ИОГАНН ЯКОБ ЛЕРХЕ

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ И ПУТЕШЕСТВИЙ

LEBENS- UND REISEGESCHICHTE

Текст перевода
Предисловие

Человек, историю жизни и путешествий которого я сейчас издаю, известен произведениями, появившимися под его именем в третьем и десятом томах моего журнала новой истории и географии, а также представленными ранее короткими заметками, которые

не так пространны, как он того заслуживает. Уже на протяжении многих лет мне хотелось напечатать, в память о нем, по крайней мере, выписку из его дневников, ведущихся с ранней юности, которую он в 1765 г. подготовил для меня, и подтолкнула меня к этому моя болезнь и физическая слабость в 1790 году. Моим долгом перед ученым другом, а также перед [всем] ученым миром было сохранить память о нем. К тому же эта его история весьма полезна, ибо показывает его чрезвычайно активным и неутомимым, усердно наблюдающим и исследующим, умным и образованным, честным и надежным человеком. Помимо кратких и пространных сообщений о многих лицах, [его история] содержит множество заметок по физике, географии и политике местностей, которые, к тому времени, еще были известны очень мало. Когда впоследствии эти области были посещены, исследованы и описаны некоторыми посланными из Петербурга академиками,

то наблюдения, примечания и описания Лерхе не стали, однако, бесполезными и излишними, в какой-то части они остались единственными в своем роде. Есть здесь ценные дополнения к истории Белградского мира 1739 года, закончившего русскую войну с турками, к истории Абосского мира, завершившего русскую войну со шведами, а также к запискам Манштейна ¹ и другим опубликованным сообщениям.

Правда, моим давним намерением было сравнить третью и четвертую части путешествий Сэмуэля Готлиба Гмелина ² по России, записки Манштейна о России и некоторые другие книги с сообщениями Лерхе, а также поместить в текст этой книги как можно больше нужных и полезных примечаний. Однако не могу этого сделать по причине моего нынешнего болезненного и слабого состояния, и я просто вынужден довольствоваться хотя бы малым количеством примечаний.

Я несколько улучшил в стиль написания всей книги, нашел и исправил как можно больше опечаток, а также выгравировал на меди рисунки, которые мне предоставил мой друг вместе со своей рукописью.

Бюшинг

Юность и первые путешествия

Родился я в Потсдаме 26 декабря 1703 г. ³ Отец мой был купцом из Лаузица (Лужицы), умер он в 1728 году на 66-ом году жизни. Моя мать была дочерью проповедника Георга Нойманна.

Один из ее братьев, Иоанн Георг Нойманн, был известным в Виттенберге богословом и старшим пастором дворцовой церкви, другой брат, Андреас, - проповедником в Виттбритцене, Белитце, а также моим старшим благодетелем. Мать умерла в 1744 году на 79-ом году жизни. Я был 7-ым, самым младшим ребенком в семье; самый старший брат стал суперинтендантом в городе Нойштадт-ан-дер-Айш. У нас в роду по материнской линии большое генеалогическое древо, корни которого уходят в 1595 год. Род берет начало в богемском городе Фридланде.

Мне было 13 лет, когда старший брат, будучи в то время наставником в королевской школе, взял меня с собой в г. Галле ⁴ и определил в школу при детском доме. Окончив ее, в 1724 г. я поступил в университет Галле, где посвятил себя изучению медицины. В то время университет был на вершине процветания. На всех факультетах, в том числе и на медицинском, работали известные люди, такие как Фридрих Хоффманн, Альберти, Кошвитц, Бас, Юнкер, Штабель и др., у которых я обучался в течение 7 лет. В 1730 г. я, наконец, защитил под руководством Фр. Хоффманна диссертацию и получил ученую степень доктора медицины.

1728.
10

В своей диссертации я рассматривал ориктографию ⁵ Халенса. Мне представилась возможность приложить к диссертационной работе немалую коллекцию собранных образцов, имеющихся в окрестностях. За 2 года до получения ученой степени доктора у меня было большое желание совершить путешествие. В первую очередь я отправился на некоторое время в Йену, а затем в Берлин, где с головой погрузился в анатомию. Оттуда я решил совершить поездку в Голландию. Мой лучший друг, Даниил Бюттнер, студент теологического факультета, согласился сопровождать меня до пункта назначения. Наши сбережения на эту поездку составляли лишь 36 талеров, однако с такими деньгами мы были уверены, что сможем совершить большое путешествие. Начали мы свой запланированный маршрут из Галле в Голландию 24 июня 1728 года. Ничего не оставалось, кроме как идти пешком, но, с Божьей помощью, мы радостно осуществили задуманное. Сначала отправились в Блоксберг, а затем через Кведлинбург, Хильдесхайм, Вольфенбюттель, Брауншвейг, Хельмштедт, Ганновер, Целле, Люнебург и Гамбург. Оттуда [двинулись] в Бремен через Вестфалию. Прибыли в Цволле, что на берегу залива Зюдерзее, откуда мы доплыли до Амстердама. Затем пошли дальше через Харлем, Гаагу, Дельфт до Роттердама, а потом обратно, но уже через Лейден, в Амстердам. Здесь я разыскал торговца Дюкова, к которому меня направил брат, в то время служивший в Вене проповедником, для того, чтобы получить еще 20 талеров. Но к тому времени никакого письма насчет меня он не получил, поэтому ничего не дал. Возможно, если бы мы отправились в Лондон, придворный проповедник Цигенхаген, по просьбе моего брата, помог бы мне, если бы я захотел. Итак, отправились мы через Утрехт, Клеве, Везель, Эссен, Швельм, Зиген, Дилленбург, Ветцлар, Гиссен, Марпург, Хиршфельд, Айзенах, Готу. Эрфурт, Веймар, Йену, Наумбург обратно в Галле, куда прибыли 24 августа здоровые и невредимые,

1729.
11

пройдя пешком 214 миль за 2 месяца наших путешествий. Всё, что мы услышали или увидели в каждой местности, а также с какими учёными общались, я описал в своём дневнике. В июне 1729 года я посвятил себя изучению медицины у Шлегельмильха, который, впоследствии, уехал работать доктором медицины в Транкебар. Я также совершил путешествие в Гарц через Айслебен, Мансфельд и Бланкенбург и даже посетил чудесную Бауманскую пещеру. В Эльбингероде мы расстались, и я продолжил свой путь через Гарцбург в Госслар, Целлерфельд, Клаусталь, Вильдеманн, Герцберг, Шарцфельд, где осмотрел известную пещеру. Далее мой путь лежал в Лютерсберг, Андреасберг, Штрасберг, Гарцгероде, Нордхаузен, где я увидел у пастора Лессера, великого натуралиста, множество удивительных вещей. Из Нордхаузена я отправился в Херинген навестить своего давнего друга Й. Як. Роха, кандидата медицинских наук, который был болен туберкулёзом. Вскоре после этого он умер. Он писал [сочинения] на разные темы и публиковал их. Его «Адверсария» (комментарии, примечания) содержит много необычного. Затем 17 июня я отправился через Зангерхаузен снова в Галле. Во время этого путешествия я спустился во многие шахты, собрал образцы руд, минералов и другие уникальные предметы, принес их домой, а также описал все достопримечательности. 3 сентября 1729 г. я отправился в путешествие в Нюрнберг и Альторф, посетил известных врачей, таких как Як. Томазиус, Фолькаммер, Трев, Хоманн, и математика Доппельмайера, а также профессора и президента Академии Естествоиспытателей И. Як. Байера, который в

1729. 1730.
12

следующем 1731 году принял меня в это общество.

16 сентября я повернул из Нюрнберга обратно через Байройт, Гольдкронах, Карлсбад, гору Фихтельберг, Вунзидель. Отсюда я направился через Богемский лес в Эгер, Фалькенау, Шлакенвальд, Карлсбад, Шлакенверт, Йоахимсталь, а затем к саксонским Рудным горам (Эрцгебирге) в Абетами, Платтен, Георгенштадт, Шварценберг, Ауэ. Здесь я остановился на несколько дней у сестры моей матери, чей сын, М. Янус, был местным проповедником. Они никогда меня не видели, но приняли хорошо. Отсюда я направился в Шнееберг, Лосснитц, Гейер, Аннаберг, Визенбад, Цеблитц, Обернгау, Пфаффенроде, Аугустусбург, Фрайберг. Во всех этих местечках я останавливался ненадолго, спускался в шахты и описывал всё самое необычное. Из Фрайберга я отправился в Носсен, Вальдхайм, Кольдиц, Гримму, Лейпциг и снова в Галле, куда я добрался 6 октября после того, как перенес достаточно трудностей. Однако я быстро оправился, и в отличие от того, как себя чувствовал до этого, стал более бодрым и полным сил.

После того, как я стал, как упоминалось выше, доктором медицины, меня пригласил в Вену мой дорогой добродетельный брат, который 15 лет выполнял там миссию шведского проповедника. В мае месяце 1730 г. я отправился в путь из Галле, осмотрел лагерь под Мюльбергом, и в июне добрался до Вены. Мой брат внёс задаток, какой он только мог, прежде всего, на моё обучение, а также помог добросовестно закончить учёбу. Он обрадовался моему приезду, показал мне больных из тамошней многочисленной евангельской общины, к лечению которых я достаточно скоро смог приступить. Он ввёл меня в круг аристократии, среди которой были и члены Имперского придворного совета, и купцы и др. С этого момента я самостоятельно начал зарабатывать на хлеб, который пришелся мне по вкусу. Временами случались для меня вакансии в Германштадте, что в Семиградье,

1731.
13

затем в Тырнау, в Венгрии, у иезуитов, а потом [вакансия] военного врача в Неаполе, где генерал-фельдмаршал граф фон Секендорф командовал одной из дивизий армии: однако условия [приглашения] были сомнительными. Между тем, с подачи моего брата, я отправился в путешествие по Венгрии в Эдинбург, Руст, Пресбург, Гран, Шемнитц, Кремнитцу, Нойзоль, Дильн и др., где я осмотрел шахты, познакомился со многими умными и добрыми людьми. Я вернулся в Вену, где вел практику и спокойно ожидал свою судьбу.

Моё хозяйство в походе

117

Здесь у меня есть повод сообщить о своем хозяйстве во время кампании. Известно, какую необходимую заботу проявил наш генерал-фельдмаршал Ласси ⁶ для того, чтобы сохранить, насколько это было возможно, свою армию. Он не гнал ее длительными маршами. Кроме обычного продовольствия имелась также и разного рода припасы, такие как водка, сбитень ⁷, а также различные виды круп, что предназначалось, в особенности, для больных. Из-за случавшегося недостатка воды необходимо было снабдить все полки достаточным количеством бочек для воды, чтобы не страдали не только люди, но и скот. За армией следовало множество маркитантов ⁸ со всевозможным продовольствием, однако не все из них оставались до конца, многие скоро могли вернуться обратно. Тому, кто запасался не в полной мере, приходилось довольствоваться малым или же ходить в гости к другим. Не каждый был в состоянии подготовить так много повозок для того, чтобы запастись продовольствием на 6-7 месяцев [пути] по степи.

1738.
118

Со своей стороны я не испытывал нужды ни в чем, потому как взял с собой 7 повозок и 8 лошадей с 6 быками, нагруженных всевозможными запасами, а именно: 2 палатками, 1 рыболовной сетью, мукой, сухарями, мёдом для медовухи, вином, водкой, сбитнем, вишнёвкой, 2 бочками с водой, разнообразными видами круп и т.д. К тому же у меня была одна корова, овцы и куры, которые ежедневно обеспечивали меня свежими яйцами. Эти животные были настолько ручными, что ни разу не потерялись. Куры несли яйца в нашей повозке, а вечером сами залезали в гнёзда. Корова была нам особенно полезна: если мы носили с собой в жару бутылки с молоком, то по возвращению в лагерь, в результате движения, получали свежее масло и пахту. Одного из моих денщиков отправили на целых 3 дня домой, во время привала, чтобы тот научился печь белый хлеб и варить медовуху. Для того чтобы получить хлеб, с вечера нужно очистить и прогреть печь, а с утра положить туда выпекаться хлеб. Во всех стоячих и проточных водоёмах водились рыба и раки, которых наши люди не ленились ловить. Таким образом, я был обеспечен всем необходимым. Я взял в качестве компаньона г-на Фуссадье ⁹, у которого была небольшая доля провизии, стало быть, мы могли постоянно делить все трудности. Нам не следовало отходить от стола фельдмаршала, собиравшего ежедневно множество гостей и адъютантов, которые часто уступали место посторонним и были с нами вежливы. Неоднократно фельдмаршал посылал для нас что-то из своей кухни, так как он замечал, что мы не желаем причинять ему неудобства. Порой он мог пригласить нас за свой стол, когда с ним были только близкие. Также сообщаю, что в походе большая часть повозок была запряжена быками,

1738.
119

т. к. в отличие от лошадей, они были лучше и стоили дешевле. Когда телега пустела, то ее ломали и разбирали на части. Эти щепки служили в качестве дров, которые, в свою очередь, раскладывали по другим повозкам. Быков по выгодной цене продавали маркитантам. Таким образом, оставалась лишь половина телег, поэтому на следующий год приходилось покупать их заново. Однако с быками возникало немало трудностей: если один заболеет или захромает, или же потеряется на пастбище, то другой в одиночку не сможет тянуть воз. В таких случаях дежурный майор давал команду привести других заблудившихся быков, которых было немного, но они всегда имелись в запасе. При долгих дневных переходах по изнуряющей жаре и при большом количестве пыли, без воды, быки быстро уставали, поэтому требовалось время на отдых. Приходя в лагерь, они сразу же бросались к воде, но с силой толкая друг друга, зачастую падали в глубоко выкопанные колодцы и погибали. Лошади способны переносить жажду лучше. Они приходили с экипажем в лагерь раньше, в отличие от быков, которые догоняли их с большим опозданием. Тот, кто был предусмотрителен, взяв с собой воду, а также что-нибудь, что может в пути хоть чуть-чуть утолить жажду, тому было комфортно передвигаться. Однако мало кто был в состоянии позволить себе это. По окончанию пути я радовался тому, что отделался от моих быков. В следующую кампанию я приобрел исключительно лошадей, с которыми я лучше управлялся. После этого отступления я возвращаюсь к дальнейшему походу армии.

Поход в Крым. 1738

119

6 мая, отойдя 17 верст, мы добрались до истока Волчьей Воды ¹⁰, где наловили щук, карасей и окуней. Речка впадает в Днепр. 7 [мая проехали] 15 верст до другого рукава этой реки. Здесь армия была разделена на 2 дивизии:

1738.
120

первая, под командованием генерала Левашова ¹¹, состояла из 8 драгунских и 7 пехотных полков с генералами Шпигелем ¹², Еропкиным ¹³ и Бриньи ¹⁴; вторую дивизию, имевшую 8 полков пехоты и 6 полков ландмилиции, получил генерал-лейтенант де Брильи ¹⁵ с генерал-майором Аракчеевым ¹⁶ и бригадиром Урусовым ¹⁷. Из нерегулярных частей [с нами] следовали гетманские и донские казаки, а также 10000 калмыков. Артиллерией командовали полковник Фухс ¹⁸ с майором Плюмихеном ¹⁹. 8 [мая] был привал, 9 [мая прошли] 20 верст до Волчьей Воды, которая там уже глубже, и шириной в 30 саженей. Здесь армия должна была запастись водой на 1 день. 10-го мая мы прошли 15 верст и остались ночью без воды; 11-го – 22 версты до речушки Ялы ²⁰, где были кое-какие кустарники; 12-го был привал; 13-го – 12 верст по степи без воды; 14-го – 15 верст до речки. Здесь было много рыбы, а казаки ловили бобров ²¹, которых оказалось много в этих степных водах. Калмыки ели бобров. 15 мая [был] привал из-за сильного дождя. Здесь водятся большие табуны диких лошадей ²²: казаки привели генерал-фельдмаршалу 4 молодых жеребят, которых он отправил в Бахмут ²³; все они были бледно-пепельного цвета. Много было также лисиц и зайцев, за которыми охотились любители. [Водились] также дикие кабаны и большие орлы ²⁴, свившие свои гнезда на холмах, и у них сейчас были птенцы, которым родители приносили зайцев и птиц, что мы видели воочию. Орлы откладывали от 2 до 3 яиц: в гнезде я нашел 2 птенца, из одного яйца вылупился третий; они жадно поедали все, что им давали. Кроме того, было много тетеревов ²⁵, но больше всего куропаток, птенцы которых бежали из травы в нашу палатку и бросались клевать пшено. Примечательно,

1738.
121

что по всей степи, а больше всего между Волчьей и Молочной Водами ²⁶, находилось бесчисленное количество холмиков высотой от 1,2 до 3 локтей, поросших прекрасной травой, которые, возможно, появились от нор волков, лис, тушканчиков и сусликов, там и находят большинство их нор ²⁷. Холмики находятся один от другого не далее 10 или 30 шагов. Кроме этих [холмиков], видны и большие холмы, которые казаки именуют могилами или языческими погребениями. На многих из них стоят также надгробные камни в виде широколицых мужских или женских фигур ²⁸, высеченных крайне бесформенно, большей частью огромных размеров, несравнимые с персидскими из-за искусной обработки последних. На них нет никаких следов букв, хоть я и осмотрел хорошенько свыше 100 подобных, высеченных из глыбы, каменных изваяний: я также зарисовал некоторые из них. Должно быть, их доставили издалека, потому как здесь нет никаких других камней, кроме тех, что видны на Днепре. Они свидетельствуют о глубокой древности, так как совсем серые, поросшие мхом. Многие стоят, сильно наклонившись, или совсем опрокинувшись, другие даже приходится откапывать, чтобы как-то найти. Принадлежат ли эти надгробные камни скифам, сарматам или их потомкам, трудно решить. Но татарам они не принадлежат. Вдоль Днепра находят большинство подобных каменных изваяний. 16 [мая] армия шла 20 верст до большой реки Берда ²⁹, которая впадает в Азовское море. Здесь она была небольшой, только изредка виднелись маленькие, отдельно расположенные, болота. По всей степи, до уже недалекого Перекопа, были самые лучшие пастбища, и потому, что год назад их выжгли, они стали еще прекраснее. Мы простояли там 2 дня на привале и переехали на другую сторону на 5 верст ниже, где было больше воды, но также только в некоторых местах, так что можно было проехать посуху. Вода была полна рыбы и раков; каждый

1738.
122

бросался их ловить, подчас можно было видеть 10 сетей в мелкой воде и, так как было не глубоко, я был уверен, что там не осталось ни единой рыбёшки. Когда в воду загоняли скот, и она вся становилась мутной, рыбу можно было ловить руками. На Берде было много кустарников, но через три дня не видно было больше вокруг ни единого стебелька. Был построен большой редут, в котором остался капитан с 400 больными. Мы стояли 4 дня и праздновали Троицу, здесь догнал [нас] генерал-квартирмейстер де Бриньи с остальной частью артиллерии. 24-го [мая] [прошли] 12 верст до Малой Берды ³⁰; 25-го - 15 верст до Средней Берды ³¹ и через 5 верст [пришли] к Бердинке ³²: кустарников здесь не было. У всех 3 рек Берда каменистые берега из белого кварца и кремня, а также блестящего шпата. Вероятно, здесь находится [железная] руда. На этой Бердинке во второй дивизии случилась большая тревога: был слух, что татары угнали лошадей; видно было, как все беспорядочно бегали и кричали; но скоро генерал-фельдмаршал получил сообщение, что крик в лагере вызвал трус. Еще этим вечером генерал-фельдмаршал, в сопровождении 300 гренадерских драгун и 1000 казаков, поскакал верхом к морю за 50 верст к вице-адмиралу Бредалю ³³, который находился с флотилией в бухте Бердянская коса ³⁴ и ожидал здесь дальнейших распоряжений от генерал-фельдмаршала. Турецкий флот расположился от него в 10 верстах, они [турки] не хотели нападать в этот раз. 27 мая генерал-фельдмаршал вернулся назад. Он отдал приказ, что все полки должны прислать людей, для того, чтобы вывезти из флотилии сколько провианта, сколько они смогут. Вице-адмирал уже за несколько дней до этого отправил вперёд храброго капитана Герцберга ³⁵ с 3 шлюпками к Геничам ³⁶, чтобы произвести рекогносцировку: тогда турецкий флот не показался,

1738.
123

как 2 днями ранее. Капитан отсутствовал 6 дней, его уже считали пропавшим; однако 30 мая он, к счастию, вернулся назад со своими людьми, хотя и пешком. Он видел вблизи турецкий флот, перед которым ему невозможно было пройти; это вынудило его привести в негодность суда и двинуться назад по суше, он прошел безопасно и не видел никаких татар. Вскоре вице-адмирал продвинулся вперед до Федотовой косы ³⁷, которая является узкой полоской суши, простирающейся на несколько верст в море; здесь турки его блокировали. С 16 по 17 июня ему создали серьезные проблемы и расстреляли большую часть наших судов; оставшиеся вице-адмирал вынужден был уничтожить и двинулся назад на Азов ³⁸ по суше; 2000 казаков должны были его сопровождать и дать его команде необходимых лошадей. Калмыки тащили с этих разрушенных судов много бревен и досок в лагерь для продажи, они в скором времени сбывали их с рук. С каждым разом калмыки приносили всё больше и больше. Наше войско в ретраншементе собрало так много оставшегося от этих судов, что смогло построить себе хижины. 24 мая калмыки привели 2 плененных татар, которые рассказали, что крымский хан ³⁹ стоит с 10000 человек у Перекопа и ждет помощи от турок: он разослал партии, чтобы взять у нас пленников и получить точные сведения. 25 мая татары уничтожили 2 казаков, которые были посланы с письмами к вице-адмиралу Бредалю. 26-го - посланная команда казаков и калмыков атаковала татар на Молочной Воде, уложила 50 [человек] и доставила к нам в лагерь 5 голов и 7 живых [татар], вместе с 2 красными и желтыми знаменами. 29-го - армия двинулась в путь к реке Алан-Берда ⁴⁰; 31-го - [прошла] 16 верст до Большой Бердинки ⁴¹.

