ШЕСТЬ ПИСЕМ А. П. ВОЛЫНСКОГО К ЦЕСАРЕВНЕ ЕЛИЗАВЕТЕ ПЕТРОВНЕ,

1724-1725

Артемий Петрович Волынский (1689-1740), приобретший громкую известность в царствование имп. Анны, был весьма важным лицом и в то время, к которому относятся эти письма. С 1718 г. он служил Астраханским губернатором, в редком тогда чине генерал-адютанта, а потом Персидская война усилила его значение. Около 1723 г. он даже вступил в родство с царским домом, женившись на двоюродной сестре Петра великого, Александре Львовне Нарышкиной. Отсюда понятно, что он мог прямо сноситься с цесаревною Елизаветою Петровною; вести переписку с нею в царствование ее матери (с 1725 г.) было очень выгодно, так как цесаревна подписывала все бумаги за Екатерину I-ю. В половине 1725 г. Волынский получил губернаторство в Казани, с чином генерал-маиора, который след. тогда считался выше генерал-адютанства. См. о Волынском статьи И. И. Шишкина, в Отеч. Зап. 1860, № 2 и след. и Чтения, 1862, кн. 4.

I

Всемилостивейшая цесаревна государыня. Подноситель сего, возвращася из Астрахани, нашел меня здесь в Царицыне и отдал мне три ленты, объявляя, что ваше высочество всемилостивейше изволили пожаловать бабенке моей с девчонкою. За которую вашего высочества высокую милость всеподданнейше благодарствую, а притом и завидую, что жену мою с дочерью изволили пожаловать всемилостивейше напамятовать, а меня, как недостойного раба, изволили позабыть. Однакож, государыня, ни о чем о ином ваше высочество трудить не хочу, только всеподданнейше прошу милостиво меня содержать последнего вашего раба в начатой материнской своей милости в числе истинных [324] чистосердечных и верных ваших рабов, яко есмь и пребуду с должным моим рабским всеподданнейшим почтением и верностию, всемилостивейшая государыня, вашего высочества всеподданнейший раб

Артемий Волынский.

Из Царицына (города) ноября 20, 1724.

II

Всемилостивейшая государыня цесаревна Елисавета Петровна. Ваше высочество пространным моим рабским утруждать не смею, токмо всеподданнейше прошу, о чем вашему высочеству подноситель сего капитан Лопухин будет доносить, милостивейше выслушать и показать над нами бедными божескую милость милостивейшим предстательством к ее императорскому величеству всемилостивейшей государыне: понеже уже, государыня, пришла на меня конечная гибель, и хотя бы по светскому разсуждению и надлежало выбрать себе из двух одно зло, которое полегче (когда обоих миновать нельзя), но токмо не ведаю, которое зло мое в сенате меньше поставят; то ли, что я, видев то из чего будет не токмо повреждение интересу, но и пакости государству, а я все то оставлю (да поеду в Астрахань, где важного за мною ни одного дела нет, и ничто и без меня оставлено не будет), или то, чтоб я преслушал указ и в Астрахань не поехал. И тако разсуждая, по истинне, государыня, я уже без ума стал, а о прочих моих бедствах уже и упоминать не смею, дабы тем не утрудить. Того ради, [325] всемилостивейшая государыня, слезно прошу, умилосердися над нами бедными, напамятуй ко мне, последнему рабу вашему, высокую свою милость, чтоб чрез милостивейшее вашего высочества предстательство я хотя на время из здешней пёклы мог свободиться, которую милость так буду почитать, как бы ваше высочество из сылки свободить или из варварского полону изволите меня, как самого невольника, выкупить, за что я со всею моею злосчастною и сирою фамилиею до смерти моей будем молить Всевышнего. Всемилостивейшая государыня вашего высочества всеподданнейший и нижайший раб

Артемий Волынский.

(Это окончание, равно как и воззвание второго письма повторяются при остальных)

Из Царицына, июня 5 дня, 1725.

III

Понеже я во всю мою до сего времени жизнь одно только желаемое мне счастие получил славнейшую ее императорского величества всемилостивейшей государыни нашей коронацию видеть, но и оную, как известно вашему высочеству, с великим трудом дождался, а прочего достойного ничего, как прежде того, так уже и потом за непрестанными отлучениями моими не сподобился видеть: и тако почитаю себя в том если не хуже, то однакож и не лучше всякого простого поселянина.

Ныне, государыня, будучи здесь в пустыне, получил я радостные мне ведомости, что Всевышний Господь Бог брак сестры вашего высочества, всемилостивейшей государыни нашей цесаревны Анны Петровны, с его королевским высочеством герцогом и государем милостиво совершити благоволил. [326] И хотя я за обыкновенным моим несчастием оную всероссийскую нашу радость видеть и в числе верных рабов ваших по должности моей всеподданнейше поздравлять ваше высочество тем словесно и не сподобился, однакож надеяся на обыкновенное вашего высочества ко мне, последнему рабу вашему, материнское милосердие, приемлю смелость и сими всенижайшими моими строками оною радостию всеподданнейше и нижайше радуяся поздравляю, того ж и вашему высочеству всеусердно желая, и да подаст Всевышний вам многолетное здравие и всякое по желанию вашего высочества благополучие, чего я и паки по должности моей рабской желаю, и притом всеподданнейше и нижайше прошу милостивейше меня содержать в неотемлемой вашего высочества материнской милости в числе верных рабов, яко есмь и пребываю с должнейшим моим рабским почтением и верностию.

