Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

№ 155

1770 г. июля 12. – РЕЛЯЦИЯ П. А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II С ПОДРОБНЫМ ОПИСАНИЕМ ПОБЕДЫ ПРИ ЛАРГЕ

№ 46

Лагерь при р. Салтухе близ д. Найман.

По отправлении всенижайшем краткого известия к вашему императорскому величеству от 7-го июля 1 чрез подполковника Каульбарса о одержанной в тот день победе над неприятельскою [330] армиею, обратил я в преследование побежденного и бегущего неприятеля авангардной корпус под командою генерала-квартермистра Боура и другой, предводительствуемый генералом-порутчиком князем Репниным, шед сам за ними с армиею ко стороне Дуная до сего места. Упражнения таковы не позволили мне скорее поспешить пополнительною моею реляциею о толь славном успехе, коим всевышний благословил праведное вашего императорского величества оружие в новой знак своего покровительства оному.

Теперь имею честь, всемилостивейшая государыня, всеподданнейше донести и об обстоятельствах сего щастливого происшествия, начиная от первых дней, то-есть 4-го июля, как армия вашего императорского величества, предводительству моему вверенная, перешед речку Цыганку, вошла в свой лагерь, занятой в виду неприятеля на высотах, противулежащих таковым же, за речкою Ларгою, где огромное расположение открывало многочислие войск неприятельских, там стоявших впереди армии; но в близком расстоянии на правом крыле поставлен был авангардной корпус генерала-квартермистра Боура, а на левом генерала-порутчика и кавалера князя Репнина. К последнему тут присоединился также своим корпусом генерал-майор и кавалер Потемкин, как не было уже нужды ему оставаться на правом берегу Прута, откуда Али-паша с своими войсками в соединении с прочим, на сей стороне стоявшим, отошел и также при Фальче ради прикрытия наших мостов на Пруте пристойной только оставлен деташамент под начальством полковника Каковинского.

С таким расположением, когда армия и корпусы вступали в лагерь, неприятель от своей стороны тысяч по примечанию до пяти стал тянуться и опускаться на низшие высоты в правую свою, а на нашу левую сторону; а в 11-м часу поутру и завели их наглые наездники перепалку, и чем дале подкрепляясь прибавкою своих сил понудили к ретираде наших казаков и арнаутов и передовые пикеты. На прогнание таковых рассеянных поодиночке и отчаянно стремящихся к самому фронту, должно было открыть канонаду в первой линии армии и в корпусах из ближайших батарей. Но сколь ни удачно происходили по них выстрелы, особливо из управляемой батареи самим артиллерии генералом-майором Мелиссиною, так что пред глазами порывали оных наездников, гибель сия, однакож, не отдалила их прежде, покудова, получа от меня повеление, дежурной генерал-майор Ступишин и генерал-квартермистр Боур с левой стороны от корпуса князя Репнина с гусарскими полками и егерями, а подполковник граф Воронцов с двумястами егерей и восмьюдесятью гранодерами от авангардного корпуса с правой стороны не пошли прогнать беспокоивших фрунт. Неприятель, не выдержав первых пушечных и плутоножных выстрелов от сих отделений, тотчас бросился в бег к своим кучам, верстах в 4-х от армии на горе остановившимся. [331]

На завтра, что было 5-го числа сего месяца, держал я военной совет, пригласив к оному всех генералов и бригадиров. Мнение мое предложил я собранию на основании правил, которыми ваше императорское величество высочайше предопределили руководствоваться в нынешнюю кампанию своему оружию, что слава и достоинство оного не терпит, дабы сносить неприятеля в виду своем, не наступая на оного, и чрез какие способы по обозрению собственному местоположения, я находил удобность атаковать его лагерь. Потому в совете бывшие общим согласием постановили учинить в следующий день атаку на предстоящего нам неприятеля, который по обширности своего лагеря казался многочисленным, а известия, что нам на всякой день приносили бежавшие оттуду и пленные и дезертиры христианского закона, гласили быть оного в восьмидесяти тысячах конницы и пехоты; достоверно также и то сознавали, что сею армиею неприятельскою против обычая, по особливой токмо доверенности турецкого султана верховно командует сам хан крымской Каплан-Гирей и от него зависели с своими корпусами знаменитые турецкие паши, тут присутствовавшие, Абаза, Измаил и прибывший в соединение к ним от Браилова с правой стороны Прута с пятнадцатью тысячми отборного турецкого войска Абды.

