СЕНЯВИН Н. А.

«О КАРАБЕЛЬНОМ И ГАЛЕРНОМ ФЛОТАХ»

Публикуемые документы, подлинники которых хранятся в фонде Сената Российского государственного архива древних актов (РГАДА), свидетельствуют о том, что правительство Анны Иоанновны было самым серьезным образом озабочено плохим состоянием Балтийского флота и искало пути выхода из создавшегося положения.

Проблемами флота занималась в 1732-1738 гг. специально созданная Воинская Морская комиссия (далее — ВМК), возглавлявшаяся вице-адмиралом А. И. Остерманом ¹. Основным итогом ее работ было изменение петровских штатов русского флота: замена пяти 90- и 76-пушечных кораблей двухпалубными 66-пушечными, что, конечно, формально ослабляло мощь. Но напрашивается сама по собой оценка этого решения с позиций стереотипных представлений о политике 1730-х годов сквозь призму «бироновщины» с ее небрежением национальных интересов не выдерживает критики при внимательном знакомстве с архивными материалами.

Решения комиссии готовились и принимались А. И. Остерманом отнюдь не единолично. Еще до начала ее работы правительство запросило у флотского руководства («флагманов» — командиров эскадр, носящих собственные флаги) мнения о проблемах развития русского флота ² и изучило его состояние по меньшей мере по трем достаточно подробным комплексам ведомостей ³. Фактически это было прежнее петровское руководство флотом, испытавшее на своем личном опыте все тяготы его становления. Сравнение «мнений» всех флагманов, сохранившихся в материалах Кабинета министров Анны Иоанновны ⁴, с итогами работы комиссии показывает, что почти все принятые ею решения были уже намечены в записках адмиральского состава флота.

Как ни парадоксально на первый взгляд, на наиболее существенном уменьшении петровских штатов настаивали не иностранные офицеры ⁵ (в большинстве своем высказавшиеся за сохранение и даже существенное увеличение прежнего числа кораблей), а два русских флагмана — вице-адмирал Н. А. Сенявин и контр-адмирал В. А. Дмитриев-Мамонов. Публикуемая записка Н. А. Сенявина (док. №1) позволяет понять и оценить мотивы подобных предложений.

Флотоводец с блестящим послужным списком — первый из россиян, одержавших победу на море у о-ва Эзель в 1719 г. и захвативший [10] единственный за всю войну шведский линейный корабль, — Наум Сенявин отличался не только храбростью, но и системным видением сложных проблем. Это отразилось и в его «мнении». Ряд предложений Сенявина был впоследствии реализован комиссией. В их числе — предложения о создании второй кораблестроительной базы в Архангельске и использовании для строительства кораблей местной лиственницы, имевшее особенно важное значение для судеб русского флота: с 1732 г. до конца XVIII в. в Архангельске было построено 2/3 всех русских военных кораблей Балтфлота ⁶.

От записки Н. А. Сенявина пролегает прямой путь и к осмыслению второго публикуемого документа — «Рассуждения» от 16 марта 1732 г., докладывавшегося императрице с целью предварительного обоснования новых штатов флота. «Рассуждение», сохранившееся в делах Сената по Кабинету министров ⁷, было подготовлено, очевидно, на основе ознакомления с итоговыми сводками мнений флагманов и ведомостей о состоянии флота, и без некоторых суммирующих их данных оно (да и мнение Н. А. Сенявина) не совсем понятно.

На конец 1731 г. русский корабельный флот числил в списках 58 судов, в том числе 36 линейных кораблей, из которых только 8 были полностью боеспособны; еще 3 можно было вывести в ближнее плавание, но они были непригодны для боевых действий на Балтике в период осенних штормов ⁸. Причиной этого была страшная спешка, в которой создавался петровский флот, низкое качество строительства, повсеместное использование сырого леса, нерациональность, граничащая с недомыслием (был период, когда одновременно на 11 стапелях строились суда — это удлинняло сроки строительства до трех-четырех лет ⁹, так как на все суда одновременно не хватало сил, материалов, и корабли загнивали уже в стапеле), большое количество губительных для дубовых корпусов микроорганизмов в слишком пресной кронштадской балтийской воде, в которой срок службы корабля не превышал 9-10 лет. Это фиаско особенно наглядно при сопоставлении гниющих в гавани 88-90-пушечных флагманов петровской постройки 1718 – 1721 гг. с находящимися на плаву судами английской и голландской постройки 1713-1715 гг. Чтобы сохранить в этих условиях боеспособным штатный состав флота из 27 кораблей, надо было закладывать и строить по три-четыре крупных корабля в год, но на это не был расчитан ни флотский бюджет, выбиравшийся с недоимкой в среднем в 24,1% в год ¹⁰, ни состояние кораблестроительной базы. Тяжесть форсированной кораблестроительной программы легла бы непосильным бременем на финансы России. Масштабную программу строительства трехпалубных 80-90-пушечных кораблей не позволяла развернуть крайняя незначительность разведанных тогда в России запасов дуба на корабельные корпуса и его низкое качество.

