Стокгольм. В год его пленения в России от брака с И. Г. Нарышкиной у него родилась дочь Анастасия, а в Швеции спустя четыре года после ее рождения появляется побочный сын, которому И. Ю. Трубецкой дает фамилию Бецкой ⁶.

Вскоре после рождения мальчика, названного Иваном, в Стокгольм из России приезжает с маленькой дочерью законная жена И. Ю. Трубецкого. Дети — Анастасия и Иван — в течение 13 лет живут и воспитываются вместе. В Швеции они получили разностороннее европейское образование, хорошее знание иностранных языков и светские манеры.

В 1717 г. во время подготовки к конгрессу в Аланде, который был начальной стадией Ништадтского мира, завершившего 20-летнюю Северную войну, Петр I решил обменять взятого в плен под Полтавой шведского фельдмаршала Реншельда на двух попавших в плен при Нарве русских генералов И. Ю. Трубецкого и А. Н. Головина. Трубецкой с семьей возвращается в Россию и поселяется в Петербурге. Петр I щедро награждает бывшего пленного генерала и повышает его в чинах. Другой персонаж нашей истории — отец Е. Д. Голицыной Дмитрий Константинович Кантемир — вступил на русскую сцену в связи с Прутским походом Петра I. Как известно, согласно [35] Луцкому договору в 1711 г., молдавский господарь перешел на сторону русских. Петр I с почетом принял его, присвоил ему звание светлейшего князя России, даровал городок Дмитровск, большие земельные угодья, 1000 дворов, 17 тыс. крестьян, каменные дома в Москве, усадьбу «Черная грязь» под Москвой, а также пенсию в 6 тыс. рублей. Иностранный резидент Вебер отмечал, что у русского царя «бывший господарь находится в великом почете» ⁷. Надо сказать, что до перехода Дмитрия Кантемира в русское подданство жизнь его уже была полна превратностей. Около пятнадцати лет он провел в Константинополе, причем три года в качестве заложника султана. Несмотря на свое вассальное положение, в этом бывшем центре византийской культуры он получил редкое по тому времени образование. Наделенный блестящими природными способностями, он уже там был известен как философ, писатель, теоретик музыки, историк, математик и даже архитектор.

Петр I говорил о Дмитрии Кантемире: «Оный господарь — человек зело разумный и в советах способный» ⁸.

Первые годы жизни в России Кантемир со своим семейством (а оно было немалое — жена, четыре сына и две дочери ⁹) проводит в своих южных владениях, а затем в Москве. В 1713 г., не выдержав сурового климата, от чахотки умирает его жена гречанка Кассандра Кантакузин ¹⁰. Через несколько лет овдовевшего князя Петр I приглашает в Петербург. В новой столице Кантемир встретил возвратившегося из шведского плена генерала Ивана Трубецкого. Он знакомится с его семьей. Девятнадцатилетняя дочь Трубецкого, красавица Анастасия, привлекла внимание 46-летнего молдавского господаря. Как сообщают исследователи биографии Кантемира, это увлечение стало столь серьезным, что он оставил свое первоначальное намерение вернуться в Москву к своей смертельно больной дочери Смарагде. Он обращается к Петру I с просьбой разрешить ему вступить в брак с княжной Трубецкой ¹¹.

Петр I дал согласие на свадьбу и принял в ней живое участие: «...он не токмо провожал жениха в церковь, но и вышед из оной отвел его в дом, и для довершения своей милости подарил ему богатую шпагу... Свадьба праздновалась три дня» ¹². Венчание состоялось 14 января 1720 г. Этим, как мы увидим далее, не ограничилось внимание царя к семье Кантемиров. Когда у супругов 8 ноября 1720 г. родилась дочь (отец дал ей имя Смарагда в память своей дочери от первого брака, умершей во время его сватовства к Анастасии Трубецкой), то «Государю угодно было принять ее от купели» ¹³.

Через два года после ее рождения, в 1722 г., во время каспийского похода Петр I назначает Дмитрия Кантемира управляющим походной канцелярией. В начале лета он и вся его семья, как тогда говорили — «фамилия», с «молодыми княжичами» в том числе и маленькой Смарагдой на стругах по рекам Оке и Волге отправляются в Астрахань. В этом городе произойдут события, которые определят на долгие годы будущее всего этого рода. Начало их связано с именем Марии ¹⁴, старшей дочери Дмитрия Кантемира. Царь увлекся этой энергичной, умной, высокообразованной (она хорошо знала литературу, [36] поэзию, но больше любила философию, математику и астрономию) полурумынкой-полугречанкой. Известна версия, что после драматической развязки с царевичем Алексеем, Петр видел в Марии Кантемир ту женщину, которая может еще дать ему наследника престола.

В Астрахани произошла развязка недолгого романа. Несчастная княжна оказалась жертвой придворных интриг. Был подкуплен врач, который вызвал у Марии тяжелую болезнь, лишившую ее радости материнства, а ее отца надежд на венценосное будущее Марии.

Эти события произошли в отсутствие Петра и отца Марии — Дмитрия Кантемира, в то время они совершали плавание по Каспийскому морю участвовали во взятии Дербента. Вернувшись из похода. Дмитрий Кантемир узнал о трагической развязке и гибели всех его честолюбивых замыслов и нашел свою дочь метавшейся в смертельной горячке. Кантемир, как писали, уже «занемогший в походе» (он страдал сухоткой, так называли диабет), получив такой удар, сам тяжело заболел. Казалось, дни его жизни были сочтены. Его уже соборовали. И тогда больной в смятении чувств составляет завещание, которое в дальнейшем сыграет роковую роль в жизни Кантемиров. Однако в Астрахани князь не умер. Он скончался почти через год ¹⁵, но своего завещания изменить не смог. Оно уже было передано им лично Петру I при их последней встрече 2 сентября 1722 г., когда, по записям походного журнала, царь «сидел у него три часа» ¹⁶.

Первой заботой Кантемира в те дни было спасение чести и состояния Марии. Он просил оставить ей драгоценности (по этому поводу он пишет отдельное письмо Екатерине I) ¹⁷ и каменные строения Кантемиров в Москве. Что же касалось остального своего состояния, то он распорядился отдать его тому из сыновей, который окажется искуснейшим в уме и познаниях, а пока они «не опробованы будут в науках за малолетством, пусть владеют им сообща» ¹⁸. В завещании оговаривалась также собственность его второй жены Анастасии Ивановны, урожденной княжны Трубецкой. В частности, говорилось, чтобы она сохранила все драгоценности в целости для будущего приданого их дочери Смарагды «токмо чтоб дочь мою <... > воспитала по ее кондиции»; чтобы «старалась найти ей мужа доброго, честного и в верности императорской безсумнительного» ¹⁹.

Недолго осиротевшая семья соблюдала пожелания Кантемира. Уже через год молодая вдова, подстрекаемая своей родовитой родней — Трубецкими, стала требовать у сыновей Д. К. Кантемира выделения четвертой, вдовьей части из всех земельных угодий.

Для узаконений своих претензий она направляет дело в Сенат, который 3 мая 1725 г. вынес решение удовлетворить иск. Однако при жизни Петра I и Екатерины I дело практически не получило законной силы.