За сим учинил я к атаке диспозицию 2, которую при сем подношу к высочайшему усмотрению вашего императорского величества. Но между приготовлением к исполнению того, корпус турецкой конницы в 3-м часу пополудни под предводительством Абды-паши начал опускаться с своего лагеря и напустил уже было передовыми наездниками на левое крыло армии. Встречены будучи из артиллерии весьма метко, переменили турки вскоре свою атаку и все устремились к правому крылу корпуса генерала-квартермистра Боура, ища овладеть флангом конницы правого крыла армии, между тем корпусом и Прутом стоявшей; но и тут они не нашли ничего кроме своего урону, ибо генерал-квартермистр Боур на сей случай приказал выступить вперед всем легким войскам так, как и пикинерам Елисаветградского полку, за день перед тем из второй армии пришедшим (с присыланным ко мне от командующего тою армиею генерала графа Панина, генерал-квартермистром-лейтенантом Броуном, ради отобрания с моей стороны постановления к ближайшей между нами коммуникации), которые по доброй своей воле наипаче к тому устремились. А после, как приметно стало, что Абды-паша от времени подкрепляется от армии своей знатным числом конницы, за коею следовал другой корпус пехоты с пушками, то и выступил из корпуса авангардного генерал-майор Вейсман с гранодерскими баталионами подполковников: Пеутлинга и Ферзена, тако ж с егерями Розена, чтоб взять во фланг неприятеля; тогда ж повелено от генерала-квартермистра Боура [332] подполковникам Анжели и Елчанинову атаковать фрунт неприятельской двенадцатью эскадронами, что и исполнено было обеими наилучшим образом и неприятель был рассыпан; однакож и затем, собравшись свежими войсками, возобновил он и паки нападение, стараясь пробиться во фланг эскадронов подполковника Елчанинова, коему опасно уже было отважиться на второй удар, тем наипаче, что неприятель поминутно рассеивался, ласкаясь выманить к тому же и нашу конницу. Итак, сей подполковник великую тут показал храбрость, стояв долго и неподвижно сомкнутым фронтом против сильного огня неприятельского и отбивался с наибольшим успехом одною беспрестанною и скоропостижною стрельбою из ружья до издержания всех патронов, сколько его кавалерия при себе имела, а при нападении лучших неприятельских наездников он первой устремлением своей сабли их от фрунту отгонял. При действии вышеписанном остаток неприятельских войск нападал означенного корпуса на фронт правого и левого флангов, но всегда прогоняем был с уроном. И сие сражение продолжалось до сумерков, коему сделал конец генерал-майор Вейсман, подвинувшись с своим деташаментом вперед, и коль начал стрелять по неприятелю из пушек и мелкого ружья, то и ретировался он на расстояние вон из выстрелов, а потом с поспешением уклонился и далее, ночь же наступившая не дозволила больше действовать.

Весьма отличились в сем сражении в смелости и проворстве вышеупомянутые Елисаветградского полку пикинеры, ударяя стройными эскадронами на неприятеля и опорствуя сомкнутым фронтом, когда от превосходного его числа понуждались к отступлению. Храбрецы из них, выскакивая по-одиночке, сразили многих рыцаров турецких, а были им предводительми командиры того полку майоры: Увалов и Дунин.

Неприятель на сей битве много потерял своих людей и лучшие его наездники здесь пали, что доказывал за всем его старанием увозить тела, остаток оных на месте в довольном числе; с нашей же стороны убито карабинеров 4, гранодер 1, донских казаков 2, лошадей 14. Ранены порутчик Панкрат Трубников, корнет Егор Иордин, унтер-офицеров и рядовых пехотных и кавалерийских 32. Донских казаков 7. Строевых лошадей 55.

Неприятель по отбитии от нашего лагеря спустился в лощину, что была между его и нашим положением, коего склонение темнота ночи препятствовала настоящим образом обозреть, то армия и принуждена была чрез всю ночь сохранить осторожность бдением половины людей против ночных покушений и доведена тем отложить в ту ночь положенную атаку до следующей.