Из Камышенки, августа 31 дня, 1725 г.

(P. S.) Я здесь, всемилостивейшая государыня, до того дожил, что от здешнего варварского народа и живот было окончал от таких, кому я такое благодеяние сделал, что из нищих на мою беду сделал сильными владельцами; но когда они потом разорили других, вступил я паки в медиацию промежду их и тем, которые обидели, рассудил, что они, отставя свой добровольной договор и со всеми помиряся в прежних ссорах и свое получа чем были обидимы, а за тем сами неправильную и клятвопреступную войну сделали и ту сторону, с которою примирилися, обидели и когда увидели, что им в том не поманил; также они хотели брата своего родного, который в прошлом году крестился, Петр Тайшин, убить до смерти, отчего он от них ушел ко мне, и что я его назад им не [327] отдал, — за то меня самого хотели поймать и, взяв меня с собою, бежать к Кубани со всеми улусами, и что там меня держать у себя скованова. А ежели б я стал обороняться, то и до смерти хотели убить, что обстоятельно вашему высочеству донесет подноситель сего поручик князь Андрей Волконский, который было тут же со мною попался. Однакож, государыня, благодарю Бога, что милостиво меня от такой напасти сохранил; и хотя было то не хорошо, однакож из двух таких напастей уже бы лучше смерть, нежели в такие б тиранские руки с животом отдаться, где б, чаю, страдальческим мучением замучили. Такое, всемилостивейшая государыня, по моему злосчастию наслал на меня Господь Бог бедственное дело, от которого не знаю как и освободиться, понеже уже и за то благодарю Бога, что по высокой ее величества всемилостивейшей государыни императрицы милости и от астраханской пеклы свободился, а о сем бедственном моем деле до времени уже и упоминать не смею.

IV

Уповаю я, что вашему высочеству, государыня, о напастях моих известно, а паче взыскивается на мне, будто я остановку делал отправленному с командою к крепости Святого Креста полковнику Еропкину в его походе, что, государыня, не токмо мне делать, но и в мысли моей того не бывало. Однакож вижу, что я тем обнесен невинно, к ее императорскому величеству, в чем ныне посылаю мое всеподданнейшее явное оправдание. И того ради, всемилостивейшая государыня мать, сотвори надо мною бедным божескую милость, милостивым своим предстательством в моей невинности, а паче всего милостиво у ее императорского величества [328] испросить, чтоб мне повелено было из Казани хотя на малое время ко двору ее императорского величества в нынешней зиме побывать; и паки всеподданнейше прошу на сие мое слезное прошение милостивейше призрить.

От Камышенки, октября 14 дня, 1725 году.

V

Понеже мое обыкновенное несчастие, отлучение, не допустило меня персонально по должности моей рабской поздравствовать ваше высочество прошедшим ныне днем дражайшего тезоименитства ее императорского величества всемилостивейшие нашея великие государыни; однакож, государыня, уповая на обыкновенную вашего высочества высокосклоннейшую милость, приемлю рабскую смелость и чрез сие мое всенижайшее ваше высочество всеподданнейше оным торжеством поздравлять, всеусердно моля да подаст Всевышний ее императорскому величеству, купно же и вашему высочеству желаемое здравие и всякое благополучие, и да сподобит и впредь будущие лета таких многих тезоименитств радостно достигнути и препровождать, чего я, по должности моей рабской, всеусердно желаю, и при том всеподданнейше подвергаю себя в неотемлемую вашего высочества материнскую милость, пребывая с должнейшим моим рабским подданническим почтением и верностию.

Из Пензы декабря 24 дня, 1725 году.

VI

Уповая на обыкновенные ее императорского величества всемилостивейшей великой государыни, тако ж и вашего цесаревнина высочества ко мне, последнему рабу, высокие милости, послал я с некоторыми моими всеподданнейшими [329] рабскими прошениями жену мою, всеподданнейше прося, дабы высоким ее императорского величества указом повелено было мне из Казани, ради крайних нужд моих, в нынешней зиме быть в Москву и в Санктпитербурх хотя на малое время. Того ради, всемилостивейшая государыня и премилосердая мать, всеподданнейше ваше высочество прошу милостивейше бедную жену [330] мою, последнюю рабу вашу, содержать в неотемлемой вашего высочества материнской милости, и о чем всеподданнейше будет просить, в том нас, сирых, для единого милосердия Божие не оставить, понеже, государыня, кроме Бога и ее императорского величества и ваших высочеств, не имеем никакой надежды.

Из Пензы, декабря 28 дня, 1725 году.

Текст воспроизведен по изданию: Шесть писем А.П. Волынского к цесаревне Елизавете Петровне. 1724-1725 // Русский архив, № 3. 1865