Серьезным препятствием была также слабость кораблестроительной и ремонтной базы: мелководье не позволяло даже на понтонах проводить из Петербурга до Кронштадта полностью достроенные корпуса трехпалубных линейных кораблей. К тому же тогда не были еще построены ни кронштадский канал, ни система доков для строительства и ремонта судов. Сыграла свою роль и сложность эксплуатации глубокосидящих и менее маневренных трехпалубных кораблей при тогдашнем уровне навигационной техники в [11] условиях Балтики, серъезные работы по картографированию которой толъко начинались. Сказывалась и невысокая эффективность тяжелых кораблей в вероятной войне в прибрежных шхерных балтийских водах. С учетом всех этих обстоятельств и вставал вопрос о военно-стратегической целесообразности для России столь мощного флота на Балтике по крайней мере на два ближайших десятилетия (а за этот срок наличный корабельный состав флота должен был дважды полностью обновитъся без всякой практической пользы для страны).

Осмысление опыта первого десятилетия существования петровского флота привело Н. А. Сенявина к мысли об отказе от слишком дорогостоящей и малоэффективной в конкретных условиях начала 1730-х гг. петровской кораблестроительной программы. Необходимость ее изменения становилась очевидной и для правительства, планировавшего в эти первые два года мероприятия, направленные на облегчение податного бремени населения страны ¹¹. Однако ВМК в доношении от 22 апреля 1732 г. ¹² не пошла на столь радикальное сокращение флота, как предлагал Н. А. Сенявин, а ограничилась лишь заменой части трехпалубных кораблей кораблями меньших рангов (66-пушечными).

Победило мнение сторонников сохранения численности петровского флота ¹³, отразившееся в «Рассуждении» от 16 марта 1732 г. Авторство этого документа до конца не ясно: судя по заголовку на листе 470 — «№7 Морской Комиссии» он мог быть документом ВМК. Однако общий его довольно свободный стиль и отсутствие необходимого в таких случаях делопроизводственного формуляра могут свидетельствовать и о составлении его в Сенате или Кабинете при подготовке к докладу императрице очередного доношения ВМК.

«Рассуждение» интересно в первую очередь тем, что содержит в первой части недостающее в большинстве флагманских мнений обоснование необходимости определенной структуры и размеров флота в зависимости от его задач, то есть, в основных чертах, пусть и не очень совершенно, формулирует (возможно, впервые) военно-морскую доктрину России, исходящую в основном из оборонительных функций флота и принципа соответствия силам вероятного противника. Из зтого следует, что Россия на ближайший период не имела агрессивных намерений на Балтике и не планировала широкомасштабных военных акций на европейском театре военных действий.

Нужно отметить, что доктрина, отразившаяся в «Рассуждении», была достаточно реалистична и обоснована ситуацией. Серъезных противников у России на Балтике, кроме Швеции, которая по своим экономическим возможностям более уже не могла кардинально изменить ситуацию, тогда не было; возникновение антироссийской коалиции государств, имеющих на Балтике флоты, было малореально, что в последующем было подтверждено [12] практикой, в случае возникновения такой коалиции или присоединения к одной из стран английской эскадры, Россия все равно не смогла бы противостоять им силой собственного флота, так как по своим финансовым и техническим возможностям не могла содержать флот, эквивалентный соединенным флотам или английскому; таким образом, содержание мощного флота было просто ненужным и неэффективным.

Помимо обоснования новых штатов флота потребность в формулировке доктрины имела и еще один побудительный мотив. Хотя авторы «Рассуждения» в подчеркнуто категорической форме утверждали, что «о потребности и необходимой нужде в содержании обоих флотов (т,е. корабельного и галерного. — Н. П.) чаятельно никто сумневатъся не изволит», «изволящие сомневаться» все же были. Французский дипломатический представитель Маньян летом 1731 г. сообщал о высказанной фельдмаршалом и президентом Военной коллегии Б. Х. Минихом мысли о возможности обойтись вообще без корабельного флота, ограничившись одним галерным. Это мнение чрезвычайно понравилось Бирону «… на том основании, что из полученных таким образом сбережений царица в состоянии будет покрывать расходы на содержание своего двора, расходы очень значительные» ¹⁴. Позиция Бирона уже в августе 1731 г. была блокирована сильнейшим сопротивлением сенатора и обер-гофмейстера С. А. Салтыкова, пользовавшегося доверием императрицы, и тогдашнего президента Адмиралтейств-коллегии П. Сиверса. Однако «Рассуждение», особенно во второй своей части, явно полемически заострено против этой, еще не угасшей до конца, придворной антифлотской интриги.

Текст публикуемых материалов передан по правилам современной орфографии, с сохранением стилистических особенностей, присущих документации XVII века.

Публикацию подготовил кандидат исторических наук Н. Н. ПЕТРУХИНЦЕВ.