Сентябрь, 1755 года.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ

при Императорской Академии Наук.

СОЙМОНОВ Ф. И.

ИЗВЕСТИЕ О ТОРГАХ СИБИРСКИХ

Принявши намерение подать некоторые известия о Сибирских торгах, надлежит мне наперед себя извинить, что не могу о сем деле писать с такими обстоятельствами, как бы то делал искусной купец, которой бы нарочно для того ездил, и знание свое обществу сообщить хотел. Ибо хотя я довольно времени в Сибири препроводил: однако ж такие испытания точно до меня не касались. И в бытность мою там я не был намерен, особливое о том известие сочинить. Того ради о многом сюда принадлежащем и не осведомился. Что я слышал и записал, то токмо учинено яко бы мимоходом, и для собственного моего любопытства. Следовательно я уповаю получить [196] от благосклонного читателя прощение в обстоятельствах не довольно от меня изъясненных, или в таких, которые другим в Сибири бывшим более, как мне, известны. Я бы и сам не отважился пера к сему употребить, ежели бы некоторая знатнейшая особа побуждением, или паче приказанием своим, к тому меня не ободрила.

Что Сибирские торги из давных лет в России в славе были, сие свидетельствует между прочим обретающийся в Москве особливой Сибирской гостиной дворе, на строение которого не положено бы было толикого иждивения, ежели бы того не требовало привозимое из Сибири великое множество товаров, которые знатно, что в общем Московском гостином дворе не умещались. Да и ныне еще Сибирские торги составляют немалую часть Российской коммерции. Ибо кроме того что в Сибири во всех больших городах живут пожиточные Руские купцы, а в некоторых и выезжие Бухарцы, которые ежегодно с товарами в Москву приезжают, и Московские и иностранные товары назад в Сибирь отвозят: то ездят и из Москвы и из прочих знатнейших городов Российских купцы в Сибирь, меняют товары свой на тамошние, или за деньги покупают, и не токмо внутри Сибири, но и с пограничными тамошними народами, с Китайцами, Мунгалами Калмыками и Бухарцами торги отправляют [197] не без знатной своей прибыли, которая тем известнее, чем харчи, как называют, в Сибири дешевле, и чем способнее в такой дальности служат Сибирские большие реки, от чего провоз товаров гораздо облегчается, и цена оным всегда умеренна бывает, так что никто о дороговизне Сибирских товаров в России, ниже Российских в Сибири, с причиною жаловаться не можете.

По сему благосклонный читатель уже изволит разуметь, что в числе Сибирских товаров заключено не токмо те товары, которые в Сибири родятся, или делаются; но, и те, которые из Китая, из Мунгал, из Калмыцкой и из Бухарской земли чрез Сибирь привозятся в Россию. Торг с сими землями отправляемой состоит у нас с Сибирским торгом под одним званием. И ежели впредь из Сибири сухим путем, или морем., еще с иными чужестранными государствами торги отправляться будут; то надобно будет оные туда же причислять. Равным образом надлежат туда и такие товары, которые России свойственные, или из других Азиатских и Европейских государств получаются, и посылаются в Сибирь, как для тамошних, так и для соседственных народов употребления.

Порядок при сем описании наблюдать будем следующий: [198]

1) Чтоб упоминать о знатнейших купеческих городах в России, которые с Сибирью торг имеют, и притом чтоб показать расстояние местам, и какими дорогами в Сибирь ездят.

2) Чтоб описать все Сибирские города и другие для купечества достопамятные места, и при каждом способности натурального положения, довольство и недостаток в жителях и товарах, гостиные дворы, таможни и знатнейшие таможенные заставы, и до таможен касающиеся учреждения, также и ярманки, или как инде торта при некоторых случаях отправляются, також и дороги, по которым как сухим путем так и водою по Сибири обыкновенно ездят, с выгодными и с трудными оных обстоятельствами.

3) Чтоб объявить вкратце о товарах, которые из России в Сибирь отпускаются.

4) Чтоб тем обстоятельнее описать Сибирские,

5) Китайские,

6) Калмыцкие и Бухарские товары, и при оных упомянуть, по чему на Китайской границе и в Калмыках цена товарам вместо денег определяется, и что при каждом торге особливо примечания достойно. [199]

ГЛАВА I.

О знатнейших купеческих городах Российских, которые с Сибирью торги имеют, и сколько они каждого до Сибири расстояния.

Знатнейшие купеческие мест в России, из которых купцы в Сибирь торговать ездят, и куда опять Сибирские купцы обыкновенно приезжают суть следующие:

Хотя сия дорога ближе прежней, а особливо тем что по первой во многих местах считают еще по старым верстам: однакож не так часто по ней ездят 1) Потому что по ней более городов находится, от которых путевые расходы умножаются. 2) Что от Мурома вниз по Оке и по Волге до Кузмодемьянска и до Хлынова опасно бывает от разбойников.

Есть же из Москвы водяной путь вниз по рекам Москве, Оке, и Волге, а потом вверх по Каме до Соликамской: но сей путь предприемлется только от тех, которые торги имеют на ярманке Макарьевской и в Казани.

Макарьев есть монастырь по левую сторону на берегу реки Волги в расстоянии от Нижнего Новагорода на 60 верст, где после праздника святых Апостол Петра и Павла ежегодно ярманка бывает, и продолжается чрез целой месяц. Туда купцы из всех стран Российского государства, притом же и из Сибири, и от Персидских, Турецких и Польских границ в великом множестве приезжают. [201]

Казань есть великой губернской и купеческой город, где кроме Российского мещанства живут также многие богатые Татары, которые в Сибири отправляют купечество.

По первой дороге от Казани до Тобольска считается 1711 верст, а по другой не боле 1418 верст; так что сия последняя дорога, а особливо понеже оная гораздо способнее первой, имела бы великое преимущество, ежели бы для явившихся пред несколькими годами недоимок в таможенных сборах не была запрещена. И так ныне [202] позволено только в Сибирь ездить чрез Солькамскую и Верхотурье.

Из Архангельского города ездят в Сибирь по большой части с чужестранными заморскими товарами, так же и из Сибири, что в чужестранные земли отпускается морем, для близости к городу Архангельскому возят. От сего города до Устюга считается 500 верст, а прочая оттуда дорога с прежде описанным путем из Москвы одинака. Следовательно от города Архангельского чрез Устюг, Лальской посад, Кай городок, Соль-Камскую, Верхотурье и далее до Тобольска считается 2061 верста. В Устюге и в Лальском посаде есть много пожиточных купцов и мещан, которые, а паче Лальские, от Сибирских торгов разбогатели.

ГЛАВА II.

О Сибирских городах и прочих торговых местах.

В Сибири город Тобольск, как для губернского правления и тамошней Митрополии, так и ради превосходного числа жителей и их купечества, почитается за знатнейший. В оном находится на верхнем посаде каменной Гостиной двор о двух ярусах, которой служит приезжим купцам для поклажи их товаров. Лавки в оном с каменными сводами, и по обыкности все из нутри того двора сделаны, которых в нижнем ярусе находится числом 35, с 27 под иными погребами, а в верхнем ярусе считается 32 лавки, и притом 3 светлицы с переднею, где находится Таможня. Сверх сего на нижнем посаде есть 16 тамошних жителей собственные деревянные лавки, где ежедневно нарочитой торг бывает. Кроме Руских жителей есть в сем городе и много Бухарцев и Татар, которые от торгов пропитание свое получают.