В наступивший потом день спокойно стоял неприятель; а мы упражнялись неприметным образом в приготовлениях к атаке. Все обозы, кроме палаточных ящиков, отправили в вагенбург, построенный позади армии. А дезертировавший в сей день из [333] отводного пикета к неприятелю Ахтырского гусарского полку прапорщик Петр Квитковской, который был родом поляк, понуждал тем паче к исполнению нашего намерения, чтоб по его известию не предпринял неприятель вопреки осторожностей.

Итак, коль скоро сумерки могли уже скрывать от глаз неприятельских наши движения, то генерал-квартермистр Боур с своим корпусом пред армиею перешел на левой фланг, разложа нарочитые огни на месте своего лагеря, каковы и в армии с начала ночи разведены были. В двенадцать часов ночи пошел и я с армиею тремя колоннами вслед за предшествовавшими корпусами Боура и князя Репнина; а для атаки левого неприятельского крыла, как изображено в диспозиции, составив корпус из второй дивизии и, присовокупи к оной один баталион егерей подполковника и кавалера Фабрициана, шесть эскадронов карабинер да артиллерии 14 орудий, поручил команду к достижению с оным предположенного успеху генералу-порутчику и кавалеру Племянникову.

Тщанием и особливою ревностию генерала-квартермистра Боура толь исправно предназначены были все дороги, построены с надмерною поспешностью восемь мостов на переправах, что ни армия, ни корпусы, шедшие для атаки неприятельского лагеря с правой его стороны, нигде ни остановки, ни затруднения не имели и взошли все за Ларгою рекою на противулежащую вышину еще прежде совершенного рассвету и могли построиться в порядок бою беспрепятственно от неприятеля, хотя его отводные караулы, прогнанные движением авангардного корпуса, возвестили в лагерь о нашем наступлении, почему в оном начались шум и сигналы чрез зажжение пороху, а потом открылась и канонада из батарей. Я велел немедленно генералу-порутчику и кавалеру князю Репнину с присоединенным к нему корпусом генерала-майора и кавалера Потемкина, так как и генералу-квартермистру Боуру с своим же корпусом вести атаку на неприятельской ретраншамент, подвигая между тем туда же и фронт армии, построенной в каре. Сии оба корпусы с неустрашимостию стали с 4-го часа поутру наступать к неприятельскому ретраншаменту, невзирая на сильную оттуду по них стрельбу из пушек, которой ответствовали они таковою же из своей артиллерии, В сие же время я послал от армии артиллерии генерала-майора Мелиссина с его бригадою вперед бомбардировать вопреки неприятельской лагерь в прикрытие веденной атаки, которую его выстрелы не только протежировали, но и неприятельские батареи заставляли молчать. В продолжении сего тщетно все свои силы напрягал неприятель защитить свой укрепленной ретраншамент. Приступ атакующих наших корпусов разрушил все преграды и каждой с своей стороны открыл себе вход оружием во внутрь неприятельского лагеря.

Во время произведения нашей атаки на правое неприятельское крыло, выбежала из оного многочисленная конница по [334] большой части из татар и стремилась на левой фланг армии чрез лощину, что находилась близ оного. Сие приметя, повелел я генералу-порутчику графу Брюсу из его третей дивизии отрядить бригаду в ту лощину, на отражение неприятеля, что он толь поспешно исполнил, употребив к тому генерала-майора Римского-Корсакова с полками пехотными: Санкт-Петербургским в Апшеронским и обратив туда же батарею с левого своего крыла под командою артиллерии майора Внукова, что неприятель от первых выстрелов не мог тут держаться, но обратился в бег.

Как спорили еще между собою огнем наши атакующие и неприятельские сопротивляющиеся им войски, я, поруча вести далее построенную армию генералу-аншефу и кавалеру Олицу, сам поехал к неприятельскому лагерю, в которой пробивались наши корпусы. В мое прибытие сражался корпус весьма благовременно приведенный генералом-порутчиком Племянниковым на левое неприятельское крыло, где был его четвертый лагерь и на котором, наипаче шанцами, батареями и глубокими рвами укрепившись, еще держался неприятель, как уже взяты были три его по ряду лагери с правой стороны. В мое тут присутствие и выбитый неприятель возобновлял нападение жестокое на сей последний корпус и при овладении уже лагерем, однакож, удачи отнюдь не имел.

