Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ДМИТРИЕВ И. И.

ЗАПИСКИ

ЗНАКОМСТВО ДМИТРИЕВА С КАРАМЗИНЫМ.

(Из записок И. И. Дмитриева).1

...Чтоб не наскучить дальнейшим описанием мелочных случаев, постараюсь скорее пробежать первую половину авторской моей жизни, или лучше сказать, одно к ней приготовление. Между тем, повинуясь моему сердцу, не могу промолчать о двух моих знакомствах; они памятны будут во всю жизнь мою. Но прежде нежели начну говорить о первом, да позволено мне будет отступить назад несколькими годами.

В 1770 году в провинциальном городе Симбирске, старший брат мой и я, десятилетий отрок, находились на свадебном пиру под руководством нашего учителя Г. Манженя. В толпе пирующих увидел я в первый раз пятилетнего мальчика в шелковом перувьеневом камзольчике с рукавами, которого Русская нянюшка подводила за руку к новобрачной и окружавшим ее барыням. Это был будущий наш Историограф Карамзин. Отец его, Симбирский [32] помещик, отставной Капитан Михайло Егорович, соединился тогда вторым браком с родною сестрою моего родителя, воспитанною по ее сиротству в нашем семействе.

С того времени до зрелого моего возраста я не имел случая видеть его, знал только, что он в отрочестве своем обучаем был Немецкому языку тамошним пятидесятилетним врачом из Немцев, которого прозвище я позабыл, но очень помню его привлекательную, не смотря на спинный горб, физиогномию: он говорил тихо; в глазах и на устах его сияли кротость и человеколюбие. Я узнал и полюбил его по случаю болезни младшего моего брата, еще младенца, который от оспы на нисколько дней потерял зрение. Добрый старик думал утешить его, привозя к нему разные детские гостинцы; но эти вещи лишь более раздражали больного, потому что не мог их видеть. Тогда он обратился к другому средству: перевез к нам маленькой свой клавесин, и в каждое посещение играл на нем по одной штучке перед кроватью младенца, желая тем сколько-нибудь развлекать его и успокоивать.

С приближением юношеского возраста, Карамзин отправлен был в Москву, и отдан в учебное заведение Г. Шадена, одного из лучших Профессоров Московского Университета, где и находился до вступления его в настоящую службу. Но тогдашнему обыкновению в гвардейских полках, он записан был, так же как и я, малолетный, в Преображенской полк Подпрапорщиком. Тогда началось наше знакомство, и вот таким образом: [33]

Однажды я, будучи еще и сам Сержантом, возвращаюсь с прогулки; слуга мой, встретя меня на крыльце, сказывает мне, что кто-то ждет меня, приехавший из Симбирска. Вхожу в горницу, и вижу миловидного, румяного юношу, который с приятною улыбкою вручает мне письмо от моего родителя.

Стоило только услышать имя Карамзина, как мы уже были в объятиях друг друга. Стоило нам сойтись три раза, как мы уже стали короткими знакомцами.

Едва ли не с год мы были неразлучными. Склонность наша к Словесности, может быть, что-то сходное и в нравственных качествах, укрепляли нашу связь день от дня более; мы давали взаимный отчет в нашем чтении. Между тем я показывал ему иногда и мелкие мои переводы, которые были печатаемы особо и в тогдашних журналах; следуя моему примеру, он принялся и сам за переводы. Первым опытом его был Разговор Австрийской Марии Терезии с нашей Императрицею Елисаветою в Елисейских полях, переведенный им с Немецкого языка.

Я советывал ему показать его книгопродавцу Миллеру, который покупал и печатал переводы, платя за них по произвольной оценке и согласию переводчика, книгами из своей книжной лавки. Не могу без улыбки вспомнить, с каким торжественным видом добрый и милый юноша – Карамзин, вбежал ко мне, держа в обеих руках по два томика Фильдингова Томаса Іонеса (Томджона) в маленьком формате, с картинками, перевода [34] Харламова. Это было первым возмездием за словесные труды его.

По кончине отца своего, он вышел в отставку Поручиком и уехал на родину. Там я виделся и пробыл с ним короткое время. Я нашел его уже играющим ролю надежного на себя светского человека: решительным за вистовым столом, любезным и занимательным в дамском кругу, и политиком перед отцами семейства, которые, хотя и не привыкли слушать молодежь, но его слушали. Такая жизнь не охладила, однакож, в нем прежней охоты к Словесности; при первом нашем свидании с глазу на глаз, он спрашивает меня, занимаюсь ли по прежнему переводами? Я сказываю ему, что недавно перевел из книги: Картина Смерти Г. Каррачиоли, разговор выходца с того света с живым другом его. Он удивился странному моему выбору, и дружески советывал мне бросить эту работу, убеждая тем, что по выбору перевода судят и о свойствах самого переводчика, и что я выбором моим конечно не заслужу завидного о себе мнения. А я, промолвил он, думаю переводить из Волтера с Немецкого. – Что же такое? – Белого быка. – Как! эту дрянь! и еще подложную! вскричал я, повторя ему его же заключение, и оба земляки поквитались.