Российскими и чужестранными товарами производится торг в Тобольске по большой части весною, а имянно: когда из России прибывшие купцы вскрытия рек там ожидают, чтоб отправиться в дальные Сибирские городы. Напротив того из тех [204] городов, а особливо из Иркутска и с Китайской границы возвращаются купцы на судах со всякими Сибирскими и Китайскими товарами в Тобольск при конце лета, которые потом отправляются в Россию от большой части по первому зимнему пути. Да при наступлении зимы приходят Калмыцкие и Бухарские караваны, которые почти во всю зиму для продолжения торгов в Тобольске бывают.

Сии караваны, по силе учиненного с Калмыцким владетелем договору, имеют такую привилегию, что они как с своих привезенных, так и с Российских и Сибирских ими вывозимых товаров пошлин не платят. Напротив чего и Российское купечество в Калмыцкой земле беспошлинно же торгует. Но хотя притом учреждено, чтоб вместо их платить пошлины Российским купцам и продавцам, что при множестве товаров, которых без таможенных выписей провести не можно, и делается: только в разных мелочных вещах многие неисправности происходят, потому что сие зависит только от одного объявления Калмыков и Бухарцев, с кем они торг свой имели. Осмотры и караулы там мало служат; ибо караваны становятся всегда в Татарской слободе у живущих в Тобольске Бухарцев, которые их братья и знакомцы. Там и отправляют они свой торги, [205] чего для в прежние времена для Калмыков и Бухарцев особливой посольской двор построен был, в котором иностранцы все вместе жить и товары свой класть должны были, вкруг которого двора поставлялися тогда караулы, и так без ведома Таможни ничего ни свесть ни привесть не можно было, но сей посольской двор уже в данные времена в пожарное время сгорел, а на то место новой не построен.

По сем следует Верхотурье, как первой Сибирской город, которой хотя купечеством не славен, потому что в нем находится весьма мало таких посадских людей, которые имеют своего капитала только до 1000 рублей, однакож он в торгах тем немалое участие имеет, что там со всех, как из России в Сибирь, так и из Сибири в Россию, привозимых товаров десятая пошлина в казну берется. Для того таможня в Верхотурье учреждена, в которой обыкновенно бывает Комисар из Тобольских дворян и при нем бургомистр, Бухгалтер, двое ларешных, Канцеляристов и Подканцеляристов по два человека, да 6 копеистов, а главное надсмотрение над ними имеет Воевода. Они должны у всех приежжающих купцов брать росписи их товарам, и по сим росписям прилежно осматривать, чтоб никакого тайного провозу товаров не происходило. Из товаров, [206] которые добротою бывают разные, десятая пошлина берется товарами, а с неполных десятков и с тех товаров, которые добротою неравны, по оценке таможенных служителей, деньгами, напротив того купцам из таможни даются выписи, что с товаров пошлины взяты, и с такими выписями оные купцы Сибирские товары до Москвы, также и в другие Российские города; а Российские товары чрез всю Сибирь до самой Китайской границы провозят.

Чтоб купцы для избежания платежа пошлин не проежжали мимо таможни, то определены заставы, где на всех проежжих прилежно смотрят, и оных до таможни провожают. Две из помянутых застав находятся расстоянием от города около версты, на обеих, как Руской, так и Сибирской, дороге. А другие две поставлены далее, одна при въезде в Сибирь под Верхотурскими высокими горами, которые Сибирь от России отделяют, подле речки Павды, чего ради называется она Павдинская застава. От сего места до Верьхотурья считается 100 1/4 версты. А другая застава учреждена по ту сторону Верхотурья в расстоянии 49 верст, при речке Полуденной, по чему оная и Полуденною прозвана.

Ежели купец при объявлении в таможне Верхотурской своих товаров некоторое [207] число утаит, а при осмотре в том изобличен будет, то поступается с ним следующим образом: Буде утаенных товаров не найдется более 200 рублей, то купец допускается до присяги, что он при объявлении товаров просмотрелся, и тогда ему сие в вину не причтется, но пошлина с них берется так, как выше упомянуто было. Ежели же сыщется утаенных товаров до 300 рублев и более, то в таком случае никакое извинение не принимается, но должен такой купец с утаенных своих товаров заплатили пошлины вдвое.

Равным же образом должны купцы на Верхотурье и с привезенных с собою для покупки товаров денег платить в казну десятую пошлину; на что им также даются выписи. Буде сие кому странно покажется, то может ко изъяснению служить следующее, что Сибирские торги с самого начала для великой прибыли, которую купечество от того получало, всегда в великой славе были. И того ради при вступлении в Сибирь сбор десятой пошлины, которой ни где инде в России не бывает, в такой силе учрежден, дабы и в государственную казну от получаемой купцами прибыли пропорциональная часть приходила. И понеже деньги, которые купец из России в Сибирь привозит, дочитаются [208] также, как вывезенные товары; с которых он для того такую пошлину платить должен; потому что за оные, или за вырученые из них деньги, накупит других Сибирских, Китайских, или Калмыцких товаров для вывозу их в Россию: того ради по всякой справедливости учреждено на деньги наложить такую же пошлину. А ежели бы с денег пошлины не было, то бы мало Российских товаров в Сибирь возили, а больше бы ездили с одними деньгами, от чего бы мог воспоследовать в пошлинном платеже великой недобор.

Напротив того купец с купленных в Сибири на чистые свои товары и деньги товаров, ежели в оных местах где раждаются, или при вывозе из Китая и Калмыцкой земли, пошлины взяты, больше ничего платить не должен; но можно ему помянутые товары без всяких дальних платежей вести в Россию. А первой пошлинной платеж в Сибири с тутошных товаров сбирается в каждом месте также платежом десятой доли, или товарами, или деньгами, по состоянию товаров, от тех, которые товары сперва для продажи, вывезут, так как и торгующие с Китайцами и Калмыками Руские купцы с купленных товаров. при самой купле десятую платить должны. А в знак сего даются им также выписи, которые потом при [209] продаже товаров, сколь долго оные, хотя в десяти руках, в Сибири пребывают, всегда свою силу имеют; и напоследок к свободному вывозу товаров в самую Россию служат. Ежели же найдется где ни будь в Сибири, или при выезде Россию купец с такими товарами, на которые он выписи не имеет, то должен он заплатить двойные пошлины.

На все сие и на прочие надлежащие к тому обстоятельства сочинен в 7207 году Ноября 12 дня (1698) от Сибирского приказу особливой устав, или регламент, которой всем Сибирским торгам и всему пошлинному сбору с товаров и с денег есть основанием. Того ради не без пользы бы было, ежели бы оной регламент, для общего употребления, в печать издать. Притом можно бы было объявить учинившиеся поле того определения, которыми некоторые в регламенте содержащиеся статьи отменены.