1738.
124

По пути на возвышающемся холме были видны многочисленные татарские могилы, обложенные мелкими камнями. 1 июня мы пришли к речке Курсак-депе ⁴², названной по имени расположенной при ней скалистой горы, которую было видно издали. Там пробыли мы 2 дня. 4 [июня пришли] к маленькому ручью, возле которого наши за год до этого выкопали много колодцев, они стояли сейчас наполненные водой. После обеда промаршировали мы еще 16 верст без воды. 5 [июня прошли] 24 версты и добрались до Молочной Воды, мутной и немного соленой, шириной 30 сажень, но не глубокой. По обе стороны реки находятся солончаки, на которых растет много калийной солянки ⁴³. В прошлом году она служила генералу Измайлову ⁴⁴ вместо салата, он велел ошпарить солянку горячей водой, затем полить уксусом, как маринуют каперсы ⁴⁵, и ел ее с маслом и перцем. На Молочной Воде был заложен ретраншемент с 3 редутами, где был оставлен до возвращения доктор Синопеус ⁴⁶ с 1500 больными вместе с хирургом, 2 помощниками хирурга и майором Мусиным-Пушкиным ⁴⁷. Здесь осталось также много провианта и амуниции из всех полков, чтобы тем самым облегчить марш и ускорить передвижение; однако коней и волов отвели обратно на [реку] Берду, чтобы их не захватил враг. Затем 12-го [июня] армия прошла маршем 7 верст до [речки] Молочный-Утлук ⁴⁸, где была пресная вода; 16-го - 9 верст ко 2-му Утлуку ⁴⁹, где [вода] была довольно соленой; 17-го - 5 верст к 3-му Утлуку ⁵⁰, где вода еще хуже, из-за переправы она стала мутной и издавала сильный смрад. Эти 3 Утлука, вместе с Молочной Водой, впадают в лиман или море, как мы сами могли видеть. 17 июня из Изюма ⁵¹

1738.
125

прибыл бригадир Еропкин с остальной частью артиллерии; его сопровождали украинские казаки, 5 полков с их вице-гетманом. Это брат генерал-майора Еропкина, в пути он был печален. Его не покидала мысль о том, что если он придет с опозданием, то он предстанет перед военным судом, который мог бы состояться. Генерал-фельдмаршал убедил его в своей милости, если тот не опоздает. Ничего не помогло, он уже не смог образумиться. 16 июня к генерал-фельдмаршалу привели казака, который спасся ночью из турецкого флота на доске, при попутном ветре добравшись до суши. Он был слугой начальника галеры, а за 2 года до этого его взяли в плен на Украинской линии ⁵². Он рассказал, что флот состоит из 5 военных кораблей, 19 крупных галер и нескольких малых судов, на нем находилось 7000 человек для помощи Крыму.

18 июня армия переместилась на 15 верст и осталась без воды. Сегодня мы пересекли татарский путь [сакму], по которому они зимой возвратились от Изюма; мы видели через каждые 10-20 шагов 2-3 павших лошади, а также одежды из войлока (бурки) и другую утварь, которую они не смогли унести, потому как возвращались они большей частью пешком. Пленные татары рассказывали, что тогда погибли не менее 1000 лошадей и 100 с лишним человек. Генерал-фельдмаршал сегодня отдал приказ, чтобы не только не было никакой военной музыки, но и утихли барабаны, в лагере не должны зажигать огонь, чтобы враг не смог так легко узнать, куда направлен марш. Когда он хотел двинуться в путь, то велел поднимать белый флаг, что также делали во всех полках. Между тем

1738.
126

он послал бригадира Краснощекова ⁵³, со всеми донскими казаками, к Гнилому морю ⁵⁴, что подле Геничей и Чонгара ⁵⁵, где стоял крымский хан, и где в прошлую зиму прошла наша армия. Целью было убедить хана в том, что мы хотим пройти там же, и таким образом отвлечь его от Перекопа. И эта военная хитрость нам удалась. После этого генерал-фельдмаршал предпринял поспешный марш. 19 [июня прошли] 30 верст до Каракута, т.е. до Черных Колодцев ⁵⁶, где воды найти не удалось, хотя мы и копали на глубину почти 6 сажень, но пастбище было хорошим. 20 [июня прошли] 23 версты до широкой долины Бураги ⁵⁷, там были маленькие солончаки, но также [попадались] и источники с довольно хорошей водой; однако большинство [источников] имело сильносоленый вкус, и было покрыто солью. Скот не пил в течение 2 дней, в особенности волы пускали пену, останавливались, бросались в источники, даже приходилось силой [их] удерживать: многие погибали на месте. Отсюда надо было брать воду с собой, до Перекопа мы испытывали нужду в питье и топливе, так как нам недоставало дров и воды. 23 июня мы прошли 12 верст вдоль рукава Гнилого моря до долины Паганли ⁵⁸, где было много солончаков. Пленный татарин должен был провести нас к линии наилучшим путем. Здесь он указал нам место, где стоило выкопать [яму] глубиной всего в 1 локоть, и находили хорошую воду. 24 [июня прошли] 15 верст по сухой земле без воды, 25-го - еще 15 верст до Гнилого моря, [которое расположено] у Перекопа. Здесь оно заканчивается, и составляет всего 2-3 версты в ширину: на сей раз, мы нашли его, к счастью, совсем высохшим. Генерал-фельдмаршал с отрядом пересек его верхом, дойдя до линии, и выяснил, что Сиваш, т.е. Гнилое море, не топкое и безопасное для прохождения. Здесь он мог сразу же осадить город с противоположной стороны от линии, где его оборона была не так прочна. Казаки отправились в разведку в другую сторону и доставили

1738.
127

3 пленных, которые рассказали, что хан стоит на Чонгаре, ожидает нас, и другие [татары] находятся там же. Армия расположилась лагерем, и должна была растянуться как можно шире, чтобы выглядеть больше. Барабаны снова стихли, и все ожило. Источники давали достаточно хорошей воды, было также хорошее пастбище. Здесь были расстреляны солдат и артиллерист. Когда генерал-фельдмаршал Миних ⁵⁹ пришел сюда 2 года назад, Сиваш был полон воды, следовательно, он должен был атаковать линию. Вечером был приказ оставить все повозки обоза в 2 старых редутах; а армия пойдет совсем налегке, взяв с собой продовольствия на 6 дней. 26 [июня] очень рано двинулись маршем, построенные для сражения; но чуть не опоздали, так как небо затянуло облаками, а в 3 часа уже начался дождь, поэтому Сиваш вскоре превратился в глубокое болото. Однако все пока шло хорошо, только тяжелую артиллерию одни кони не могли тащить, поэтому свыше сотни солдат вынуждены были помогать, так что застряло только несколько лошадей. Лагерь был разбит на другой стороне [Сиваша]. Ночью турки сожгли форштадты дотла. 27 [июня] наша армия расположилась уже совсем у Перекопа. Город показался очень добротным со своими 5 башнями и высокими каменными фортами на линии. Наш отряд должен был следовать теперь с повозками. 27 [июня] мы отступили, и нам пришлось сделать большой крюк вправо, для того, чтобы обойти Сиваш, который больше не был проходимым. Ночью мы оставались у Черных Колодцев, в 12 верстах; слышали выстрелы пушек и взрывы бомб. 28 [июня] нам пришлось сделать еще один большой крюк, [шли] до тех пор, пока, в конечном счете, не вернулись обратно. Путь пролегал вдоль линии через множество болот, которые уже были преодолены нашими, так что мы смогли перейти и

1738.
128

в тот же день разбить лагерь перед Перекопом. 26, 27 и 28 июня были большие проливные дожди, отчего в грунте накопилось так много воды, что хватило для всей армии: несколько глубоких источников было недалеко от линии. Скудная низкая трава за 2 дня была съедена, следовательно, на пастбище лошадей снова выгоняли в сторону от линии. Большая вода выгнала сусликов, среди которых были похожие на ласок, которых русские называют сурками, с серыми пушистыми шкурками, настолько ручные, что с ними можно было играть; они были в руку длиной ⁶⁰.

Я хочу сообщить об осаде укрепления Перекоп. Ночью были построены апроши и 2 батареи; 28 [июня] захватили позиции в предместье, позади глиняных стен сгоревших домов, и находились там, потому, что на другой стороне крепости было больше батарей, которые день и ночь стреляли и метали бомбы. 29 [июня] выяснилось, что некоторые батареи в городе разрушены, и так как турки не получили помощи и они видели нашу силу, то вывесили в 10 часов утра белый флаг на стене и отправили янычар в апроши. Полковник Лохманн ⁶¹ велел их с завязанными глазами вести к генерал-фельдмаршалу. Немедленно он направил генерал-квартирмейстера де Бриньи к командовавшему паше, пославшему 2 знатных турок, чтобы заключить капитуляцию, которая тут же и произошла, так что они вынуждены были стать военнопленными. Де Брильи с гренадерским полком овладел городом, занял ворота и бастионы. Примечательно, что когда первые янычары прибыли к нам в лагерь, возникла тревога по поводу

1738.
129

приближения врага, конец которой положили 3 пушечных выстрела. Генерал-фельдмаршал двинулся вперед: показались от 2 до 3 тысяч татар, но они скоро повернули обратно, и капитуляция была ускорена. 30 июня к нам в лагерь прискакали паша и ага янычаров со всеми офицерами, более 100 человек, сплошь красивые рослые мужчины. Они были окружены конными и пешими гренадерами с примкнутыми штыками. Начальники были приглашены генерал-фельдмаршалом к столу, за которым уже сидел наш генералитет. Все прочие должны были к окончанию обеда сдать свое оружие, ружья, пистолеты, сабли, копья, кинжалы, чего многим их них не хотелось. Затем их отправили в город, где точно также и остальные должны были сдать свое оружие. Почти ничего ихнего не взяли, и своим они могли продать то, что не под силу было взять с собой. Своих же коней они оставляли [при себе]. На следующий день они были отправлены в Россию в сопровождении полковника Киндерманна ⁶². Под его руководством было только 1300 доблестных людей, которые справились с остальными почти 2000 человек. Пленные распродавали рис, кофе, хлопок, оливковое масло, табак, палатки, овец, медную посуду и т.д. По дороге на Кизикирмен ⁶³ некоторые хотели бежать. Ночью в лагере они выкопали яму, в которой спрятались и накрылись травой. При подсчете их недосчитались; хотя турки и сказали, что они умерли и были похоронены, но арьергард их обнаружил. Турецкая артиллерия состояла из 85 металлических пушек и 2 мортир, которые распределены по полкам и двигаются с ними. 1 июля армия выстроилась в линию длиной 7 верст. На правом фланге стояли донские, на левом - украинские казаки. Город был назван турками Ор ⁶⁴, а Перекоп - это русское слово, и

1738.
130

назван [он] так, скорее всего, от слова «перекапывать», от линии, которая была прокопана от Гнилого до Черного моря. Это удивительное укрепление, 15 саженей глубиной, 9 саженей шириной, и очень высокий вал, который тянется, сколько можно видеть. Два года назад на укреплении стояли 7 каменных башен (каланчей), которые велел разрушить генерал-фельдмаршал Миних; сейчас на их местах были устроены батареи. Перекоп находится в 2,5 верстах от Гнилого моря, на линии, где местность высокая, поэтому колодцы были глубиной от 20 до 30 саженей. Укрепление тянулось почти на винтовочный выстрел, представляло собой четырехугольник и имело 3 стены; внутренняя замыкала только маленькую площадку, на которой стояли 5 высоких белых башен, облицованных кирпичом; вторая стена была ниже и окружена небольшими домами; третья, возведенная прямо над рвом, имела 4 бастиона, на которых вместе с куртинами находилось 120 амбразур, все они построены заново, потому, что были разрушены 2 года назад. В то время были также заложены мины, но из-за сырого пороха они не были приведены в действие. В Перекопе все выглядело плохо из-за павших лошадей и разрушенных домов: кое-какие крестьянские дома сравняли с землей; мечеть служила в качестве конюшни. Короче говоря, везде было очень грязно, так что надолго здесь никто не задерживался. Старый капитан Бауманн ⁶⁵ заминировал бастионы, 5 башен и большие ворота на линии за пределами города. Каждый полк должен был сделать проход через линию и срыть вал, сбросив его в ров, для того, чтобы затем [можно было] быстрее отступить. Всё было сделано достаточно быстро. 4 июля, по окончанию этой работы, подтянулся со своей подмогой крымский хан, но было уже слишком поздно. У него было приблизительно 12000 – 15 000 человек, все верхом. Он показался в 6 верстах от нас на двух холмах, скоро вся орда

1738.
131

вытянулась в длинную линию. Они приблизились так, что мы могли достать их из больших пушек. Генерал-фельдмаршал растянул боевой строй против них шириной в 5 – 6 верст. Кавалерия шла впереди, а пехота следовала вплотную за ней. Казаки присоединились к обоим флангам; двух казаков ранили, один турок погиб, а его позолоченную саблю забрали. Мы продвигались вперед, но и они не стояли на месте. Пока мы шли обратно в лагерь, они, на возвышенности в 8 верстах от нас, разбили свои палатки. 5 [июля] они молчали; 6-го – пытались предпринять серьезные шаги: разными отрядами подошли довольно близко к нам: в наших полках имелись испанские рейтары [конники], а впереди был вагенбург. Они [полки] не двигались, однако вели огонь в сторону противника, да так, что враг разлетался в разные стороны. Затем татары пошли вперед на донских казаков: двое погибли и двое были ранены. От татар бежало 15 человек казаков, которых позднее я видел обезглавленными. Казаки осудили их строго: высекли ремнем, [пропитанным] жиром, которым лечили свои раны. После этой стычки татары вернулись в лагерь. 7 [июля] мы отправились в запланированный поход, обоз уехал раньше по маршруту, оставив лишь, для видимости, палатки, чтобы обмануть хана, что мы будем стоять еще ночь. Однако в 6 часов вечера их [палатки] вдруг свернули, и армия отправилась по маршруту в лагерь, что в 10 верстах от Перекопа. Генерал-фельдмаршал остался стоять в 2 верстах от города, на холме, пока капитан Бауманн не подорвал мины: было приятно смотреть, как башни одна за другой взлетают на воздух, и после того, как рассеялся дым, ничего не осталось. Как только капитан покончил с городом, колонна подошла к высоким воротам, что на линии укреплений, которые были разрушены двумя минами. Вся осада стоила

1738.
132

нам не более 10 человек, о чем я смог точно узнать из рапорта нашего хирурга. Затем мы отправились в лагерь. В это время уже стало совсем темно, хоть глаз выколи, так что пришлось долго искать наши палатки. Вскоре случилась тревога: каждый думал, что татары уже близко от нас, однако на сей раз причина была иная – это были некоторые их наших калмыков. Они угнали табун лошадей и стадо скота у генерал-фельдмаршала и всего его штаба. У генерал-фельдмаршала было 44 лошади и другого [скота] около 100 голов. К счастью, наших лошадей мои и хирурга Фуссадье слуги не выгоняли [пастись в табун]. Генерал-фельдмаршалу пришлось взять лошадей у драгун и казаков. Калмыков не догнали, однако казаки на Дону должны были проследить за ними и вернуть обратно большинство [украденного]. 8 июля очень рано забили тревогу, потому что показались турки и татары. Хан поклялся отомстить. Как только они приблизились, [мы] думали быстро их отогнать, как раньше. Однако никогда нельзя недооценивать своего врага. Генерал-фельдмаршал отправил сражаться против них 4 драгунских полка, а пятый оставил в резерве, вместе с казаками с обоих флангов. Турки отступили обратно на 4 версты, до возвышенности, с которой они могли следить, чтобы никакая пехота не подошла к [ним]. Затем они повернули назад и отважились на яростное нападение. Турок в доспехах, наряду с 20-тью другими, начал [атаку], медленно двинувшись верхом к Азовскому полку. Подъехав достаточно близко, он помчался к 8-ой роте, пробиваясь вперед, прорвал цепь. Турки и татары последовали за ним со всей силой, наши драгуны

