ИЗ ДОМАШНЕГО АРХИВА НЕЕЛОВЫХ.

I.

Письмо служилого человека 1732 г.

Государь мой братец Филип Перфильевич, благополучно здравствуй! Письмо ваше до рук моих чрез купца Гарнера отдано 25 дня августа исправно, из которого выразумел, что вы — маэор, и буде правда — то вас поздравляю, а ежели секунд-маэор, то рука твоя неправа: знатно испив чашу писано.... А я здесь в военной коллегии в том указе, что тебе быть в секунд-маэорах, и чтоб не замедлить указу, много ходатайствовал и за работу подъячим несколько дал, а чтоб настоящим маэором, — такого указу и приговору не видал. Пожалуй, объяви брату Гаврилу Степановичу: ево капитанство остановилось ни зачем другим, только что по репортам Скрипицын старее... И чрез мое прошение учинен приговор: велено послать к городу указ, для чего оной Сврипицын обойден; и такой указ послан, и вы извольте постараться, чтоб сюда от города ответствовали, а без того не делают, а другие никто еще из отставных не являлись. При сем здравствуйте: слуга ваш Иван Неелов. С.-Питербурх, сентября 3 дня 1732 году.

На адресе: Государю моему брату Филипу Перфильевичу Неелову — у города Архангельского.

II.

Резолюция одного из архиереев 1758 г.

Прилагаемый при сем в современном списке указ 1758 года заключает в себе не безъинтересную архиерейскую резолюцию, характеризующую духовное убожество тогдашнего сельского духовенства — с одной стороны, и суровое отношение к нему епископской власти — с другой. Малообразованный подавленный житейскою нуждою, сельский священник того времени, [207] как видно, не вполне сознавал высокую святость совершаемых им священнодействий; он нуждался в наставлении и вразумлении, — и вместо всего этого подвергался каре, которая, нисколько не улучшая его духовно-нравственной стороны, могла только ухудшить и без того неприглядную житейскую обстановку. — А. М.

Указ ее имп. велич., самодержицы всероссийской, из вологодской его преосвященства господина преосвященнейшего Серапиона, епископа Вологодского и Белоезерского, духовной консистории, поповскому десятоначальнику (Т. е. благочинному), церкви Николая Чудотворца на Корне, священнику Иоанну Андрееву. Сего маия 18-го дня 1768 года, Вологодского уезда, церкви Архангела Михаила, что поверх Вологды реки, о погрешности священника Семиона Феоктистова, что он дерзнул содержать в избе дароносный ковчег с Божественными Тайнами, в резолюции, рукою его преосвященства писанной, изображено: «аще небо и небо небес недовольне (по Соломону) величеству Божию во обитание и селение славы Его, всех Творца и Создателя — Господа, кольми паче рукотворенные храмы, аще и освященные особливо-же Божественный престольный жертвенник — на то едино страхом Божиим с крайнейшим благоговейством освящен, дабы отнюдь не на татом коем-же месте, но на святом престоле, утаинствовав под видом хлеба и вина пресвятым телом и пречестною кровию, Господь Бог наш Иисус Христос вселяем и сохраняем был. А поп окаянный Симеон, не внимая страшному таковому величайшему таинству, дерзнул в своей избе содержать дароносный ковчег с Божественными Тайнами, которые всепресвятые Христовы Тайны повелел он, поп, от его, пастыря, вынесть во святую церковь и поставить на святом престоле. Чего дабы и другие попы от своего не богобоязненного бесстрашие и крайнего невнимания чинить не дерзали, — послать во всю епархию указы чрез десятоначальники, а с помянутого попа Семиона Феоктистова штрафа взять на соборную святую церковь за означенную погрешность пуд воску, или (послать) на год в Озерки — (в) монастырь Свято-Николаевский в священнослужение».

Того ради тебе, по силе оной его преосвященства резолюции, ведомства своего церковно-священникам для достодолжного исполнения сего указа роздать за рукою своею точные копии с росписками, и те росписки подать в вологодскую духовную консисторию, и поповскому десятоначальнику, церкви Николая Чудотворца, что на Корне, священнику Ивану Андрееву о том ведать и учинить по сему ее императорского величества указу.

Секретарь Василий Воронов. Канцелярист Стефан Юрьев. [208]

III.

Челобитная 1760 года.

Бьет челом подпорутчика Апполова Степановича Соколова, Пошехонского уезду, Ухтомской волости, сельца Мичакова, служитель Леонтей Яковлев, а в чем мое челобитье — тому следуют пункты:

1) Дом и деревни господина моего и с них сбор всяких денежных доходов поручены мне, именованному, и с них собрано было мною денег 300 рублев, которые для отсылки и переводу к господину моему в Санкт-Питербурх, чрез Борисоглебской слободы купцов, поехал я, именованный, Ярославского уезду в Борисоглебскую слободу; едучи, в пути уведомился, что прислан из ярославской правинцыальной канцелярии копеист Алексей Шеин — для отказу собственного господина моего вологоцкого недвижимого имения — деревни Катаева, по челобитью мичмана Лукьяна Перфильева, сына Неелова. Возвратясь в показанную деревню Катаево, нашел помянутого откащика Шеина и при нем Лукьяна Неелова дворовых людей и крестьян в пятнадцати человеках, которому откащику, в силу присланное из государственной вотчинной коллегии указу, стал спорить, чтоб то недвижимое вологоцкое господина моего имение за него, Неелова, не отказывал, токмо оной откащик и при нем означенного Неелова Вологоцкого уезду, сельца Кузьминского, дворовой человек Кузьма Абакумов с товарыщи, быв все безобразно пьяны, растянув меня на полу, бил плетьми и пинками смертно, и брося в подполье, имеющееся на мне платье и господские деньги и лошадь обрав, привели меня в Вологодской уезд к оному Лукьяну Неелову в сельцо Олятино, где и содержан был 12 дней под караулом. А потом отослал меня в Москву к сыну своему, порутчику Михаилу Неелову, и по привозе в Москву, приказом оною Неелова держан же был под караулом неделю, и паки отослал обратно к отцу ево — Лукьяну Неелову, которой послал меня от себя в показанную господина моего деревню Катаево, и в той деревне лошадь господина моего мне отдали обратно, а отнятых у меня господина моего, Неелова людьми, денег трехъсот рублев мне не возвратили.

2) А понеже помянутой Лукьян Неелов, ведая неправо учиненный за себя недвижимому господина моего вологоцкому имению отказ, с отказу того недвижимого имения крестьян приводит в крайнее раззорение и берет с них излишние доходы и высылает в собственные свои деревни на работы, отчего не точию господин мой может лишитца своих доходов, но и собираемых в казну вашего императорского величества податей те крестьяне, за раззорением ево, Неелова, платить будут не в состояния. И дабы высочайшем вашего императорского величества указом повелено было сие мое явочное челобитье в вологоцкой правинцыальной канцелярии приняв, впредь для ведома записать в книгу, а о бою моем именованного и (о) увечье и об отнятии у меня помянутого Неелова людьми 300 Рублев денег — будет господин мой впредь бит челом, где надлежит. К той челобитной служитель Леонтей Яковлев руку приложил.

Сообщ. А. Е. Мерцалов.

Текст воспроизведен по изданию: Из домашнего архива Нееловых // Русская старина, № 10. 1885