В городе Верхотурье для поклажи товаров построен каменной Гостиной двор, в котором находится 27 кладовых просторных лавок, и притом 3 палаты с сводами; ибо самые лавки без сводов, с накатными деревянными потолоками. На сем Гостином дворе должны приезжие купцы в бытность свою в Верхотурье, держать свои товары, за что они в казну платят [210] небольшое число денег. Городские жители отправляют свои мелочные торги в иных деревянных лавках, которые по разным местам города построены.

В Верхотурском уезде находится Ирбицкая слобода, где около половины Генваря бывает великая ярманка, и продолжается чрез 3 недели. В сию слободу путь лежит от Верхотурья чрез

В то время когда в Ирбите бывает ярманка, то приезжает туда обыкновенно с Верхотурья Воевода с таможенными служителями, как для наблюдения таможенных сборов, так и ради того, чтоб между купцами в торгу происходила надлежащая справедливость. Между тем в Верхотурской Воеводской канцелярии имеет дирекцию Подъячей с приписью, а в Таможне Ларешной.

Приезжающие из России купцы для отправления торгов своих на Ирбитской ярманке, чтоб не продлить времяни проезжают чрез Верхотурье без всякого осмотру. Ибо осматривают их товары на ярманке, причем также и пошлина берется. Равным образом и те, которые с Ирбита в Россию ехать намерены, там со всем очистятся, чтоб им в Верхотурье ни мало мешкать не надобно было.

Для способности происходящих торгов находится в Ирбите большой Гостиной дворе, деревянной, четвероугольной. Внутри его в стенах находится 91 лавка, и при том еще 58 лавок, которые посреди двора построены в два ряда; не упоминая при сем многих других за гостиным двором состроенных из досок небольших шалашей, в которых продается всякой мелочной товар м съестные припасы. Сей [212] Гостиной двор имеет двои ворота, которой стоят напротив себя, и днем, сколь долго продолжается торг, бывают отворены. У одних ворот над лавками в верхнем апартаменте построены светлицы для таможни. По другую сторону есть церковь, под которою также сделаны лавки. Вся слобода вкруг обведена палисадником, и имеет только двои ворота, одни от Верхотурья, а другие от Тобольска, которые ночью запираются, а днем крепкой караул стоит, чтоб без ведома Таможни никаких товаров ни в ту ни в другую сторону не пропускали.

Как долго путь чрез Кунгур и Екатеринбург был позволен, то и Екатеринбург для купечества был в славе так что и о сем месте упомянуть надлежит. От способности сей дороги пред Верхотурскою учинилося, что по ней ездили более нежели по другой, а особливо сей путь бывал обыкновенен купцам, которые отправлялися на Ирбитскую и Макарьевскую ярманки. И того ради в Екатеринбурге учреждена была Таможня, которая силу и действие такое же имела, как и в Верхотурье. В помянутом городе Екатеринбурге построен был Гостиной двор, которой хотя и деревянной, однакож весьма пространен и способен. А для большей верности и отвращения утайки, поставлена на дороге была от таможни застава в расстоянии от [213] города Екатеринбурга на 125 верст при реке Бизерте, под горою называемою Кленовою, отчего и застава Кленовская называется и притом было еще такое намерение, чтоб Ирбитскую ярманку со временем в Екатеринбург, или в другое какое ближнее место, перевести. Но сие учреждения по получении в 1739 году имянного указу, по силе которого никому ни в Сибирь ни из Сибири иною дорогою, кроме как токмо чрез Верхотурье, ездить не велено, без действия остались.

Ежели бы купечеству позволено было для отправления торгов ездить из России в Ирбитскую слободу прямым путем чрез Екатеринбурге, то б следующее описание дороги до Ирбита не бесполезно было; а имянно от Екатеринбурга чрез

Прочие по сю сторону Тобольска лежащие городы суть следующие, а имянно: Туринск, Тюмень и Пелым, из которых первые два в прежних росписаниях большой дороги [214] упомянуты; а третий от Верхотурья к северовосточной стороне в расстоянии 173 верст находится. Сии городы в рассуждении купечества не так важны, потому что они кроме небольшого числа мяхкой рухляди, на покупку которых самой небольшой капитале потребен, не много способствуй хоте. В Тюмене обретается также немалое число бухарцев, которые купечество отправляют.

Впрочем в тамошних местах есть еще некоторые ярманки, однако оные только надлежать к внутреннему торгу, и Российские купцы туда редко приезжают. Почти в каждой слободе и большом селе бывает Ярманка в тот день, когда церковь каждого места обыкновенно празднует свой годовой праздник, так что по окончании обедни отворяются лавки с разными мелочными товарами для подлого народа. Нынешняя столь знатная Ирбитская ярманка Началась таким же образом, и может быть со временем еще и другие к славу приходить будут; чего ради о знатнейших нечто упомянуть надлежит.

На Невиянских господ Демидовых заводах, которые с начала заведены токмо для железной плавки, а жители там так умножились, и поныне еще умножаются, что сие место со временем между знатнейшими в Сибири [215] местами считаться может, бывает нарочитая ярманка в праздник святых Апостол Петра и Павла, и чрез несколько дней после того. Чего для в то время из окольных городов, а имянно: из Екатеринбурга, Верхотурья, Туринска, Тюмени и Тобольска купцы в многолюдстве там съезжаются, да и тамошние жители разными, как Российскими, так и Китайскими добрыми товарами торгуют.

Туда есть из России чрез Кунгур особая дорога, но оная также как и Екатеринбургская накрепко запрещена, однакож горные люди иногда еще по ней ездят. От Кунгура, чрез Силвинские, Учинские и верхние Тагильские заводы до Невианских заводов считается 234 версты; от Верхотурья чрез благодатные Кушвинские и нижние Тагильские заводы, до того же места находится 206 верст. А по другой дороге, которая хотя далее да способнее, чрез Мугайское село, Невиянской монастырь, Алапаевские заводы и Мурзинскую слободу считается 261 верста. От Невиянских заводов до Екатеринбурга 88 верст.

Катайской острог есть большая слобода при реке Исете, от Екатеринбурга во 130 верстах, где прежде бывала великая ярманка, на которую в день Богоявления Христова множество купцов не только из [216] Сибири, но и из самой России, а особливо из Казани чрез Уфу съезжалось; ибо тогда дорога из Казани лежала в Сибирь чрез Уфу и Китайской острог, а оттуда езжали на ярманку в Ирбит. Но как построен город Екатеринбурге, и дорога переведена была чрез сей новопостроенной город, до Катайская ярманка тем и пресеклась.

Далматовской есть знатной мужеской монастырь при реке Исете от Катайского острога в 21 версте, где во время празднества Святителя Николая, как весною [Маия 9 дня] так и зимою [Декабря 6 дня] бывает ярманка, на которую купцы и лавошники из ближних Сибирских городов съезжаются.. Сия ярманка с упадка Катайской ярманки размножилась, для живущих не подалеку Башкирцев, которые туда много рогатого скота и лошадей для продажи пригоняют.