1738.
133

смешались, стояли на расстоянии протянутой руки и выстрелили всего лишь один раз, тотчас же стали бить и колоть противника; в конце концов, наши полки начали отступать. Наблюдавшие за всем этим казаки ударились в бегство: после этого за ними отправился в погоню большой отряд и нанес им удар, колол пиками, гнались за ними до нашего вагенбурга ⁶⁶. Как только миновала самая большая схватка, пехоте сразу был отдан приказ. При отступлении наши драгуны держались на передней линии. Напоследок полковники Ифланд ⁶⁷, Хомяков ⁶⁸ и майор Мордвинов ⁶⁹ совершили очень храбрый [поступок]: они пошли вперед на врага, отняли 2 ящика с патронами и 3 потерянные гетманские пушки, а также доставили в качестве трофея 3 турецких знамени, одно из которых было очень большим. Генерал Шпигель принял [на себя] первый натиск у полевой пушки, и не хотел отступать, однако драгуны покинули его: он получил удар в лицо и был отправлен в лагерь; его адъютант и некоторые другие [воины] остались [лежать] на месте. Как только пехота пошла вперед, турки отступили и отошли за линию [рубеж]. У них не было ни пушек, ни янычар, которые могли за ними быстро следовать. В течение боя хан стоял на холме, с которого прошлым вечером мы смотрели на взрывы мин: подле него лежало около 100 тел наших, которых турки принесли туда. Мы подошли туда, удержали [за собой] поле сражения; однако вскоре покинули его, оставив покойных непогребенными. Наши потери были незначительны: 6 офицеров были ранены, и столько же погибло, как и 135 драгун, ранено было 200 [драгун]. Больше всего пострадали украинские казаки, [они] потеряли 400 человек, 24 офицеров, полковников, есаулов и сотников, в числе которых был гетман Галецкий ⁷⁰, у которого было 27 ранений, и который был отправлен на Украину. Донцы потеряли 300 человек и одного полковника:

1738.
134

почти столько же было раненых. Битва длилась всего 2 часа, наши уверяли, что видели столько же павших там турок и татар, сколько и наших. Казаки и донские калмыки доставили большое количество лошадей, сабель, ружей и т.д., несколько живых татар, усаженных позади себя на лошадях, полностью раздетыми привели в лагерь. Я получил из этой добычи саблю и лук. Все наши хирурги должны были помогать перевязывать раненых. Не могу не думать о лейтенанте Лау ⁷¹ из Азовского драгунского полка, который получил 19 ранений и которого чудесным образом спасли. В первой стычке кто-то отсек ему левую руку и привел к хану: там нанесли ему пару ударов, да так, что он упал на землю. В то же самое время привели драгун и казаков, которым саблями отрубили головы. Поскольку на то время хан удалился, бедный Лау вскочил, чтобы бежать к нашим, однако татарин подскакал к нему верхом и нанес несколько ударов пикой, от чего тот упал. Однако он был еще жив, и Бог дал ему сил подняться еще раз, чтобы он смог добраться к нашим. Он остался в живых и был благополучно вылечен. Позже императрица Анна ⁷² наградила его 600 рублями, а также арендуемым имением в Лифландии. Турки и татары за весь бой не совершили и 10 выстрелов, они сражались исключительно саблями и пиками. Генерал-фельдмаршал провел расследование, начиная от полковников и заканчивая рядовыми: кто дал отпор врагу, тот получит в качестве вознаграждения месячное жалование, а остальные, кто повернулся к нему спиной, должны были, в качестве наказания, носить серые шинели, до тех пор, пока они в другой раз не возьмут реванш над врагом, что они и сделали потом в следующем походе. Мы удостоились победы, и устроили позднее у Кизикермена благодарственный молебен. Впредь

1738.
135

нашим драгунам и казакам нужно было научиться узнавать друг друга, чтобы не путать с турецкой конницей, если они останутся без поддержки пехоты. Тем более, что наши лошади хуже и не так хорошо обучены. Вина первого поражения в большей степени [лежала] на новобранцах и необъезженных лошадях, которые и пороха то не нюхали.

Возвращение из Крыма. 1738
135

Уже говорилось, что 8 июля турецкая артиллерия и около 1000 янычар подступили к нашим линиям. 9-го и 10-го нас по-прежнему преследовали враги; они отстали от нас, но мы не останавливались, а продолжали идти дальше маршем в строю каре. Пехоту поддерживали испанские рейтары, которые вставали впереди, когда турки подходили слишком близко; однако на них нельзя было особо полагаться, во время канонады их ставили позади: [турок] после этого мы больше не видели. У нас появились 2 других противника, а именно: недостаток воды и продовольствия, которым мы не могли сопротивляться. 9 июля мы отправились в путь от Черных колодцев. Было объявлено, что нет необходимости заполнять бочки водой, поскольку мы найдем в 20 верстах отсюда достаточное количество [воды], как в этом уверяли два проводника. Но все высохло во время сильной жары. 9-го, 10-го и 11-го мы шли маршем день и ночь без воды, до самого вечера, и здесь посланные [на разведку] калмыки доложили, что они нашли на левом берегу Днепра, между песчаными горами ⁷³, вдоволь травы и воды. Мы развернулись, [пошли] к тому месту и вполне освежились. За эти 3 дня многие лошади и волы ослабли и пали, а те, что не могли идти дальше, были застрелены. Наши несчастные раненные были в весьма плачевном состоянии, и [мы] не могли ничего поделать, кроме как 11-го [июля]

1738.
136

сделать им перевязку. В ранах оказалось большое количество червей, и много [людей] погибло в пути за 3 дня. Армии долгое время не оставалось ничего другого, как пить мутную и соленую воду, что, в конечном итоге, привело к цинге не только среди офицеров, но и среди рядовых, которые выбыли из строя в скором времени прямо на Днепре, так что у нас на каждый полк приходилось от 100 до 200 больных. За 3 дня мы прошли маршем почти 100 верст. 12 июля мы прошли еще 20 верст до Днепра; здесь каждый мог снова набраться сил. Берега реки были в 3 верстах друг от друга, на островах было полно деревьев, в основном, ив, на которые открывался прекрасный вид, которого нам давно не хватало. На высоких каменистых берегах было множество прекрасных родников. Нам больше ничего не нужно было, теперь мы спокойно шли маршем дальше, но, все же, это не помогало справляться с цингой. Она усилилась до наивысшего предела и бушевала в полную силу, отчего погибло немало людей. Еще я должен, в дополнение, сообщить нечто достопримечательное. 6-го [июля] генерал-фельдмаршал отослал флигель-адъютанта Кадеуса ⁷⁴, своего родственника, с сообщением о взятии Перекопа. Однако он был пойман с бахмутским ротмистром и доставлен к хану: он [хан] обращался с ним довольно хорошо, дал ему двух русских парней в качестве слуг. Он остриг себе голову и, в угоду хану, ходил в татарской одежде. После [подписания] мира в 1740 г. его освободили; посланный к хану подполковник Сушков с переводчиком Тайлсом доставил его в марте обратно в Харьков. 14 июля мы прошли еще 20 верст. На противоположном [берегу] перед нами на горе предстала [крепость] Кизикирмен, а по эту сторону на островке, небольшой форт, называемый Тавань ⁷⁵, каменный, заложенный нашими. Между ними протекала протока Днепра, а на берегу был большой ретраншемент,

1738.
137

который насыпал генерал-фельдмаршал Миних, подобный тем, что мы встречали много раз при возвращении. Мы отдыхали здесь 10 дней, а 15-го произвели выстрелы [в знак] победы, которые, должно быть, слышали взятые в плен на Перекопе турки (которые все еще были в Кизикирмене). Часть майора Мусина-Пушкина, с врачом Синопеусом, получила приказ срочно отправляться в Изюм: им повезло, татары, более 1000 человек, ушли на Дон раньше, чтобы отомстить казакам. Краснощеков со своими казаками был отправлен, однако он пришел слишком поздно: татары у [станицы] Черкасской ⁷⁶ захватили большое количество скота и калмыков, а потом у Молочной воды напали на бригадира Лукина ⁷⁷, которому они ничего не могли сделать. Этот Лукин отправился примерно со 100 судами, чтобы доставить армии провиант: однако обратно не смог пройти через турецкий флот: должен был уничтожить лодки и отступить по суше на Азов. Ровно в это же время кубанцы и некрасовцы вторглись на Дон у [станицы] Быстринской ⁷⁸ и Маныча. Атаман Данила Ефремов ⁷⁹, вместе с даламоновским ⁸⁰ полковником, а также своими казаками шли за ними до реки Маныч, продолжая битву. Однако полковник и казачий хирург Геррес ⁸¹ остались на поле боя. Татарам это было на руку, они знали, что армия ушла на Днепр и, таким образом, на Дону никого не осталось. Но на войне как на войне! Невозможно быть слишком предусмотрительным, такого и не бывает, а при удобном случае враг извлекает выгоду. В то время, пока стояли у Кизикирмена, мы отгрузили часть артиллерии на большие запорожские лодки и поручили доставить [ее] в Каменный Затон ⁸², за 200 верст отсюда, а также выгрузить [на берег], чтобы везти далее по суше. В Кизикирмене был командиром бригадир Колокольцов ⁸³. На 70 верст ниже

1738.
138

находился [форт] Александершанец ⁸⁴, из которого генерал-майор Кайзерлинг ⁸⁵ отправился с визитом к генерал-фельдмаршалу с печальным сообщением, что в Очакове ⁸⁶, в 170 верстах от нас, свирепствует эпидемия чумы, и что из 5 полков осталось едва 300 человек. Она [эпидемия] длилась с апреля по июнь; теперь же, спустя 3 недели, она прекратилась. В Запорожской Сечи ⁸⁷ она по-прежнему свирепствовала. 19-го числа прошлого месяца июня было соединение Юпитер – Меркурий; это соединение и соединение Сатурн – Марс среди астрологов считаются предвестниками чумы, чему я совсем не верю. Чума в Очакове ведь началась в апреле, виной чему послужил массовый голод. Отсюда она распространилась дальше. В июне она проявилась уже в Изюмском районе, откуда она [распространилась] дальше с большей силой.

22 июля армия потянулась дальше вдоль Днепра: в следующие дни проходили мы мимо Каменного Затона и Сечи, до [самой] Конской Воды ⁸⁸. Вокруг [мы] видели обработанные в прошлом поля, руины домов, мечетей, которые говорят, как и старые стены и валы древних городов, что эти плодородные степи уже около 1000 лет, должно быть, заселены людьми. Нынешние ногайские татары, которые находятся здесь в мирное время, хоронят своих умерших небрежно, порою лишь обкладывая вокруг мелкими дикими камнями. Помимо этого, я не заметил ничего замечательного в старых надгробных камнях, все они одинакового вида, грубые и безобразные, без каких-либо украшений: если видел 2-3 [надгробных камня], то уже видел все. Подобные [надгробные камни] встречались также на нашей границе по [Северскому] Донцу у Райгорода ⁸⁹ и у Рагана ⁹⁰, недалеко от Харькова и, пожалуй, еще в других местах. Запорожские казаки предупредили генерал-фельдмаршала, что между Кизикирменом и Каменным Затоном следует остерегаться

1738.
139

тарантулов и ядовитых пауков ⁹¹, которые опасны для человека своими укусами в июне и июле. Мы узнали, это было действительно так, но не могли обойти плохую местность; на это потребовалось бы от 4 до 5 дней пути. Почти в каждом полку за ночь пострадало от 2 до 6 человек. Они беспрестанно кричали от боли, теряли рассудок и речь, жалобно ворочались, температура была высокой. Укушенные люди опухали, особенно их лица, становились красно-синего цвета, а потом чернели, они умирали через 2-3 суток. Однако это коснулось лишь немногих: большинство [людей] осталась в живых. Им сразу же дали териак ⁹², а также обмазали им [их тела], после этого уже через 4-8 суток они выздоровели. У казаков количество погибших отличалось, они не употребляли териак. Здесь же я встречал крупных и мелких пауков, от красного, черного до коричневого цвета; и даже тех, что видел в Баку; я назвал их тарантулами. Собравшись с духом, я взял с собой отсюда некоторых из них. Но кто мог заверить нас, были ли на самом деле ядовиты конкретно пауки этого рода, или все они были ядовиты? Не было возможности, исследовать это, как следует. Вероятно, все они были не так опасны, так как их было довольно много; они ползали по палаткам и повозкам, и вокруг них, была вероятность того, что будет ужалено больше людей. Каменный Затон не заселен, [находится] на Днепре, у впадения [реки] Белозерки ⁹³, которая берет начало в небольшом озере. Город был большим, о чем свидетельствуют стены и дорога к озеру. Местность превосходная и плодородная: по берегу растет много черного винограда, хмеля, бузины, а на Днепре – много ясеней, тополей и ив. Из последних [двух] я измерил тополь, толщина которого составила 14 аршин или 32 фута. Город был основан русскими в 1697 г. ⁹⁴

1738.
140

Запорожская Сечь лежит напротив, по другую сторону Днепра. Теперь подполковник Дросманн ⁹⁵ был в этой построенной крепости комендантом, который знал и [мог] многое рассказать о них, что бы и я хотел узнать, хотя бы в малой доле. В давние времена их численность, должно быть, составляла 30000 человек; сейчас их едва [насчитывается] 6000. Прежде они держались скорее с турками и татарами, но теперь они пришли к нам на помощь ⁹⁶. Своего главу, кошевого атамана, меняют практически каждый год, когда он им больше не подходит, а тот, кого они выберут, должен стать им [атаманом]. Он ничего не может делать без остальных, все считаются равными. Они представляют собой свободную республику, в состав которой, в основном, входят беглые украинские казаки, а также русские и поляки. У них 2 монастыря. Никто не может иметь жену, кроме как по хуторам на островах Днепра, которые они посещают. Атаман со старейшиной живут в Сечи. Сечь поделена примерно на 20 куреней или общин, здесь живут все вместе в больших строениях, в каждом из которых имеется свой старший. Они пьющий народ, дерутся часто друг с другом и могут забить атамана до смерти; они пьют водку и крепкую медовуху. Большая часть запорожцев живет в своих имениях (хуторах) у реки и на островах по Самаре, подальше от турецкой границы. Они возделывают поля и сады, ловят рыбу, а зимой ходят в степь на охоту, ловят лис, волков, сурков, диких коз ⁹⁷ и свиней. В свободное время привозят из Крыма соль, вино и другие товары: то же самое, наряду с сухой и соленой рыбой, отвозят на Украину и в Польшу. У них можно найти капусту, свеклу, огурцы, дыню и арбузы. Их атаман и старшины были сплошь пожилыми уважаемыми людьми.

1738.
141

Теперь я возвращаюсь обратно к армии, стоявшей у Конской воды, которая является притоком Днепра. Вопреки [всему], полковник Сонцов ⁹⁸ доставил сюда продовольствие, которое разделили поровну между полками. Там мы ушли от Днепра и отправились в Бахмут степью, через Волчью воду и другие маленькие речки. Пробыв в пути еще 3 дня, мы получили сообщение о том, что в Бахмуте свирепствует чума. 11 сентября генерал-фельдмаршал повернул к Украинской Линии. Генерала Левашова, с его 8 полками, он отпустил в Азов, а генерала Еропкина с 6 полками – на Донец ⁹⁹.

После того, как генерал-фельдмаршал узнал, что чума вспыхнула уже во многих местах на нашей границе, ему нужно было знать, куда можно передислоцировать зимние квартиры для полков. Под конец он отправил доктора Шрайбера ¹⁰⁰ и меня вперед, с несколькими драгунами, дав нам приказ: мы должны были узнать везде точно, на самом деле ли это чума, а также точно отметить места, которые не были еще заражены. Шрайбер отправился в Изюм, а далее вверх [по речке] в Харьков; я же – в Тор ¹⁰¹ и далеко вниз, по Донцу. Генерал Еропкин стоял на реке Кривой Торец ¹⁰² до тех пор, пока я не вернулся и не указал безопасные места, куда он мог переместить полки.

Поход в Крым. 1739
155

В начале 1739 г. генерал-фельдмаршал уехал в Санкт-Петербург и 8 апреля вернулся обратно в Бабаи ¹⁰³. Д-р Шрайбер остался в Москве. Д-р Синопеус и я снова двинулись с армией. Полки обеспечили достаточным количеством лекарств, а походная аптека следовала с нами. 21 апреля генерал-фельдмаршал дошел до Рагана; 22-го – до Андреевки ¹⁰⁴; 25-го – до Балаклеи ¹⁰⁵ и Богуслава ¹⁰⁶; 27-го – до Изюма; эпидемия чумы закончилась здесь еще в сентябре. 2 мая [мы пришли] в лагерь, что у реки Каменки ¹⁰⁷, где сосредоточилась армия; 4-го мы прибыли в Торец ¹⁰⁸, пройдя мимо Бахмута, который

1739.
156

все еще был закрыт из-за чумы. 16-го [добрались] до реки Маячки ¹⁰⁹; 17-го – до Сухого Торца ¹¹⁰. Здесь генерал-фельдмаршал разделил армию на 2 дивизии под командованием генералов Шпигеля и Еропкина. Генерал Левашов не смог к нам присоединиться, однако все же дошел до реки Кальмиус ¹¹¹, там, после очередного перехода, чума проникла в [его] полки. 18-го мы двинулись к реке Казённый Торец ¹¹²; 23-го и 24-го [мы шли] дальше по этой же реке; 25-го – до Волчьей воды; 30-го – до притока [Волчьей воды, речки] Осиковой ¹¹³; 1 июня – до конца этого притока, где впадает он в Волчью воду. 2-го [пришли] к первому притоку, [речке] Ялы ¹¹⁴, где можно было увидеть развалины старого каменного строения ¹¹⁵. Ямы, [находящиеся] повсюду в большом количестве, свидетельствуют, что раньше здесь жили люди; эта местность хорошо подходит для этого, потому как здесь вдоволь хороших пастбищ, воды, рыбы и деревьев. 4 июня [мы пошли] вниз по Волчьей воде, ко 2-ому [притоку] Ялы ¹¹⁶; 7-го [перешли] на другую сторону реки. Здесь к нам подошли донские казаки и 5000 калмыков, из них послали 1000 человек, которые привели 2 татар, а также 2 запорожских казаков. Они сообщили, что умер крымский хан, и поставили другого ¹¹⁷. Генерал-фельдмаршал получил сообщение о том, что 4-го [числа] этого [месяца] Азов полностью сгорел ¹¹⁸, после чего, из-за скопления людей, чума разбушевалась еще с большей силой. 9-го [июня] армия подошла к р. Ворона ¹¹⁹; 11-го – к Ганчуль ¹²⁰; 12-го – к Гамчуль ¹²¹; 14-го – к р. Жеребец ¹²², а 15-го – к Конской воде. Отсюда 2000 больных отправили в Изюм. Я обнаружил, что некоторые донские казаки заразились чумой, их немедленно отправили обратно: другие должны были пройти очистку [обеззараживание] и [тем самым] остаться невредимыми. 18-го [подошли] к истоку ¹²³