Сколько собственная очевидность и засвидетельствование предводительствовавших генералов позволяет мне утверждать, что корпус генерала-порутчика и кавалера князя Репнина, вошед в первой лагерь, проходил потом вдаль и чрез другие два, гоня неприятеля и оставляя за собою завладенную артиллерию. С первою его частью генерал-майор Потемкин вообще с генералом-майором же князем Трубецким ретраншамент неприятельской атаковали, с другой стороны, приняв влево, входила в ретраншамент и лагерь неприятельской часть же, веденная бригадиром Ржевским. А генерал-квартермистр Боур, подвигаясь к неприятельскому ретраншаменту в прямой линии, отделил баталион егерей на левой фланг из предосторожности, что неприятельская конница показывала вид, яко хочет туда пробиться и в порядке таком, как приближился на 200 шагов к неприятельской батарее, велел он начать стрельбу из большой артиллерии картечами, при которой гранодеры с удивительною храбростию пошли на гору, чего неприятель, не ожидая, стремительно и в беспорядке побежал; тогда настала минута, решившая нашу победу, и которая требовала сохранения порядка и дисциплины в войсках и в марше корпуса, тем более, что вся неприятельская конница старалась во всю скачь приближиться к тылу, в ожидании, что гранодеры для добычи расстроятся, но осторожность и поступки баталионных того корпуса командиров, в чем отдает им всю справедливость сам генерал-квартермистр Боур, удержали, что его корпус в наилучшем порядке и в нерасстроенных шеренгах маршировал по всему лагерю неприятельскому, [335] наполненному обозами и палатками, устремляясь токмо преследовать неприятеля, а ни один солдат не покусился прикоснуться ни к какой добыче. Третий корпус под предводительством генерала-порутчика Племянникова на левом крыле, атаковавший неприятельской лагерь, разделен будучи на два каре, из коих первой по правой стороне составляли пехотные полки: четвертой гранодерской, Астраханской и первой Московской под начальством бригадных командиров: генерала-майора Гротенгельма и бригадира Гудовича, где и сам предводитель Племянников находился, второй на левой под командою генерала-майора и кавалера Замятина, состоящий из пехотных полков Бутырского и Муромского и одного баталиона егерей, уставив свои батареи сопротив неприятельских, и производя из оных пальбу, взошел в неприятельской лагерь, коего не одержали ни сильной огонь пушечной и оружейной из лагеря, ни нападки на фронт вышедших из оного отделений, ниже два рвы глубокие и утесистой всход на горы, где дружка дружку подымали руками, а иные, хватаясь за растущей тут тростник, поспешали взобраться на вышину, овладели пушками и, не остановляясь в лагере, пошли далее гнать неприятеля.

Засим, хотя все корпусы, перешед неприятельской лагерь, старались преследовать неприятеля, так как и армия своим движением подкрепить их в том спешила, но по скорости и удалению бегущих, как не оставалось уже надежды достигнуть их, то и велел я, взирая на утомление своих войск, трудившихся непрестанно со вчерашнего вечера до той поры, что делала уже полдень, остановиться.

Тяжелая наша кавалерия под командою генерала-порутчика и кавалера графа Салтыкова, устремившись на поиск против неприятеля, что показался против левого фланга армии, и обратив оного в бег, преследовала его далеко, но не могла настигнуть, ибо легкие неприятельские лошади, от времени прибавляя бегу, ускакали скоропостижно из виду, а я хотя посылал раз несколько, чтоб обратить оную на бегущего неприятеля в преследовании пехоты, токмо с тем посланные не могли уже в пору к ней поспеть. Части же оной, гусаре и легкие войски, что были при корпусах немного могли дела иметь, понеже пехотою должно было очистить ретраншамент и лагерь неприятельской, оставляя оных позади; а между тем неприятель уж так удалился, что они в преследовании задние только войски догнать и перерубить могли, причем гусарской полковник Сатин, подавая собою знаки мужества, ранен в руку.

Засим, возвратясь армия к неприятельскому лагерю внутрь оного, принесла пополудни всевышнему богу благодарные молитвы с пушечною пальбою за его споспешествование нам в сей победе.

Таким образом, всемилостивейшая государыня, свершила армия вашего императорского величества над многочисленным [336] неприятелем знатную победу, разбив и прогнав турецкие и татарские толпы к Дунаю и овладев препространным их лагерем, из коего ничего не мог увезти неприятель с собою, а хотя несколько фур и утащил было, но и те разбросал по дороге, спасая единственно свой живот.

