Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ПИСЬМА БАРОНА ИВАНА АНТОНОВИЧА ЧЕРКАСОВА ВИЦЕ-КАНЦЛЕРУ АЛЕКСЕЮ ПЕТРОВИЧУ БЕСТУЖЕВУ-РЮМИНУ (1743-1747)

Около десяти часов утра 3 сентября 1742 г. в Москву из Финляндии прибыл полковник Стюарт с новостью, вызвавшей на следующей день всеобщее ликование: Шведская армия, окруженная войсками фельдмаршала П. П. Ласси под Гельсингфорсом, 24 августа (4 сентября) капитулировала. Отныне едва ли не вся территория Финляндии переходила под контроль русских. Поражение Швеции в войне становилось практически предрешенным. Впрочем, императрицу Елизавету оно ничуть не обрадовало, ибо в отличие от прочих она понимала, что военный триумф Ласси не приблизил, а, наоборот, отдалил заключение мира со шведами.

Так уж складывалась судьба. Дважды в течение года Петр Петрович Ласси своими победами над неприятелем срывал политические замыслы Елизаветы Петровны. В августе 1741 г. при Вильмандстранде полководец похоронил надежды цесаревны Елизаветы на революционный взрыв в Санкт-Петербурге под антинемецкими лозунгами, изгоняющий с российского престола брауншвейгское семейство — царя-младенца Иоанна, регентшу Анну Леопольдовну с мужем, генералиссимусом Антоном-Ульрихом. Теперь же, в августе 1742 г., фельдмаршал сокрушительным разгромом шведов расстроил план императрицы Елизаветы по завершению русско-шведской войны к ближайшей зиме.

Государыня рассчитывала успешными действиями русских войск в приграничных районах Финляндии убедить шведское правительство в бессмысленности продолжения войны и побудить к подписанию на условиях ничьей мирного договора с Петербургом. Однако после захвата русскими целого финского княжества предлагать подобное Стокгольму царица никак не могла, ибо сознавала, что общественное мнение Poccии не склонно поощрять начавших войну шведов столь щедрым подарком. В то же время заводить речь о присоединении Финляндии к России также не стоило. Ведь аннексия финских земель грозила обернуться для империи дипломатической изоляцией: Европейские страны, встревоженные явным актом русской экспансии, непременно постарались бы помочь Швеции в восстановлении утраченного статус-кво. И еще неизвестно, кто бы очутился в роли главного нарушителя европейского равновесия — Пруссия, захватившая в 1740 г. австрийскую Силезию, или поглощающая Финляндию Россия. Таким образом, Елизавета Петровна в сентябре 1742 г. попала в незавидную [10] ситуацию. Опасность таилась и в приобретении Россией Финляндии, и в безвозмездной передаче её Швеции.

Вот почему императрица, узнав вечером 4/15 июля 1742 г. от курьера Ласси — капитана Петра Панина — о взятии Фридрихсгама, на другой день предписала фельдмаршалу далее реки Кюмень не наступать. Фридрихсгам пал 29 июня (10 июля), к дельте реки Кюмень русская армия вышла 1/12 июля, преодолев все три ее рукава 10/21 июля. 10 или 11 числа вахмистр Пестриков вручил главнокомандующему приказ о прекращении движения. Однако вслед за тем случилось невероятное: Ласси проигнорировал высочайшее распоряжение. По свидетельству Манштейна, Петр Петрович осмелился на должностное преступление под влиянием генералов-иностранцев (Кейта, Левендаля, Штофельна, принца Голштейн-Бека, фон Братке, фон Ливена, Веделя, Броуна), оспоривших на военном совете августейший вердикт. Мнение русских генералов (Левашова, Салтыкова, Брюса, Лопухина, Томилова и Чернцова), призывавших подчиниться царской воле, осталось не услышанным.

Увы, мемуарист ошибался. Военный совет собирался 4/15 июля и обсуждал не решение государыни, а сложившуюся к тому моменту ситуацию. И русские, и иноземные генералы практически единодушно рекомендовали до подвоза провианта оставшиеся два рукава реки Кюмень не форсировать, а неприятеля на том берегу тревожить частыми диверсиями. Но уже 5/16 июля выяснилось, что шведы, покинув речной рубеж, продолжили ретираду, и, естественно, Ласси воспользовался благоприятными обстоятельствами, чтобы, не спеша, за неделю, переправить войска через оба ответвления Кюмени. Царский курьер явился как нельзя вовремя. Тем не менее, фельдмаршал, отчитавшись 11/22 июля о получении указа, генералитет на консилиум не пригласил, зато велел полкам идти вперед — на Борго и Гельсингфорс.