В 1729 г. второй по возрасту из сыновей покойного господаря Константин Кантемир женится на единственной дочери князя Дмитрия Михайловича Голицына ²⁰, дяди и тезки будущего мужа княжны Смарагды Кантемир, ставшей в браке Екатериной Дмитриевной Голицыной.

В русской истории имя Д. М. Голицына (старшего) хорошо известно. Он был не только видным администратором, но и одним из образованнейших людей своего времени. Пользуясь как член Верховного Совета громадным влиянием, он добился того, чтобы Петр II подписал указ, по которому все состояние, вопреки завещанию Дмитрия Кантемира, перешло к его сыну Константину, хотя уже всем было видно преимущество «в уме и науках» младшего сына Антиоха, о котором Н. М. Карамзин писал, что с ним «по тогдашнему времени, никто не мог спорить в остроумии и в учености» ²¹.

Борьба вокруг наследства Дмитрия Кантемира приобретает острый и затяжной характер. Д. М. Голицын, умный опытный царедворец, прекрасно понимал уязвимость своих действий. Он решает в первую очередь удалить двадцатидвухлетнего Антиоха.

«Верховнику» молодой сатирик был опасен втройне: как конкурент в наследстве, обличитель «гордых своей породой, но злонравных бояр» и, наконец, как его активный противник в так называемом «деле 1730 года» ²². Под предлогом видимого «почета» молодого Кантемира, как знающего разные [37] иностранные языки, в 1732 г. направляют русским резидентом в Лондон.

В 1736 г. Анастасия Ивановна подает вторично судебный иск. Это явилось как бы сигналом для царствовавшей тогда Анны Иоанновны, Бирона и других недругов Голицына, с которым они решили наконец свести счеты за его «кондиции 1730 года» (как известно, Д. М. Голицын выступал за ограничение монархической власти). Материалы о наследстве Кантемира передаются в так называемый Вышний суд. Голицына уличают в заговоре против правительства, корыстном использовании своего положения и жестоко наказывают. Его лишают всех прав, знаков отличия, земельной собственности, в том числе и имения «Архангельское», где была собрана его знаменитая библиотека, заточают в Шлиссельбургскую крепость, где он вскоре скончался. Гонение коснулось всех его близких: сыновей его отправляют в северные губернии, имущество их конфискуют. Пострадали не только члены его семьи. Опале подверглись и родственники его старшего брата, известного фельдмаршала Михаила Михайловича Голицына ²³ — отца будущего мужа Смарагды Кантемир, Дмитрия Михайловича, племянника свергнутого «верховника».

Вдова Кантемира Анастасия Ивановна после суда, в котором она при содействии Трубецких одержала победу над своими пасынками, получает четвертую часть наследства мужа и многие из его южных имений. Причем недоимки из доходов этих имений начали выплачиваться ей с 1725 г.

Дети Кантемира от первого брака лишились почти всего своего состояния.

Судебный процесс между мачехой и пасынками привел к полному разрыву семейных отношений. Окончательно он утвердился в 1738 г. после того, как Анастасия Ивановна вторично выходит замуж за принца (он же герцог) Людвига Гессен-Гомбургского (служил при русском дворе). Второй брак вдовы Кантемира вызвал много разговоров, так как было известно, что герцог Гессен-Гомбургский имел громадные долги, на уплату их якобы пошли деньги, полученные по судебному делу Кантемира. После бракосочетания Гессен-Гомбургские покидают Россию. Вместе с ними уезжает за границу и сводный брат новой ландграфини И. И. Бецкой. В Петербург возвратились они только в 1741 г. перед возведением на престол Елизаветы Петровны. В дворцовом перевороте, способствовавшем этому, как указывают источники, активно участвовала чета Гессен-Гомбургских.

В конце XIX в. была опубликована переписка Марии Кантемир с братом Антиохом ²⁴, начавшаяся сразу же после его отъезда из России в 1732 г. и продлившаяся до его кончины в Париже в 1744 г. Это интереснейшие письма. Несмотря на то что много места отводится финансовым вопросам и судебному делу, письма блещут тонким Юмором, поражают живыми деталями и меткими характеристиками окружающего их общества, любовью к науке, литературе. К сожалению, в них встречаются лишь краткие упоминания о их младшей сводной сестре Смарагде. В 1740 г. из Парижа Антиох сообщил Марии: «Сестра в самом деле желает, чтобы я прислал ей книги» ²⁵. Эта фраза интересна нам вдвойне. Она предполагает возможность существования, к сожалению теперь неизвестных, писем Смарагды к Антиоху и тем, что молодая девушка просит брата прислать не какие-либо модные парижские вещи ²⁶, а книги, что дает нам представление о ее духовных интересах. Напомним, Смарагда осталась без отца в трехлетием возрасте, росла в семье Трубецких. На воспитание ее с детства оказал большое влияние И. И. Бецкой — дядя по материнской линии. Судя по сообщениям П. М. Майкова ²⁷, биографа Бецкова, он не терял связи с Антиохом Кантемиром. Бецкой много лет провел вне России, сначала «для науки» во Франции, а затем выполняя поручения Коллегии иностранных дел при иностранных дворах Европы. Но в 1730 г. Бецкой оказался в Москве и был в числе тех 165 лиц, которые принимали участие в так называемом «деле 1730 года», важную роль в котором, как известно, играл член «ученой дружины» молодой Антиох Кантемир. В биографии Бецкого П. М. Майков отмечает, что «известный сатирик мог повлиять на направление умственного развития Бецкого и на характер его деятельности» ²⁸. Бецкой и Антиох придерживались одних [38] взглядов на пути развития России, верили в преобразовательную силу воспитания. Еще до отъезда в Англию Антиох в своей первой сатире «На хулящих учения» (1729) горько сетовал, что в России «наука ободрана, в лоскутах обшита», и считал искоренение невежества главной задачей всех мыслящих людей. Многое из того, что было высказано первым русским сатириком и просветителем, Бецкой впоследствии в какой-то мере воплотил в своих педагогических планах. Несомненно, что его уже в 40-е годы увлекали современные идеи века, в частности учение Локка, изложенное в его знаменитом трактате «Мысли о воспитании». Живя за границей, Иван Иванович постоянно присылал в Петербург книги и ноты своей племяннице. Смарагда Кантемир от природы была наделена необыкновенным музыкальным дарованием. Этот талант перешел от отца. В истории музыки XVIII столетия имя Дмитрия Кантемира хорошо известно не только как исследователя и теоретика музыки, написавшего трактат под названием «Книга науки музыки по буквенной системе», но и как собирателя песен, музыканта и композитора ²⁹.

Якоб Штелин ³⁰, приехавший в 1735 г. в Санкт-Петербург, в своих записках свидетельствует, что увлечение музыкой в 1730-1740-х годах выдвинуло ряд прекрасных русских исполнителей и называет среди «уникумов» княжну Кантемир. Она могла, по его словам состязаться в пении с самыми выдающимися итальянскими певцами. Свободно импровизировала, играла с одинаковой легкостью во всех тональностях, совершенно безошибочно владела наукой генерал-баса ³¹. Все историки русской музыки считают ее одной из самых выдающихся русских клавесинисток XVIII в.