1739.
157

Молочной Воды, в котором вода пресная; здесь водятся рыба и крупные раки, длиною в пядь. Ловили также диких овец ¹²⁴ и коз. 21-го мая [это опечатка, правильно – 21 июня] [подошли] к речке Такмак ¹²⁵, где она впадает в Молочную Воду. 22-го случилась тревога, все бежали друг от друга; однако татары не были замечены: воздушный вихрь напугал лошадей. 24-го [продвигались] вдоль Молочной Воды; 25-го [дошли] до большой скалистой горы, что по ту сторону реки ¹²⁶, которую издали [можно было] принять за большое селение ¹²⁷. Во второй половине дня вновь случилась тревога, в качестве сигнала выстрелили из 5 пушек, после чего все приготовились к бою. Краснощеков доложил, что приближается большой отряд, что вдалеке можно увидеть от него клубы пыли. Весь скот загнали в лагерь. Генерал-фельдмаршал поскакал верхом со всеми казаками и драгунами дальше навстречу; [клубы] пыли становились больше, подходили все ближе и ближе. Два адъютанта с казаками пошли дальше вперед для рекогносцировки. Наконец, они вернулись с радостным [известием], сообщив, что горит степь и никакого врага не видно. Было очень жарко и душно, ни о чем другом и не подумали, кроме как о пыли от марширующей армии, которую обрушил на нас тогдашний штормовой ветер. Во время этой ложной тревоги разразилась ужасная гроза с громом, молнией, градом и сильным дождем, который затопил весь лагерь в низине, а сильный ветер повалил больше половины палаток. Спустя три часа все утихло, воздух снова [стал] чистым, и уже не [было] пыли. На другой день сушили наши вещи. 27-го шли вдоль Молочной воды до высокого холма ¹²⁸. Здесь соорудили ретраншемент с 4 редутами ¹²⁹, а вокруг разбили вагенбург, там оставили продовольствие и самую тяжелую артиллерию

1739.
158

с 8000 человек. Командование над ней принял полковник Лохманн. Здесь армия запаслась продовольствием на 1 месяц. 30-го сын Краснощекова Фёдор доставил 8 татар вместе с мурзой, который был послан для разведки. 1-го июня [это опечатка, правильно – 1 июля] армия выдвинулась в путь до первого Утлука, там мы видели сожженную местами траву, однако для скота [ее] все же было достаточно. 2-го генерала Еропкина отправили вместе с 3000 драгун и 10000 казаков и калмыков. С ними он должен был раньше подойти к Перекопу, чтобы отыскать врага. 5-го он вернулся; у Геничей он увидел турецкий флот, который состоял из 6 больших кораблей, 10 галер и множества мелких судов, которые должны были помешать нашим войскам пройти через Гнилое море в Крым. Генерал поставил впереди полковника Беречинского ¹³⁰ с драгунами, которые в прошлом году держались в деле у Перекопа так плохо, что носили [в наказание] серые шинели. Они вели огонь из своих полевых пушек по туркам, которые отвечали из непристрелянных орудий: в итоге застрелили не более 1 казака и 2 лошадей. 4 июня [это опечатка, правильно – 4 июля] генерал-фельдмаршал перешол через Любезный Утлук ¹³¹, где не было ни травы, ни воды. Дойдя до 3-го Утлука, мы остановились примерно на сутки. Вода была соленой, горькой и вонючей, везде, где бы мы ни копали. Наконец пошел дождь, который собирали на [ткани] палаток. Эта вода освежила нас; однако [хватило ее] ненадолго, так как в нее попала пыль и краска. 7-го около 100 казаков вышли в поиск, а генерал-фельдмаршал с 15000 человек [отправился] в Геничи, на Гнилое море, взяв с собой продовольствия на 10 дней. Я остался в лагере с генералом Еропкиным, подхватив лихорадку, которая продлилась недолго. Другие же: генералы

1739.
159

Шпигель, де Брильи, Аракчеев и полковник Фухс с артиллерией, последовали [за генерал-фельдмаршалом]. Он [генерал-фельдмаршал] отправился к Ста Колодцам ¹³², здесь велел всем ехать обратно, а [сам] вместе с 500 драгунами поскакал верхом до Геничей, к турецкому флоту. Их галеры подошли ближе, сделав свыше 200 выстрелов, летели ядра, однако ни одно не попало в цель, так что никого не ранило и никто не погиб. Поскольку на данный момент флот ничем не угрожал, приехал генерал-фельдмаршал, затем, объехав верхом свыше 40 верст, [отправился] обратно к Ста Колодцам. Люди не ели и не пили [целый] день, и наряду с этим, были утомлены сильной жарой. У Ста Колодцев было так мало воды, что люди дрались за нее. 11-го генерал-фельдмаршал прибыл обратно к нам. Он получил достоверное сообщение [о том], что этим путем к Перекопу не пройти, поскольку степь полностью выгорела; почему он и повернул обратно. 14-го армия пошла к Молочной воде; 16-го – до ретраншемента, откуда 700 больных было отправлено в Изюм; 18-го – до скалы Курсак-депе. В высоту она небольшая, окружностью ½ версты, вся в расщелинах, состоящая из чистого желтого песчаника, очень рыхлого. В трещинах и расщелинах на глубине в локоть - желтый песок. В бесчисленных трещинах и норах утеса вьют гнезда орлы. Повсюду можно взобраться наверх. В течение всего похода у нас не было такого удобного лагеря. Здесь меня покинула лихорадка. 20-го июля генерал-майору Аракчееву с 1400 драгунами и примерно 1000 казаками было приказано, сначала без объяснения причины, [которая] выяснилась впоследствии, что он должен был пройти вдоль Днепра к Перекопу, чтобы выследить врага. Однако ж он организовал свое мероприятие плохо; он не пошел дальше,

1739.
160

а отправился в район напротив Сечи, шел медленно, ложно утверждая, что из-за отсутствия травы он не может идти дальше. Тем временем мы догнали его; его провиант, [рассчитанный] на 10 дней, был израсходован, и многие из его людей уже третий день ничего не ели, так за 10 дней он довольно легко мог бы дойти до Кизикирмена, где вообще не было продовольствия. 20 [июля] генерал-фельдмаршал отпустил всех калмыков, поскольку они слишком много безобразничали: воровали лошадей, раздевали при фуражировке солдат и драгун, а некоторых - ранили; поэтому был отдан приказ: стрелять по ним, если они снова приблизятся. 25-го мы отправились до реки Такмак, 26-го – направились к Днепру, проведя ночь без воды; 27-го – [дошли] до ручья Карачакрак ¹³³ с превосходной водой и еще к двум прекрасным источникам. Здесь видно было множество обработанных полей и татарских могил, а также зерновых ям в земле; татары живут здесь в мирное время. 28-го мы добрались до Днепра, совершив тяжелый поход через множество долин при сильной жаре. 30-го – разбили лагерь возле Днепра; [здесь открывался] прелестнейший вид на берег, острова и деревья. Во вчерашнем лагере оставили больных и большое количество провианта под командованием полковника Киндерманна, в конечном итоге там был построен большой редут. 31-го мы двинулись от Днепра, вниз по реке Белозерка; здесь также были везде и всюду поля и зерновые ямы. Старейшины запорожцев принесли генерал-фельдмаршалу арбузы, капусту, огурцы и др. 2-го августа мы подошли к маленькой речке Рогачевка ¹³⁴; 4-го [отправились] обратно к Днепру. Отсюда и до берега вся трава была сожжена; скот перегнали на острова. В эти дни здесь опять обнаружились тарантулы, однако ж [их было] не так много; нескольких

1739.
161

наших людей они укусили. В этом лагере застрелился подполковник Реал из казанского пехотного полка, в котором командиром был сын генерал-фельдмаршала. На столе нашли его завещание, в котором еще даже не высохли последние строки, они гласили: «Впрочем, я ничего не сказал, ничего не сделал; я умираю чистым (невиновным). Подполковник Реал.» Он посвятил свою душу в завещании Богу, а также завещал свое имущество информатору Мэттью в Москве. Поводом такого отчаянного поступка было следующее. За 2 недели до этого, в дороге, он сказал в присутствии полковника, что армия продвигается слишком медленно и часто останавливается на долгое время, таким способом [она] еще долго не увидит врага. Майор Спицын одобрил его мнение. Как только полк вернулся в лагерь, полковник пересказал все генерал-фельдмаршалу, который тотчас же приказал вызвать подполковника и майора, сделав им строгий выговор и пригрозив их отставить и отослать прочь. Вскоре после этого майор должен был [отправиться] прочь в Азов, а подполковник ожидал подобной участи, оставаясь в полку. Он был самым старшим подполковником, [который] вскоре должен был бы получить повышение в должности. Своим друзьям он сказал: теперь, наконец-то, он счастлив, после чего он исполнил свой самоубийственный замысел. Генерал-фельдмаршал был уверен, что у него не такой характер, чтобы причинить себе вред, поскольку он всегда считался бравым офицером. Его тихо похоронили ночью. Он был швейцарцем из Лозанны. 5-го августа мы пришли к Каир-мечети ¹³⁵; она была сводчатой, по большей части разрушенной; 7-го – к Кизикирмену. Здесь генерал-фельдмаршала посетил генерал-лейтенант фон Штоффельн ¹³⁶. Этот генерал незадолго до нас, вместе с войсками, почти 3000 солдат и матросов, которые защищали

1739.
162

Днепр, прибыл с острова Хортица ¹³⁷, что выше Сечи, где он перезимовал, после того, как в прошлом году оставил Очаков, Александершанец, Кизикирмен и Тавань. 3 последних [пункта] он велел отремонтировать и заново заселить, а тем временем ему необходимо было совершить поход против турок, для этих целей у него было в наличии 3 галеры и другие мелкие запорожские суда. Часть из них уже была у Очакова, также была захвачена и доставлена сюда 1 турецкая канчебассе ¹³⁸ вместе с 21 пленным. Эти [пленные] сообщили, что в 100 верстах от Очакова крепость Белогород ¹³⁹ мало заселена, и что стоят там всего 2 галеры. И теперь он намеревался ее [крепость] атаковать. Наша флотилия пошла в море, однако вынуждена была повернуть обратно, отчасти из-за шторма, а отчасти из-за получивших течь галер. Стало быть, ничего не было сделано. Под его командованием были полковники Ведель, Якоби и Пушешников ¹⁴⁰, а также различные английские и голландские морские офицеры. 15-го августа генерал-фельдмаршал отправился из Кизикирмена в Перекоп. Больные вместе с д-ром Синопеусом остались [здесь]. Армия должна была обеспечить себя водой и сеном на 3 дня, чтобы не испытывать в том нужды, поэтому предстояло тащить большой груз. Первый день, 22 версты [позади], [дошли] до Черной Долины ¹⁴¹, большой ровной, полностью высохшей. Видно было много человеческих черепов и костей, которые [остались] лежать [здесь] после боя между украинскими казаками и татарами. 16-го [дошли] до какого-то холма, [оставив позади] 18 верст, без воды. Кавалерия пошла дальше под [командованием] генерала Шпигеля, до Каланчака ¹⁴², где был большой ретраншемент генерал-фельдмаршала фон Миниха. Вскоре он [Шпигель] сообщил, что нашел здесь воду. 17-го мы прибыли туда, [пройдя] 23 версты. [Мы увидели] высохший ручей, в котором по весне бывает вода. Мы вырыли колодец, который за ночь наполнился наполовину водой.

1739.
163

18-го [мы прошли] 17 верст, [дойдя] до долины Чакрак ¹⁴³, или Черный Колодец, где за год до этого у нас был жестокий бой. Донской казак с 15 калмыками принесли весть о том, что побывали в Перекопе и никого не нашли; он привез с собой из огорода, что у Черного моря, 3 арбуза. 19-го рано [утром] генерал Шпигель с 2000 драгун пошел вперед, а генерал-фельдмаршал пошел вслед с 600 солдатами, пройдя 8 верст, все прочие остались в лагере. Мы шли прямо через поле [былого] сражения, где видно было множество скелетов погибших и расколотые черепа; дальше, в 2 верстах от Перекопа, лежало еще 50 черепов, которые принесли сюда хану. Набожный полковник Хомяков забрал с собой все эти черепа к нам в лагерь, велел священнику провести обычную церемонию погребения. Мы поскакали верхом через линию в Перекоп к генералу Шпигелю, который находился вблизи города. Было произведено 13 пушечных выстрелов. Партия казаков должна была пойти с разведкой вглубь страны, объехав ее; однако никаких татар они не обнаружили, потому что те уже отступили и покинули деревни. Как только мы приблизились к городу, мы увидели руины, [оставшиеся] от него. Внутри были настоящие каменные дома, в которых когда-то был небольшой гарнизон, [вид] здесь украшали ворота, а самые хорошие камни, частично лежащие в куче, были пригодны для ремонта крепости. В пригороде было несколько отремонтированных домов, которые были сожжены вечером вместе с остальными [постройками] в городе. Турки изумительно поработали: снова заложили большое количество проломов в стене, которые мы проделали в прошлом году; но для этого, в большинстве случаев, им пришлось использовать крестьян, захваченых на нашей границе. В тот же день генерал-фельдмаршал, вместе со всем отрядом, отправился обратно в лагерь.

1739.
164

Вечером, во время зари, выстрелили 7 пушек, это продолжалось каждый день, в противоположность тому, как мы раньше совершали походы в полной тишине. Этим заканчился военный поход против крымских татар; было слишком поздно идти дальше, при этом трава по другую сторону Перекопа была полностью сожжена.

Возвращение из Крыма. 1739
164

20-го августа армия двинулась в обратный марш, [пройдя] 17 верст, прибыла в Каланчак, где оставался генерал-вагенмейстер де ля Фонт ¹⁴⁴ с продовольствием. Ныне колодцы были полны воды, которая на вкус была очень слабосоленой. Мы наполнили здесь бочки и взяли с собой травы на один день. 22-го мы повернули налево, к песчаным горам. Ночь мы провели без воды, [пройдя] 28 верст. 23-го – [прошли] еще 9 верст до песчаных гор, где в этот раз было множество мелких пересыхающих [источников со] стоячей водой; тем не менее, выкопав колодцы, мы нашли вдоволь воды, а также пастбище. 24-го, [пройдя] 16 верст, [добрались] до Днепра; вечером штаб-квартирмейстера фон Нуммерса ¹⁴⁵ отправили в качестве курьера в Санкт-Петербург с сообщениями. На сей раз Перекоп стоил нам еще 5 человек. Украинский подпрапорщик с 4 казаками думали захватить еще что-то, зажгли солому и зашли с ней в пороховой погреб; искры упали на землю и подожгли влажный порох. Как только они это увидели, побежали к лестнице; троих отбросило, [они были] полностью обожжены снаружи, отчего один умер, а двое пришли в себя (вылечились), двое других сгорели в погребе, что вызвало очень сильный смрад. 25-го, [пройдя] 31 версту, мы добрались до Днепра, до нашего обоза, где командовал генерал Штоффель. Он приступил к разрушению взятых Кизикирмена, Тавани и Александершанца,

1739.
165

покидая [их]. Он ушел обратно вверх по Днепру на остров Хортицу, где должен был зимовать из-за чумы, которая «ходила» среди них. Его усилили 400 солдатами из нашей армии, чтобы быть в безопасности от татар.

С восточной стороны от Кизикирмена, в 5 верстах выше, находятся Шенгири, старый необитаемый город, [окруженный] валом и глубоким рвом; еще видна сводчатая постройка с 2 комнатами, практически вся разрушенная. В 1696 г. здесь еще жили турки, а [затем] его, вместе с Кизикирменом, завоевали русские ¹⁴⁶. А еще в 4 верстах выше, с той же стороны, есть признаки других укреплений, таких как четырёхугольный редут с каменной стеной, часть которой видно было с берега, скобы и свинцовые слитки. 28-го армия шла дальше, [оставив позади] 17 верст. Сегодня полковнику Юрлову ¹⁴⁷ был отдан приказ [выдвинуться] вперед с 1200 драгунами и всеми донскими казаками на Донец ¹⁶², где татары совершили набег, после того, как наша армия отправилась от перекопской линии к Днепру. Они нанесли ущерб Черкасску, [который находился] на казачьих землях, а также донским калмыкам. 29-го мы прошли по 5 глубоким долинам, а также мимо Каир-мечети, [оставив позади] 18 верст; здесь запорожцев отпустили домой. 1-го сентября [прошли] 30 верст до впадения речки Рогачевской ¹³⁴ в Днепр; мы миновали многие дефиле; 2-го [прошли] 9 верст вверх по этой маленькой реке; 3-го – 25 верст до Каменного Затона, что [находится] по ту сторону реки Белозерка, где она образует небольшое озеро (лиман), размером в 2 версты: на данный момент оно было не заполнено, так что даже можно было переправиться, не используя понтоны. Запорожцы принесли нам на продажу фрукты из сада. 4-го, [миновав] 30 верст, мы [дошли] до большого ретраншемента генерал-фельдмаршала фон Миниха.

1739.
166

Здесь мы обнаружили выгоревшую степь, на дороге плоды диких персиков ¹⁴⁸ попадались так часто, что можно было бы скоро собрать чуть ли не мешок, хотя кожура и была сожжена, но косточки были пригодны, чтобы гнать из них водку. 5-го, [преодолев] 20 верст, мы дошли до полковника Киндерманна; 6-го здесь салютовали [в знак] победы, в честь завоевания города Хочин ¹⁴⁹, которое произошло 21-го августа. 7-го сентября армия двинулась от Днепра на Изюм, до Карачакрака 17 верст; 8-го [одолели] 18 верст без воды. 9-го [прошли] 16 верст через 5 или 6 долин до Конской воды, где она уже была широкой рекой. Здесь стояло 5 мечетей, две из которых еще были целы ¹⁵⁰, в форме свода, остальные же были наполовину разрушены; некоторые из кирпича, другие из каменных блоков, [они были] сооружены довольно искусно. Очень часто здесь останавливались татары. Нашли довольно глубокий подвал в земле, наверху была установлена кирпичная труба, никто не взял на себя труд выкопать ее; это была либо могила, либо склад под зерно. В последние наши три дня движения видели множество старых надгробных камней на холмах, особенно в той местности, где был оставлен полковник Киндерманн. 11-го, [пройдя] 28 верст, [мы добрались] до маленькой речки Терсы ¹⁵¹, где впадает Гайчуль; 12-го – [пройдя] 18 верст вверх, [добрались] до ее другого притока, где нам встретился кустарник. Пройдя по долине, на следующий день мы остановились отдохнуть, сюда мы доставили весь багаж. 13-го, [миновав] 20 верст, [дошли] до Волчьей воды; выше впадают 3 небольшие соленые речки ¹⁵². Местность была приятной, было достаточно необходимой для нас древесины. 16-го [прошли] 21 версту вдоль Волчьей воды, где были исключительно терновые кусты. 17-го – 17 верст, [дошли] до Соленой речки ¹⁵³; 18-го – 12 верст, [добрались] до ее спокойной части: отсюда майор

1739.
167

был отправлен в Бахмут, чтобы забрать амуницию полков, которая осталась там в прошлом году. 1-го сентября Бахмут был открыт и избавился от чумы. 19-го [прошли] 23 версты до Казенного Торца. От Конской воды и далее степь не выжигали. 21-го мы прошли 19 верст под бурей и дождем, вниз к Торцу; 22-го – 20 верст, к речке Маячке; 23-го генерал-фельдмаршал продвинулся вперед до Кривого Торца, [пройдя] 30 верст, где был густой лес, который спасал нас от сильного холода. 24-го мы счастливо прибыли, наконец, в Изюм, [пройдя] 24 версты. Полки разместили в указаные зимние квартиры, где больше не свирепствовала болезнь.

В заключение похода я хочу отметить, что инженер-офицер каждый день должен был замерять, сколько верст прошла армия. [Он] делал это с помощью веревки, [длиной] 50 сажень, на которой казак тянул (вел) лошадь. Десять мер этой веревки равнялось одной версте. Таким образом, армия [прошла] до Геничей 451 версту, откуда [проследовала] по Днепру до Перекопа 185 верст, итого пройдя 636 версты, а от Перекопа обратно до Изюма – еще 541 версту. Армия совершила за всю кампанию 79 маршей.

