№ 121

1770 г. марта 10. – ПИСЬМО П. А. РУМЯНЦЕВА П. И. ПАНИНУ О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ 1-й И 2-й АРМИЙ В ПРЕДСТОЯЩИХ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЯХ

№ 13

В наибольшем удовольстве и с истинным признанием толь лестных для меня благосклонностей, которые обращаю не к собственным достоинствам моим, но к превосходству единому вашего ко мне усердия, прохожу я, милостивый мой граф, изъяснения вашего сиятельства от 27 числа минувшего февраля. Ничто не может сравняться с тем внутренним моим обрадованием, которое вселяют в меня добродетели души вашей, что с числом дней возвышается искренность, доверенность и сия объемлющая беспредельная ко мне дружба ваша – свойства бесценные для меня, коим я прилепился от самой молодости в среднем и преклоняющемся уже веке чувствую тем больше их цену, а поздние и последние дни мои в том же пройдут без преткновений, что наинежнейшим есть пунктом величайшей моей преданности и взаимства. Сии нелицемерные уверения извлекают из меня благодарность как долг, которым я только теперь могу платить за снисхождения ко мне ваши при каждом случае. Не меньше одолжительно мне, что ваше сиятельство по последующим принимаете и первые мои отзывы в прямом их существе, так как оные один имели вид споспешествования обоюдных наших должностей. Возьму еще я смелость приступить к милостивому моему графу с одним вопросом. Обнажившись тут же в моем состоянии и в причинах, к тому меня нудящих, праведно, [255] что ваше сиятельство, помышляя о своем движении вперед, имеете остановку и заботы, покудова твердо положиться можете на устроенные меры для обеспечения левой вашей стороны и собственных границ наших; но представьте взаимно, в каком и я деликатном положении остаюсь, мое движение относиться должно не только на защиту покоренных княжений, преграду препятствиям осады Бендерской, но в то же время сопрягается с оным безопасность левой моей теперешней стороны, то есть тех самых мест, кои от ваших войск объяты быть должны, и где теперь татарские нападения отражают от Брацлавля и от Ямполя посланные мои команды.

Легко заключить можно, ежели я переведу за Днестр и еще за Прут, куда мне перенестись следует, не останавливался, все свои войски, то, открывши сим образом левой край, подвергну я свой тыл видимой опасности, по отверстию коим свободно могут от левой стороны с гарнизона Бендерского и из тех татар, перешедших Днестр, что и теперь уже врываются, составиться партии и позади меня все истребить, поелику на прогнание их мне изворотиться из-за Днестра, а вашему сиятельству по отдалению достигнуть сюда неможно будет. На обнадеживание же сего места при моем движении отделить потребный пост вовсе я не в состоянии по малому числу войск, мне принадлежащих, в рассуждении пространства предметов, противу коих обратиться с оными должен по перенесении моем в Молдавию и Валахию, следственно и нельзя мне двинуться вперед ради сей удерживающей меня от того осторожности, покудова не могу быть от вашего сиятельства удостоверен, по крайней мере, в том точном времени, когда ваши хотя передовые легкие войски станут на Днестре и переймут на себя прикрытие сих, остережения требующих мест, на чтобы я уже положась был обеспечен в моем тыле, сим я не то разумею, чтоб важные движения неприятельские в сию сторону последовали, которые отвращать мой уже долг будет за Днестром, но партии подобные нынешним от стороны Балты пресмыкающимся, которые как летучие мыши во всякую щель пролезть норовят, и коих набеги много зла могут причинить; а на удержание их и малые силы достаточны, ибо моими командами в полон взятые татары около Крутых сознают, что они для того и шли на грабеж польских селений, что их уверили, яко наших войск в том краю нет. Се есть, милостивый государь, искреннее мое откровение, от коего нельзя мне уклониться ни по долгу обоюдной нашей службы, ни по чистосердечию и преданности моей к вам особливой. Разрешите меня ваше сиятельство в сем пункте, который меня вяжет дружескими своими мероположениями, и не мните, милостивый государь, чтоб я мало внимал во все изображенные обстоятельства, причиняющие трудность вашему движению, я их представляю и по собственной моей практике и еще могу сказать с тою прибавкою, что разлив Днепра, мне кажется, построение моста продлит [256] далее, нежели вы определяете, и что перейти толикие трудности в скорейшем времени будет явным доказательством рачения вашего о пользах и споспешествования славы оружия ее императорского величества. От генерал-майора Буткевича получил я репорт, что вашей армии г. генерал-вагенмейстер Лизандер требует из Белоцерковского магазейна 200000 пудов сена, хотя от меня приказано, чтоб потребным довольствовать лошадей в проходе артиллерии, но такое количество сию уже надобность превосходит, и я прошу вашего сиятельства предписать о соблюдении умеренности командам в сем случае, ибо здесь от недостатка в фураже много претерпевают войски, а я весь край к нашим границам нарочно оставил, и подряду в оном для своей армии чинить не велел, чтоб и потребным войски ваши и собиранием магазейнов запастись всю имели удобность. Об успехах наших войск над конфедератами я поднесь дальших уведомлений от князя Михаила Никитича ¹ не имею. Г[енерал] фон Штофельн не нашел удобности удержать на далее Журжу, но сжег сей хороший город, в коем до 5000 весьма изрядных и по большой части каменных домов состояло, великие морские потребности, снабденные магазейны и до ста больших купеческих судов предал также огню со всеми прилежащими селениями. Знающие доходы Порты уверяют, что чрез разорение Браилова и Журжи, как портовых городов, турки несут более трех миллионов на наши деньги убытку. В заключение я себя представлю ко всем вашего сиятельства повелениям с оною беспредельною преданностию, которая равняется тому истинному высокопочитанию, с которым я непоколебимо имею честь пребывать.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1866, л. 407-409. «Журнал исходящих бумаг». Копия.

Комментарии

1. Волконский.