В 1751 г. княжна Смарагда Кантемир уже под именем Екатерины выходит замуж за капитана Измайловского полка князя Дмитрия Голицына. Сохранилось описание их блестящей свадьбы на 200 персон, продолжавшейся три дня в присутствии императрицы Елизаветы ³². Екатерина Дмитриевна получает самое высокое в России придворное звание статс-дамы, а муж — чин камер-юнкера. [39]

С жизненной арены в эти годы уже сошли все участники первой части нашего рассказа. В 1744 г. в Париже скончался Антиох Кантемир, затем умирает дед Н. Голицыной сенатор И. Ю. Трубецкой, а в декабре 1755 г. ее мать, Анастасия Ивановна Гессен-Гомбургская.

В Москве годом раньше трагически погибла Мария Кантемир (ее коляску понесли лошади, и она разбилась).

К Е. Д. Голицыной переходят многие родовые имения Кантемиров, она также получает наследство Е. И. Трубецкой.

В 1756 г., через шесть месяцев после смерти И. Гессен-Гомбургской, чета Голицыных решает покинуть Россию и придворную жизнь. Они просят «высочайшего» разрешения «съездить к теплым водам» для «поправки плохого самочувствия». Вместе с Голицыными выехал из России также И. И. Бецкой. В Париж, как свидетельствуют документы тех лет, они прибыли 21 ноября 1756 г. «в добром здравии» и уже на следующий день были представлены министру, а через четыре дня «королю и его семейству» ³³».

Можно предположить, что Екатерина Дмитриевна произвела в высшем свете французской столицы некоторое впечатление. «Королева приняла княгиню Голицыну без всякой церемонии, в шлафроке, после обеда, в своей спальне» (это самая высокая честь). Затем она была представлена всесильной маркизе Помпадур ³⁴ сообщал Ф. Д. Бехтеев С. И. Воронцову. Однако это лишь официальная сторона, отмеченная современниками. Главное, что определило в дальнейшем умонастроение Голицыных, было то, что И. И. Бецкой, хорошо знакомый с парижской жизнью, открыл им иной мир.

Он ввел их в знаменитый салон мадам Жоффрен ³⁵. Хозяйка его знала многих приезжих из России еще с того времени, когда русским посланником в Париже был поэт и эрудит А. Д. Кантемир, первый переводчик на русский язык «Персидских писем» Монтескье ³⁶. Салон на улице Сен-Оноре собирал все выдающиеся умы и таланты Франции. Деламбер, Гольбах, Дидро, Мармонтель и другие философы и энциклопедисты были постоянными его посетителями. Именно им мадам Жоффрен была обязана своей славой и прозвищем [40] «кормилицы философов». Теперь гостями ее четвергов стали младшая сводная сестра хорошо известного ей русского поэта-просветителя Антиоха Кантемира — Екатерина Дмитриевна и ее муж Дмитрий Михайлович Голицыны.

Обсуждение самых жгучих проблем времени, философские и научные споры, литературные дискуссии, разговоры об искусстве перемежались на этих вечерах музыкой и пением. Можно предположить, что в музыкальных выступлениях могла принимать участие и русская княгиня, уже известная в Париже своим музыкальным и вокальным талантом и исполнительским мастерством.

Атмосфера культурного подъема, царившая во Франции в те пять лет (1756-1761), которые провели там Голицыны, личное общение с многими энциклопедистами и знакомство с их статьями в знаменитой Энциклопедии явились той почвой, которая породила их «человеколюбивые» воззрения и отразилась впоследствии в их благотворительной деятельности — сначала в желании дать России хорошо образованных врачей, а позднее — в создании больницы для бедных в Москве ³⁷.

Время стерло многое из того, что сделали Голицыны и Бецкой. Но сохранило нам их облик, запечатленный в портретах, исполненных выдающимися художниками XVIII в. Нужно отметить, что создавались эти полотна в Париже, в те самые годы, когда замышлялись их гуманные планы. Тогда же определились пристрастия и вкусы Голицыных к искусству. Дмитрий Михайлович увлекся собирательством произведений живописи ³⁸. Симпатии его жены — натуры эмоциональной и артистической — были отданы театру.

Современники оставили нам воспоминания ³⁹ о дружбе Е. Д. Голицыной с известной французской драматической актрисой Ипполитой Клерон (1723-1803). Княгиня заказала живописцу Карлу Ван Лоо ⁴⁰ огромное полотно, на котором художник изобразил Клерон в роли Медеи, в которой ее больше всего любила публика. Эту картину она подарила актрисе ⁴¹. С картины тогда же для распространения среди театральной публики и поклонников Клерон была заказана гравюра. Наиболее удачный ее вариант исполнил молодой гравер Ж. Д. Боварле. Клерон одобрила его работу, назвав его гравером с большим талантом. После этого Голицына попросила его выгравировать свой портрет. Боварле исполнил его по рисунку Лефевра. Лицо Екатерины Дмитриевны нарисовано в профиль и окружено изящной рамкой с надписью. Впоследствии эта гравюра стала образцом для памятного жетона Е. Д. Голицыной, который служил в то время своеобразной визитной карточкой ⁴².

В 1759 г. Луи Мишель Ван Лоо ⁴³ создает живописный портрет Е. Д. Голицыной. Это произведение — высокохудожественный образец парадного портрета XVIII в. Белое атласное платье княгини, украшенное голубым бантом, на котором прикреплена обрамленная бриллиантами миниатюра с портретом императрицы Елизаветы Петровны, красная бархатная накидка, подбитая горностаями, свидетельствуют о ее высоком аристократическом [41] происхождении. Клавикорды, на которые опирается ее рука, говорят о том, что перед нами музыкант. Ведь в Париже, так же как и в Петербурге, русская княгиня была известна как прекрасная клавесинистка.

Взгляд ее серо-голубых глаз, обращенных к зрителю, чуть печален. Возможно, тень грусти на красивое лицо наложила болезнь. Екатерина Дмитриевна болела уже давно, ее снедал тот же недуг, что свел в могилу ее отца ⁴⁴. Портрет написан незадолго до ее кончины.

Рассказывая об изображениях Е. Д. Голицыной, надо упомянуть и о других портретах лиц, причастных к нашей истории. И. И. Бецкой в 1757 г. в первые месяцы своего приезда в Париж заказал известному живописцу и портретисту, пользовавшемуся огромным успехом у парижской знати, члену французской Академии, шведу по происхождению, Александру Рослину два портрета ⁴⁵ — свой и своей сводной сестры Анастасии Ивановны Гессен-Гомбургской, которую художник писал, не видя перед собой живой модели. Этот портрет поражает чрезвычайно искусным изображением роскошного туалета. Он был выставлен художником в парижском Салоне 1757 г.

И. И. Бецкой написан художником с натуры. Он сидит у стола, в его руках гравюра, изображающая портрет сестры, сделанный Рослином. В верхнем правом углу на стене видна надгробная стела, заказанная также Бецким известному французскому скульптору Огюстину Пажу для памятника сестры в Петербурге ⁴⁶.