Приложение
470

Весьма пространны рукописи, которыми поделился со мной коллежский советник И. Лерхе, [представляющие собой] выписки из его многотомного, ведущегося с юности дневника об истории его жизни и путешествий. Сообщения об обоих путешествиях в Персию ¹⁵⁴ и о походе в Финляндию ¹⁵⁵, он отдал мне, когда в 1765 году я покидал Санкт-Петербург ¹⁵⁶, год этот упомянут в некоторых местах [этих сообщений]. Сообщение о его коротком путешествии в русскую Финляндию, для изучения вспыхнувшей там эпидемии чумы, я взял из его бумаг, а также из моих научных статей и сообщений о России, из которых они здесь и воспроизведены. В 1772 г. он отправил мне сюда, в Берлин, описание своего похода в Бендеры ¹⁵⁷. С этого времени мы с ним больше не переписывались и не знали друг о друге ничего, я узнал только, что в марте 1780 г. он скончался в Санкт-Петербурге.

Он был ниже среднего роста, худощавого телосложения, но мог работать не покладая рук и сам справиться с большими трудностями. Он вел воздержанный и правильный образ жизни. Он был опытным, искусным врачом, однако в роскоши не купался. У него были глубокие познания в естествознании, особенно в минералогии и ботанике. Он был всегда готов к услугам, и в тысячный раз он доказал это,

471

доставив государственному министру Датского королевства, графу фон Берншторфу Саамену ¹⁵⁸, азиатские растения для ботанического сада в Копенгагене, за что этот министр велел мне в 1763 году передать ему слова благодарности.

Его «Ориктография Халенса», которую в 1730 г. он защищал как докторскую диссертацию под руководством Фр. Хоффманна в Галле, упомянута на страницах 9 и 10 [его воспоминаний].

В верхне-саксонской горной академии Циммермана, часть 2, страница 177, представлено его письмо с сообщениями о Баку и о содержащейся в этом месте нефти.

В 7 томе на странице 531 собрания Миллера ¹⁵⁹ о русской истории находятся его примечания относительно «Русско-азиатских памятников» д-ра Шобера ¹⁶⁰, которые стоят в самом начале этого тома.

В четвертом томе того самого собрания Миллера, на 360 стр., напечатано его короткое описание образа жизни волжских калмыков ¹⁶¹.

Его «Описание астраханских и персидских растений» ¹⁶³, которое он посылал крупнейшему знатоку растений К. фон Линнею, упомянуто в «Истории жизни и путешествий …» на стр. 269.

Возможно, его сочинения были напечатаны где-то еще, точно не могу сказать, но напрасны были мои усилия, отыскать что-либо в Санкт-Петербурге о его последних годах жизни, а также напечатанные сочинения, которые мне не были бы известны.

472

Книга, которую я сейчас представляю [вниманию], является его самой значимой печатной работой, хранящей память о его заслугах. Они [заслуги] были очень скромно вознаграждены, но он был умиротворенным и счастливым человеком, который за все, что с ним случалось, всегда благодарил Бога.

Бюшинг

Рис. 8. Заключительная страница «Приложения» А. Ф. Бюшинга к «Истории жизни и путешествий ...» И. Я. Лерхе

1. Манштейн, «Записки о России» Манштейна (с. 7, 132). Кристоф Герман Манштейн (1711–1757) родился в Санкт-Петербурге и начал обучение и занятия военным делом под руководством отца, а затем учился в Нарвском и Берлинском кадетском училищах. В 1736 г. он поступил на русскую службу и принял участие в операциях войны 1735–1739 гг. под руководством Миниха. Он воевал честно, и не раз был ранен. В 1738 г. получил чин премьер-майора, а в 1740 г. – полковника. Однако в России не прижился и самовольно покинул страну в 1744 г. после ряда отказов в прошениях о выезде на лечение в Германию. Он подал прошение об отставке, не возвращаясь в Россию. Отставку так и не получил, зато из-за интриг недоброжелателей в 1746 г. был осужден как дезертир и подлежал смертной казни через повешенье с конфискацией имущества. Манштейн в это время уже был в Пруссии, где дослужился до генерал-майора. Вследствие навета, в 1756 г. Манштейна пытались привлечь к ответственности, якобы, за подготовку государственного переворота в России. В конце 1740-х гг. он написал мемуары – «Записки о России…» (рукопись на французском языке, впервые издана в Лондоне в 1770 г. на английском языке), которые выдержали 13 изданий на английском, немецком, французском, русском языках. [50, с. 17]. Подробности о гибели Манштейна во время Семилетней войны Пруссии с Австрией сообщил в своих записках прусский король Фридрих II. По его сообщению, летом 1757 года К.Г. Манштейн был ранен в левую руку в сражении при Коллине и направлялся в июле 1757 года на лечение в Дрезден. Недалеко от Леймерица на него и его конвой напали австрийские гусары и кроаты (хорваты), в этой стычке он был убит пулей в грудь [51, с. 439].

2. Гмелин С. Г. (с. 7). Гмелин, Самуэль Готлиб, путешественник-натуралист. Родился в 1745 г. в Тюбингене (Германия). В 1766 году был приглашен в Петербург в Академию наук. По поручению Академии наук предпринял в 1768 г. путешествие для изучения прикаспийских стран. В 1769 г. посетил Астрахань. В 1770 г. морем отправился в Дербент, оттуда сухим путем в Баку, Шемаху и Сальяны, затем морем в Энзели. В 1771 г. был в Реште. В начале 1772 г. вернулся в Астрахань, откуда направился в кубанскую степь и Моздок; затем Тереком и степью вернулся в Астрахань. В июне 1772 г. снова выехал морем в Персию, в сопровождении нескольких помощников и военной команды из 40 человек. Осмотрев восточный берег моря до Энзели, Гмелин намеревался сухим путем пройти в Кизляр. Выехав из Дербента, он был задержан хайтыцким ханом Усмеем в расчете, получить за него выкуп. В плену Гмелин заболел и умер в 1774 г. в деревне Ахметкенте. Самое важное сочинение Гмелина «Reise durch Russland zur Untersuchung der drei Naturreiche», 4 части (изданы в 1770 — 1784) [52]. Более подробно об экспедиции С. Г. Гмелина 1768-1774 гг. в работе В.Ф. Гнучевой (1940) [53, с. 102-103].

3. «Родился я в Потсдаме 26 декабря 1703 г.» (с. 9). Именно эту дату рождения указал сам И. Я. Лерхе в кратком автобиографическом вступлении «Ранняя юность и первые путешествия», открывающем его «Историю жизни и путешествий …» [1, с. 9]. А. Ф. Бюшинг в этой же книге, в одном из своих примечаний, отметил, что Лерхе в мае 1772 году шел уже 69 год, что также однозначно указывает на 1703 год рождения [1, с. 465]. Лерхе и Бюшинг были лично знакомы, встречались в С. Петербурге в 1765 г. и до 1772 г. вели переписку. Поэтому сообщаемые Бюшингом факты биографии Лерхе должны отличаться высокой степенью достоверности.

Следует отметить, что в ряде современых работ приведена совсем другая дата рождения Лерхе – 17 декабря 1708 года [13, с. 279; 54, с. 464; 55]. В статье о Лерхе «Электронной энциклопедии немцев России» [56] в заглавии указан 1703 год его рождения, а тремя строками ниже, в ее тексте, приводится, в качестве даты рождения, 17 декабря 1708 года. Как могли возникнуть подобные разночтения?

Еще при жизни И. Я. Лерхе, в 1769 г., А. Ф. Бюшинг опубликовал на немецком языке в III томе «Журнала новой истории и географии …» сообщение о путешествии Лерхе в Астрахань и Персию. В начале сообщения приводились краткие биографические сведения о Лерхе, в том числе, и его год рождения - 1703 [8, с. 2]. И. Я. Лерхе, без сомнения, читал это сообщение, и никаких возражений и замечаний оно у него не вызвало. В первой половине XIX в. были опубликованы работа В.М. Рихтера (1820) [2] по истории медицины в России и «Очерк истории ботаники …» Е.Р. Траутфеттера (1837) [32], содержащие краткие биографические сведения о Лерхе, но даты рождения в них нет.

Впервые ошибочная дата рождения И. Я. Лерхе (1708 год) появляется в известном библио-биографическом словаре Э.-М. Эттингера, несколько раз переиздававшемся в Европе во второй половине XIX в. В издании 1850 г. (Лейпциг-Лондон) [14, с. 370] еще указан 1703 год рождения, в статье о Лерхе имеется ссылка на единственный источник - «Историю жизни и путешествий …» [1]. В брюссельском издании (1854 г.) [15, с. 969] точно воспроизведена статья 1850 г., с одним отличием: указан 1708 год рождения, а ссылка все та же, единственная [1]. Так как в «Истории жизни и путешествий …» такой год рождения не фигурирует, то появление в брюссельском издании (1854) словаря Э.-М. Эттингера 1708 года, в качестве даты рождения И. Я. Лерхе, является ошибкой (возможно, опиской или опечаткой, незамеченной корректором). Парижское издание (1866) этого знаменитого словаря повторило статью о Лерхе 1854 г. с ошибочной датой его рождения (1708 г.) [57, с. 969]. В 1883 г. вышла известная книга Я. А. Чистовича по истории медицинского образования в России с довольно подробной биографией И. Я. Лерхе, но дата его рождения там не указана [6, с. CC-CCII].

Кенигсбергский профессор Л. Штида, написавший статью о Лерхе для «Биографического словаря выдающихся врачей всех времен и народов» (1886) [3, с. 676–677], использовал словарь Эттингера (в издании 1854 или 1866 г.), но был знаком и с публикацией Бюшинга 1769 г. [8, с. 2]. В качестве даты рождения Лерхе Л. Штида указал 1708 г., но в скобках счел необходимым отметить: «… так по Эттингеру, Бюшинг пишет 1703 …» [3, с. 676]. Ошибочная дата рождения И. Я. Лерхе (1708 г.) приведена в знаменитом «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И. А. Ефрона (1896) [58, с. 588] и в «Русском биографическом словаре (1914) [17, с. 316-317].

Из этих авторитетных справочных источников второй половины XIX – начала XX вв. ошибочная дата рождения и заимствовалась многими авторами более поздних публикаций о И. Я. Лерхе, правильная дата (1703 г.) приводилась, в основном, в специальных изданиях [16, с. 111], основанных на «Истории жизни и путешествий …» [1].

И. Я. Лерхе пишет [1, с. 9], что родился он 26 декабря, но в европейских изданиях [3, с. 676; 14, с. 370; 15, с. 969; 57, с. 969] часто указывают 27 декабря. Неясно, как возникло подобное разночтение, но разница здесь невелика, а приоритет следует, по нашему мнению, отдать сообщению самого Лерхе. 17 декабря, в качестве даты рождения Лерхе, появляется в отечественных дореволюционных изданих [17, с. 316-317]. Это разночтение возникло из-за использования в XVIII в. в Пруссии (где Лерхе родился и жил до лета 1731 г.) и в России (где он жил с 1731 г. до своей кончины) различных календарей (календарных стилей). В Брандебургской марке Прусского королевства, как и в некоторых других протестантских германских княжествах, в 1700 г. старый юлианский календарь сменяется григорианским (введенным в 1582 г. папой Григорием XIII). Россия жила по юлианскому календарю (старый стиль) до реформы в феврале 1918 г., когда началось использование григорианского календаря (нового стиля) [36]. Расхождение календарей составляло в XVIII в. 11 суток (новый стиль опережал в датах старый) [37]. Считаем наиболее вероятным, что 17 декабря, как дата рождения Лерхе, получилось у дореволюционных отечественных авторов из-за некорректного перевода в привычный им старый стиль даты 27 декабря, фигурирующей в европейских изданиях (из 27 декабря по новому стилю вычли 10 суток, а для дат XVIII в. следовало вычесть 11).

Таким образом, датой рождения И. Я. Лерхе является 26 (15 по ст. ст.) декабря 1703 г.

4. Галле (Халле), город и университет (С. 9-12, 471). В настоящее время Галле – город в ФРГ, земля Саксония-Ангальт [59, с. 315]. В 1680 г. вместе со всем Магдебургским герцогством он вошел в состав Пруссии [60]. Университет в Галле основан в 1694 году, в настоящее время (с 1933 г.) это Галле-Виттенбергский университет имени Мартина Лютера [311].

5. Ориктография (с. 10, 471) - (греч.) наука об окаменелостях, описание ископаемых [314, с. 604].

6. Ласси (с. 117 и далее). Ласси Петр Петрович (Pierce Edmond de Lacy, 30.10.1678–19.04.1751) – граф, генерал-фельдмаршал, российский полководец [31]. Уроженец Ирландии граф Питер Лэси (Ласси) прошел школу военной службы на родине, а затем во Франции и Австрии. В Россию попал в июне 1700 г., при Петре I, участвовал в Северной войне (1700–1721) и Прутском походе 1711 г. Выдающийся полководец русско-турецкой войны 1735-1739 гг. Служил и при Екатерине I, и Петре II, а императрица Анна Иоанновна произвела его в фельдмаршалы за победы в войне против Польши (1736 г.) и «всемилостливейше пожаловала» 19 февраля 1740 г. в генерал-губернаторы Лифляндии. П. П. Ласси был главнокомандующим русской армии в войне против Швеции (1741–1743), в 1740 г. был пожалован в рейхсграфы Священной Римской империи. Он пользовался расположением и Елизаветы Петровны. Попытка шведов ликвидировать приобретения России на Балтике после побед при Петре I не удалась благодаря действиям армии Ласси. Как и в предыдущей кампании, он действовал осмотрительно, заботился об армии: ее снабжении, снаряжении, питании солдат, дорожил их кровью. Ласси имел славу неустрашимого полководца, применял военные хитрости, но всегда сторонился политических интриг. Скончался Ласси в должности лифляндского генерал-губернатора в Риге. Награжден орденами и Св. А. Невского (21 мая 1725 г.) и Св. А. Первозванного (5 марта 1737 г.) [50, с. 17; 61, с. 75, 113; 62, с. 115].

7. Сбитень (с. 117). Напиток из воды, меда и пряностей [63, с. 568].

8. Маркитант (с. 117). Торговец, следующий за войсками во время похода. Армию Миниха сопровождало до 7-8 тыс. маркитантов [51, с. 129].

9. Фуссадье, хирург (с. 118, 132). Фуссадье (Foussadier) или Фуссатье (Fussatie) Вилим Вилимович. Лейб-хирург императриц Елизаветы и Екатерины II, родился в Орлеане (Франция) 25 декабря 1709 г., умер в С. Петербурге 9 февраля 1773 г. Участвовал в крымских походах фельдмаршала Ласси в 1737-1738 гг. В марте 1740 г. Ласси, тогда лифляндский генерал-губернатор, направил в Кабинет министров «доношение» с просьбой «… определить в штаб-лекари обретающегося при нем лекаря Фусадира, который был чрез три компании в правлении штаб-лекарской должности». Решение Кабинета последовало незамедлительно: «Определить, ежели он, по свидетельству медицинской канцелярии, достоин». Уже с 1741 г. Фуссадье служил штаб-лекарем в Риге, что видно из рапорта, поданного им генерал-губернатору в том же году. В 1742 г. он участвовал в войне со шведами в Финляндии. В 1746 году Фуссадье переселился в С. Петербург и был зачислен в штат придворных врачей Елизаветы, получив чин статского советника. В 1756 г. назначен лейб-хирургом, в 1770 г. – первым лейб-хирургом [1, с. 106, 115, 197; 2, с. 511-512; 62, с. 214; 64, с. 255]. И. Я. Лерхе познакомился с В. В. Фуссадье весной 1738 г. в Харькове [1, с. 106].

10. «6 мая, отойдя 17 верст, мы добрались до истока Волчьей Воды» (с. 119). Это река Волчья, левый приток Самары, протекающая в Донецкой и Днепропетровской областях (Украина). Истоки Волчьей находятся в нескольких километрах к юго-западу от пос. Очеретино Ясиноватского района Донецкой области (карта Генерального штаба М-37-136). Волчья впадает в реку Самару (карта М-36-132) в лесном массиве в 15 километрах к северо-западу от г. Павлоград (Днепропетровская область). Основные левые притоки Волчьей, упоминаемые в дневниковых записях И. Я. Лерхе: Осиковая, Сухие Ялы, Мокрые Ялы, Гайчур, Верхняя Терса.

11. Левашов, генерал (с. 120, 141). Василий Яковлевич Левашов (1667 — 7 апреля 1751), генерал-аншеф, государственный деятель, соратник Петра I, из древнего дворянского, а затем и графского рода Левашовых. Начал службу в 1696 г. в нижних чинах, обратил на себя внимание Петра I, который в 1700 г. назначил его поручиком в регулярную армию. Был участником Азовских походов и Северной войны 1700 — 1721 гг. Сражался в битвах под Нарвой, под Шлиссельбургом, Ригой, в Померании, на берегах Швеции, в Полтавской битве, в чине бригадира участвовал в Персидском походе (1722 — 1723 гг.). Петр I назначил В. Я. Левашова своим представителем на присоединенных территориях. Екатерина I произвела его в генерал-майоры, а император Петр II, за успешное выполнение поручений, в 1727 г. дал ему чин генерал-поручика и 12 июня 1728 г. наградил орденом Св. А. Невского. В 1735 г. В.Я. Левашов заложил крепость Кизляр, после 10 лет управления присоединенными к России областями по приказу Анны Иоанновны возвратился в Россию. Произведен в генерал-аншефы, с 1736 г. принял участие в войне с Турцией и Крымских походах. В 1741 г. В. Я. Левашов вновь был послан на персидскую границу для борьбы с чумой. При Елизавете Петровне, во время войны со шведами (1741 — 1743 гг.), он командовал галерным флотом, а затем дивизией, 25 ноября 1741 г. был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и шпагой с алмазами. С 15 декабря 1744 г. и до своей смерти В.Я. Левашов был московским главным начальником. Предпринял ряд успешных мер по строительству города, с 1749 г. - первоприсутствующий в Сенатской конторе в Москве. По воспоминаниям современников, В.Я. Левашов был не только отличным генералом и умелым администратором, но и честным, бескорыстным человеком. Похоронили его в Москве, но захоронение не сохранилось [17, с. 123-124; 61, с. 78 и 121, 65].

12. Шпигель, генерал (с. 120, 133, 156, 159, 162, 163). Карл Людвиг фон Шпигель цум Десенберг, генерал-лейтенант, родился в Вестфалии в 1689 г., умер в Берлине 19 октября 1742 г. Служил в ландграфстве Гессен-Кассель, генерал-майор. В этом же звании в 1734 г. перешел на русскую службу. С 1736 по 1739 гг. участвовал в русско-турецкой войне. В августе 1737 г. К.Л. Шпигель, при возвращении из Крыма, идет от Сиваша прямо к Бахмуту, а не к Днепру, разведывает эту дорогу, определяет все ее преимущества и меньшую протяженность, что и определило ее неоднократное использование затем русской армией. 15 июня 1738 г., при Перекопе, К.Л. Шпигель был ранен. С 26.11.1737 г. - генерал-лейтенант, 24.12. 1738 г. «за добрую ревность и похвальные поступки во второй армии фельдмаршала Лассия» награжден орденом Св. Александра Невского. В 1741 г. вернулся на прусскую службу [61, с. 125; 66, 67, 68, с. 290-291; 69, с. 422].