В Исетской провинции Цилябинская крепость лежащая на реке Миясе от Далматовского монастыря во 154 верстах, в самой средине Башкирцев, может со временем в рассуждении торгов сделаться знатным местом; ибо намерение принято было не токмо для большей способности ради Башкирцев там завести ярманку, но еще и купечество из великой Бухарии, как в Оренбурге, так отчасти и туда перевести. [217]

К Далматовскому монастырю и Цилябинской крепости поворачивается путь от большой Сибирской дороги или с Верхотурья или с Туринска или с Тюмени.

О многих других небольших ярманках, которые около сих мест по слободам бывают, я уже не упоминаю. Не только есть в одних слободах, но находятся еще и некоторые небольшие села, [218] где в такие же праздники немалое сходбище лавошников бывает со всякими мелочными товарами для продажи крестьянам.

Между прочими Бобровское село при реке Нице в 10 верстах от Краснослободскога острога считается. Ибо тут о празднике святых Апостол Петра и Павла, и потом чрез два или три дни отправляется ярманка, которая паче для торгу лошадей славна.

Такие учреждения к общей пользе в тех странах весьма бы служили, когда бы оные исправно расположены и разным недостаткам подвержены не были, как купечеству и жителям, так и государственной казне убыток производящим. Начало ярманок, как выше объявлено, происходит от церковных праздников. Ибо во имя которого святого или господского праздника церковь построена, в тот день или вскоре потом обыкновенно бывает и ярманка. А понеже во многих не подалеку местах праздники церковные одни празднуются, то там и ярманки в одни числа происходят. От чего купечеству делается такое препятствие, что им на все ярманки ездить не можно. И они бывают обыкновенно только на славнейших. Тем жители в малых местечках изобижены, потому что они всеми нужными вещьми так способно запастися, и [219] излишество своего рукоделия с рук сбыть не могут. А такие непорядки можно бы было отвратить исправным расположением ярманок и назначением оных в рассуждении обстоятельств тех мест в некоторые другие, а не в те дни, когда церковные праздники празднуются. Притом же редко где довольное число лавок находится, где бы купцы с довольною способностию своими товарами торговать могли. Бобровское село почти одно только тем снабдено, где более 20 деревянных лавок находится, от которых церковь себе доходы получает. Ежели бы во всех таких местах построены были казенные лавки, и во время случающихся ярманок лавошникам в наем отдаваны были, то бы сие не только гораздо способнее было купечеству, но и государственной казне к умножению доходов служить могло.

Надлежало бы при описании каждого города также упомянуть о таможенных заставах, которые в некотором, расстоянии от городов на больших проезжих дорогах поставлены были для осмотру купцов, чтоб они никаких товаров без таможенных выписей не провозили. Однако, понеже при оставлении по всемилостивейшему указу прошлого 1754 года всех внутренних пошлинных сборов оные уже стали быть излишние, то объявлю токмо о главнейших.

При Тобольске по трем большим дорогам находились следующие: [220] Литовская застава по сю сторону Тобольска, на дороге Тюменьской при реке Тоболе в Липовском погосте в 96 верстах от Тобольска.

Атбашская застава в Атбашском остроге по дороге Тарской в 97 верстах от Тобольска при реке Вагане.

Нацинская застава в 52 верстах от Тобольска вниз по Иртышу в Татарской деревне, называемой Нацинские юрты.

Сверх сего, что касается до водяного пути, по которому из Тобольска ездят купцы в лежащие при реке Оби, также и в другие Сибирские дальше городы, то осмотр бывал купеческим товарам и на Самаровском яму, которое место лежит недалеко от устья реки Иртыша в 553 верстах от Тобольска. Сие место гораздо способнее нежели вышепомянутая Нацинская застава, и купцам остановки нималой не было, потому что и кроме того, хотя они из Оби в Иртыш, или из Иртыша в Обь, путь возымеют, за переменившимся течением оных рек, причем суда иным образом оснащивать надлежит, несколько дней тут пробыть принуждены бывают.

От Самаровскога яму в низ и в верх по реке Оби хотя и находятся городы, однакож оные в купечестве несильны, но [221] только во время проездов купцы отчасти в оные заежжают.

Город Березов вниз по реке Оби в 436 верстах от Самаровского яму есть получше и побогатее других. Тобольские купцы ежегодно весною водяным путем туда отправляются, и в летнее время с Березовскими жителями, а особливо с Остяками и Вогуличами, торгуют, а осенью назад в Тобольск возвращаются.

Вверх по реке Оби есть город Сургут в 265 верстах от Самаровского, да город Нарым в 695 верстах от Сургута, а во оные города редко кто из купцов нарочно ездит. Водяной путь в дальние Сибирские мест, и из них возвратно в Тобольске лежит мимо оных, и так тамошние жители имеют довольной случай свой товары, которые состоять только в одной мяхкой рухляди, у проежжих купцов избыть.

Но другую сторону от Тобольска есть город Тара в расстоянии 435 верст вверх по Иртышу на большой дороге, по которой на телегах, или зимним путем на санях, с товарами весьма способно ездят. Прежде сего в сем городе много было богаты купцов, которые паче с Калмыками и Бухарцами сильные торги имели. Но от происшедшего особливого случая за [222] тридцать лет пред сим почти все оные отчасти живота, а прочие чести и имения, лишились. С того времени обретающиеся там Бухарцы и Татара отправляют почти только одни тамошнее купечество.

Между Верх-Иртышскими крепостьми для купечества примечания достойны только две, а именно: Ямышевская и Семипалатская крепость, потому что дорога в Калмыцкую землю, также и оттуда назад, чрез помянутые места лежит, и того ради Калмыцкие и Бухарские караваны там первой свой приезде имеют, причем некоторую часть своих товаров уже тут в продажу производят. Того для по всякое лето нарочитое число купцов с товарами из Тобольска в Ямышевскую крепость ездят, и по окончании торгов последним осенним путем, однакож еще на судах, назад приежжают. Сего ради в обеих сих крепостях и учреждены таможни, для собирания в казну с помянутых торгов пошлине. Дорога и расстояние от города Тары до оных крепостей означены в следующей росписи, а именно:

Колывано-Воскресенские заводы стоящие между Иртышем и Обью в Атлайских горах для тамошних с Калмыками торгов к торговым местам причислить надлежит. Ибо из соседственных Калмыцких жилищ часто туда приежжают небольшие караваны с скотом и с разными Калмыцкими и Бухарскими товарами, напротив чего отвозят они назад всякой хлеб и другие потребности. От Семипалатной крепости до сего места считается 223 версты. А от Усть-Каменогорской крепости, которая лежит по ту сторону Семипалатной крепости на 161 версте, до Колывано-Воскресенских заводов 182 версты.