В глубине картины слева на паркетном полу изображены цыплята, и, как отмечает Ровинский ⁴⁷, «без матки». Эта аллегория — намек на маленьких детей-сирот. В то время, когда Рослин писал портрет, Бецкой был занят изучением деятельности детских учреждений в Европе, в особенности воспитанием детей, оставшихся без родителей. Интерес к проблеме обучения юношества, возникший у него еще в пору московских бесед с Антиохом Кантемиром в начале 30-х годов, теперь, в Париже, в годы расцвета деятельности энциклопедистов, в близком общении с которыми он был, выливается у него в конкретные планы.

Впоследствии, когда он возвратился из Парижа в Петербург и с 1762 г. стал известным государственным деятелем, они воплотились в уставах ряда организованных по его инициативе учебных заведений ⁴⁸.

Первым его делом было создание Воспитательного дома в Москве, которое горячо поддержала только что взошедшая на престол Екатерина II. Это легко было сделать, поскольку учреждение не требовало средств из государственной казны. По плану Бецкого, содержание его основывалось на «доброхотных подаяниях».

Для постройки Воспитательного дома Бецкой легко добился выделения земельного участка на берегу р. Яузы при впадении ее в Москву-реку, на так называемой площади бывшего Гранатного двора. В длинном списке лиц — жертвователей московского Воспитательного дома, главным опекуном которого был назначен И. И. Бецкой, первое место отводится «августейшей императрице» Екатерине II и ее сыну [42] Павлу I, затем идут родственники Бецкого — принцесса Гессен-Гомбургская (взносы сделал Бецкой), Голицыны, Трубецкие, Куракина, Дашкова и др. Было престижно для придворной знати екатерининских времен участвовать во всякого рода новых занесенных из Европы филантропических заведениях. В числе лиц, внесших деньги, не только русские дворяне, на почетном месте стоит имя главного идейного вдохновителя Бецкого — Дени Дидро. Он прислал из Парижа свой небольшой вклад; Имеются в этом списке и имена родственников Е. Д. Голицыной по отцовской линии, например ее брата Сергея Кантемира ⁴⁹. После смерти Екатерины Дмитриевны имение «Черная грязь», которым она владела совместно с братом, продается казне и в 1770 г. переименовывается в Царицыно. Часть из полученных денег передается в фонд воспитания сирот. Таким образом, на содержание этого «богоугодного» учреждения в большой мере пошли остатки тех капиталов, которые благодаря Петру I в начале XVIII в. стали собственностью Кантемиров, а потом были долгие годы предметом тяжб и семейных раздоров.

Вкладу Е. Д. Голицыной отводится особая роль. Капитал из 22 тыс. рублей, переданный князем Д. М. Голицыным от имени жены, предназначался для задач более широких, нежели содержание «незаконнорожденных» и брошенных детей и их воспитание. Деньги отпускались для получения «россиянам» специального высшего медицинского образования.

В начале этой статьи указывалась дата 1769 г. как время перевода денег московскому Воспитательному дому. Эта передача, как было сказано, была представлена Д. М. Голицыным как воля, которую «учинила при смерти его жена». Но есть еще одно завещание Екатерины Дмитриевны ⁵⁰. Оно датировано 26 сентября 1761 г. Текст его подробно сообщает о состоянии ее финансовых и имущественных дел, перечисляет распоряжения и пожелания. Если соединить эти данные со сведениями, почерпнутыми из «реляций» и «цидуль», посланных в то время Д. М. Голицыным в Петербург, то нам откроются многие детали жизни Голицыных, особенно в последние месяцы их пребывания в Париже.

Как уже говорилось, Голицыны и Бецкой жили за границей вначале приватно. Целью поездки было лечение. И действительно, из пяти лет пребывания во Франции они много времени провели на теплых «марциальных» водах — в Спа (модный европейский курорт в Бельгии), Бореже, Пломбиере (Франция). Но в конце 1759 г. князь Д. М. Голицын получает официальное предписание — в связи с болезнью русского посла во Франции А. П. Бестужева-Рюмина принять заведование русским посольством в Париже. Так Д. М. Голицын, бывший капитан Измайловского полка, в юности потерпевший со всей семьей «неприятности» по делу дяди «верховника», попадает в самый высший разряд русской дипломатической службы. Затем в августе 1761 г., уже после смерти Бестужева-Рюмина, при дальнейшем перемещении дипломатов он удостаивается еще более высокого назначения — чрезвычайным послом России в Вене. «Я с глубочайшей верностью и усердием токмо знаний и сил моих достанет, — заверяет Голицын, — буду исполнять все предписанное» ⁵¹. Шла Семилетняя война, и позиция России в борьбе за австрийское наследство имела ключевое значение. Несмотря на серьезность и необходимость экстренного отъезда, хорошо сознаваемые новым послом, он откладывает поездку из-за «горестных обстоятельств»; «здоровье моей жены совсем истощено», он не в силах покинуть ее в «таком жалостном состоянии», тем более она находилась тогда еще «на водах». 25 сентября И. И. Бецкой привез Д. Е. Голицыну в Париж. На следующий день по приезде потерявшая уже надежду на выздоровление княгиня диктует свое, как выражается в письме к императрице Елизавете (доживающей также свои последние дни), «истинное» завещание. Исполнителем его она назначает Д. М. Голицына; «...зная оного человеколюбивые мнения и особливую горячность ко мне, все отдаю в полную его волю и распоряжение» ⁵². Он получает во владение недвижимые имения, доходы с деревень и т. д. Среди распоряжений есть, например, и такое: «Дворовых моих людей, как в [43] Санкт-Петербурге, так и в Москве и по всем моим деревням, отпустить на волю» ⁵³.

Завещание раскрывает далее такую картину: у княгини остались долги, как свои, так и покойной матери, и «немалые» — 241 тыс. рублей. Выплату их она также поручает «дрожайшему мужу», «дабы порицания имени моего не было». Она также «накрепко» наказывает, чтобы «от братьев моих Сергея и Матвея Кантемировых отцовских награждений не требовалось», и сообщает, что все полученное в приданое от отца и матери: алмазы, золотые вещи, серебро, городские каменные дома — «по воле своей раздала и распродала, отцовские награждения деньгами мною самой прожиты».