Но рассеянная светская жизнь его не долго продолжалась. Земляк же наш, покойный Иван Петрович Тургенев, уговорил молодого Карамзина ехать с ним в Москву. Там он познакомил его с Николаем Ивановичем Новиковым, [35] основателем, или по крайней мере главной пружиной Общества Дружеского Типографического 2. При слове об этом замечательном человеке нельзя умолчать об лености или равнодушии наших авторов, особенно же издателей журналов. Никто из них не сказал ни слона по случаю его кончины, и мы даже поныне, знаем только об нем по одним слухам, – замечательном, повторю, по заслугам его в Словесности, и по чрезвычайному в жизни его перевороту. Я не оставлю сказать здесь в своем месте, все что об нем знаю, хотя для детей наших.

В этом-то дружеском обществе началось образование Карамзина, не только авторское, но и нравственное. В доме Новикова, он имел случай обращаться в кругу людей степенных, соединенных дружбою и просвещением; слушать Профессора Шварца, преподававшего Лекции о Богопознании и высоких предназначениях человека. Между тем знакомился и с молодыми любословами, окончавшими только учебный курс. Новиков употреблял их для перевода книг с разных языков. Между ними по всей справедливости почитался отличнейшим Александра Андреевич Петров. Он знакомь был с древними и новыми языками при глубоком знании отечественного слова, одарен был необыкновенным умом и способностью [36] к здравой критики; но к сожалению ничего не писал для публики, а упражнялся только в переводах, из коих известны мне первые два года еженедельника под названием: Детское чтение; Учитель в двух томах; Хризомандер мистическое сочинение; и Багуатгета, так же род Мистической поэмы, писанной на Санскритском языке, и переведенной с Немецкого 3.

Карамзин полюбил Петрова, хотя они были не во всем сходны между собою: один пылок, откровенен и без малейшей желчи; другой же угрюм, молчалив и подчас насмешлив; но оба питали равную страсть к познаниям, к изящному, имели одинакую силу в уме, одинакую доброту в сердце, и это заставило их прожить долгое время в тесном согласии под одною кровлею, у Менщиковой башни, в старинном каменном дом, принадлежавшем дружескому обществу. Я как теперь вижу скромное жилище молодых Словесников: оно разделено было тремя перегородками; в одной стоял на столе, покрытом зеленым сукном, гипсовый бюст мистика Шварца, умершего не задолго перед приездом моим из Петербурга в Москву, а другая освящалась [37] Иисусом на Кресте, под покрывалом черного крепа. Карамзин оплакал раннюю смерть своего товарища в сочинении: Цветок над гробом Аготона. 4

После свидания нашего в Симбирске, какую перемену я нашел в милом моем приятеле! Это был уже не тот юноша, который читал все без разбора, пленялся славою воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой Черкешенки: но благочестивый ученик мудрости с пламенным рвением к усовершению в себе человека. – Тот же веселый нрав, та же любезность, но между тем главная мысль, первые желания его стремились к высокой цели. Тогда я почувствовал перед ним всю мою незначительность, и удивлялся, за что он любить меня еще по прежнему. Мы прожили не долго вместе. После того еще несколько раз встречались в Москве, и наконец разлучились уже на долгое время: он отправился в чужие край, но не на счет общества, как многие о том разглашают, а на собственном иждивении. 5 Со дня вступления его в дружеское общество до путешествия, он перевел и выдал с немецкого языка два или три тома Штурмовых Размышлений, под заглавием, помнится мне, Беседы с Богом: Галлерову [38] поэму: о происхождении зла; Эмилию Галотти, трагедию Г. Лессинга; Юлия Цесаря, трагедию Шекспира; одну песнь (не напечатанную) из Мессияды, поэмы Клопштока; с Французского: Les veillees du Chateau Г-жи Жанлис, и за отсутствием Петрова, продолжал около года Детское Чтение, в котором напечатал первую повесть, им сочиненную, и первые опыты свои в Поэзии.

________________________________

Благодаря известному собирателю и знатоку наших древностей и достопримечательностей, И. М. Снегиреву, Издатель может продолжить это биографическое известие о Карамзине собственноручною его запискою, написанною им для Н. Н. Бантыша-Каменского. – М. П.

И далее автограф Карамзина…


Комментарии

1. За сообщение этого драгоценного отрывка издатель обязан благодарностью племяннику покойного, достойному литтератору нашему, Михаилу Александровичу Дмитриеву.

2. Это общество называлось Компания Типографическая. Публичное открытие его происходило торжественно; об этом открытии говорится в одном месте записок, из которых взят этот отрывок. – М. Д.

3. Багуатгета [Бхавагад-Гита ] переведена им с Английского и напечатана в 1788 году. Вот когда уже было известно на Русском языке произведение Санскритской литературы; а мы об этом и забыли. Когда, по поводу новейших изысканий о Санскритском языки в Европе, начали об нем говорить ваши журналы, ни один не упомянул о Русском переводе Багуатгеты. – М. Д.

4. Нынешние литературные судьи, не знающие ничего, что было до их рождения, мешают этого Петрова с известным лириком того же имени; здесь не лишнее им заметить, что они два лица розные. – М. Д.

5. Биографам Карамзина следует это заметить. Сколько раз повторено было и в книгах и в журналах, что Карамзин путешествовал на счет этого общества: это несправедливо. – М. Д.

Текст воспроизведен по изданию: Знакомство Дмитриева с Карамзиным. (Из записок И. И. Дмитриева) // Москвитянин, № 1. 1841

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.