ДОСТОПАМЯТНЫЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ И РЕЧИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО.

(Записанные деньщиком его Нартовым. См. № 4 Москвитянина)

(Продолжение).

60.

Когда Императрица сама трудилась с комнатными своими девицами в вышивании по голубому гарнитуру серебром кафтана, и по окончании работы, поднесла оный Его Величеству, прося, чтоб благоволил он удостоить труды ее, и надеть его в день торжественного ее коронования, то Государь, посмотрев на шитье, взял кафтан и тряхнул его. От потрясения полетело с шитья несколько на пол канители, чему подивясь сказал: «смотри, Катинька, пропало дневное жалованье солдата». Сей кафтан в угодность супруги своей имел Государь на себя только во время празднества коронации, и после никогда его не надевал, почитая оный неприличною себе одеждою, ибо обыкновенно носил гвардейский мундир или флотский.

61.

Его Величество, чувствуя в себе болезнь, но пренебрегая оною, отправился в сырую погоду на Ладогской канал, а оттуда в Сестребек водою, и по возвращении видя оную умножившуюся, Блументросту говорил: «болезнь упряма, знает то натура, что творит, но о пользе Государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть».

62.

Беседуя Государь с корабельными и парусными мастерами и флотскими Офицерами, так развеселился, [23] что сам пуще потчевать начал. Тогда каждый, обнимая Петра Великого, уверял о любви своей и о усердной службе, а Монарх отвечал им: «За любовь, за верность и службу награда не словом, а делом; сие вы доказали. — Я вам благодарен».

63.

Петр Великий проходя за полночь чертежную свою, и приметя Нартова, сидящего за чертежем Кронштадского канала, к которому поручено было ему придумать механические способы, как бы легче и прямее колоть и пилить камень, которым канал устилаться долженствовал, и каким образом отворять и запирать слюзные ворота, подошел к нему, посмотрел на труды его и видя его вздремавшего, а свечу сплывшую и пылающую, ударил по плечу, сказав: «прилежность твоя, Андрей, похвальна, только не сожги дворца». На другой день пожаловал ему пятьдесят червонцев двурублевых, говоря притом: «ты помогаешь мне в надобности моей, а я помогаю тебе в нужде твоей».

64.

Когда Нартов просил Его Величество окрестить сына его новорожденного, тогда отвечал ему: «добро!» и оборотясь к Государыне с усмешкою сказал: «смотри, Катинька, как мой токарь и дома точит хорошо». Окрестя, пожаловал он ему триста рублей, да золотую медаль. Подарок при крещении весьма редкой, ибо Петр Великий на деньги был не члив, и свободнее давал деревни; тогда обещал Государь ему деревню, однако за скоро приключившеюся болезнию и кончиною, сего не воспоследовало.

65.

Государь, рассматривая в токарной план учреждения Академии Наук в Санктпетербурге с [24] архитектором Блументростом при Брюсе и Остермане, взглянув на Нартова, говорил ему: «надлежит при том быть Департаменту художеств, а паче механическому; привезенное из Парижа от Аббата Биньона и писанное тобою о сем прибавить. Желание мое, насадить в столице сей, рукомеслие, науки и художества вообще». При сем случае Его Величество назначил быть президентом сея Академии Блументроста.

66.

Докладывано было Государю, что в Петербург приехали плясуны и балансеры, представляющие разные удивительные штуки, на что Его Величество Генералу Полицмейстеру Девиеру отвечал так: «здесь надобны художники, а не фигляры. Я видел в Париже множество шарлатанов на площадях. Петербург не Париж, пускай чиновные смотрят дурачества такие неделю, только с каждого зеваки не больше гривны, а для простого народа выставить сих бродяг безденежно пред моим садом на лугу. Потом выслать из города вон. К таким праздностям приучать не должно. У меня и своих фигляров между матросами довольно, которые по корабельным снастям пляшут, и головами вниз становятся на мачтовом верхнем марсе. Пришельцам, шатунам сверить деньги без пользы, грех».

67.

При случае фейерверка, которым Император во время мирного торжества управлял, и сам оный зажигал; когда он удачно кончился, то придворные льстецы выхваляя, что огни Государь удивительно пускал хорошо, однако при том действии быть опасно, получили следующий от Монарха ответ: «такие ли огни пущал я при Полтаве, да не ранен».

68.

