№ 350

1773 г. декабря 14. – РЕЛЯЦИЯ П. А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II С ОТВЕТОМ НА ОЦЕНКУ ИТОГОВ КАМПАНИИ 1773 г.

с. Корнешты.

Вчерашний день я удостоился принять высочайшее своеручное вашего императорского величества [письмо] от 6-го декабря ¹.

Замедление в доставлении всеподданнейших донесений о действиях войск, бывших за Дунаем, вслед за посланными чрез князя Долгорукова, происходило от прерванного на то время всякого здесь сообщения чрез ужасное наводнение, потопившее и дороги, и поля, и целые селения, так что и мои и от генералов ко мне посыланные курьеры, где день был езды, задерживались сими непреоборимыми препятствиями больше недели. И о сем, и чем кончились действия ходивших войск за Дунай ваше императорское величество доселе уже имеете в получении мои всенижайшие уведомления.

Что до Силистрии, то бомбардированием оной, кроме вреда, причиненного и городу и войску тамошнему, привязан был неприятель к тому Месту и не мог уже учинить диверсии нашим войскам, двинувшимся во внутрь его земель. По успехам и последствиям от корпусов барона Унгерна и князя Долгорукова, наипаче естьли бы они выгнали визиря из Шумлы и стали в спине сему городу, надежда была конечно тогда бы поступить формально на овладение оным, но когда не сбылось первое, то и не оставалось мне уже доносить вашему императорскому величеству, чтоб генерал-порутчик Потемкин мог одною своею частью добывать тот город, в котором неприятель засел в больших силах, и сколь способна тут ему оборона, нам то известно [696] из испытания в начале кампании, а притом ему, Потемкину, к переправе не было уже в судов, ибо с своей части должен он был ссудить оными по требованию графа Салтыкова, у которого необычайною погодою вся флотилия во время его вступления на неприятельской берег была разбита и разнесена волнами.

Ваше императорское величество примечание высочайшие полагаете, что действия за Дунаем больше бы плод принесли, ежели бы они принимались месяцев за шесть назад.

В начале сей кампании я осмелился представлять, сколь сильно неприятель свои укрепления обороняет, и мы хотя в поле всю поверхность над ним одерживали, но при полном собрании тогда своих сил мог он против нас засады делать и брать весьма сильные, а для нас опасные меры на пресечение нашего сообщения с своим берегом. Постов же его твердых нельзя покидать за собою, а приступ на них стоил бы великой потери людей, на что я решиться не отважился.

Мысли мои о операциях для будущей кампании во исполнение вашего императорского величества повеления я уже представил вашему величеству с моею всенижайшею [реляцией] от 28-го ноября ² предположения вашего императорского величества на крепость Очаковскую подкрепляют мое мнение, сходственное тому.

Всемилостивейшая государыня! Не умедлил бы я мнение мое представить и прежде отправленного, но поелику долженствовало войтить в оное состояние и успехи действий наших задунайских, и что в прочем в моих прежде донесенных обстоятельствах перемены не дознавал, то и удерживался я писать, доколе все там решилось.

Год или лето сие считаете вы, всемилостивейшая государыня, по пустому прошедшим? По сему не одно в том мое несчастие скорбные мне чувства дает, но и труды всех моих сподвижников к состраданию влекут, которые, перенося безмерные тягости и отваживая во многих случаях на всю опасность самую жизнь, были в надежде со мною удостоиться благоволения вашего императорского величества, ибо ежели исчислить все наши поверхности в сию кампанию, приобретенные над неприятелем, ежели уважить его потерю в людях, пленных и убитых, в артиллерии, военных и питательных припасах, ежели поставить в дело те разорения, которые к вреду его причинены опустошением земель при наступлении зимы и переводом жителей на наш берег и ежели к тому еще приложить, что все его наисильнейшие замахи, о которых во всю Европу гремели газеты, испровержены, то поистине должна бы иметь свою цену и нынешняя кампания. Сравнивать оную нельзя с прошедшими потому, что ни наше, ни неприятельское положение теперешнее не похоже на тогдашнее, ибо чем далее пойдем, то еще труднее будет вызвать [697] неприятеля на дело в поле, который войдет в оборонительное положение и сближит натурально к рукам все ему пособствующие пункты, а нам должно будет от таковых своих удалиться на величайшее расстояние и употреблять самые жестокие и крайнейшие средства. Усердие, преданность непоколебимо во мне действуют на исполнение всего того, что благоугодно будет вашему императорскому величеству для переду определить делом вашему оружию. Но здоровье мое, с средины кампании удручаемое жестокими болезнями, со дня в день ввергает меня в пущее ослабление в силах и сближает, как я чувствую сам в себе, всю крайность немощному телу. Милосерднейшее сожаление вашего величества о таком моем состоянии приемлю за большое себе облегчение и всеподданнейше благодарю за оное ³...

Архив внешней политики России, МИД СССР, ф. «Сношения России с Турцией», 1773 г., д. 1954, л. 1-4. Подлинник.

Комментарии

1. См. документ № 349.

2. См. документ № 348.

3. Окончание документа не приводится.