№ 390

1774 г. октября 14. – ПИСЬМО РУССКОГО ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ X. И. ПЕТЕРСОНА П. А. РУМЯНЦЕВУ О БОРЬБЕ ОТДЕЛЬНЫХ ПРИДВОРНЫХ ТУРЕЦКИХ ГРУППИРОВОК ПРОТИВ РАТИФИКАЦИИ МИРНОГО ДОГОВОРА ¹

Константинополь.

Как только после смерти верховного визиря Муссуна Оглу получило правление список с заключенного с нами трактата, то тотчас Измаил-бей сообщил копию с оного французскому послу, сей приметил Порте, что может она без видимого нарушения трактата откладывать ратификацию оного, искать главным образом перемены некоторых артикулов, пока войски наши совсем не выступят, а тогда уже и силою все можно будет обдержать, как по причине внутренних в России замешательств, которые здесь гораздо увеличены, так и для того, что открывшиеся посредством прежних негоциации меры двора российского обнимали гораздо менее и можно полагать наверное, что двор российской жертвует для сохранения мира тем, что сверх собственных желаний получил. Несколько времени сии внушения бесплодными оставались; известие о болезни вашего сиятельства, которую здесь неисцелимою почитали, и надежда безпорядков и уныния в армии, придало смелости недоброжелателям; правление приудержалось публиковать в городе трактат, переменили муфтия и возвели на его место настоящего, главного мира заключению противника; сей возбудил еще [776] больше прежнего между собратиею. своею противу постановлений мирных негодование; но как государя миролюбивые свойствы известны и что он персонально доволен миром, доставившим ему беззаботное препровождение времени, такожде опасались отвращения народа от войны, которой полагали тревожиться начнет, как только восстали бы новые между двумя дворами раздоры, могущие нанесть опасность о возобновлении оной, то и стали сами делать разные разглашения, или чтоб испытать чувства публики, или для того, чтоб востревожить нас и приуготовить к слушанию жалоб на трактат и предложений о переделании оного. Первой слух, пущенной в народ, что со стороны нашей нарушен мир и война опять начата, дошел даже до флота нашего, и господин вице-адмирал Андрей Власьевич Елманов дал комиссию здесь наверное о том проведать; слух сей уничтожился приходом моим; потом мне начали говорить, что Порта посылает тихим образом войски в Крым и в то ж самое время при бывшем на сих днях с рейз-ефендием разговоре об учреждении каким образом отыскивать пленных, жаловался он на народ в Константинополе, коего своевольство и необузданные уста не допущают правление оказывать нам все свое доброхотство. С моей стороны ответствовано, что на сие смотреть не должно, объявляя внушенное мне, сколь ни щекотливо, не пременяет ни мыслей, ни поступков моих, для того, что оно невероятно. Теперь всеми мерами стараются возбудить всех ненависть противу россиян, в деле о пленных связывают нас сколько можно с духовными; татарские депутаты ходят везде по городу и жалуются на трактат, закон магометанской нарушающий; на сих днях разбросали по повелению Стамбул-эфендия, или первого городского судии, одну греческую церковь, кажется будто нарочно для того, чтоб я за нее вступился, по силе мирного трактата; я рассудил умолчать о сем в настоящем деле положения, для того, что за нератификациею трактата и ближайшие к нам дела, как-то размена пленных, еще не кончены. Слух пустили, что после байрама Порта намерена нам объявить войну, все сии разглашения, однакож, и хитрости не производят в народе того действия, которого желает коварство правящих и с ними согласных людей, и дело кажется обошлось бы негоциациею (хотя и многие думают, что от объявления нам войны зима. только Порту удерживает), но для оные здесь необходимо нужен посол и большое иждивение, для перемены, в нужном случае, некоторых чинов в министерстве, к чему способы могут со временем открыться и из оных упомянутой в рапорте много служить может, тем более, что тот человек приведен к содействию последней раз учинившихся перемен не убеждением, но деньгами.

С татарскими делами и с письмом от визиря к вашему сиятельству слышал я от прусского посланника, что назначивает Порта отправить Вассиф-эфендия. Такожде уведомляют меня, что у Порты сего дня положили свиту чрезвычайного посла, она [777] имеет состоять из тысячи трехсот человек в отъезд его назначивали опять к 30 октября, но на сие ненадобно полагаться, ибо естьли покажется нужна остановка, то он и на дороге заболеть может. Новой Волоской господарь старается, чтоб посол был отправлен чрез Измаил или Галац на Бендеры и представляет разорение двух княжеств, да и сама Порта не очень того желает, в рассуждении обретающихся тамо в большом числе войск российских; сочинение маршрута для посла поверено Яковакию Ризо, бывшему на Фокшанском конгрессе за переводчика Порты. Имею честь быть с глубочайшим почтением и всепокорнейшею преданностию.

Милостивый государь вашего сиятельства нижайший слуга

Христофор Петерсон.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 160, л. 59-61. Подлинник.

Комментарии

1. С ратификацией договора турецким султаном возникла задержка до января 1775 г. Причинами задержки явились: невыгодность условий мира для Турция, а также интриги Австрии я в особенности Франции, подстрекавших султана отвергнуть договор, как несовместимый с достоинством Блистательной Порты. Но твердость и дипломатические способности Румянцева превозмогли все препятствия, и договор был ратифицирован султаном.