Его Величество взяв с собою прибывшего из Парижа, в службу принятого, славного архитектора [25] и Инженера Леблонда, при котором случае по повелению Монаршему находился и Нартов с чертежем, который делал он, поехал в шлюбке на Васильевской остров, который довольно был уже выстроен, и каналы были прорыты; обходя сей остров, размеривая места и показывая архитектору план, спрашивал: «что при таких погрешностях делать надлежит?» Леблонд, пожав плечами, доносил: все срыть, Государь, сломать, строить вновь и другие вырыть каналы. На что Его Величество с великим неудовольствием и досадою сказал: «и я думал тож». Государь возвратился потом во дворец, развернул паки план, видел, что по оному не исполнено, и что ошибки невозвратные, призвал Князя Меньшикова, которому в отсутствие Государево над сим главное смотрение поручено было, и с гневом грозно говорил:

«Василья Корчмина батареи лучше распоряжены были на острову, нежели под твоим смотрением теперешное тут строение. От того был успех, а от сего убыток невозвратный. Ты безграмотной, ни счота, ни меры не знаешь. Чорт тебя побери и с островом». При сем подступя к Меньшикову, схватил его за грудь, потряс его столь сильно, что чуть было душа из него не выскочила, и вытолкнул потом вон. Все думали, что Князь Меньщиков чрез сию вину лишится милости, однако Государь после пришед в себя, кротко говорил: «я виноват сам, да поздо, сие дело не Меньщиково, он не строитель, а разоритель городов».

Василий Корчмин, бомбардирской роты офицер, которого батареи на Васильевском острову на берегу устья реки Невы с великим успехом действовали против приплывших Шведов, по имяни которого прозван сей остров.

69.

Петр Великий, садя сам дубовые желуди близь Петербурга по Петергофской дороге, желал, чтоб [26] везде разводим был дуб, и приметив, что один из стоящих тут знатных особ, трудам его улыбнулся, оборотясь к нему гневно промолвил: «понимаю, ты мнишь, не доживу я матерых дубов; правда; но ты дурак; я оставляю пример прочим, чтоб делая то же, потомки со времянем строили из них корабли. Не для себя тружусь, польза Государству впредь».

О разведении, соблюдении лесов, изданы были Государем многие указы строгие, ибо сие было одно из важнейших его предметов.

70.

Будучи на строении Ладогского канала и радуясь успешной работе, к строителям Государь говорил: «Невою видели из Европы ходящие суда. А Волгою нашею (указав на канал) увидят в Петербурге торгующих Азиатцов».

Желание Его Величества было беспримерное соединить сим море Каспийское с морем Балтийским, и составить в Государстве своем коммерцию северо-западную и восточную чрез сопряжение рек Мсты и Тверцы одним каналом. Из Финляндского залива чрез Неву реку в Ладогское озеро, оттуда чрез реку Волхов в озеро Ильмень, в которое впадает Мста, а тою рекою до реки Тверцы, впадающей в Волгу, а сею в Каспийское море.

71.

Петр Великий был истинный Богопочитатель и блюститель веры Християнской, и подавая многие собою примеры того, говаривал о вольнодумцах и безбожниках так: «кто не верует в Бога, тот либо съумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца по творениям познавать Его должен».

72.

Генерал-Полицмейстеру Девиеру, доносившему о явившихся кликушах, приказывал Его Величество так: [27] «кликуши за первой раз плети, за второй кнут, а есть ли и за сим не уймется, то быть без языка, чтоб впредь не кликали и народ не обманывали».

73.

О ложно-беснующихся говорил Государь: «надлежит попытаться из беснующегося выгонять беса кнутом; хвост кнута длиннее хвоста чертовского. Пора заблуждения искоренять из народа».

74.

Когда о корыстолюбивых преступлениях К... М... представляемо было Его Величеству докладом, домогаясь всячески при таком удобном случае привесть его в совершенную немилость и нещастие, то сказал Государь: «вина немалая, да прежние заслуги более».

Правда, вина была уголовная, однако Государь наказал его только денежным взысканием, а в токарной тайно при мне одном выколотил его дубиной, и потом сказал: «теперь в последний раз дубина; ей впредь берегись».

75.

Его Величество, присутствуя на Иордане и командуя сам полками, возвратясь во дворец Императрице говорил: «зрелище приятное! видеть строй десяти полков на льду Невы, кругом Иордана стоящих. Во Франции не поверили бы сему». — Потом, оборотясь к штаб-офицерам гвардейским сказал: «мороз сильный, только солдаты мои сильнее. Они маршировали так исправно, что пар только шел столбом и усами только поворачивали. Я приметил, господа чужестранные министры закутались в шубах, дивились тому и пожимали плечами, почитая, может быть, сие жестокостию, но мы родились в севере, и сносить такой мороз можем; приучать солдата к теплу не должно». [28]

76.