Следуя далее по сей дороге поблизости, прежде всех по ту сторону реки Оби находится город Кузнецк, а оной в купечестве мало участия имеет, по тому что стоит не на большей дороге, также мало находится в нем достаточных жителей. Однакож в той стороне бывает изрядная мяхкая рухлядь, и того ради некоторые купцы в оной для торговли ездят. От Колывано-Воскресенских заводов дорога прямая чрез

Город Томск более достоин купеческим городом называться, понеже в нем живут не токмо многие знатные Русские купцы, но и богатые Бухарцы и Татара отправляющие купечество. Сей город стоит на большей сухопутной дороге, которая лежит в дальние Сибирские краи, и часто случается, что из Тобольска назначенные в Енисейске суда, когда оные опоздают, что Кетью рекою итти не можно, к сему городу пристают, и товары свои там выгрузивши отправляют сухим путем в дальние Сибирские города. Сверх сего во весь год часто туда приходят Калмыцкие и Бухарские караваны, от которых город получает нарочитую прибыль. О лежащей к сему городу дороге уже объявлено по которой от Тобольска чреве Тару, и Барабинскую степь до Томска полагается 1297 верст. А от Нарыма до Томска считается 410 верст. Потом разделяется дорога от Томска надвое, одна идет в Енисейск, по которой есть 627 верст, а другая в Красноярск, по которой в зимнее время считают 564 версты, а летом 538 верст, потому что летом ездят [225] прямо степью нежилою дорогою, а зимою для большей способности ездят околицею деревнями.

Енисейск есть провинциальной изрядной город, яко бы центр, или самая средина Сибири, где хотя и не много обретается богатых мещан, также и товарами хотя неизобильной город: однакож там отправляется нарочитое купечество. Ибо в летнее время водою отправляющиеся из Тобольска и из Иркутска и протчих дальных Сибирских городов купцы здесь встречаются, и тогда товарами между собою меняются, так что некоторые купцы только до сего места и ездят, и по окончании торгу отправляются назад по той же дороге, по которой туда прибыли.

О водяном пути Российского купечества от Тобольска в низ по Иртышу и в верх по Оби, показано выше сего до Нарыма. Оттуда до Енисейска имеют итти вверх по реке Кете, которая течением весьма крива, и особливо осенью мелка бывает, так что часто от того делается в пути великая остановка, и того ради случается иногда, что суда, которые опоздали, когда уже в реке Кете вода упала, путь свой в Томск восприять принуждены бывают, как выше объявлено. Ход по реке Кете обыкновенно производится в последней половине месяца Июля, [226] а в начале Августа в Енисейске купцы торговать начинают. Ибо только из России и Тобольска приезжающих купцов ожидают, потому что купцы с другой стороны из Иркутска, для того что их путь по воде бывает, гораздо скорее туда поспевают.

Они Нарыма вверх по реке Кете до Кетского острога считается 201 верста, оттуда 832 версты до Маковского острога, которое место в Енисейском уезде при реке Кете ж стоит, где приходящие из Тобольска суда выгружаются, а назад в Тобольск назначенные груз опять принимают. От Маковского острога Волоком до Енисейска считается 89 верст, чрез которое расстояние товары на телегах перевозят, а в Енисейске в другие суда нагружают. Как из Маковского острога, так и из Енисейска, почти всегда те же самые суда отходят, которые туда и приходят и купцам можно оные одному у другого покупать, или между собою меняться разве когда с одной или с другой стороны за множеством товаров более судов потребно, тогда к строению и к оснащению оных заблаговремянно делается приуготовление.

Число судов ежегодно из Тобольска в Енисейск отправляющихся, или назад оттуда приходящих, обыкновенно бывает от 20 до 25 судов, которых [227] называют дощениками, длиною от 9 до 11 сажен, а шириною в 3 сажени или меньше. Полной их груз бывает до 2000 пуд и больше, с которым оные в глубину на 1 1/2 аршина ходят. Напротив того те, которые из Енисейска далее в Иркутск и оттуда обратно ходят, бывают несколько поменьше, и следовательно требуется их числом более, однакож редко случается, чтоб больше 30 было.

В Томске и Енисейске способных гостиных дворов нет, которые бы были по тамошнему купечеству. Токмо в обоих местах находятся простые лавки без надлежащего порядку, в которых как приезжие купцы, так и тамошние жители с товарами сидят. Напротив того в Енисейске для происходящего там нарочитого купечества учреждена была таможня, над которою кроме Бурмистра и нижних служителей, какие и в прочих небольших городах бывали, один из дворян, потому ж как и в Тобольске и на Верхотурье, Комисаром определялся. Но понеже главное дело состоит в том, чтоб никаких неявленых товаров не провозили, а оное при нагрузке и выгрузке в Маковском остроге способнее нежели в Енисейске примечать можно, того ради Комисар в Июле, в Августе и в Сентябре месяцах в помянутом остроге жить долженствовал. [228]

В исходе Августа, или в начале Сентября, каждой купец паки в свой путь вступает. Которые из Маковского острога в Тобольск ездят, приходят туда в начале Октября, и ожидают в Тобольске зимнего пути, или отходят далее на судах до Тюмени. А которые из Енисейска в Иркутск ходят, те более трудов претерпевают, потому что по реке Тунгуске и Ангаре многие пороги находятся, которые в продолжении пути великое препятствие учинят, так что они прежде окончания Октября месяца редко туда поспевают.

Знатнейшие по оному водяному пути места и пороги с подлинным расстоянием показаны в следующей росписи, а имянно:

По ниже сего монастыря находится опасной порог длиною на 6 верст, называемой Кашина Шивера.

У сего яко всех опаснейшего порога обыкновенно суда выгружают.

В Енисейской провинции находятся еще два города один в низу реки Енисеи называемой Мангазея, или Туруханск, а другой вверх по той же реке именем Красноярск. От Енисейска до Мангазеи считается 948 верст, до Красноярска 344 версты. В обоих городах покупается одна только мяхкая рухлядь. Напротив того привозятся туда обыкновенные Руские и Китайские товары. Мангазея в рассуждении купечества между малыми Сибирскими городами есть непоследней. Купцы отправляются туда не токмо из Енисейска по вскрытии воды, чтоб им на ярманку в Енисейск назад поспеть: но ходят туда из Тобольска также водою по реке Вахе, впадающей в Обь в 245 верстах выше Сургута, а потом по реке Елогуе, которая устьем с Енисеем соединяется. Ибо верховые места помянутых рек так близки, что между впадающею в Вах речкою Волочанкою и речкою Черною, которая течет [230] в Елогуй, небольшой Волок, только на 10 версте в средине останется, чрез которой малые там употребляемые суда, Каючки называемые, из одной речки в другую переволакивают. Для сей причины, что токмо с весьма маленькими судами итти можно, ездят купцы и не с товарами но только с одними деньгами, для покупки в Мангазее товаров, которые потом на ярманку в Енисейск отвозят.

Красноярск сверх маленьких своих торгов еще и тем знатен, что лет тому назад с тритцать прямая дорога из Томска в Иркутск чрез оной город учреждена. О расстоянии от Томска до Красноярска уже выше объявлено. А от Красноярска считается чрез

Прежде дорога была от Енисейска чрез Илимск, о котором городе в своем месте упомянуто будет, а от Илимска в Иркутск. И сею околицею тогда принуждены были ездить, для того что по прямой дороге еще никаких способностей, где бы в зимнее время стать и лошадей кормить, не было. Напротив того на дороге чрез [231] Енисейск и Илимск из давных лет находилось жилья довольно.