С сим благополучным успехом, распространяющим славу оружия вашего величества, я всеподданнейшие мои имею щастие принести вашему императорскому величеству поздравления.

Я должен в окончании не промолчать хвалы пред вашим императорским величеством, так как заслуги требуют, во-первых, предводителям к атаке корпусов генералам-порутчикам и кавалерам Племянникову и князю Репнину, да генералу-квартермистру Боуру. Их пример и мужество служили всем подчиненным к преодолению трудов, к неустрашимости против опасности и к одержанию с толикою пользою самой победы.

Генералы-майоры Замятин и Гротенгельм и бригадир Гудович, в части генерала-порутчика Племянникова находившиеся, неустрашимой храбрости при овладении батареями и неприятельским лагерем дали доводы. Столько же похвалить мне должно бывших в команде генерала-порутчика князя Репнина, генерала-майора Потемкина и бригадира Ржевского, а затем отдать справедливость по засвидетельствованию генерала-квартермистра Боура генералу-майору Вейсману и его корпуса баталионному командиру подполковнику графу Воронцову, так как и другим подполковникам же: князю Меншикову, Петерсону, Пеутлингу, Розену и Ферзену. Сей, будучи ранен, командовал, однакож, своим баталионом. Как первой, так и сии исправляли свое дело прехрабро и овладели ретраншаментами и батареями и взяли 12 медных пушек и 2 мортиры. Инженерной подполковник Фалкеншильд, находившийся по своей воле при сем корпусе, первой взбежал на батарею и первой ознаменил там нашу победу восклицанием: «Виват Екатерина». Подполковник Елчанинов с эскадроном тотчас подоспел и погнал неприятеля.

Из полковников отличились смелостию и усердием в атаке: граф де Наталли, Бороздин, Кожин, Талызин, Беклемишов, Черешников, подполковники: кавалер ордена святого Георгия Фабрициан, Ступишин, Кличка, барон Аш, Боненберх; от кавалерии Анжели; майоры: Эттинген, Цыглер, Алдерберг, Булдаков, Кинлох, сей с баталионом егерей очищал правое крыло корпуса князя Репнина и против своей дистанции особо вошел в неприятельской ретраншамент; от кавалерии Бибиков, граф Миних, Михельсон, получивший в атаке рану пулею в руку, и майор Берг, состоящий при генеральном штабе. Не меньше мне рекомендованы от частных командиров и отменных и храбрых же поступках ротмистры: Пушкин и Шенк, Самаринов, который и ранен; капитаны: князь Мещерской, Раутенфельд, Любимов, Требухович, Требинской, Вильянов, старший адъютант князя Репнина Вилда, Куликов, Ушаков, Аршаневской; при генеральном штабе; [337] Кноринг, Гайдвиг, Боур, полковой Астраханского пехотного полку квартермистр Шидловской, порутчик Меер, Кутузов, Флоров-Багреев, Ширванского полку квартермистр Хрущов и Харьковского прапорщик Ковалевский.

Полевая артиллерия, где была употреблена, везде успехи приобретала в самой скорости. Я должен справедливость в том отдать оною распоряжающим генералам Унгерну и Мелиссино, которые и сами при устроении батарей довольно трудились; а притом подполковник фон Блек, майоры Внуков и Бухгольц, капитаны Буцковской, Караулов, Леванидов, Тищев, порутчики Бышов, Аблеухов, подпорутчики Радищев и Риттер весьма мужественно и с пользою при корпусах дело свое исполняли.

Хотя армии не доходило сражаться фронтом с неприятелем, но я должен ту, однакож, засвидетельствовать справедливость генералу-аншефу и кавалеру Олицу, который в мою отлучку к сражающимся корпусам вел оную к неприятельскому лагерю, так и генералу-порутчику графу Брюсу, которому на попечение я оставил отражать покушения неприятеля, показавшегося на левом фланге армии, что сии оба генералы с оскорблением видели, что не было им случая показать опыт своего мужества. Не меньше же и прочие генералитет, штаб обер- и унтер-офицеры и до последнего рядового оказывали добрую свою волю к наступлению на неприятеля.