13. Еропкин, генерал (с. 120, 125, 141, 156, 158). Еропкин Дмитрий Федорович (1681-18.11. 1750), полковник (с 1719 г.), с 1728 г. - московский обер-комендант и генерал-майор. Участник русско-турецкой войны 1735 -1739 гг. Представлен к чину генерал-лейтенанта по старшинству в донесении Миниха императрице 16 ноября 1736 г. В 1740 г. вышел в отставку в чине генерал-поручика. 14 августа 1741 г. награжден орденом Св. Александра Невского. При Елизавете Петровне вернулся на службу, с 1745 г. рижский вице-губернатор [61, с. 128; 70, 71, 72, с. 214].

14. Бриньи (de Brigny), генерал-квартирмейстер (с. 120, 122, 128). По нашему мнению, в записях И. Я. Лерхе за май-июнь 1738 г. речь идет об Андреане (Andrean, Андре, Андрей Петрович) де Бриньи (de Brigny, Брини, Дебриньи, Дебриний). К. Манштейн в своих записках называет его Бриньи-младшим [51, с. 119, 160, 197]. Подполковник А. де Бриньи, француз, поступил в 1719 г. на русскую службу в пехоту, пребывая в Санкт-Петербурге, в течение двух лет ожидал соответствующей званию должности, и только в 1721 году отбыл в Астраханский пехотный полк [73]. В 1722 г. вместе с Астраханским полком, в составе Низового корпуса, принимал участие в Персидском походе, в 1725 г. произведен в полковники с назначением командиром Выборгского пехотного полка. В 1731 г., А. П. Бриньи командирован за бригадира с двумя пехотными полками, Выборгским и Рязанским, в крепость Св. Анны [74]. Звание генерал-майора А. П. Бриньи получил 4 октября 1733 г., в годы правления Анны Иоанновны - генерал-квартирмейстер [48, с. 42]. По «репортиции» Б.Х. Миниха от 10 января 1736 г., генерал-квартирмейстер А. П. Бриньи в 1736 г. должен быть при Днепровской экспедиции [72, с. 5], но уже 23 января 1736 г. он был послан в полки, предназначенные для действий под Азовом [68, с. 191-192], и 15 апреля 1736 г. он под Азовом, в подчинении у П. П. Ласси, «при отправленных шанцевых материалах» [72, с. 77]. Деятельность генерал-квартирмейстера, генерал-майора А. П. Бриньи под Азовом в мае-июле 1736 г. подробно отражена в «Журнале фельдмаршала Лесси …» [75, с. 187, 190, 192, 197, 205, 218, 234], а 2 августа 1736 г. он, в составе первой колонны, уже выступил с П. П. Ласси в поход на Крым [68, с. 229; 1, с. 102]. 6 сентября 1736 г. Миних определяет генерал-квартирмейстера А. П. Бриньи «на винтер-квартиры» в Новгород Северский [72, с. 155], вне мест зимнего расквартирования войск П. П. Ласси. 28 сентября – 4 октября 1736 г. Миних проводит в Лубнах совещание генералитета, посвященное закрытию границы от возможных татарских набегов предстоящей зимой [72, с. 172-186], генерал-квартирмейстер А. П. Бриньи участвует в нем лишь с 4 октября. В соответствии с итоговыми «рассуждениями» генералитета, генерал-квартирмейстеру А. П. Бриньи поручено «ведать» Самарский и Усть-Самарский ретраншементы, а также команду, находящуюся на Сечи, и он отправился на Самару уже 6 октября [72, с. 181]. По донесению Миниха императрице, на 6 декабря 1736 г. генерал-квартирмейстер А. П. Бриньи находится в Усть-Самарском ретраншементе [72, с. 243]. 12 января 1737 г. Миних пишет императрице, что, в предверии летней кампании, при его армии всего один генерал-квартирмейстер – А. П. Бриньи (а по штату положено 2), да и того просит в свою армию Ласси, где сейчас нет ни единого генерал-квартирмейстера (по штату положен 1). В связи с просьбой Ласси, Миних ходатайствует перед императрицей о назначении в его армию генерал-квартирмейстером своего нынешнего генерал-адьютанта, полковника В. Фермора [72, с. 246-247]. Назначение В. Фермора решено Кабинетом министров уже 20 января 1737 г. [76, с. 22]. И. Я. Лерхе упоминает Андриана де Бриньи среди генералов в армии П. П. Ласси, готовящейся к Крымскому походу 1737 г. [1, с. 106]. Об участии генерал-майора Дебриньи-младшего в Крымском походе Ласси 1737 г. пишет и К. Манштейн [51, с. 160]. По возвращении из похода А. Бриньи, вместе с вице-адмиралом Синявиным, выбирает на Днепре место для судостроительной верфи, ему поручена организация на зиму пограничных постов вниз по Днепру, от Цариченки до Кизикермена [7, с. 172-173, 175]. В связи с попыткой Турции вернуть Очаков осенью 1737 г. Миних направляет А. Бриньи в Кинбурн с «оружейными добрыми людьми» [7, с. 187, 192]. Во время Крымского похода Ласси летом 1738 г. генерал-майор Бриньи-младший принимает участие в занятии крепости Ор-Капы на Перекопе, во главе 10 гренадерских рот вступает в крепость и «принимает над нею начальство» [51, с. 197; 68, с. 549-550]. По завершению русско-турецкой войны, в ноябре – декабре 1739 г., генерал-квартирмейстер А. П. Бриньи командует 3 драгунскими и 6 пехотными полками из армии П. П. Ласси, «… марширующими в Остзею …» (Прибалтику) с Украины [77, с. 489, 496, 539-540, 557, 589]. В конце декабря 1739 г. П. П. Ласси запрашивает Кабинет министров, что дальше делать А. П. Бриньи: следовать ли ему с полками или возвращаться на Украину [77, с. 621, 653]. В феврале 1740 г. в Кабинет обращается уже сам А. П. Бриньи, он просит 6 недель отпуска для поездки в Лифляндский уезд, к дочери А. Брильи, на которой обещал жениться в бытность его в Москве [62, с. 90]. Никакого решения по этому «доношению» Кабинет принять не успел, 3 марта 1740 г. появился указ имеператрицы, по которому А. П. Бриньи был назначен в Ревель, «… в обер-коменданты, при генерал-майорском ранге и жалованьи» [62, с. 132-136]. Таким образом, конец аннинского правления, регенство Бирона и Анны Леопольдовны (1740-1741 гг.) он провел в Ревеле (Таллин), в армию вернулся уже при Елизавете Петровне. Французский посланник при русском дворе, маркиз Шетарди, в своих письмах [69, с. 422, 578] сообщает, что А. П. Бриньи в сентябре 1741 г. назначен в финляндскую армию, а в ноябре генерал-майор находится в Новгороде с 8 драгунскими полками. Генерал-лейтенантом (генерал-поручиком) А. П. Бриньи стал 1 декабря 1741 г. [48, с. 63]. Орден Св. А. Невского он получил при Елизавете Петровне 30 августа 1744 г., « … в бытность Ея Величества в Киеве» [61, с. 133]. В 1742-1747 гг. А. П. Бриньи - начальник Украинской укрепленной линии и командующий Ландмилицким корпусом [78, с. 26; 79, с. 77]. В 1744 г. А. П. Бриньи выбрал место будущей крепости Св. Дмитрия Ростовского (в черте современного Ростова-на-Дону) [79, с. 258-259]. Умер А. П. Бриньи в 1747 г. [61, с. 133].

15. Брильи, де, (de Brilly), генерал-лейтенант (с. 120, 128, 159). Андрей де Брилли, или Брильи (Andrea de Brilly), российский генерал, итальянец, родился, предположительно, в 1682 г. На русскую службу вступил в начале Северной войны (1701 г.) [80, с. 136]. Участник событий этой войны на Украине, в 1709-1710 гг. подполковник А. Брильи участвовал в осаде и взятии Риги. В 1711 году, вскоре после Прутского похода, в котором Брильи тоже участвовал, он был произведен в полковники гренадерского Лесиева (Ласси) полка и оставался командиром этого полка до 1726 (1725?) г. Весной 1720 года полк принял участие в походе Ласси в Швецию. После заключения Ништадтского мира (1721 г.) полк был переведен в Ригу, комендантом которой был назначен полковник Брильи. 30 марта 1726 г. императрица Екатерина I дала чин «бригадира Андрею Де-Брилли», 5 января 1727 г. он произведен в генерал-майоры. Указом 11 ноября 1731 г. Анна Иоановна повелела «о бытии < … > генерал-майору Дебрилли < … > сверх табельного числа, в Низовом корпусе». Он был военным комендантом в Баку во главе 4 пехотных полков Низового корпуса с 1732 по 1735 год, вплоть до передачи города (согласно трактату 1735 г.) под власть Персии. В 1736 - 1739 гг. участвовал в русско-турецкой войне под начальством фельдмаршалов Миниха и Ласси. 22 января 1737 г., находясь по завершении кампании 1736 г. в Азове, был произведен в чин генерал-лейтенанта [76, с. 36] по ходатайству Миниха в его донесении императрице от 16 ноября 1736 г. В 1738 г. А. Брильи, в составе армии фельдмаршала Ласси, участвовал во взятии Перекопа и походе в Крым. По завершении русско-турецкой войны, в феврале 1740 г., А. Брильи, вместе со свой дочерью, находился «в Лифляндском уезде, в маетности Карьясоф», пожалованной ему в аренду за службу [62, с. 90]. 3 марта 1740 г., указом Анны Иоанновны, он был уволен в отставку без особых «монарших милостей»: ни награждения следующим чином, ни пожалованых деревень: «… и дать ему деревню на аренду, по смерть его, ту, которую он ныне имеет, или пенсию по указу 1707 г.» [62, с. 132-136]. В правление Елизаветы Петровны генерал-лейтенант А. Брильи вернулся на военную службу и участвовал в русско-шведской войне (1741 — 1743). 10 февраля 1743 г. он был награжден орденом Св. А. Невского, а 25 июля 1744 г. - золотой шпагой с бриллиантами. Указом Сената 5 мая 1752 г. Брильи был уволен со службы в отставку, умер он в 1754 г. [61, с. 131; 72, с. 214; 81]. И. Я. Лерхе близко познакомился с А. Брильи в 1734 г., когда впервые приехал в Баку. Как врач, он рекомендовал генералу, в качестве средства от «ипохондрии», совершить путешествие по Апшеронскому полуострову. В этом путешествии, которое состоялось в июне 1734 г., принял участие и сам Лерхе, оставивший его красочное описание [1, с. 57-59].

Необходимо отметить, что литературные источники по биографии А. Брильи содержат существенные разночтения. Причиной их возникновения стало наличие в тогдашней русской армии трех человек со схожими фамилиями и даже одинаковыми именами: Андрей де Брильи, Андрей де Бриньи (см. комментарий 14) и Петр де Бриньи, которые служили в близких чинах, в одно и то же время, и, зачастую, в одних и тех же местностях. В «Энциклопедическом лексиконе» А. А. Плюшара [82, с. 91-93] (1836), при написании статьей "БРИЛЛИ, или де-Брильи " и "БРИНИ, или де-Бриньи" (их автор – известный А. В. Висковатов), были хаотично перепутаны биографии этих троих военных. Далее эти статьи были некритично воспроизведены в «Военном энциклопедическом лексиконе» под ред. Л. И. Зедделера [83, с. 497-498] (1853), а затем - в «Русском биографическом словаре» А. А. Половцова [84, с. 351-352, 355-356] (1908). Попала эта путаница и в знаменитый «Энциклопедический словарь» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, а из этих солидных изданий она «перекочевала» в современные справочные пособия и публикации. В работе [81] обнаруженные неточности в биографии А. Брильи были выявлены и устранены, эта статья и легла в основу нашего комментария.

В биографиях братьев Бриньи, приводимых литературе, ошибок и путаницы еще больше, и лишь в последнее время, благодаря работам Е. В. Гусаровой и П. А. Авакова, ситуация кардинально улучшилась. Но огромный массив ранее опубликованных работ с ошибками остается, они цитируются и широко используются (особенно, в Интернете). Таким образом, как это ни печально, но тиражирование некорректных биографий продолжается. Поэтому считаем необходимым привести здесь исправленную биографию Петра де Бриньи, о нем И. Я. Лерхе также упоминает в своей «Истории жизни и путешествий …» (с. 104).

А. П. де Бриньи (см. комментарий 14) часто путают с его братом, Петром (Peter) де Бриньи (de Brigny, Брини, Дебриньи, Дебриний), генерал-майором, выдающимся военным инженером на русской службе [85, с. 42]. Современники хорошо их различали, К.Г. Манштейн в своих записках называет Петра Бриньи-старшим [51, с. 119, 122], упоминает о П. де Бриньи и И. Я. Лерхе [1, с. 104]. В некоторых современных публикациях А. П. Бриньи ошибочно называют сыном П. Бриньи [86, с. 42; 87], но они были братьями: после смерти Петра Андреан просит разрешить служить при нем сыну Петра, называя его родным племянником [88, с. 309, 323]. Петр де Бриньи был принят на русскую службу 17 августа 1717 г. [80, с. 136; 85, с. 296] лично Петром I, находившимся тогда в Амстердаме, в июле 1719 г. он был переведен в Артиллерийскую канцелярию, ведавшую тогда инженерными вопросами [89, с. 36]. По поручению Военной коллегии 17 мая 1720 г. подполковник-инженер П. де Бриньи командирован для осмотра крепостей Пскова, Великих Лук и Смоленска, составления их планов и оценки необходимых ресурсов для приведения указанных крепостей «в доброе состояние» [89, с. 37]. В соответствии с указом Военной коллегии от 21 января 1724 г. П. Бриньи, уже полковнику, направлен план Выборгской крепости, так как он участвует в своеобразном «конкурсе» на лучший проект построек для этой крепости [79, с. 167; 85, с. 66]. Конкурирующие проекты подготовили Б.Х. Миних и де Колонг, реализован был проект де Колонга. При Екатерине I, 23 мая 1725 г., П. Бриньи становится генерал-майором, в этом звании он останется на инженерной службе до своей кончины при Елизавете Петровне [48, с. 17, 26, 39, 72]. Петербургская газета (издаваемая Академией наук на немецком языке «Petersburgische Zeitung») в номере за 14 марта 1727 г. сообщает, что 12 марта в столицу вернулся генерал-майор де Бриньи «после обозрения наших крепостей в Персии» [90, с. 233]. 1 июля 1727 г. он обращается к Б.Х. Миниху с просьбой о назначениях на вакантные должности унтер-офицеров и капралов в минерную роту Конторы инженерного правления, завершается обращение характерной подписью: «Le chevalier de Brigny» (шевалье де Бриньи) [85, с. 235]. В 1727 г., когда де Колонг отсутствовал в столице, П. Бриньи временно заведовал инженерной и артиллерийской школами, но как только школы оказались в подчинении Б.Х. Миниха, он сразу удалил Бриньи, которого не любил [91, с. 6]. 17 августа 1727 г., в католической церкви Греческой слободы С. Петербурга, Петр де Бриньи был крестным отцом сына капитана Ш. Дефоржа, а 21 января 1728 г. там же крещены сыновья самого генерал-майора — Фридерик-Якоб и Иоанн [86, с. 42]. По поручению Конторы инженерного правления П. Бриньи обследует в 1728 г. полуразрушенную Брянскую крепость, и 13 февраля 1729 г. отправляет в контору донесение о нецелесообразности ее восстановления. Он предлагает построить вблизи две небольшие новые крепости, но этот проект конторой поддержан не был [79, с. 227]. В новом реестре крепостей, представленном Сенату Б.Х. Минихом в 1729 г., предусмотрены «новая крепость между реками Орелем (Орелью) и Донцом», а также крепость в Изюме, «где и по Указу <…> Сената велено генерал-майору Дебриньи осмотреть место и план прислать» [79, с. 15]. В 1730 г. П. Бриньи поручено исправление ряда крепостей на Украине, включая Черниговскую крепость, которую он перед этим осматривал по поручению инженерной конторы [79, с. 230-231]. Решение о строительстве крепости Св. Анны на Васильевских буграх, изложенное в сенатском Указе от 16 марта 1730 г., основывалось, в том числе, и на авторитетном «мнении генерал-майора Дебриньи» [79, с. 254]. П. Бриньи принимал самое активное участие в выборе места, проектировании и строительстве укреплений Украинской линии в 1730-1736 гг. Указом Военной коллегии от 25 мая 1730 г. ему поручено осмотреть места под строительство линии, поручение было исполнено к 10 октября. 15 января 1731 г. генерал-майорам Тараканову и Бриньи послана инструкция Сената, содержащая прямое указание о начале строительства линии, приведены ее протяженность и состав крепостей; работы начались весной 1731 г. [79, с. 68-69]. Указ императрицы от 16 февраля 1734 г., направленый Военной коллегией для исполнения генерал-майору П. Бриньи, устанавливал объемы и состав работ на линии на весну-лето 1734 г. и на будущий 1735 г. [79, с. 713-715]. С началом русско-турецкой войны 1735-1739 гг. П. Бриньи продолжает руководить строительством Украинской линии. В соответствии с «репортицией» Б.Х. Миниха от 10 января 1736 г., «от инженер генерал-майор» П. Бриньи в 1736 г. должен быть при «Украинской линии < … >, при делании линии» [72, с. 5], но уже 15 апреля 1736 г. он под Азовом, в подчинении у П. П. Ласси и В.Я. Левашова [51, с. 119; 72, с. 77]. Судя по перечислению генералов в войсках Ласси [1, с. 102], двинувшихся в начале августа 1736 г. в поход на Крым, П. Бриньи в нем не участвовал, возможно, оставался в Азове [51, с. 122; 68, с. 229]. Однако имеется целый ряд фактов, свидетельствующих о его непосредственной вовлеченности в дела Украинской линии в период с конца июня по сентябрь 1736 г. (т.е., практически сразу после взятия Азова 18 июня). 26 июня 1736 г. Г.А. Урусов и «ген.- майор от инженер» П. Бриньи отправляют в Кабинет министров «доношение и репорт» о направлении на линию, для ее завершения, работников из малороссийских и слободских полков, указ о посылке 5400 человек подписан императрицей 13 июля [92, с. 313-316]. Майор лейб-гвардии Шипов, исполняя порученное «ему при Украинской линии дело о строении крепостей и поселении ландмилиции», 4 сентября 1736 г. обращается в Кабинет с просьбой о присылке соответствующих «планов» П. Бриньи [92, с. 409]. Чтобы преодолеть подобную «раздвоеность» П. Бриньи между линией и Азовом, Б.Х. Миних обращается 19 сентября 1736 г. к императрице с просьбой освободить Бриньи от работ на линии «… за ножною болезнью, а паче что для осмотру работ верхом по всей линии ездить не может, а в коляске неспособно …» и направить его «… к починке и исправлению Азовской и Св. Анны крепостей, где, будучи при одном месте, может ко инженерному искусству тамошние крепости приводить в добрую оборону …» [72, с. 160]. 28 сентября – 4 октября 1736 г. Миних проводит в Лубнах совещание генералитета, посвященное закрытию границы от возможных татарских набегов предстоящей зимой [72, с. 172-186]. Генерал-майор от фортификации П. Бриньи присутствует на нем с самого начала, в итоговых «рассуждениях» совещания выражено недоверие к его заявлениям, что «Украинская линия от Цариченки до Донца везде заделана и закрыта палисадом и рогатками». П. Бриньи поручено, силами имеющихся у него работников, «линии самые нужные и опасные места еще нынешним временем сделать с крайним поспешением» [72, с. 178]. 26 октября 1736 г. Миних докладывает императрице об отъезде П. Бриньи, в соответствии с ее указом, в Азов, на его место при Украинской линии назначен инженер-майор Ретш [72, с. 200]. И. Я. Лерхе пишет о прибытии П. Бриньи в Азов на следующий год после его взятия, т.е. в 1737 г. [1, с. 104]. Весь 1737 г. между Кабинетом министров, Сенатом, военными инстанциями и воронежским вице-губернатором А.Д. Лукиным идет интенсивная переписка о направлении работников в Азов, сплаве туда по Дону леса и срубов для строительных работ в крепости [76, с.73, 99, 404, 471; 92, с. 568; 93, с. 321]. Первоочередным считается строительство «… офицерских и солдатских квартир на 3 полка и на артиллерийских служителей, караульни, складов и пороховых погребов» [76, с. 579-580]. Работы продолжаются и в следующем году, 26 мая 1738 г. П. Бриньи доносит в Кабинет министров о необходимости в Азове «для присмотру за работными людьми инженерных обер-офицеров и кондукторов» [94, с. 432]. В начале 1738 г. Петр де Бриньи разработал проектный план Таганрогской крепости [95, с. 17-18], который, скорее всего, и упоминается, как «… планы и прожекты о строении, для содержания на Азовском море военных и прочих судов, в прежней Таганрогской гавани, или при реке Миусе, фортеции и магазейнов», в переписке между Кабинетом и Адмиралтейской коллегией за март 1738 г. [94, с. 198-199, 265]. Проекту этому не суждено было осуществиться, уже в марте 1739 г. П. П. Ласси, в своем «рассуждении о строении в Таганроге гавани и крепости», предлагает: «… строение оставить до того времени, пока война с тем неприятелем прекратиться …» [94, с. 279], а условия Белградского мира похоронили замысел на долгие годы. По завершении русско-турецкой войны, Анна Иоанновна, указом от 3 марта 1740 г., без особых «монарших милостей» отправила генерал-майора П. Бриньи в отставку лишь «… с награждением пропитания, по указу 1707 г.» [62, с. 132-136], а выплаты по указу Петра I от 15 декабря 1707 г. даже для генералитета были скромными. Петр Бриньи вернулся на службу при Елизавете Петровне. Французский посланник при русском дворе, маркиз Шетарди, в своих письмах [69, с. 262, 366, 371] за август-сентябрь 1741 г. сообщает, что генерал П. Бриньи, «…который был несправедливо устранен от службы вследствие ненависти, питаемой к нему фельдмаршалом Минихом, снова вступил на службу и снова поставлен во главе корпуса инженеров», причем его сразу же направили в Астрахань для укрепления города. В июле 1741 г. П. Бриньи, во главе команды военных инженеров прибыл в Астраханскую губернию, были составлены планы Астраханской, Кизлярской и Енотаевской крепостей [79, с. 58, 273; 96]. В «Списке инженерного корпуса …» от 15 апреля 1742 г. еще числится генерал-майор Петр Дебриньи, находящийся в Астрахани [85, с. 296], но его уже не было в это время в живых. В работе Е. В. Гусаровой [88, с. 309-310] на основании ряда документов убедительно доказано, что П. Бриньи умер 22 марта 1742 г.