Шествующему Императору в Сенате, на дороге пал в ноги юноша лет пятнадцати, и подавая челобитную, просил в ней о прощении отца своего, за преступление к смерти осужденного, возглашая со слезами так: Всемилостивейший Государь! помилуй несчастного отца моего, повели вместо его наказать меня, готов умереть за него; — Его Величество, развернув бумагу и посмотрев в нее, сказал; «он виноват, а ты нет». Потом хотел идти далее, однако просящий юноша пал паки лицем к земли, схватил за ноги Монаршие и рыдая говорил: помилуй отца и меня; я вину его Вашему Величеству заслужу, и Богом исполнить сие обещаюсь. Государь, сожалением тронутый, спросил его: «кто тебя научил?» — «Никто, — отвечал смело стоящий на коленях отрок, — сыновняя любовь; со смертию его, смерть моя». По сем Петр Великий пристально посмотрев на лице юноши сего, коего черты обещевали быть в нем честного человека и доброго слуги Государству, понеже Его Величество проницанием своим в избрании подданных нелегко ошибался, и имел дарование по наружности людей познавать, сказал: «убедительный пример; счастлив отец, имея такого сына».

Его Величество вошел в Сенат, пересказывал сыновнюю к отцу горячность, велел прощение сие прочесть, и несчастному даровал жизнь. А сын его, записанный в службу, самым делом, усердием и верностию своею уверение сие исполнил, достигнув заслугами до чина Генеральского, который был мне хороший приятель и по фамилии прозывался Ж…..

77.

Его Императорское Величество ради мирного со Швециею торжества, возблагодаря Бога, и желая к народу показать милосердие, отпустил преступления тяжких вин, оставил государственные долги и недоимки, отворил заключенным двери темниц и даровал [29] свободу, говоря с восхищением: «прощаю и молю Бога, да простит мне; но никто же без греха, кроме сотворшего нас; отпуская другим, отпустится и нам; пусть веселится и радуется со мной Россия, чувствуя промысл Вышнего».

78.

Некогда отдан был в походе один офицер гвардии под военный суд, который за неосторожный против военных законов проступок, учиненный им против неприятеля, присудил его повесить. Сентенция объявлена была ему в присутствии его Полковника Государя. Осужденный, поклонясь Его Величеству, просил так: виноват, но будь милостив яко Бог, избавь от виселицы и от позорной смерти. Петр Великий на сие отвечал: «добро, ради прежней службы, облегчить, и расстрелять». — А Офицер, поклонясь, паки говорил: я лучше бы желал быть застрелен от неприятелей, нежели от своих солдат, с которыми защищал отечество. Помилуй, Государь! вспомни прежнюю верность мою, посмотри на раны и прости. Обещаюсь быть осторожнее и вину свою заслужить. Оплошность моя, а не измена. — При чем вдруг открыл грудь свою, обнажил руку и показывал язвы и пластыри. Монарх переменился в лице, на глазах явились слезы; встал с места своего и к судящим штаб и обер-офицерам снисходительно сказал: «что теперь, господа, скажете?» — А как они молчали и ожидали последнего решения от Государя, то гласом милосердым заключил сей суд так: «сии свидетельствы даруют тебе живот; прощаем, только блюди обещание». — Что сей Офицер в самом дел исполнил. Вскоре после того выпросился он у Государя с особым отрядом, напал с такою храбростию на Шведов, что, разбив их, одержал победу, и будучи при сем случае вновь ранен в голову, умер. Однако будучи несколько часов до смерти жив, при конце последнего издыхания в [30] палатке к офицерам с радостию говорил: теперь-то, братцы, умираю я спокойно и честно, заслужив вину свою пред Государем.

79.

Петр Великий не любил ни какой пышности, великолепия и многих прислужников. Публичные столы отправлял у Князя Меньщикова, куда званы были и чужестранные Министры. У себя же за обыкновенным столом не приказано было служить придворным лакеям. Кушанье его было: кислые щи, студени, каша, жареное с огурцами или лимонами солеными, солонина, ветчина, да отменно жаловал Лимбургский сыр; все сие подавал мундкох его Фельтен. Водку употреблял Государь анисовую, обыкновенное питье квас, во время обеда пил вино эрмитаж, а иногда венгерское, рыбы никогда не кушал; за стулом стоял всегда один из дневальных деньщиков, о лакеях же говаривал: «не должно иметь рабов свидетелями того, когда хозяин ест и веселится с друзьями. Они перенощики вестей, болтают то, чего и не бывало».