По всякой справедливости городу Иркутску в купечестве между всеми Сибирскими городами можно отдать первенство. Ибо хотя оной не столь велик, как Тобольск: Однакож пожиточных мещан и купцов в нем более, что особливо от учрежденного с Китайцами прибыточного торгу происходит, которым купцы в краткое время богатятся. Сверх сего тут есть Епископ и провинциальное правление, отправляемое Вице-Губернатором. Гостиной двор в Иркутске хотя деревянный: однакож пространный и весьма способный, потому что стоит на самом берегу реки Ангары. Город на веселом и плодоносном месте, которое довольство в съестных припасах приносит, понеже там кроме купечества и рукодельным людям довольно есть пропитания: того ради от году в год умножаются в нем жители. Заподлинно сказать можно, ежели бы позволено было всякому, кто желает из других губерний Российского государства в Иркутске поселиться: то бы сей город со временем между знатнейшими в России счислить можно было.

В Иркутской таможне присудствовал также, как и в Енисейске, Комисар из [232] дворян. Да и то было, что со всяких Китайских торгов, которые, как ниже упомянуто будет, на границе в Кяхтинском фарпосте происходят, десятинная пошлина товарами, или по оценке деньгами сбиралася в Иркутске. Но сие последнее уже давно отменено. Сбор помянутых пошлин учрежден на Кяхте.

Понеже производимое купечество с Китайским государством в тамошних странах почитается за главнейшее дело: то купцы, когда они с своими судами осенью из Енисейска приходят, не долго в Иркутске мешкают: но тем же водяным путем отъезжают чрез так называемое море или озеро Байкал; к чему особливое свойство оного озера, также и текущей из него реки Ангары, весьма способствует. Ибо как река, так и озеро, прежде не замерзают, как в Декабре месяце. Напротив того купеческие суда весною или в начале лета, по вскрытии льда, с Китайской границы с тамошними товарами возвращаются назад в Иркутск, и продолжают путь свой в Енисейск и в Тобольск без всякой дальной остановки.

Между тем и в прочие времена во весь год происходят в Иркутске торги бесперерывно, как Российскими, так и Китайскими товарами. Ибо некоторые купцы, которые осенью водяным путем приходят [233] поздо, дожидаются там зимнего пути. А иные приежжают зимою туда чрез Томск и Красноярск, а многие и довольствуются тем, что между Иркутским и Кяхтою товары привозят и отвозят, как зимою, так и летом.

Есть же от Иркутска и другая дорога к Китайской границе, по которой озеро Байкал сухим путем объезжают, и оная при отправлении нужных дел, которые времени не терпят, служит с пользою, а имянно тогда, когда озеро зимою еще не везде замерзло, а между носимыми льдинами судами пробиться не можно, или когда весною лед ломок бывает, так что без опасения переехать не льзя. Но понеже сия дорога чрез Тункинской острог и Култушное зимовье к Селенгинску идет околицею, и притом весьма гориста, и нежилая, и не прочищена, чрез многие болотные места, так что за нужду только на лошади проехать можно: того ради по оной купцы редко ездят, а больше они купечество свое так располагают, чтоб водяным путем отправляться им можно было.

На сем водяном пути прежде была Никольская застава, которая при устье реки Ангары, где из озера Байкала вытекает, в 59 верстах от Иркутска находилась. Оттуда накось чрез Байкал до Посольского монастыря считается 96 верст, у которого места суда опоздавшие итти вверх по реке Селенге, пристают и [234] выгружаются, также и обыкновенная зимняя дорога лежит мимо сего монастыря. Напротив того, кто вступает в сей путь заблаговремянно, пока река Селенга еще не станет, тот может по оной реке еще и далее итти, пока заморозы его не захватят, река Селенга имеет три устья, из которых в малую воду только по среднему ходить можно. От Посольского монастыря до первого устья, которое называется нижним, считается 30 верст, от сего до среднего 6 верст, а от среднего до верхнего 10 верст. При реке Селенге в 30 верстах от устья есть Колесникова слобода, мимо которой как водяным так и сухим путем проезд бывает. Достальной дороге, роспись есть следующая:

К сему причесть вышепоказанное расстояние от Иркутска до Никольской заставы и до Посольского монастыря 255 верст.

И того будет от Иркутска до Кяхты 498 верст. [235]

Городы Удинск и Селенгинск, которые упоминаются в сообщаемой росписи, в купечестве весьма несильны. Дощеники отходящие с Китайскими товарами в Россию, обыкновенно нагружаются на Стрелке. Токмо еще и не в дальном расстоянии от Кяхты на реке Селенге находится другая пристань, до которой от Кяхты прямо степью только версте с 15 считается.

Кяхта называется торговою слободою и форпостом, потому что есть с Мунгалами самое тираничное место. А Мунгальская земля состоит под протекциею Китайскою, и того ради тамошняя граница имянуется Китайскою. Там находятся две слободы, одна Российская, а другая Китайская, в расстоянии между собою только на 120 сажен. В мою бытность вкруг каждой слободы было 250 сажен, и обе укреплены были полисадником. В Российской слободе по средине был гостиной двор, в котором тогда находилось 36 больших кладовых лавок, а вкруг по полисаднику построены были казармы, или небольшие домы для постою приежжих купцов. Но потом учинилась знатная прибавка; ибо не только там построена церковь, но и многие разных чинов люди за полисадником построили несколько дворов, от чего сие место гораздо виднее стало, также и для приежжих способнее. Китайская слобода по их обыкновению [236] построена регулярными улицами, где избы и ласки стоят в линею, а кладовые анбары находятся позади на дворе.

Торги на Кяхте чрез весь год продолжаются бесперерывно. Китайцы и Китайские Бухарцы, также и Мунгалы, привозят свой товары во весь год на телегах и верблюдах. А Российские купцы, хотя токмо осенью и зимою приежжают: однакож всегда в таком множестве там живут, и имеют при себе такое довольство товаров, что из их стороны в купечестве никакой остановки учиниться не может. Некоторые рассуждают так что Российские купцы иногда показывают Китайскому купечеству излишнюю горячность, тем что возят товаров на Кяхту столь много, что Китайцы всех разобрать не хотят. И того ради принуждены бывают там жить по целому году и более: а несогласие, что один пред другим желая свой товары распродать скорее, отпускает оные дешевле, приносит немалой вред Российскому купечеству; напротив того Китайцы охраняя доброй порядок и имея неотменное в ценах согласие по большой части торгуют компаниями, которые по тамошнему наречию фузами называют.

Понеже на Кяхте. Российские товары за границу отпускаются, то особливо [237] наблюдают, заплачена ли с оных пошлина в Верхотурье, или в других Сибирских городах, откуда оные привезены. Ежели не заплачена, то десятая или товарами или деньгами в казну берется там. Равным же образом и десятая пошлина платится с Китайских товаров, которые потом без всякого дальнего платежа чрез всю Сибирь, а потом и в самую Россию отвозятся. Для сего на Кяхте учреждена таможня, над которою главное надзирание имеет комисар из дворян, а при нем два бурмистра. Застава учреждена не доежжая до Кяхты за четыре версты, в Троицкой крепости, где таможенные печати на тюках и ширах осматривают.