Есть и пункты, касающиеся И. И. Бецкого: «предпочтение во всем (при исполнении завещания) отдать потребно господину, камергеру и кавалеру И. И. Бецкому... ему надлежит вручить 40 тысяч в знак к нему благодарности и завсегдашнем к нашей фамилии, как в труде оного во многих со мной дальних поездках особливого при мне попечения в дни болезни». А когда «бог соизволит принять мою грешную душу, — просит она, — испрашиваю тело мое отсюда перевезти в Россию и предать там земле покойной моей матери» ⁵⁴ в Александро-Невской лавре. Княгиня умерла 2 ноября 1761 г., прожив немного более месяца после составления завещания. В этот промежуток времени, возможно не раз, страдания больной вызывали у ее близких «человеколюбивые мысли», столь свойственные их тогдашнему умонастроению. Как помочь другим, таким же страждущим? Сделать так, чтобы было больше ученых медиков, способных врачевать и облегчать болезни, особенно в России, где в те времена еще не было никаких гражданских медицинских учебных заведений, подготавливающих врачей. Не забывать о врачах просила и сама Екатерина Дмитриевна: «...всех моих докторов... наградить достаточно». Решить все поставленные в завещании благотворительные вопросы, в числе которых кроме награждения врачей были получения о содержании «богоделень для неимущих и дряхлых, воспитание и призрение сирот», поручалось Д. М. Голицыну: все эти поручения, как писала Екатерина Дмитриевна, «никому лучше и подробно неизвестны, как оному моему мужу» ⁵⁵. Имея такие полномочия, Дмитрий Михайлович, исполняя волю жены, в числе прочих дел разработал также план «о посылке в чужие края молодых людей для обучения врачебной науке», который впоследствии облекли в конкретную форму завещания Голицын и Бецкой. Они хотели увековечить имя Е. Д. Голицыной «особливым опытом человеколюбия», создать ей своеобразный мемориальный памятник.

Каковы же результаты «благого» пожертвования Голицыных? Уже в 1770 г. в Страсбург были посланы обучаться медицине первые стипендиаты. Среди тех, кто получил высшее медицинское образование на средства Голицыной, укажем выдающихся русских докторов Александра Шумлянского, Григория Базилевича, Нестора Максимовича Амбводика, ставшего одним из ученейших медиков России в начале XIX в., М. М. Тереховского и др.

Посылка за границу молодых людей была прекращена царским правительством в 1798 г. Причина — французская революция. Прокурор Куракин сообщил, что до него дошли сведения о том, [44] что «подданные наши в чужих краях под предлогом учебных предметов и их трудов... в образе писем доставляют родственникам и знакомым свои сочинения, которые к числу запрещенных (относятся)... а по сему повелено объявить кому следует знать, что все в чужих краях учащиеся сроком в два месяца в свое отечество возвратились» ⁵⁶.

Несколько лет завещание Е. Д. Голицыной оставалось без исполнения. В начале XIX в. выяснилось, что в московском Воспитательном доме питомцы его к высшему образованию «не способны». В конечном итоге было принято решение, что на проценты с капитала Е. Д. Голицыной будут содержать трех воспитанников, сначала в Воспитательном доме, потом в гимназии или пансионе при Московском университете, а затем обучать их медицинским наукам в Московском или Петербургском университетах.

В завершение надо рассказать о Д. М. Голицыне. К исполнению обязанностей чрезвычайного посла в Вене он приступил в декабре 1761 г. Но год спустя после кончины жены, осенью 1762 г., князь вновь приехал во Францию для исполнения печальной церемонии отправки в Петербург тела покойной жены. Исполнив этот последний долг, он поручил сделать от своего имени на могильной плите в Александро-Невской лавре надпись по латыни: «Оледеневший сей прах неутешными согревает слезами огорченнейший супруг» ⁵⁷. В те же дни в Париже он заказал художнику Друэ-младшему ⁵⁸ свой портрет, парный к полотну Ван Лоо, изображающий Е. Д. Голицыну. Выполнив все обязательства, завещанные ему Екатериной Дмитриевной, он в свою очередь продолжал способствовать развитию медицинского дела в России. Как писали его современники, Дмитрий Михайлович завещал «сумму довольно знатную (850 тыс. рублей), чтобы завести... (в Москве) для страждущих болезнями публичную больницу, а для неизлечимых пристанище, чем неложно доказал добродетель сердца... и патриотизм к отечеству и общему благу» ⁵⁹. Его дипломатическая деятельность в Австрии успешно длилась 39 лет. В Россию он не возвратился.

ИМПЕРАТОРСКИЙ ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ДОМ ОБЪЯВЛЯЕТ

За первое основание благосостояния в жизни сей по справедливости человеколюбие почитать должно, которым род человеческий сохраняется и возвышается; ибо отринув сие, следовало бы из бытия в прежнюю небытность онаго превращение, человеколюбие же созидая храмы блаженства на верьх всех совершенств человечество возводит.

Явной сему пример видим в богодухновенном учреждении Августейшей Монархинюй нашею Императорского в Москве Воспитательнаго Дому, в котором не только имеющие бы быть несщастнее всех в свете; теперь по Матерьнему Ее Величества благоутробию спокойною жизнию наслаждаются; но и отечество несомненную надежду имеет от тех же самих получить всеобщую пользу.

Ревнуя сему богоугодному заведению, и стремяся все желания несравненной Матери отечества исполнять, яко орудие благоденствия, верные [47] сыны участие принимают во вспомоществовании оному от истинной любви и усердия к своему отечеству, дабы чрез то увидеть оное на высшей степени совершенства.

В доказательство сего Императорский Воспитательный Дом получил на сих днях от пребывающего в Вене Двора Ее Императорского Величества полномочного Министра, Его Сиятельства Генерал-Поручика, Действительного камергера, онаго Дому Попечителя и Кавалера князя Дмитрия Михайловича Голицына письмо, из которого довольно явствует, коль благословенное чувство к человечеству, и коль ревностное к отечеству усердие обитало в сердце покойной супруги Его Сиятельства Статс-Дамы княгини Екатерины Дмитриевны рожденной Княжны Кантемировой, оказанное не только онаго Дому питомцам Ее Сиятельством благодеяние, но и многоважное о всем отечестве ее попечение наичувствительнейшим образом [принимая] Императорскаго Воспитательнаго Дому Главный Попечитель яко очевидный благого намерения свидетель, такожде и Опекунскай Совет за существенный свой долг почли сообщить свету об усердном в сей Дом подаянии, и объявить о желании и намерении добродетельнейших сих супругов. Каким образом оные исполнены быть должны, что ясно изображается в приложенном при сем Его Сиятельства письме следующего содержания:

«От пребывающаго в Вене полномочнаго Министра, Генерал-Поручика, Действительного Камергера, Императорскаго Московскаго Воспитательнаго Дому Попечителя и Кавалера князя Дмитрия Голицына.

Высокопочтенным господам, Главному Попечителю и Членам Опекунскаго Совета Императорскаго Московскаго Воспитательного для приносимых младенцев Дома.

Господину Главному Попечителю известно, что в присутствии его, покойная жена моя Княгиня Екатерина Дмитриевна рожденная княжна Кантемирова, будучи в Париже, между прочим учинила при смерти завещание об употреблении из собственного ее имения некоторыя суммы денег на посылку в чужие государства Российских молодых недостаточных людей для обучения их врачебной науке, множество лишающихся от врачевания помощи в толь пространной Империи, какова Россия, побудило ее к сему намерению. Раз порученное сие от ея дело, ныне приступаю к оному, и определяю на то потребную сумму.

Отправление молодых людей в чужие край происходит иметь отныне в последующие времена через учрежденные годы непрерывно. Для сего дела завещаннаго покоинаю женою моею от истинной любви к отечеству, нахожу самое надежное и приличное место, дом для благотворения и любви ради к отечеству основанный в Москве от премудрой Государыни нашей Императрицы Екатерины II. Человеколюбие, единая сия добродетель нерушимо пребывает для всех человеческих дел основанием. Она составляет существенное звание сего Дому, и нерушимым же будет основанием для благосостояния ему во вечные времена.