80.

В беседах Его Величество бывал весел, разговорчив, обходителен в простоте без церемоний и вычуров, и любил около себя иметь веселых, но умных людей; досадчиков в беседе не терпел, и в наказание тому, кто кого оскорбил словом, давал пить покала (бокала!) по три вина, или ковш с вином называемый орел, чтоб лишнего не врал и не обижал; словом, он и гости его забавлялись равно; неприметно было в нем того, что он был самодержавный Государь, но казался быть простым гражданином и приятелем. Я многажды бывал с Императором в таких беседах, и такому обхождению его был свидетель. — Обыкновенно вставал Его Величество утром часу в пятом, с полчаса прохаживался по комнате, потом Макаров читал ему дела; после позавтракав выезжал в шесть часов в одноколке или [31] верхом к работам, или на строения; оттуда в Сенат, или в Адмиралтейство. В хорошую погоду хаживал пешком. Обедал в час пополудни. В десять часов пил одну чарку водки и заедал кренделем; после того спустя полчаса ложился почивать часа на два; в четыре часа после обеда отправлял паки разные дела; по окончании оных тачивал; потом либо выезжал к кому в гости, или дома с ближними веселился. Такая-то жизнь была сего Государя. Голландские газеты читывал после обеда, на которые делывал свои примечания, и надобное означал в них карандашом, а иное в записной книжке, имея при себе готовальню с потребными инструментами математическими и хирургическими. Допуск по делам пред Государя был особый кабинет подле токарной, или в самую токарную. Обыкновенно допускаемы были с доклада: Канцлер Граф Головкин, Генерал-Прокурор Граф Ягушинской, Генерал-Фельдцейхмейстер Граф Брюс, Вице-Канцлер Барон Шафиров, Тайный Советник Остерман, Граф Толстой, Сенатор Князь Долгорукий, Князь Меньщиков, Генерал-Полицмейстер Дивиер, флотские флагманы, корабельные и прочие мастера. Без доклада: Князь Цесарь Ромадановский, Фельдмаршал Граф Шереметьев, которых провожал до дверей кабинета своего; да ближние комнатные: механик Нартов, Секретарь Макаров, деньщики, камердинер Полубояров. Чрез сих-то последних докладываемо было Его Величеству о приходящих особах. Даже сама Императрица Екатерина Алексеевна обсылалась наперед, может ли видеть Государя, для того, чтоб не помешать супругу своему в упражнениях. В сих-то комнатах производились все Государственные тайности, в них оказываемо было Монаршее милосердие и скрытое хозяйское наказание, которое никогда не обнаруживалась и вечному забвению предаваемо было. Я часто видал, как Государь за вины знатных чинов людей здесь дубиною подчивал; как они после сего с веселым видом в другие комнаты выходили, [32] и со стороны Государевой, чтоб посторонние сего не приметили, в тот же день к столу удостоиваны были. Но все такое исправление чинилось не как от Императора подданному, а как от отца сыну. В один день наказан и пожалован. Сколь Монарх был вспыльчив, столько и снисходителен; да иначе и быть ему почти не можно было по тем досадам, которые против добра, устрояемого им, чинились. При всем том был великодушен, и прощал вины великие неоднократно, если раскаяние принесено ему чистосердечное.

81.

Петр Великий, употребляя марциальные воды на Истецких железных заводах, расстоянием от Москвы в девяносто верстах по Калужской дорог, от Баева колодезя в право, принадлежавших тогда заводчику Миллеру, куда привезен был и токарный станок, и мне при том быть приказано было, во-первых, для того, чтоб обще с Государем точить, а во-вторых, чтоб разные делать опыты над плавкою чугуна для литья пушек. Для телодвижения, кроме точения, выковывал сам Его Величество железные полосы; при плавке, из печей выпускал чугун; на верейке бывал в гребле и осматривал на ней укрепления плотине. Во время пребывания своего тамо более четырех недель, выковывал несколько пуд железа, положив на нем клейма с означением года, месяца и числа, которое и поныне в память трудов сего Монарха хранится на тех заводах. Наконец осведомясь какую ковать мастер получает за то плату, при отъезде своем у заводосодержателя Миллера требовал заработных денег, сказав ему: «я выроботал у тебя за осьмнадцать пуд осьмнадцать алтын; заплати». — И когда Миллер сии деньги Государю вручил, тогда Его Величество говорил: «бродя по заводу избил я подошвы, возвратясь в Москву на эти деньги куплю в рядах башмаки», которые подлинно купя и нося, показывал многим и [33] рассказывал, что выробатал он их сам своими руками. Чрез сие подавал он подданным образец, что воздаяние приобретается трудами, и что он даже низкие работы не пренебрегал и всему учился сам.