Сие на Кяхте происходимое общее купечество между обоими государствами учинилось по тому, что прежде Российские купцы с отправленными в Китай казенными караванами позволение имели ездить для торгу до самого Пекина, также часто и небольшими артелями в Мунгальскую Ургу, то есть в кочевье Кутухтино, ежжали, и там не только с Мунгалами, но и с приежжающими туда Китайцами торговали. Но при оных торгах происходили иногда непорядки, от которых всему купечеству едва не приключилось крайнее разорение. Есть же, которые мнят, бутто от таких приватных торгов казенным караванам учинился убыток. [238] Однакож в том можно иметь сумнение, по тому что казенные караваны никогда так велики не бывали, чтоб всеми Китайскими торгами завладеть могли. Паче рассуждать надлежит, хотя бы и гораздо более было Купцов, нежели в Китай и в Ургу ездили для торговых своих промыслов, то бы всегда довольно торгов осталось; а вышепоказанные непорядки потом причиною были, что партикулярным купцам для торгу в Пекине и в Ургу ездить запрещено. И в награждение того на границе при Кяхте учреждено купечество, которое и по нынешнее время там производится.

Равным образом прежде сего Российскому купечеству позволено было, для своих торговых промыслов, ездить чрез Нерчинск в Китайской город Наун, что для той же причины отменено; а напротив того на границе при реке Аргуне учреждена другая купеческая слобода на урочище Цуру-Хайту. Однакож она никогда в такое цветущее состояние не приведена, как бы то желать надлежало, чему наибольше причиною есть далекое оной Цурухайтуской слободы, перед Кяхтинской, расстояние, и что прямого водяного пути туда нет. Да и Китайцам то место по видимому не способно, потому что никогда довольного числа товаров не привозили, чтоб Российскому купечеству в многолюдстве нарочно туда ездить можно было. [239]

Весь торг при Цурухайту бывает летом, когда Китайские Комисары, которые границы осматривают, небольшое число товаров с собою привозят; а для покупки оных Нерчинские жители и казаки туда приежжают, прямые же Китайские и Российские купцы участия в том имеют мало. Сего ради и слобода не по намерению распространилась, и ежели бы не рота салдат тут жила, то бы во все пуста была. Ибо и сами таможенные служители только летом из Нерчинска туда ездят, по получении известия, что Китайские пограничные Комисары скоро прибудут, а по отъезде их возвращаются назад в Нерчинске.

Таким образом хотя и явно есть, что тамошних торгов хвалить нечего, да и сам городе Нерчинске, которой в то время, как Китайские караваны мимо оного ходили, в великой славе был, ныне пред другими малыми Сибирскими городами более торгов не отправляет, однакож тракт туда описать надлежит.

В Удинске при реке Селенге Нерчинская проежжая дорога отделяется от той, которою вышепомянутым образом ездят в Селенгинск и на Кяхту, по следующей росписи: От Удинска

А понеже от Иркутска до Удинска по силе прежде объявленного росписания считается, 298 верст: то всего будет от Иркутска до Нерчинска 956 верст.

По оному тракту можно токмо ездить сухим путем от Удинска до Читинска, которая дорога ровна и способна, кроме что между Еравною и Читинским одну гору переежжают. Сия гора для лежащих на ней при дороге камней, которые в шутках уподобляют яблокам, называется. Яблоновой Хребет. От Читинска же до Нерчинска летом плавают по рекам Ингоде и Шилке на плотах, чего ради Читинск называется и Плотбище. Но назад от Нерчинска до Читинска, для многих по Ингоде находящихся мелей, не инако ехать можно, как сухим путем гористыми местами, которые не без великого труда переежжают.

От Нерчинска до торговой слободы, Цурухайту называемой, можно бы было ехать водою, ежели бы путь возыметь кто хотел вниз по Шилке до устья Аргуна реки, а оттуда вверх по Аргуне. Но сей тракт весьма дальней и много времени требует. Ибо от Нерчинска до устья реки Аргуна считается 290 верст.

Оттуда до Аргунского острога 267 — -

До Цурухайту 153 — -

И того 710 верст [241]

Напротив того сухой путь в сих скотом изобильных местах имеет немалое преимущество в том, что проезд не дорого становится. Сверх того оной путь безопасен и способен, и от Нерчинска степью до Цурухаиту счисляется не больше 366 верст.

Возвращаясь назад чрез Иркутск, и продолжая описание по северным и северовосточным местам, наперед запотребно упомянуть о дороге, которая объезжая городе Иркутск причиняла преж сего немалое подозрение, якобы таможенным доходам происходил от нее убыток. Купцы, которые от Китайской границы ехать хотят в Якутск, или из Якутска на Китайскую границу, весьма редко чрез Иркутск путь свой предпринимают. От устья Селенги реки отправляются они прямо чрез Озеро Байкал, которое там шириною только на га версты, до речки Бугулдейхи, а оттуда чрез косую степь в Верхоленск.

Между прочими городами ближайший есть Илимск, однако для купечества мало знатен. От Иркутска чрез

Идинской, Балаганской и Яндинской остроги и так далее до Илимска считается 594 версты.

От Енисейска до Илимска 996

Или по достовернейшим известиям 1029 верст [242]

Из того видно, сколько околицы было купечеству, когда, до учреждения дороги чрез Красноярск, принуждены были ездить из Енисейска в Иркутск чрез Илимск.

Якутск достоин большего примечания; ибо кроме того, что пребогатой город во всей Сибири в лучшей мягкой рухляди, а имянно в хороших соболях, то и приводят туда всякие Российские и Китайские товары для довольствия не токмо сего города, но также и пространного Якутского уезда и земли Камчатки. Купцы отправляются из Иркутска последним зимним путем, и на Качег, что есть деревня при реке Лене, ожидают вскрытия воды, а по первой полой воде плавают вниз до Якуцка. Некоторые зимуют в Якутске, а иные отправляются далее в разные остроги и зимовья Якутского уезда, также в Охотск, и на Камчатку, а другие возвращаются осенью назад; причем Руские купцы, которые не имеют нужды ехать чрез Иркутск, предпринимают путь свой чрез Илимск.

Путь от Иркутска есть следующей: чрез Кудинскую, Лецкую и Манжурскую слободы до деревни Качега 233

Возвратно едучи от Усткутского острога лежит путь от Лены в сторону до Илимска 140 верст.

Оттуда ездят водою по Илиму и по Тунгуске вниз до Енисейска, либо зимою ближайшим путем в Красноярск, а имянно чрез

О разных острогах и зимовьях Якутского уезда здесь упоминать за излишнее почитается, потому что иногородные купцы весьма редко туда ездят, и тамошней торг состоит почти за одними токмо Якутскими жителями, между которыми Казаки, — когда для сбору ясаку с иноверных народов посылаются, наибольшую от того пользу себе получают. Оные же в самом деле, имеют к тому наилучшей способ. Ибо для других людей дороги чрез [244] трудны, для того что часто несколько сот версте по снегу на лыжах пешком итти, и скарб свои на санках за собою таскать должно. Но тамошней Казак уже с младенчества к тому привык, и сие ни за что почитает, истому что его должность того требует. Он и без того ехать должен; следовательно ему не трудно везти с собою еще несколько товаров.