18/29 июля в Москве, по инициативе императрицы, обескураженной поведением верного подданного, на совет съехались восемь сановников. Рассмотрев три реляции Ласси (от 5, 6 и 11 июля) и резолюцию государыни от 5-го числа, В. В. Долгоруков, И. Ю. и Н. Ю. Трубецкие, A. M. Черкасский, С. А. Салтыков, Г. П. Чернышев, А. И. Ушаков и А. П. Бестужев-Рюмин полностью поддержали Петра Петровича, посчитав «весма неприличным» для русской армии в условиях очевидного бегства шведов какую-либо остановку, а тем более возвращение в собственные границы. Так что Елизавете Петровне пришлось принять, пусть и неохотно, позицию своих соратников, выражавших общественное мнение целой страны. Принять и попытаться найти лазейку из западни, в которую Россия сама себя загоняла.

Императрица с нелегкой задачей справилась. К приезду полковника Стюарта, она придумала комбинацию, предотвращающую опасное для империи развитие событий. Причем, большим подспорьем для нее стала родственная связь Романовых с герцогами Голштинскими, имевшими право претендовать на две короны — и на российскую, и на шведскую. В итоге императрица сумела удовольствовать всех — и собственных подданных, и шведов, а заодно и Европу. Главное, шведскому риксдагу предстояло назвать имя преемника бездетного короля Фредерика I (1676-1751). Посему русская царица выдвинула [11] проект взаимовыгодного обмена: Россия отдает Швеции Финляндию; Швеция избирает кронпринцем епископа Любекского, администратора герцогства Голштейн-Готторпского Адольфа-Фридриха (1710-1771), дядю племянника Елизаветы Петровны, несовершеннолетнего герцога Голштейн-Готторпского Карла-Петера-Ульриха, приехавшего в Россию в феврале 1742 г.

Данный компромисс действительно удовлетворял всех. Европу убеждал в отсутствии у России агрессивных намерений, подобных прусским. Швеции возвращал потерянное княжество. Россиян успокаивал соблазнительным эквивалентом территориального расширения — перспективой воцарения в соседней стране «нашего» короля. Весь расчет на том и строился, что соотечественники Елизаветы Петровны не разбирались в тонкостях шведской формы правления. Ведь они видели в короле Швеции подлинного главу государства, хотя в реальности страна являлась республикой и подчинялась лидеру Сената — канцлеру, которым в 1742 г. был Карл Гилленбург. Следовательно, во-первых, шведы наверняка предпочтут пожертвовать декоративным королевским постом ради Финляндии, а, во-вторых, когда обнаружится, что внешняя политика Швеции по отношению к России сохраняет прежнюю недоброжелательность, а то и враждебность, россияне скорее осудят неблагодарного кронпринца за «предательство», чем матушку-государыню за невыгодную сделку. При этом цель номер один — мир со Швецией на паритетной основе — будет достигнута. [12]

Расчет императрицы оказался удивительно точным. В течение полугода три страны — Франция, Пруссия, Дания (датский принц тоже претендовал на место наследника швецкой короны), а также значительная часть самого шведского общества — крестьянство — пытались сорвать мирный план русской царицы. Тем не менее, для большинства шведов он выглядел настолько заманчиво, что его привлекательность не поколебали ни обещания французами солидных денежных сумм, ни перспектива войны с Данией, ни хитроумные прусские интриги, ни мятеж далекарлийских крестьян в июне 1743 г. В том же июне 1743 г. замысел Елизаветы целиком воплотился в жизнь. Правда, больше всего хлопот ей доставили не шведы, а собственные подданные, которым с трудом давалось понимание необходимости возвращения заклятому врагу завоеванной Финляндии.

Дипломатический зондаж шведов через Англию и Голштинию быстро увенчался успехом. 6/17 сентября 1742 г. британский посланник К. Вейч уже докладывал в Лондон о наличии у русских вышеописанного проекта. 26 сентября (7 октября) A. M. Черкасский официально поинтересовался мнением британского кабинета, который без проволочек согласился на роль посредника. Помогать английскому министру в Стокгольме Мельхиору Гвидекинсу в переговорах с сенаторами и королем императрица откомандировала голштинца Бухвальда, выехавшего из Москвы 2/13 ноября 1742 г. Оба медиатора не успели взяться за дело, как шведы упредили их инициативой, весьма похожей на план Елизаветы: 26 октября (6 ноября) риксдаг избрал Карла-Петера-Ульриха шведским кронпринцем в надежде на ответный русский шаг — уступку Финляндии. В канун Рождества три шведских делегата — Николай Бонде, Карл Отто Гамильтон и Карл Фридрих Шеффер — приехали на консультации в Петербург. Однако делегаты напрасно рассчитывали на теплый прием. Вечером 28 декабря 1742 г. (8 января 1743 г.) в доме адмирала Н. Ф. Головина на Миллионной улице хозяин особняка с товарищами — фельдмаршалом В. В. Долгоруковым, обер-шталмейстером А. Б. Куракиным, генералом А. И. Ушаковым, вице-канцлером А. П. Бестужевым-Рюминым и советником К. фон Бреверном — зачитали им ультиматум: императрица заключит мир со Швецией, если Финляндия отойдет к России, и шведы заплатят контрибуцию или объявят преемником короля епископа Любекского. Разумеется, оскорбленные делегаты поспешили покинуть российскую столицу.