О семье П. Бриньи известно немного, 21 января 1728 г. в церкви Греческой слободы С. Петербурга были крещены два его сына: Фридерик-Якоб и Иоанн [86, с. 42]. В 1742 г. его вдова, «Елисавет Дебрини», в своей челобитной просила о выплате, в установленном порядке, годового жалованья покойного мужа и помощи двум дочерям и одному сыну [88, с. 310]. В Азовской крепости в 1745 г. находился кондуктор I класса «Федор Дебреней» в возрасте 18 лет, поступивший на службу в июле 1742 г. [88, с. 323-324]. Судя по возрасту, очень вероятно, что это – один из сыновей П. Бриньи, крещеных в 1728 г., скорее всего, Фридерик-Якоб (так как точного русского «эквивалента» у древнегерманского языческого имени Фридерик нет, то выбрали созвучное имя Федор, такое часто имело место у обрусевших иностранцев).

16. Аракчеев, генерал-майор (с. 120, 159). Аракчеев Василий Степанович (? - ?), до 1736 г. - полковник Тобольского драгунского полка. В. С. Аракчеев стал генерал-майором 3 февраля 1736 г. по представлению Б.Х. Миниха, участвовал в русско-турецкой войне 1736–1739 гг., занимался тыловым обеспечением войск. При взятии турецкой крепости Очаков 2 июля 1737 г. он был ранен. В аттестации, поданной Минихом императрице Анне Иоанновне по случаю взятия Очакова, генерал-майор Аракчеев характеризовался как «храбрый и бросающийся в опасность воин», который «служит с охотою и надежен в деле». 3 марта 1740 года именным указом императрицы В. С. Аракчеев был отправлен «в отставку с награждением пропитания по указу 1707 г., ежели у него собственного нет пропитания». Пенсии по указу Петра I от 15 декабря 1707 г. даже для генеральских персон были небольшими, деревни в аренду Аракчееву не дали, следующего чина при отставке он не получил. Полной отставки, на подобных условиях, из генерал-майоров «удостоились», по этому указу, лишь П. Бриньи, да строптивый обер-комендант Ревеля Э.С. Манштейн (отец К.Г. Манштейна), годами изводивший ревельского губернатора О.- Г. Дугласа конфликтами. 19 сентября 1740 г. фельдмаршал Б.Х. Миних доложил Кабинету министров о просьбе В.С. Аракчеева отставить его от «полевой и статской службы» с награждением следующим чином генерал-лейтенанта и предоставлением пенсии, хотя-бы в размере половины его нынешнего жалования генерал-майора, просьба была удовлетворена. Известно, что в 1752 году В.С. Аракчеев владел усадищем Окулово. Его внучатый племянник - Аракчеев А. А. (1769-1834), граф (1799), генерал от артиллерии (1807), известный российский государственный и военный деятель в правление императоров Павла I и Александра I [62, с. 134; 72, с. 165; 97, 98, 99, 100, с. 493].

17. Урусов, бригадир (с. 120). По нашему мнению, речь идет о князе Григории Алексеевиче Урусове (1680-1743), единственном представителе этого рода, участвовавшем в русско-турецкой войне 1735-1739 гг. в составе сухопутной армии (еще двое Урусовых служили в это время на флоте). Сын стольника Петра I, А. Н. Урусова, в 1704 году он был определен в гвардию. В мае 1714 года Г.А. Урусов произведен в чин капитана, а 8 мая 1715 года стал командиром 4 роты Преображенского полка. 11 октября 1727 года князь Урусов был произведен в чин бригадира и 21 декабря назначен обер-комендантом Петропавловской крепости. 3 января 1728 года ему был пожалован чин генерал-майора, а 4 марта 1730 года он стал сенатором. В 1734 году, под командованием генерал-аншефа П. Ласси, участвовал в осаде Данцига. За действия в Речи Посполитой 12 декабря 1734 года был пожалован в генерал-лейтенанты. В период русско-турецкой войны Г.А. Урусов был назначен 19 марта 1736 года к формированию Украинского ландмилиционного корпуса, а уже 12 мая 1736 г., в связи со внезапным нападением в апреле татар на проезжавшего перед Украинской линией фельдмаршала П. П. Ласси, Г.А. Урусову был направлен именной указ императрицы «с выражением неудовольствия» [92, с. 3]. 26 июня 1736 г. Урусов посылает в Кабинет министров «доношение», требуя дать дополнительных работников для завершения Украинской линии, 13 июля появляется указ Кабинета «… о наряде и высылке к Украинской линии из малороссийских и слободских полков» 5400 человек [92, с. 313, 316]. По окончании войны, 3 марта 1740 года, этот заслуженный генерал-лейтенант стал воронежским губернатором [62, с. 135], в этой должности он состоял до 17 сентября 1741 года, когда был вновь назначен в Сенат. 25 апреля 1743 г. награжден орденом Св. А. Невского [61, с. 131; 101].

Почему же И. Я. Лерхе пишет в начале мая 1738 г. о Г.А. Урусове, как о бригадире (последний штаб-офицерский чин, между полковником и генерал-майором [102]), если князь стал генерал-лейтенантом еще в 1734 г.? Во время набега татары прорвались через Украинскую линию 28 октября 1736 г. на участке, ответственность за который нес Г.А. Урусов, и причину этого усмотрели «в неосторожности и оплошности» князя [68, с. 294 и 309]. Разбирательство по этому делу частично отразилось в донесениях Б.Х. Миниха Анне Иоанновне. В донесении № 106 от 23 ноября 1736 г. [72, с. 220-222] Миних подтверждает получение от императрицы Указа от 11.11.1736 г. и заверяет, что с генерал-лейтенантом Г.А. Урусовым «так поступлено будет, как в Указе Вашего Величества изображено, без всякого упущения». На его место по ландмилиции уже командирован временно генерал-лейтенант Леонтьев, после сдачи дел князя приказано отправить к Миниху «под крепким караулом». Миних пишет далее о смягчающих вину обстоятельствах (Урусов болел почти все лето), указывает на протяженность линии и трудности ее обороны и просит не лишать князя «высочайшей милости» Анны Иоанновны [72, с. 221]. По окончании следствия и военного суда («кригсрехт над оным ген.-лейт. Урусовым») его результаты будут отправлены на рассмотрение императрицы [72, с. 222]. В донесении № 144 от 17 февраля 1737 г. Миних подтверждает получение от императрицы рескриптов о необходимости завершения следствия и суда на Г.А. Урусовым до начала военной кампании [72, с. 265-266]. 25 марта 1737 г. (по донесению № 155) князь все еще «будучи под судом, под арестом содержится», но Миних уже ходатайствует о назначении на место Урусова другого генерала (Леонтьеву «ландмилиционное правление» было поручено временно, в будущем походе ему вверена одна из дивизий в главной армии) [72, с. 290]. Решение военного суда в отношении Г.А. Урусова в имеющихся источниках найти не удалось, скорее всего, оно оказалось для князя неблагоприятным, и его понизили в чине до бригадира, оставив при ландмилиции. После марта 1737 г. князь Г.А. Урусов в донесениях Миниха уже не упоминается, а в начале мая 1738 г. И. Я. Лерхе пишет в своем дневнике (с. 120) о бригадире Урусове в подчинении у генерал-лейтенанта де Брильи, командира дивизии, включавшей 8 пехотных полков и 6 полков ландмилиции.

Отмечая «счастливое <… > окончание Турецкой войны», Анна Иоанновна издала 14 марта 1740 г. Указ [103, с. 34], в соответствии с его 4 пунктом, «всех тех, которые во время прошедшей войны за неисправление должностей своих военным судом осуждены и чинов лишены, Всемилостивейше простить, с возвращением им прежних чинов и отставлением их от военной службы». Г.А. Урусов, проходивший последние 3 года войны в бригадирах (чин V класса), видимо, был прощен еще до этого, так как в указе от 3 марта 1740 г. [62, с. 135], по которому он стал воронежским губернатором, князь уже упомянут в чине генерал-лейтенанта (III класс по «Табели о рангах»).

18. Фухс (Fuchs), полковник артиллерии (с. 120,159). Фукс (Фухс) Иоганн Мартин, фон. В августе 1737 г. полевая артиллерия войск Миниха подчинена артиллерийскому подполковнику Фуксу [104, с. 150]. В конце февраля 1738 г. И.М. Фукс, уже полковник, находится в Изюме, в его распоряжении 5000 рублей на покупку лошадей для артиллерии, из этих денег разрешается также оплачивать телеги обывателей, используемые для перевозки артиллерии и припасов для нее [94, с. 131]. Полковник артиллерии Фукс упоминается в донесении Б.Х. Миниха из Полтавы 17 марта 1738 г., как один из подчиненных генерал-фельдцехмейстера принца Гессен-Гомбургского [7, с. 275]. В конце марта 1739 г. П. Ласси приказывает к 1 мая прибыть к Изюму всей полевой и осадной артиллерии, находящей под командованием полковника Фукса [105, с. 270]. В мае 1740 г. полковник Фукс, с артиллерией, находится в Белгороде [1, с. 177]. В 1743 гг. И.М. Фукс – генерал-майор при артиллерии [106]. Фукс Иоганн Мартин был братом Фукса Иоганна Фридриха, знаменитого «кухмистера» Петра I и Екатерины I, метрдотеля при Елизавете I, Петре III и Екатерине II [107].

19. Плюмихен (Plümichen), майор, артиллерист (с. 120). Биографических сведений об этом человеке найти не удалось.

20. «11-го – 22 версты до речки Ялы, где были кое-какие кустарники; 12-го был привал; 13-го – 12 верст по степи без воды; 14-го – 15 верст до речки». (с. 120). Судя по записям И. Я. Лерхе, общая протяженность перехода от речки Ялы к Берде составила всего около 47 верст (за 13, 14 и 16 мая), поэтому речь здесь может идти только о р. Мокрые Ялы (Сухие Ялы расположены слишком далеко к востоку), по той же причине привал 12 мая мог состояться только в среднем или верхнем течении Мокрых Ялов. Неназванная в дневнике речка в двух дневных переходах (27 верстах) от Мокрых Ялов, судя по карте, может быть только р. Гайчур в ее верхнем течении, по И. Я.Лерхе, там водятся бобры и встречаются большие табуны диких лошадей.

21. Бобр (с. 120). Речной бобр (Castor fiber) был обычен в XIV-XVII вв. на востоке Украины в бассейнах рек Днепр (куда входит и река Волчья с притоками), Северский Донец, Кальмиус. Промысел бобра был одним из прибыльных занятий, привлекавших поселенцев в эти места. Заселение края и интенсивная охота привела к его истреблению во второй половине – конце XVIII в. [109, с. 125-126; 110, с. 17; 111, с. 13].

22. Дикая лошадь (с. 120). Эта дикая лошадь – тарпан (Equus ferus ferus, Equus gmelini), некогда широко распространенная в степях Северного Причерноморья, Приазовья, в междуречье Дона и Волги, в Казахстане. Французский военный инженер Боплан, с начала 1630-х до 1648 года находившийся на польско-литовской службе, преимущественно на территории нынешней Украины, пишет о тарпане: « …в пустынных полях близ порогов, по течению Днепра, … водятся … дикие лошади, живущие табунами в 50-60 голов, которые очень часто производили среди нас тревогу, так как издали мы принимали их за татар» [108, с. 313]. В 1768 году С. Г. Гмелин наблюдал тарпана, составил его подробное описание и охотился на него в Воронежской губернии, на правобережье Дона, в 45 верстах от города Бобровска, у с. Чихонка (сейчас – с. Новая Чигла Таловского района Воронежской области) [109, дополнение к с. 9]. К. И. Габлиц, в описании фауны степей между Днепром и Перекопом, упоминает о наличии тарпана, но уже в 1785 году отмечает снижение его численности: «Дикие лошади находятся между Днепром и Перекопом, но не в таком уже множестве, как прежде, когда не было еще сколько проезду по оным местам» [112, с. 166-167]. По воспоминаниям старожилов Александровского уезда Екатеринославской губернии, записанным местным краеведом Я. П. Новицким в 1879 г., в последнее десятилетие XVIII века тарпаны все еще встречаются по рекам Кобыльной, Ганчуль и Янчуль (система левых притоков Волчьей), их ловят поселенцы-греки [113, с. 67-68]. Швейцарский путешественник Д. Шлаттер, изучавший ногайцев на реке Молочной в Таврической губернии в 1822-1828 гг., пишет, что настоящих диких лошадей к тому время там уже не осталось: «Совсем дикие кони, которые встречаются между Доном и Волгой, а особенно в Татарии, в Азии, именуемые тарпанами, в области ногайцев больше не показываются. Однако есть бесхозные лошади, которые вольны в степи, внешне они напоминают тарпанов, и ведут от них свое происхождение» [114, с. 202]. Полное исчезновение тарпана в Екатеринославской губернии констатировано к середине XIX века [115, с. 90, 94], но, вероятно, оно произошло гораздо раньше. Немецкие колонисты, основавшие в 1823 году на юге Запорожской и Донецкой областей первые поселения будущего Мариупольского колонистского округа, тарпана в тех местах уже не видели. Последний вольный тарпан был убит в декабре 1879 года в степи у села Агайманы (Ивановский район Херсонской области (с 1937 года – с. Фрунзе), в 35 км от Аскании-Нова). В неволе тарпаны прожили еще некоторое время. В Московском зоопарке до конца 1880-х гг. дожила лошадь, пойманная в 1866 году близ Херсона. Последний жеребец этого подвида умер в 1918 (или в 1919 г.) году в имении близ Миргорода в Полтавской губернии [116, с. 431].

23. Бахмут (с. 120, 141, 155, 167). Это Артемовск (до 1924 г. - Бахмут) — город в Донецкой области (Украина), административный центр Артемовского района. Расположен на реке Бахмут (правый приток Северского Донца), в 89 километрах к северо-востоку от Донецка [117].

24. Орлы (с. 120, 159). Речь идет о степном орле (Aquilla rapax Temminck), ранее широко распространенном в степях Причерноморья и Приазовья, но сейчас практически исчезнувшем на юге Украины. Его характерной особенностью является гнездование на земле [118, с. 123-124].

25. Тетерев (с. 120). В степи и лесостепи Новороссии жил, по крайней мере, до середины XIX века, особый подвид (или обособленная популяция) тетерева. А. И. Ригельман (1768 год) среди птиц, обитающих в окрестностях крепости св. Дмитрия Ростовского (современный Ростов-на-Дону), упоминает и тетерева [119, с. 36]. К 1850 году тетерев в Екатеринославской губернии уже очень редок, несколько чаще встречается он лишь в лесах по Самаре и Днепру [115, с. 95]. Мелитопольский краевед П. К. Дзякович в своей книге, вышедшей в 1898 году, пишет о крайнем удивлении его отца, встретившего однажды, в середине XIX века, пару тетеревов близ Днепровских плавней [120, с. 15-16]. К началу ХХ века тетерев в степи и лесостепи Северного Причерноморья практически полностью исчез. Вот что написано по этому поводу в 14 томе справочника «Россия. Полное географическое описание нашего отечества … » (1910): «Степная форма тетерева (Tetvao tetrix viridanus), еще лет 50 назад бывшая широко распространенной в Новороссии, с распашкой степей окончательно из них исчезла, теперь тетерева встречаются, по-видимому, лишь в Хотинском уезде Бессарабской губернии» [121, с. 107].

26. Молочная Вода (с. 121, 123, 124, 137, 157, 159). Это река Молочная в Токмакском и Мелитопольском районах Запорожской области, впадает в Молочный Лиман на северном побережье Азовского моря. И. Я. Лерхе в своих дневниковых записях называет истоком Молочных Вод речку Чингул современных карт (см. комментарий 123).