Да будет же и сей залог любви к отечеству, которая приятным была жене моей во время кончины ея предметом, сопричтен, к делам сего Дому для сущей человечеству пользы уготован-наго, да удостоится и сие от нее завещенное дело покровительства от привилегии Воспитательнаго Дому, а от Вас, Высокопочтенные онаго Члены, попечения, да будет исполнение ея завещания неподвижным на веки заведением.

С удовольствием соединяю я пользу оного, с пользою Воспитательнаго Дому, представляю сумму двадцати двух тысяч рублей для отдачи в банк, и для ежегоднаго Дому сему от одного процента доходу остальную от пяти процентов прибыль прошу употребить по приложенному плану, служащему основанием сему учреждению, и для того

1) Через каждые шесть лет посылать по три человека из России в один из иностранных Университетов для обучения Медицины, и ее частям; хирургии, повивальному искусству, докторству и другим потребным к тому наукам.

2) Посылать их в чужие государства не ранее осьмнадцати лет.

3) Чтобы они были из вольных Российских, есть ли не из природных, по меньшей мере из родившихся и имеющих родственников в России.

4) Состоять им единственно под ведомством и опекою Императорскаго Воспитательнаго Дому Главнаго Попечителя и Опекунскаго Совета, следовательно от оного зависит прием учеников, отправление их в чужие государства, пересылка им денег и прочее.

5) В Университете, в котором учиться будут, содержать одного из тамошних Профессоров на жалованьи, дабы имел над ними смотрение, и о их поступках, состоянии, успехе в науках и поведении доносил Главному Попечителю и Совету, для того, чтобы оному заблаговременно знать, кого из учащихся оставить тамо для окончания наук, или кого за неспособностью отозвать обратно для отправления на его место другого.

Наконец

6) Чтобы сии ученики по окончании наук возвратясь в Россию в звании Докторов Медицины, или будучи по меньшей мере надежными лекарями имели совершенную свободу в силу законов употреблять в действие искусство свое, или определиться к месту по своему желанию. [48]

Сии суть главные пункты желания моего и намерения покойной жены моей долженствую признаться, что в сем деле, как господину Главному Попечителю известно, ничего нет моего собственного, исполняю только ея завещание с тем же истинным усердием, с которым благое сие от нея последовало намерение.

Для обучения избрать

Стразбург, потому что в оном; 1) учение порядочно и основательное, изобилие в науках и успех во оных таков же, как и в прочих славных училищах, которым сей Университет не уступает, 2) Удобнее, нежели в других городах жить, и кроме наук Французскому и Немецкому языкам научиться. 3) Посылаются ученики из России по большей части в Лейден, а в Страсбург редко. Следовательно здесь их не много, а чем меньше общество, тем прилежнее учиться, и порядочнее жить могут: ибо великое иногда дает повод к лености и развратному житию, и в сем случае для учащихся потребны многие надзиратели, немалая предосторожность и непрестанный присмотр.

Впрочем, определенное сие от покойной жены моей заведение не будет уповаю лишним или маловажным, хотя бы кто и рассуждал, что число Докторов и лекарей уже умножается. Россия, великая сия Империя, чем далее пределы государств своих простирает, тем меньше из сынов своих врачей имеет. Сколь важно распространение в оной врачебные науки почитающияся первой между познаниями человеку потребными, столь нужно иметь и таких врачей, кои ведают нравы, употребление и обычаи в государстве. Кто же в России столь совершенно в том сведущ, как просвещенный Россиянин? Сверх того наука сия сопряжена будучи с познанием естественных вещей произведет из питомцов сего заведения по крайнем мере сведующих в натуральной Истории толико нужной для отечества нашего.

И так за удовольствие себе приму, ежели Воспитательный Дом благоволит с помощью божьей положить сему делу начало назначением трех учеников из молодых надежных людей 24 Ноября сего года, а посылкою в Стразбург в будущую весну следующего 1770, дабы прежде отправления узнать нравы, а паче поведение принятых в учение будет надежда с того времени прошу и впредь непременно назначать и посылать оных.

От Вас, Высокопочтенные Воспитательнаго Дому Члены! от вас носящих роду человеческому приятное титло положивших на себя добровольно звание Опекунства, служащих роду человеческому, служащих отечеству своему только из любви к тому и к другому и имеющих благоденствие оных единым для себя предметом.

От Вас умножится польза обществу, когда в действие приведете усердное покойный жены моей желание и сию мою покорную просьбу, от вас начнется, утвердится и предастся потомству непрерывное сие от рода в род учение молодых Россиян на усердно подносимом вам от покойной жены моей собственном ея иждивении: от вас произойдет соревнование всей добродетели пример <для приемников Ваших> во Славу России... Написано в Вене Августа 12/2 числа 1769 года».

У подлиннаго подписано тако К. Д. Голыцин.

Коль полезен, велик и важен сей залог любви к отечеству, которым был всегда приятным Ее Сиятельству предметом, и потому коль добродетельная душа в ней обитала, всяк может ясно усмотреть из сего ею завещаннаго дела почему... <надобно> во-первых, почитать сие завещание, а особливый опыт человеколюбия и пример добродетели, главным себе и неприменным правилом поставляет оное произвесть в действие по предписанной точности.

Потомцы же восчувствуя щедроты сей помощницы своей, истинные всегда толкователи будут ея благодеяния и отечество не преминет в всегдашней ея содержать памяти, как верную и сущую патриотическим духом воспитанную дщерь и попечительницу, не меньше такожде человечество по сему ея благому о нем промыслу за истинную свою сострадательницу признавать долженствует: ибо она в сем благодетельном намерении сщастие свое разделила с несщастными, дабы оные предупреждая болезненные несщастья и свое, и отечества и человечества приумножали сщастие.

Не человеколюбие ли влагало ей в сердце сие столь полезные чувства для бедных? и не достоверное ли свидетельство попечения ея о человечестве? Словом сказать, сие благотворительное завещание есть не ложное доказательство как искренней горячности к добродетели, так и знак всегда помышлявшего о вечности истиннаго Христианина,

От таких-то подражателей Монаршеской благости возрастет плод, из котораго венец славы человечеству соплетется! от таких патриотов увенчано будет отечество похвалами! от таких-то чувствительных сердец и благородных мыслей умножится слава его! от таких учреждений проистечет вспоможение бедным! от таких-то намерений произойдет приращение членов отечеству полезных! от таких, наконец, благих руководственников и примерных в щедротах предводителей науки умножившись еще паче просветят Россию, в которой преимущественно сих благоденствующия имена блистать будут в роды и роды.

Комментарии

1. Воспитательный дом в Москве учрежден в 1763 г., открыт для приема и воспитания незаконорожденных детей в 1764 г. Во главе его стояли Опекунский совет и главный попечитель — лицо, особо приближенное к императорскому дому. Основателем и первым главным попечителем московского Воспитательного дома был И. И. Бецкой (1763-1795).