Елизавета Петровна с министрами-патриотами не спорила, набралась терпения и предпочла подождать, аккуратно акцентируя внимание соратников на негативных последствиях геополитической жадности. И вот по прошествии двух месяцев, когда возникла реальная угроза объединения Швеции с Данией, Францией и Пруссией против России, советники царицы, обнаружив опасность, стали постепенно смягчать свою позицию. В феврале 1743 г. они признали право шведов на половину Финляндии, в марте требовали не более трети княжества, в апреле сократили претензии до двух провинций — Кюменегорской и Нюландской, настаивая, конечно же, и на избрании голштинского родственника Карла-Петера-Ульриха кронпринцем Швеции. В мае в Стокгольме тенденцию оценили и пошли навстречу, одобрив отторжение только [13] Кюменегорья. Тогда в Петербурге запросили вместо Нюланда Саволакский район с Нейшлотом. Шведы предложили ограничиться Нейшлотом. На том и согласились, после чего 16/27 июня в Або переговоры завершились подписанием прелиминарного акта. 23 июня (4 июля) шведский риксдаг избрал епископа Любекского Адольфа-Фридриха кронпринцем Швеции. 28 июня (9 июля) в Або шведские послы Э. Нолькен и Г. Цедеркрейц вручили послам русским А. И. Румянцеву и Л. И. Любрасу утвержденные в Стокгольме условия мира. 2/13 июля капитан П. А. Румянцев привез новость о том в Петербург, которую правительство обнародовало 3-го числа. Спустя месяц, 7/18 августа в Або русская и шведская делегации парафировали окончательный текст мирного трактата. В Стокгольме его ратифицировали 15/26 августа, в Санкт-Петербурге — 19/30 августа. Размен документов между послами состоялся 27 августа (7 сентября) 1743 г.

Таким образом, Россия вышла из войны с примечательным результатом: ее территориальные приобретения были смехотворны — пограничные крепости Нейшлот (ныне г. Савонлинна), Вильмандстранд (ныне г. Лаппеэнранта) и Фридрихсгам (ныне г. Хамина). Зато авторитет страны у европейских держав вырос существенно. Продемонстрировав собственное бескорыстие и стремление учитывать пожелания всех заинтересованных сторон, Российская империя сделала серьезную заявку на роль арбитра в рамках всего континента. Пройдет менее двух лет, и Европа предоставит России возможность проявить себя в качестве третейского судьи, а Россия сумеет этот экзамен выдержать.

Ниже публикуется переписка кабинет-секретаря императрицы Елизаветы Петровны И. А. Черкасова с вице-канцлером А. П. Бестужевым-Рюминым за период с 1743 г. по 1747 г. Большая часть корреспонденции относится к 1743 г. и посвящена решению тех или иных вопросов, связанных с урегулированием русско-шведского конфликта. Письма примечательны тем, что подробно и беспристрастно свидетельствуют об активности и самостоятельности дочери Петра Великого в качестве главы государства, об оперативном реагировании царицы на возникающие проблемы. В каком-то роде перед нами дневник повседневной деятельности русской государыни, более содержательный, чем привычные камер-фурьерские журналы, но, к сожалению, слишком краткий по охваченному им времени.

Все письма подборки, за исключением № 66, собраны и хранятся в одном деле в Архиве Внешней Политики Российской Империи в фонде «Внутренние коллежские дела» (ф. 2, оп. 2/1, д. 533). При публикации курсивом выделены строки, написанные непосредственно И. А. Черкасовым. Если выделение отсутствует, значит, все письмо является автографом кабинет-секретаря.

Вступление написано с использованием материалов РГВИА (ф. 846, оп. 16 (ВУА), Д. 1622), АВПРИ (ф. 96, оп. 96/1, 1742, Абовский конгресс, д. 24), Сборника Русского исторического общества (Т. 99), Архива князя Воронцова (Кн. 4) и «Истории России с древнейших времен» СМ. Соловьева (Т. 21).

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.