Сверх сего те места либо во все не населены рускими жителями, либо весьма мало. От того происходит, что не много товаров там в продажу употребить можно, и почти никаких иных кроме тех, которые тамошним иноверцам потребны; и для того чужому весьма сумнительно, получит ли он от езды какую пользу. А понеже для оной же причины мало есть торгов, кроме что с иноверными народами, то Казак, живущий для сбору ясака с ними в дружестве, иметь будет всегда пред купцом первенство. Однакож сказать не можно, чтоб торг в оных местах для купца во все был бесполезен. Есть примеры, что Российские купцы ездили из Якутска для купечества не токмо в ближайшие остроги и зимовья, но и в самое дальнее место, что в северовосточной стране Сибири находится, а имянно: в Анадырской острог, и с великою прибылью назад оттуда возвращались. Токмо они должны притом употреблять осторожность, чтоб [245] обходиться дружески с Казаками, дабы они не учинили им в торгу препятствия. Для образца тот тракт при сем сообщаю, которым ездят с Анадырской острог, а имянно из Якутска

Как в первые годы по изобретении и по завладении сих месте драгая мягкая рухлядь в тамошних странах еще были в большом изобилии, то ездили и морем из Якутска до реки Колымы, и тогда в Середнем Колымском остроге отправлялся наибольшей торг, так что оное место от того и прозвано Ярманкою. Есть же и другое место против города Якутска на берегу реки Лены, Ярманка называемое, для того что прежде сего там возвратившиеся назад из острогов и зимовей купцы и казаки, так как на ярманке, не в лавках, но на поле, торговались. Сверх [246] сего и в верху Лены реки в Киренском остроге в прежние времена бывала ярманка, на которую купцы летом в великом множестве съезжались. Но все сие давно уже оставлено за умалением Сибирских дорогих товаров, и что торг только в одних городах производить указано.

В Охотске же и на Камчатке купцы торгуют еще не без прибыли, и оной торг умножился с того времяни, как в 1732 году состоялся указ, что на Камчатке с купцов на 10 лет пошлин брат не велено. А до того оной торг был за одними только Якутскими казаками.

От Якутска можно больше двух третей дороги до Охотска пройти водяным путем, а имянно: В низ по Лене до устья реки Алдана, по Алдану в верх до устья реки Май, и в верх по Мае до устья Юдомы реки, а по Юдоме до Юдомского Креста. Токмо ход по оным рекам весьма продолжителен, к тому ж и пустыми местами работников на суда нанять негде. И хотя б кто судами до Юдомского креста и дошел, то однакож оттуда не обходимо на лошадях ехать надлежит, которых кроме Якутска, получить не откуда. Чего ради скорее и прибыльнее из Якутска ездить сухим путем. А и сей путь також, труден, что оному едва есть ли подобного во всем Российском государстве. [247]

Лошади вьючат сыромятными сумами, в которые кладут всякой скарб и товар. Ибо ни летом на телегах, ни зимою на санях ехать не можно. Причем еще требуется, чтоб отправляться в путь с начала лета, дабы опасности не было лошадей утратить в болотах, или от раннего снегу, или от недостатку кормов. Напротив того есть выгода при возвращении из Охотска в том, что сухим путем токмо до Юдомского креста ездят. А оттуда сделав плоты плавают до Алдана до Якутских жилищ, где для переезду до Якутска лошадей нанять можно.

Понеже Камчатка есть полуостров, которой с северной стороне соединяется с Сибирью, то хотя и можно все сухим путем туда ездить, как и в первые годы, никакою иною дорогою, как сухим путем чрез Анадырской острог, туда не ежжали, по которой дороге от Анадырского острога до старого нижнего Камчатского [248] острога считалось 1130 верст, но за дальностию оной дороги искали ближайшего пути морем; а как оной нашли, то хотя для переезду чрез море достаточных морских судов еще не было, но переправлялись на судне, которое построено было по подобию Архангелогородских лодей: однакож всякой больше желал ехать морем нежели означенною окольною дорогою; и сия неспособность потом отвращена тем, что в Охотске, яко при тамошней морской пристани, построены два способные перевозные судна галиот да бот; сверх сего еще и от Камчатской Експедиции несколько хороших судов осталось, которые на многие годы служить могут.

Обыкновенно в Сентябре месяце из Охотска морем отправляются, отчасти для того, что в то время последние ездоки из Якутска приежжают, а отчасти что в оное время ветры к предприятию Камчатского пути способнее бывают. Напротив того с весны до половины лета по большой части стоит ветры с Камчатки, и возвращающимся в Охотске способствуют, расстояния между Охотским и Камчаткою, а именно: до того места, где обыкновенно Морские суда пристают, то есть до устья большой реки, считается 180 во Ненецких миль. Ежели ветр весьма способен, то переежжают море в 4 и в 5 дней, а обыкновенно употребляется на [249] то на 10 и по 14 дней, кроме того, когда ветр и погодя весьма противны, то и больше времяни в пути проходит.

По большей реке в 32 верстах от устья есть первой Российской острог называемой Большерецкой, и до сего места по реке способно ехать можно, также и летом ездят всегда водою. Ежели ж оттуда продолжать путь к реке Камчатке, при которой стоят прочие два Российские остроги, то хотя и есть река с той стороне протекающая и впадающая в большую реку, при Большерецком остроге, а именно Быстрая: но она не судовая, потому что весьма быстра и мелка, чего ради езда по большой части отлагается до зимы, а паче, для того, что в Большерецкой острог приходят осенью поздо. А при возвращении весною с реки Камчатки по реке быстрой, которая тогда от расстаявшего снегу имеет довольную глубину, бывает иногда проезд способной.

Вообще летом на Камчатке не инако как водою ездят. Ибо там нет ни лошадей, ни быков, ни оленей, которых бы для езды употреблять можно было; а зимою впрягают собак в сани. Природные жители той земли ездят все на собаках, и главнейшее их богатство в собаках состоит, так что везде переменных иметь можно. Водою также везде в готовности [250] имеются Байдары и лодки, а особливо на реке Камчатке, для того что по оной пред прочими реками, для довольной ее глубины и тихого течения, во все лето верховной и низовой ход бывает.

При реке Камчатке есть Верхней и Нижней остроги, кроме которых нет иных Российских жилищ примечания достойных. До верхнего острога считается от Большерецкого 248 верст, оттуда до нижнего острога 464 версты, а огне нижнего острога до устья реки Камчатки 30 верст. Прежде нижней острог стоял на 82 версты выше по оной же реке. По разорении того места, что было в 1730 году, избрано новое место ближе к морю, чтоб при учреждаемом впредь мореплавании можно было дойти без труда на торговых судах до острога; что не так бы способно учиниться могло, ежели бы острог на прежнем старом месте паки построен был.

Продолжение сего описания следовать будет впредь.