Опекунский совет был создан одновременно с учреждением Воспитательного дома в 1763 г. для ведения административных дел.

2. ЦГИА г. Москвы. Ф. 127. Оп. 2. Ед. хр. 165.

3. Там же. Л. 1-1 об.

4. Кантемир Дмитрий Константинович (1673-1723) — князь, видный политический деятель и ученый XVIII в. Автор известных работ: «История возвышения и упадка Оттоманской империи», «Описание Молдавии», «Иероглифическая история», «Метафизика» и др. Был избран членом Берлинской Академии наук (с 1714 г.). До 1711 г. валашский (молдавский) господарь. В 1711 г. перешел на сторону русских. С 1721 г. сенатор. Вошел в историю русского востоковедения как создатель первой в России типографии с арабским шрифтом. О его личности, деятельности и научных трудах существует обширная, все время пополняющаяся литература. Для нашей темы интересен труд (один из первых на русском языке) Г. З. Байера «История о жизни и делах молдавского господаря князя Константина Кантемира» (М., 1783).

5. Трубецкой Иван Юрьевич (1683-1750) — князь, генерал. По возвращении из Швеции в Россию получил звание генерал-лейтенанта. Был в Киеве губернатором. В 1741 г. назначен сенатором. О нем см.; Сказание о роде князей Трубецких. М., 1891. С. 163-177.

6. По обычаю того времени, побочным детям присваивалась только часть фамилии отцов: например, Голицын — Лицын, Воронцов — Ронцов, Репнин — Пнин, Елагин — Агин и т. д.

7. Майков Л. Н. Княжна Мария Кантемировна // Русская старина. 1897. № 1. С. 57.

8. Походные и путевые журналы императора Петра 1 за 1711 год. СПб., 1854. С. 49.

9. Сыновья: Матвей (1703-1771), Константин (1705-1747), Антиох (1709-1744), Сергей (1706-1780); дочери; Мария (1700-1757), Смарагда (1702-1719).

10. Первая жена Д. Кантемира умерла в возрасте 30 лет, «княгиня великого разума, весьма любившая книгочтение и прилежная в домостроительстве и воспитании детей своих» (Кантемир Д. Историческое, географическое и политическое описание Молдавии. М., 1789. С. XVIII-XIX).

11. Байер Г. З. Указ соч. С. 197, 298.

12. Там же. С. 298.

13. Там же.

14. Марии Кантемир посвящено ряд работ: на русском языке подробный очерк Л. Н. Майкопа «Княжна Мария Кантемирова» в журнале «Русская старина» (1897. № 1, 3, 6, 8); Бабий А. И. Дмитрий Кантемир. М., 1984. С. 29 и др.; а также: Troyat Н. Pierre le Grand. Р.: Flammarion, 1979; Kidel A. S. Maria Cantemir; Femeia con mai culta din epoca lui Petru cel Mare. Chisinau, 1934. В настоящее время появилось сообщение о находке ее портрета. Ряд исследователей, основываясь на датировке и других данных, склонны определять находящийся в экспозиции Московского областного краеведческого музея в г. Истре холст, ранее считавшийся изображением княгини (?) Смарагды Кантемир, как портрет Марии Кантемир. См. об этом: Фомин С. В. Загадка истринского портрета.// Горизонт. 1985. № 11. С. 54-58.

15. Д. Кантемир скончался 21 авг. 1723 г. в г. Дмитровске. Похоронен в Москве в Николо-Греческом монастыре. Об этом см.: Дневник Ильинского: Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности имп. Академии наук. СПб., 1903. С. 295- 313. В 1935 г. его прах по просьбе румынского правительства из Москвы перевезен в г. Яссы и захоронен в церкви Трех святителей.

16. Походный журнал Петра I. СПб., 1854. С. 63.

17. «Всемилостивейшая государыня-императрица, благополучнейше здравствуй, — пишет он. — Дочь моя Мария Дмитриевна имеет при себе алмазы и прочие каменья и иные вещи, которые я сделал и подарил ей... До сих вещей не братьям ее, ни моей жене Анастасии Ивановне дела нет... Все тые вещи с алмазами, — как он сообщал, — имеют цену до тридцати тысяч рублей», которые он просит ее лично не отнимать у Марии (Байер З. Г. Указ. соч. С. 306).

18. Там же. С. 307.

19. Там же. С. 308.

20. Голицын Дмитрий Михайлович (1665-1737) при Петре I посланник в Константинополе. Глава партии, возведшей на престол Анну Иоанновну (1730 г.), известен как один из главных членов верховного тайного совета. «Верховник». Составитель «Кондиций» — договора, предполагавшего ограничение монархической власти императрицы.

21. Карамзин Н. М. Избр. собр. соч. М.; Л., 1964. Т. II. С. 161.

22. Речь идет об обстоятельствах возведения Анны Иоанновны на русский престол.

23. Голицын Михаил Михайлович (1677-1730) — фельдмаршал Петра I. Участник Азовского похода, Северной войны, герой Полтавы, Президент Военной коллегии. Брат Д. М. Голицына, «верховника». В 1730 г. удален от двора, умер в опале.

24. Шимко И. И. Новые данные к биографии кн. Антиоха Кантемира и его ближайших родственников// Оттиск из журнала Министерства народного просвещения.

25. Там же. С. 106.

26. Просьбы Смарагды отличается от желаний ее матери Анастасии Ивановны, переданных Антиоху в Париж сестрой Марией: «Мачиха (так в публикации) просила прислать ей табаку и a la violette» (Шимко И. И. Указ. соч. С. 83).

27. Майков П. М. Иван Иванович Бецкой: Опыт его биографии. СПб., 1904. С. 16, 17. Русский биографический словарь. СПб., 1908. Т. II, кн. 2. С. 5.

28. Майков П. М. Указ. соч. С. 17.

29. Сочиненная им «Ария дервишей», опубликованная в Париже в 1714 г.; вспоследствии мелодия этой вещи была использована Моцартом в балете «Ревность в серале» и в опере «Похищение из сераля». О Дмитрии Кантемире как музыкальном деятеле см.: Фомин С. В. Кантемир, сын Кантемира// Музыкальная жизнь. 1984. № 10. С. 16-17; Музыкальное наследство. М., 1935. Вып. 1. С. 23.

30. Штелин Я. Музыка и балет в России в XVIII в. Л., 1935. С. 23; Алексеев А. Д. Клавирное искусство. М., 1962. С. 175.

31. Генерал-бас — условное обозначение аккордов при помощи цифр. Чтение таких нот требовало больших познаний от музыканта.

32. Записки Василия Александровича Нащокина. СПб., 1842. С. 105; Журнал дежурных генерал-адъютантов царствования Елизаветы Петровны. СПб., 1897. С. 229.

33. Сохранились документы, подробно описывающие отъезд четы Голицыных и И. И. Бецкого. Они уехали из России в июле месяце на 29 почтовых повозках в сопровождении большого числа прислуги, прибыли в Париж через четыре месяца, 21 ноября 1756 г. См.: Майков П. М. Указ соч. С. 34, 35.

