№ 174

1770 г. августа 23. – РЕЛЯЦИЯ П. А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II О КАПИТУЛЯЦИИ ТУРЕЦКОЙ КРЕПОСТИ КИЛИИ

№ 67

Лагерь при оз. Ялпух.

По осьмидневной жестокой обороне против атакующего корпуса под предводительством генерала-порутчика князя Репнина крепость Килия покорилась победоносному оружию вашего императорского величества на капитуляцию, которую с позволения моего князь Репнин учинил с тамошним гарнизоном в сих кондициях, чтоб всех вооруженных турков, коих было там для обороны тысяч до четырех, с их имением выпустить из крепости и перевезть чрез Дунай в местечко Тульчу; артиллерия ж и все военные и съестные припасы оставят они нам ¹. [375]

По заключении сей капитуляции в 21-й день сего августа князь Репнин получил от крепости ключи и обнял своими войсками стены, ворота, артиллерию, военные припасы и место, где лежит провиант; и слишком уже сто лодок турков отправил в Тульчу; прочие же того города жители армяне и жиды, коим дана совершенная воля или выезжать, или оставаться – все не выбираются, да и сами турки, купеческий промысл производившие, ищут позволения пребыть тамо с нашими войсками.

Помянутый генерал-порутчик, поспешая сим уведомлением, не доносит ни о каких больше подробностях, а предоставил изъяснить оные за отобранием полного обо всем осведомления; что я, получа от него, не умедлю вашему императорскому величеству представить, а теперь сие краткое и всеподданнейшее уведомление имею честь препроводить чрез порутчика лейб-гвардии Семеновского полку Потемкина, который при той экспедиции во все время находился и ко мне с сим первым репортом от князя Репнина прислан, в котором отдает он ему ту справедливость, что нельзя более доброй воли и усердия к службе показывать, как он делал, не сходя почти с батареи во все время осады, куда от неприятеля жестокая стрельба производилась. Сего я вестника и самовидца всех действий и положения крепости повергаю к освященным стопам вашего императорского величества.

В заключении долг имею вашему императорскому величеству всеподданнейше донести, что я, имев вседневные репорты от генерала-порутчика князя Репнина, коль не было отнюдь возможности без формальной атаки Килийскую крепость сорвать по ее укреплению и сильному гарнизону, а для атаки таковой ничем также сия армия не снабдена, внушал ему разные делать стратагемы пред стенами, показывая виды ведения под оные подкопов и иных приемов, кои могли вложить в осажденных страх, а между тем наказывал чрез посланных и преклонял их к покорению; чему последуя, он довел гарнизон до капитуляции.

Сколь ни приносит славу плен многой неприятеля, но нам оной здесь, всемилостивейшая государыня, обращается в наибольшую тягость, поелику требует прокормления, которое с нуждою доставляется самой армии, прикрытия довольного, для коего много уже и отделено войск и осторожностей наибольших в препровождении дальнем в польские и свои границы, чтоб не умножить или не внесть с сим народом свойственной ему заразы. К тому ж по сие время армия вашего императорского величества пленных у себя считает со дня разбития визиря больше уже четырех тысяч. Ибо и сего августа 11-го и 19-го чисел, пробравшиеся от Аккермана турецкие партии, в намерении сыскать себе где-нибудь переправу чрез Дунай, одну при Пруте близ Фальчи, состоящую в 260 человеках, а другую на Елпухе в 338, наши казаки, охватив, принудили [376] без сопротивления сдаться, положа ружье. А князь Репнин репортует также, что его казаки и арнауты, на сих днях на Аккерманской дороге шедших таковых же турков разбив, 252 человека из них полонили. Словом от последнего сражения рассыпавшиеся по сему берегу Дуная турки скитаются по степи, в коих столько упала сродная им храбрость, что где ни попадаются нашим командам в поле, тотчас кладут ружье пред оными.

Сии обстоятельства преклонили меня дозволить выход гарнизону из Килии, почитая, что оное место, как ключ в Черное море, нам нужнее, нежели плен, к коему не оставалось средства принудить толь многочисленной гарнизон, который ищет только возвратиться в свои домы, не думая более о войне, и пронести в те концы со избавлением своим славу милосердия вашего императорского величества, которое они в настоящем перемирии весьма превозносят, и тронуты будучи наших войск ласковостию и снисходительством к себе, видев, что мы не ищем кровопролития, ненавиствуют к войне, грозят низвергнуть своего султана виновника оные и восстановить тем мир; потому не берут с собою ни лошадей, ни оружия, но оные продают на здешнем берегу.

Я льщу себя всемилостивейшим снисхождением вашего императорского величества, что средства сии, коими приобретена державе вашего величества крепость Килийская, удостоены будут высочайшего вашего благоволения, и торжествую о покорении ее в армии с пушечной пальбою...

Граф Петр Румянцов.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1868, л. 348-350. Подлинник. Частично опубликовано в сб. «Фельдмаршал Румянцев», ОГИЗ, 1947, стр. 192.

Комментарии

1. Столь благоприятные для турок условия капитуляции Килии были следствием того, что содержание военнопленных представляло тогда большие трудности. В основном же легкие условия капитуляции объяснялись тем, что к моменту ведения переговоров с комендантом Килии у Репнина были полностью израсходованы все артиллерийские снаряды, так что дальнейшая осада крепости не давала особых надежд на успех.