Его светлость принц Брауншвейгский, находящийся при армии вашего императорского величества волонтером, весьма усердствовал успеху нашему и везде в огне был между первыми и храбрыми. Подобно поступал и барон Штейн, – командор ордена Тевтонического. Прочие волонтеры прусские: полковник Ленгсфельд, майоры: Краков, Гаас, Менген, порутчик Линдер и прапорщик Пужет, да аглинской гвардии порутчик Фалнер и наши: камер-юнкер Лопухин, бригадир Черторижской, подполковник князь Долгоруков, лейб-гвардии капитан Левашев, ротмистр князь Мещерской, порутчик Лунин, Палибин, подпорутчик Хотяинцев, штаба генерала-аншефа и кавалера князя Долгорукова генерал-адъютант Гамбоум, употреблялись в самую атаку с нужными повелениями с приличною смелостию.

Впрочем отменно имею честь рекомендовать вашему императорскому величеству дежурного генерала-майора Ступишина, который с отличною ревностию и твердостию духа помощник мне был в деле, которое сим я описываю.

В сем сражении также находился присланной ко мне от генерала графа Панина генерал-квартермистр-лейтенант Броун, которого способности в военном искусстве, знакомые мне и прежде, я случай имел видеть, равно и смелость его духа.

Как корпусы генералов-порутчиков Племянникова и князя Репнина и генерала-квартермистра Боура удивительной сохранили, порядок, выбивая неприятеля из лагеря и преследовали [338] оного, не внимая корыстолюбию, которому во у довольство предлежали внутрь и вне лагеря и по пути многие манящие вещи, то за сие повиновение дисциплине и в награждение их храбрых дел осмелился я из экстраординарной суммы на каждой корпус выдать солдатам по тысяче рублей.

Напоследок, взятой неприятельской лагерь обращен в корысть нашим войскам, которые прочую добычу, как-то безщотное множество палаток, провизии, посуды и разных вещей и скот по себе разделили.

В нем в добычь получено 30 медных хороших пушек и 3 таковые же мортиры, коих о калибре подношу ведомость под литерою «А» 3. Так и артиллерийским запасам, из коих пороху весьма много подорвали зажиганием как сам неприятель, так и наши своевольные арнауты. Знамен досталось только 8, коих великое число позади регулярных войск грабившие лагерь всякая сволочь из наших легких войск и в услугах находящиеся холопы, захватив в свои руки, по невежеству драли в лоскутки, хотя покорыстоваться оными как лучшим фантом, что доказывалось найденными у многих обрывками. Ставки пашинские и хана крымского взяты. Последнего превосходила гораздо своим великолепием первые.

На другой день в неприятельском лагере погребено убитых тел до тысячи, а множество таковых же в очерете, при береге Прута и в преследовании погибших оставлены без исчисления, как должно армии было поспешить походом от того места дале.

Пленных имеем только 23, ибо в первом разе не было пощады противящимся.

Наш же урон в людях весьма невелик, как ваше императорское величество усмотреть изволите из подносимой при сем обстоятельной тому ведомости под литерою «В» 3, сочиненной по отобранным от всех полков репортам.

Сверх сего 3-го числа в шармицеле, заведенном нашими легкими войсками, имел нещастие попасться в плен неприятелю храброй секунд-майор Зорич от падения под ним лошади. Все пленные и выходцы, его в неприятельском лагере видевшие, удостоверяют, что хан крымской содержит его у себя со всякою выгодою. План, изображающий действия наши и положение неприятеля, представляю.

Теперь корпус генерала-квартермистра Боура и генерала-порутчика князя Репнина идут впереди осведомляться о склонении неприятеля врознь, рассеявшегося к стороне Дуная, и где только его могут настигти, станут атаковать, к чему в помощь и я к ним со всею армиею поспею.

Осмеливаюсь всеподданнейше поручить в высочайшую милость вашего императорского величества отличившихся в сем [339] сражений чинов и все воинство, предводительству моему вверенное, как и подносителя сего лейб-гвардии подпорутчика Хотяинцева, который первой ко мне прислан от генерала-порутчика князя Репнина с известием о входе в неприятельской лагерь его корпуса.

Я же сам, пад к освященным стопам вашего императорского величества, есмь с глубочайшим благоговением...

Граф Петр Румянцов.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1868, л. 237-247. Подлинник.


Комментарии

1. См. документ № 154-а.

2. См. документ № 152.

3. Ведомость не публикуется.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.