34. Русские портреты XVIII и XIX столетия. СПб., 1906. Т. 2, вып. 2, № 27.

35. Жоффрен Мария Терезия (1699-1779) — вдова богатого фабриканта зеркал. В течение 25 лет ее салон в Париже пользовался большой популярностью. «Она совсем не была ученой женщиной... но своим здравым смыслом и вместе с тем, женской мягкостью умела внушить своим даровитым и ученым посетителям чрезвычайное к себе уважение и привязанность» (Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1965. Кн. XIII. С. 494). Жоффрен находилась в переписке с Екатериной II, была приглашена в Петербург, но, доехав до Варшавы, вернулась в Париж. В письмах к Екатерине II она называла И. И. Бецкого «мой друг». В ГЭ есть ее портрет неизвестного французского художника середины XVIII в. Она изображена сидящей за столом, с открытой книгой в руке. Рядом с г-жой Жоффрен стоит бюст Деламбера. См.: Каталог ГЭ. Французская живопись XVIII века. Л., 1982. С. 236, № 245.

36. Цверава Г. К. Дмитрий Алексеевич Голицын. Л., 1985. С. 28.

37. Больница была построена после смерти Д. М. Голицына по проекту М. Казакова в период с 1796 по 1801 г. Как писали наследники Д. М. Голыцина, которым было поручено строительство, «здание больницы должно было быть огромное, обширное и великолепное, в украшение древней столицы и в вечную память покойного» (ЦГИА. Ф. 16. Оп. 1. Ед. хр. 478. Л. 7). До середины 20-х годов нашего времени она была известна как Голицынская больница. Теперь-первая городская больница им. Н. И. Пирогова (Ленинский просп., 8).

38. Д. М. Голицын собрал замечательную коллекцию западноевропейского искусства, насчитывающую 477 картин, много гравюр и скульптур. После его смерти, в 1793 г., она из Вены была перевезена в Москву и экспонировалась в специально возведенном здании в комплексе Голыцинской больницы как первая в Москве публичная картинная галерея. Впоследствии (1719 г.) была распродана. См.: Сто лет Голицынской больницы/ Изд. кн. С. М. Голыцина М., 1902. С. 18, 20, 21.

39. Записки графа А. Р. Воронцова// Русский архив. 1883. Кн. 1. С. 282.

40. Карл Ван Лоо (1705-1760) — живописец. Был директором французской Академии художеств, посещал салон мадам Жоффрен, которая была горячей поклонницей его таланта и коллекционировала его произведения. Выбор Голицыной К. Ван Лоо для исполнения картины «Медея в облаках» связан с личным знакомством с этими лицами.

41. Картина сначала находилась в квартире И. Клерон, потом попала в Потсдамский музей. Русский актер Дмитриевский, побывавший в 1765 г. в Париже, вспоминал: «Первый визит... был к мамзель Клерон... Она жила на улице Шоссе-д-Антен... Меня ввели в гостиную, убранную со всевозможной роскошью. На передней стене висел огромный портрет хозяйки дома в роли Медеи, написанный знаменитым Ван Лоо» (Хрестоматия по истории западноевропейского театра. М.: Л., 1939. Ч. II. С. 431).

42. См. об этом: Иверсен Ю. Б. Медали в честь русских государственных деятелей и частных лиц. СПб., 1878. Вып. 1. Л. 154-155. Экземпляр жетона находится в ГЭ.

43. Ван Лоо, Луи Мишель (1707-1771) — известный портретист. Был придворным художником испанского короля Филиппа V. Племянник Карла Ван Лоо.

44. Оба страдали и умерли от тяжелой формы диабета.

45. И. И. Бецкой был первым из русских, заказавшим в Париже шведскому художнику два вышеуказанных портрета. Позднее, в 1776-1777 гг., уже в Петербурге, будучи президентом Академии художеств (он был им тридцать лет), Бецкой пригласил Рослина в Россию, где тот исполнил ряд портретов, в том числе и Бецкого в старости (хранится в ГЭ).

46. Надгробная стела А. И. Гессен-Гомбургской исполнена французским скульптором Огюстеном Пажу (1730-1809) из белого мрамора. Изображена Минерва, держащая над жертвенником ленту с орденом св. Екатерины, которым была награждена Гессен-Гомбургская императрицей Елизаветой Петровной за активное участие в перевороте 1741 г. Стела является одной из ранних, но выдающихся работ Огюстена Пажу; в настоящее время находится в ГЭ.

47. Ровинский Д. А. Подробный словарь русских граверов XVI-XIX вв. СПб., 1895. Т. I. С. 410. Эта аллегория имеет и другое, практическое толкование. И. И. Бецкой увлекался искусственным выведением цыплят. Он привез из-за границы первый инкубатор и пропагандировал в России инкубаторский способ разведения птиц.

48. И. И. Бецкой в первые годы царствования Екатерины II привлекался как член комиссии по устройству городов. Но главным делом его было создание ряда воспитательных учреждений. Кроме организации воспитательных домов в Москве и Петербурге, создания Смольного института для благородных девиц он был инициатором создания школы для мальчиков при Академии художеств и отделения для воспитания мещанских детей при Сухопутном корпусе. Свои педагогические планы и составленные им уставы разных учебных заведений Бецкой издал под названием «Собрание наставлений о воспитании детей от рождения до отрочества, извлеченных из сочинений Локка, Монтеня и др.» (1766); «Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания в России обеего пола благородного и мещанского юношества» (1789).

49. Взнос Сергея (Шербана) Дмитриевича Кантемира был 32 тыс. рублей.

50. АВПР. Ф. Сношения России с Францией. Оп. 2/6. Ед, хр. 4515. Л. 1-2 об.

51. Там же. Оп. 93/1. Д. 14. Л. 283, 318.

52. Там же. Оп. 93/1. Д. 5. Л. 321-328 (здесь и далее цитируются слова из этого документа).

53. Там же. Л. 325. В числе людей, получивших по завещанию Е. Д. Голицыной вольную, был крепостной Петр Иванович Соколов (1753-1791), который после окончания Академии художеств стал известным историческим живописцем.

54. Там же. Л. 321.

55. Там же. Л. 325, 327.

56. ЦГИА, г. Москва. Ф. 127. Оп. 2. Ед. хр. 181. Л. 15.

57. Байер Г. З. Указ. соч. С. 358.

58. Друэ Младший Гюбер (1727-1775) — французский живописец, известный портретист, с 1772 г. — первый художник короля. Портреты Д. М. Голицына (кисти Друэ) и его жены — Е. Д. Голицыной, исполненный Мишелем Ван Лоо, до 1918 г. находились в Голицынской больнице. В 1924 г. переданы в ГМИИ им. А. С. Пушкина. Портреты И. И. Бецкова и А. И. Гессен-Гомбургской в 1930-е годы были проданы за границу. Находились в частном собрании наследников Бланш Бонд фон Диксон в Стокгольме.

59. ЦГИА, г. Москва, Ф. 16. Канцелярия Московского генерал-губернатора. Оп. 1. Ед. хр. 478. Л. 1.

Текст воспроизведен по изданию: История одного забытого завещания // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник, 1990. М. Круг. 1992