82.

Его Величества камердинер Полубояров жаловался Государю, что жена его ослушается… …отговариваясь зубною болью; — «добро, сказал он, я ее поучу». — В один день зашедши Государь к Полубояровой, когда муж ее был в дворце, спросил ее: «я слышал болит у тебя зуб?» — Нет, Государь! — доносила камердинерша с трепетом, я здорова. — «Я вижу — ты трусишь». — От страха не могла она более отрицаться, повиновалась. Он выдернул ей зуб здоровый и после сказал: «повинуйся впредь мужу и помни, что жена да боится своего мужа, инако будет без зубов».

Потом, возвратясь, Его Величество во дворец, при мне усмехнувшись Полубоярову говорил: «поди к жене, я вылечил ее; теперь она ослушна тебе не будет».

Сие было точно так, а не инако как прочие рассказывают, будто бы Полубояров, осердясь на жену свою, о зубной боли Государю взвел напрасно жалобу; будто бы Государь узнав такую ложь, после за то наказал его дубиной. Намерение его было дать жене почувствовать и привесть ее в повиновение к мужу, понеже жалоба на нее от мужа была еще и та, что она, имея любовников, его презирала.

Надобно ведать, что Государь часто хирургические операции при разных случаях делывал сам, и имел в оном знание. Вырванных зубов находится целый мешок с пеликаном и клещами в кунсткамере. [34]

83.

Его Величество сидя у окна, и увидев, что на Неве при ветре плавают буеры и другие суда под парусами, прилучившемуся тогда фан Бруинсу, флотскому офицеру и экипаж-мейстеру, которого он жаловал, сказал: «господин фан Бруинс! приготовь мой бот, я с ними повеселюся. Слава Богу, вижу, что труды мои не тщетны». — Потом сев с Бруинсом в бот, плавал противу крепости, встречаясь с другими судами, кричал: гусе, гусе, поворотил к Лахте, оттуда путь восприял к Дубкам, где переночевал; на другой день благополучно возвратился в Петербурге.

NB. Государь велел парусные и гребные суда коммисару Потемкину разных чинов людям раздать безденежно, а каким образом оными управлять, написал собственноручную инструкцию, повелев в указный час по сигналу съезжаться для обучения на Неве.

84.

Его Величество получив от Прусского Короля письмо, в котором он благодарил за присланную, собственными руками Петра Великого точеную табакерку, на которой изображен был портрет его, сказать Нартову: «я знал, что работа наша Королю приятнее золота. — Он таков, как и я; роскоши и мотовства не любит».

85.

Государь вспомня о Фельдмаршале Графе Борисе Петровиче Шереметьеве, вздохнув с сожалением сказал: «Бориса Петровича нет уже; не будет скоро и нас. Храбрость и верная его служба не умрут и памятны будут в России всегда». [35]

Мне самому случилось видеть неоднократно, что Петр Великий, уважая его отменно, встречал и провожал его не яко подданного, а яко гостя героя, и говаривал: «я имею дело с командиром войск».

86.

В 1719 году по одержании совершенной победы над Шведами Генералом Князем Голицыным, Его Величество вознамерился пожаловать его деревнями, но он от сего отрекшись, получил вместо сего шпагу драгоценную и денежное награждение. Князь Голицын, получив от Государя деньги, купил на оные шапки, коты и фуфайки, и в жестокую зиму роздал их в походе бывшим с ним солдатам. Петр Великий, уведомясь о таком бескорыстии и человеколюбии, душевно был доволен; увидя Князя Голицына и поцеловав его в лоб, сказал ему: «прямой сын отечества; ты печешься более о здоровье моих солдат, чем о себе».

88.

Его Величество возвратясь из Сената о Князе Якове Федоровиче Долгорукове, который был из первых Сенаторов, Генерал-Прокурору Графу Ягушинскому говорил: «Князь Яков в Сенате прямой помощник; он судит дельно, и мне не потакает, без краснобайства режет прямо правду, не смотря на лицо».

Текст воспроизведен по изданию: Достопамятные повествования и речи Петра Великого // Москвитянин, № 7. 1842