27. Холмики – сурчины (с. 121). Сурчины – холмики, насыпаемые сурками из грунта, извлеченного при рытье норы. В случае большой норы сурчина может быть довольно большой. Нижний слой – чернозем, далее, по мере углубления норы, глина, щебень. Сурчины хорошо описаны у Аксакова [122, с. 284].

28. Описание «каменных баб» (с. 121). Подавляющее большинство этих изваяний (так называемых «каменных баб») установлено половцами в XI-XIV вв. [123]. По мнению некоторых специалистов, определенная доля скульптур может принадлежать печенегам и торкам (X-XI вв.) [124]. Каменные бабы – составляющая тюркских культовых комплексов героев-предков, надгробными памятниками они не являются и не связаны с погребениями в тех курганах («могилах»), на которых эти изваяния установлены.

29. Берда (с. 121,122,124). Берда — река, впадающая в Азовское море. Исток реки неподалеку от села Вершина 2-я (Куйбышевский район Запорожской области) на склонах Приазовской возвышенности, на высоте 250 метров над уровнем моря, возле кургана Могилы Кордонские. Протекает по территории Куйбышевского и Бердянского районов Запорожской области. На участке между селами Белоцерковка и Калайтановка на протяжении 25 км река течет по границе Запорожской и Донецкой областей Украины. Впадает в Азовское море возле села Новопетровка (Бердянский район Запорожской области), в нескольких километрах северо-восточнее Бердянска. Берде обязана своим образованием и существованием Бердянская коса. Длина реки - 125 км. Площадь бассейна - 1760 кв.км. Притоки: левые - Бельманка, Грузенька, Каратюк, Каратыш; правые - Берестовая [125]. В своей записи от 16 мая 1738 г. И. Я. Лерхе говорит о выходе к Берде или, возможно, к ее левым притокам: речкам Грузкой или Грузенькой юго-восточнее поселка Камыш-Заря Куйбышевского района Запорожской области (карта Главного штаба, лист L-31-026).

30. Малая Берда (с. 122). На современной карте (карта Главного штаба, лист L-37-38) это река Куцая Бердянка, впадающая в Азовское море южнее села Луначарское (в 12-14 километрах к западу от устьевой зоны р. Берда). Куцая Бердянка протекает по территории Бердянского района Запорожской области, начинается она в одноименной балке между селами Андровка и Осипенко.

31. Средняя Берда (с. 122). Судя по указанному в дневнике И. Я. Лерхе расстоянию между речками Малая Берда и Средняя Берда (15 верст), Средней Бердой он называет р. Кильтичия, левый приток Обиточной, впадающий в нее на восточной окраине г. Приморск (карта Генерального штаба, лист L-37-37).

32. Бердинка (с. 122). И. Я. Лерхе указывает, что расстояние от Средней Берды до Бердинки составляет 5 верст, поэтому Бердинка – это р. Обиточная на современной карте (карта Генерального штаба, лист L-37-37). Она впадает в Обиточный залив Азовского моря у с. Преслав Приморского района Запорожской области. Исток речки Обиточной находится в 2 километрах к югу с. Вершина 2-я Куйбышевского района Запорожской области (карта Генерального штаба, лист L-37-25).

33. Бредаль, вице-адмирал (с. 122, 123 и далее). Бредаль Пётр Петрович (1683–1756) – норвежец по происхождению, вице-адмирал русского флота. В 1703 году, по рекомендации вице-адмирала К. Крюйса, принят на службу в русский гребной флот; в 1705 г. назначен командиром одного из бомбардирских судов, и вскоре стал известен Петру I. В 1733 г. назначен командиром порта в Архангельске, где положил начало самому порту, адмиралтейству и др. учреждениям. Создал Азовскую флотилию и командовал ею во время войны 1735–1738 гг. В 1740 г. был вызван в Петербург для присутствования в коллегии, а в 1741 г., по случаю разрыва со Швецией, вторично назначен главным командиром архангельского порта. 30 января 1742 г. награжден орденом Св. А. Невского. В 1742 г. Бредаль, будучи начальником эскадры, посланной из Белого моря в Балтийское против шведов, встретил на пути столь жестокие бури, что повреждения ветхих судов принудили его возвратиться в Архангельск. По этому поводу назначено было следствие; но только в 1753 г. Бредаль дождался, что его дело было передано военный суд. Когда в 1756 г. он скончался, состоя под следствием, суд объявил, что еще Всемилостивейший Указ от 15 июля 1744 г. освобождал его от всякой ответственности [50, с. 17; 61, с. 128; 126].

34. Бердянская коса (с. 122). Песчаная коса на северном побережье Азовского моря длиной около 20 км, заканчивается отмелью, продолжающейся далеко в море [127, с. 67]. В основании косы расположен г. Бердянск, восточнее которого в Азовское море впадает река Берда.

35. Герцберг, капитан (с. 122). У И. Я. Лерхе ошибочно указана фамилия капитана: Herzberg, правильно – Герценберг (Herzenberg). Герценберг Даниил, на русской службе с 1721 г. [128], 10 января 1724 г., в числе трех других штурманов, Адмиралтейств-коллегия, по старшинству, пожаловала ему чин лейтенанта [129, с. 96-97]. С июля 1735 г. Герценберг, в чине капитана, занимался строительством гребных судов для Азовской флотилии на верфи в Таврове (на Дону, близ Воронежа), при взятии Азова в 1736 г. он командовал прамом «Северный медведь», в 1737 г. - прамом «Комар» [130]. Принимал непосредственное участие в походах Азовской гребной флотилии 1737-1738 гг., был в ней вторым по чину (после командира, вице-адмирала П. П. Бредаля) [131, с. 24, 28, 30, 32]. В 1740 г. переведен в Санкт-Петербург [130], в 1741-1743 гг. командовал на Балтике линейными кораблями «Астрахань» и «Св. Петр» [132]. В июле 1753 г. еще служил на флоте командиром корабля «Св. Иоанн Златоуст 2-й» [133, с. 82], умер он в 1755 г. [128].

По приказу П. П. Бредаля, Д. Герценберг в 1736–1739 гг. составил рукописную карту Азовского моря, сохранившуюся в двух копиях. Одна из копий, датированная 1768 г., находится в Москве, в Отделе картографии Государственного исторического музея. Другая ее копия (в составе рукописного атласа, скопированного с печатного «Атласа реки Дон» К. Крюйса) хранится в архиве Санкт- Петербургского института истории РАН [128].

36. Геничи (с. 122, 126, 158, 159, 167). Судя по контексту упоминаний, И. Я. Лерхе называет так определенную местность, включающую как косу Арабатская стрелка, так и участок северного побережья Азовского моря и Сиваша, прилегающий к Тонкому проливу. По сообщению И. Тунманна (1777 г.), татары называли Арабатскую стрелку Цениске, а русские – Еничи [149, с. 43]. Э. Челеби пишет [164, с. 198-199], что крымским ханом Мехмед Гиреем IV (скорее всего, в его первое правление, в 1641-1644 гг.) на северной оконечности Арабатской стрелки было построено укрепление, замок Ченишке. Оно позволяло контролировать проход в Крым через Арабатскую стрелку, в обход Перекопа. Никаких письменных сообщений о наличии татарского города или укрепления на противоположном (северном) берегу Тонкого прилива, на месте современного Геническа, обнаружить не удалось. Русские послы В.М. Тяпкин и Н.М. Зотов, посетившие эти места по пути к Перекопу в октябре 1680 г., никаких татарских поселений и укреплений там не упоминают [282, с. 576-577]. Ко времени русско-турецкой войны 1735-1736 гг. татарских крепостей или поселений не было ни на северной оконечности Арабатской стрелки, ни на месте современного города Геническ. Указание А. К. Байова [68, с. 140], при описании им театра военных действий, на существование в то время «… города Генич < … >, при проливе того же имени, отделявшем материк от Арабатской косы …» представляется ошибочным. Современный Геническ унаследовал название местности, где он расположен, но никаких следов татарского (турецкого) города, поселения или крепости в его черте до настоящего времени не обнаружено [134].

37. Федотова коса (с. 123). Песчаная коса в северо-западной части Азовского моря, отделяющая Утлюкский лиман от моря. Длина около 50 км, ширина до 5 км. Южная, расширенная часть косы, называется Бирючим островом, он до 1929 года был отделен от косы узким проливом [127, с. 511]. Названа вице-адмиралом русского флота В. А. Бредалем, прошедшим с гребной флотилией мимо этой, тогда безыменной, косы 8 июня 1737 года (в день Св. Федота) [131, с. 11].

38. Азов (с. 123, 137, 141, 156, 161). Азов (прежние наименования: Азак (XIII — XIV вв.), Тана (XV — XVI вв.)) в настоящее время город в Ростовской области, административный центр Азовского района, расположен на берегу Дона и его притока, реки Азовки, в 15 км водного пути от его впадения в Таганрогский залив Азовского моря. В 1637 году донские и запорожские казаки взяли Азов и удерживали его до 1642 года (так называемое Азовское осадное сидение). В результате Азовских походов Петра I (1695 — 1696 годов) Азов перешёл к России, с 1709 года стал губернским городом. После неудачного Прутского похода 1711 года Петром I заключён Прутский мир, по которому Россия уступила Османской империи Азов. Во время русско-турецкой войны 1735 — 1739 гг. крепость была в 1736 году взята войсками генерала Ласси. По Белградскому миру 1739 года крепость возвращена Османской империи, однако по условиям договора с Россией, были срыты все крепостные сооружения. В марте 1769 года, с началом новой русско-турецкой войны, город снова был занят солдатами вологодского полка и донскими казаками и с тех пор остался за Россией [135].

39. Крымский хан (с. 123). Летом 1738 года в Крыму правил хан Менгли Гирей II [136].

40. Алан-Берда, речка (с. 123). Идентифицировать эту речку на современных картах не удалось. Возможно, И. Я. Лерхе наблюдал временный сезонный (в конце весны) водоток по протяженной балке, расположенной между рр. Обиточной и Лозоваткой (карта Генерального штаба, лист L-37-37). Эта балка выходит к Обиточной у г. Приморска, в низовой части она именуется балка Сухая, в верховьях (в 4-6 километрах к юго-востоку от с. Коларовка Приморского района Запорожской области), она называется балка Мокрая.

41. Большая Бердинка, речка (с. 123). Большая Бердинка, упомянутая И. Я. Лерхе, это речка Лозоватка (карта Генерального штаба, лист L-37-37), впадающая в Обиточный залив Азовского моря у с. Райновка Приморского района Запорожской области. Исток Лозоватки – у с. Зеленовка Приморского района.

42. «1 июня мы пришли к речке Курсак-депе, названной по имени расположенной при ней скалистой горы, которую было видно издали» (с. 124, 159). Это речка Корсак. Она начинается у сел Калиновка и Манойловка Приморского района Запорожской области (карта Главного штаба L-37-037) и впадает в Обиточный залив Азовского моря в 2 километрах южнее с. Ботиево Приазовского района (карта L-36-048). Скалистая гора, упоминаемая И. Я. Лерхе, это возвышенность Корсак-Могила (отметка 133,0 на карте L-37-037), расположенная на левом берегу р. Корсак в ее верховьях, в 1 километре к юго-востоку от с. Манойловка.

43. «По обе стороны реки находятся солончаки, на которых растет много калийной солянки» (с. 124). Это весьма распространенное на солончаковых почвах Приазовья растение из семейства амарантовых — солянка русская или курай (Salsola kali или Salsola ruthenica) [312].

44. Измайлов, генерал (с. 124). Измайлов Лев Васильевич (20 января 1685 г.-13 января 1738 г.) — капитан Преображенского полка, гвардии майор, генерал-поручик из рода Измайловых. В начале службы был направлен Петром I в датские войска, с 1707 г. - в Преображенском полку. В 1718 г. был одним из тех, кто подписался под приговором царевичу Алексею. В 1719 г. послан в Пекин чрезвычайным посланником для заключения торгового договора. 13 января 1722 г. Измайлов вручил коллегии иностранных дел ответную бумагу богдыхана и статейный список. Екатерина I пожаловала его в майоры Семеновского гвардейского полка, а Пётр II, в январе 1728 г., - в генерал-майоры. В царствование Анны Иоанновны был подполковником гвардии, в 1734 г. участвовал в польской войне. В 1736-1737 гг. принимал участие в крымских походах Миниха и за храбрость был произведен в генерал-поручики. Умер в январе 1738 г. [137].

45. Каперсы (с. 124). Это многолетнее стелящееся травянистое растение из рода каперсы (Сapparis L.), вероятнее всего – каперсы колючие (C. spinosa L.). Культивируется в Средиземноморье и на юге Западной Европы. В пищу употребляются в маринованном виде нераспустившиеся цветочные бутоны [138, с. 138]. Интересно, что в справочной литературе, как правило, указывают, в качестве мест его произрастания, Крым, Кавказ и юг Средней Азии. По наблюдениям автора (есть фото), растение это встречается также на юге Запорожской и Донецкой областей, в частности, по балкам в верховьях рек Каратюк и Каратыш (левые притоки реки Берда), в окрестностях заповедника «Каменные Могилы».

46. Синопеус, доктор (с. 124, 137, 155, 162). Синопеус Демьян Петрович (Daminaus Synopaeus). Принят на русскую службу 26 февраля 1730 г. на 4 года, доктором на флот с ежегодным жалованием 500 руб. В 1734 г. опубликовал сочинение «Описание болезней моряков», тогда же был назначен главным врачом адмиралтейского госпиталя в Кронштадте, исполнял и обязанности кронштадского штадт-физика, жил частью в С. Петербурге, частью в Кронштадте. В 1736 г. был переведен в московскую медицинскую контору и штадт-физиком в Москву. Во время русско-турецкой войны с войсками П. Ласси принял участие в крымских походах 1738 и 1739 гг. [2, с. 279-280; 6, с. CCXCV-CCXVI]. По «доношению» медицинской канцелярии в Кабинет министров (март 1740 г.), в 1738 г. «бывший Московской конторы физикус-доктор Домиан Синопеус» участвовал в крымском походе, все лето оставаясь с многочисленными больными в ретраншементе на р. Молочной. По завершению похода П. П. Ласси направил его на борьбу с чумой (осень 1738 г. – зима 1738/1739 гг.). При этом Синопеус получил подъемных на поход лишь 100 рублей и никак не был награжден (в отличие от И. Я. Лерхе) за борьбу с опасной болезнью. Поэтому медицинская канцелярия просила о выдаче ему «в награждение 200 рублей», а также дать дополнительные «на подъем 100 рублей». С выдачей награды Кабинет согласился, но вопрос о дополнительных подъемных переадресовал в Военную коллегию [62, с. 197]. Судя по «реляции» полкового лекаря Э.-Х.Эгидия (Эгиди), отправленной из Изюма 18 августа 1738 г., Д.П. Синопеус участвовал в борьбе с чумой, находясь в Бахмуте [10, с. 232]. По завершению войны Д.П. Синопеус был определен к полкам у Москвы, а оттуда (3 июля 1740 г.), в морскую адмиралтейскую коллегию с жалованием 1200 руб. в год. Указом Сената от 15 сентября 1760 г. Д. Синопеус (совместно с И. Я. Лерхе) назначен в медицинскую канцелярию. В 1770 г. он был старшим врачем на флоте с чином надворного советника. Умер Д. Синопеус 14 апреля 1776 г. в С. Петербурге [2, с. 279-280; 6, с. CCXCV-CCXVI].

47. Мусин-Пушкин, майор (с. 124, 137). После событий вокруг ретраншемента на р. Молочной летом 1738 г. (с. 124, 137), И. Я. Лерхе еще раз упоминает о встрече с майором Мусиным-Пушкиным, членом «чумной комиссии», в ноябре 1738 г. в селе Гороховатка [1, с. 150] (сейчас - с. Гороховатка Боровского района Харьковской области). Достоверно установить, кто именно из разветвленного рода Мусиных-Пушкиных фигурирует в записях И. Я. Лерхе, не удалось.

48. Утлук Молочный (1-й Утлук), речка (с. 124, 158). Утлук Молочный (далее, на с. 158, И. Я. Лерхе называет его 1-й Утлук) - это речка Тащенак, протекающая практически параллельно р. Молочной в нескольких километрах к западу от современного г. Мелитополь (карта Генерального штаба, лист L-36-47). Впадает Тащенак в Молочный лиман Азовского моря у с. Радивоновка Мелитопольского района.

49. Утлук 2-й, речка (с. 124). Это речка Малый Утлюк, впадающая в Утлюкский лиман Азовского моря (карта Генерального штаба, листы L-36-47 и L-36-59)

50. Утлук 3-й, речка (с. 124, 158). Это речка Большой Утлюк, впадающая в Утлюкский лиман Азовского моря (карта Генерального штаба, листы L-36-46 и L-36-59). В XVIII-XIX вв. Большой Утлюк имел тюркское название «Азис Утлюк» [139], что на крымско-татарском языке означает «Святой Утлюк». Отсюда и пошло еще одно русское название этой речки - Любезный Утлюк [140, с. 80], которое приводит И. Я. Лерхе на с. 158.

51. Изюм (с. 124, 125, 137, 138, 141, 155, 159, 166, 167). В настоящее время это г. Изюм в Изюмском районе Харьковской области, получил статус города в 1765 г. [127, с. 183]. Изюм находится на берегу реки Северский Донец в месте впадения в неё рек Мокрый Изюмец и Сухой Изюмец. В 60-х годах XVII века в этих местах обосновалась небольшая группа переселенцев, с 1680 года поселение называлось Изюмским городком. Еще в 70-х годах XVII столетия появляется небольшое укрепление — Изюмский окоп. В 1681 году, под руководством казацкого полковника Григория Донца-Захаржевского, была построена большая крепость Изюм. В 1685 году Изюм становится полковым городом — центром Изюмского слободского казачьего полка. С 1765 года, после ликвидации на Слобожанщине полкового устройства, территория полка была превращена в Изюмскую провинцию Слободско-Украинской губернии. С образованием Харьковского наместничества в 1780 году Изюм стал уездным центром [141].

52. Украинская линия (с. 125). Украинская (пограничная) линия — это русское оборонительное сооружение, состоящее из 16 крепостей, непрерывного вала и рва, протяжённостью 302 км. Линия была построена в 1731-1733 году на границах Харьковского и Полтавского полков и простиралась от Днепра при впадении в него р. Орели до р. Северский Донец, вдоль р. Орели, Берестовой и Береки. Предназначалась для защиты южных границ Российской империи (в частности, Слободской Украины и Малороссии) от крымских татар и Османской империи [109, с. 298-311; 142].

53. Краснощеков, бригадир, его сын Федор (с. 126, 137, 157, 158). Это Краснощеков Иван Матвеевич (около 1672-1742) и его сын Краснощеков Федор Иванович (1710-1764). Краснощеков И.М., бригадир, атаман донских казаков, участвовал почти во всех военных действиях донских казаков начала XVIII в. Принимал участие в набегах на крымских татар, ногайцев и закубанских горцев, в Северной войне, в Каспийском походе Петра I. Весной 1723 года донские казаки избрали И. Краснощёкова своим войсковым атаманом (вместо умершего Василия Фролова), однако царь не утвердил избрание. В 1726 г. был войсковым старшиной, с 1740 г. – бригадиром. Когда в 1736 году началась война между Россией и Оттоманской Портой, походным атаманом донского казачества стал И.М. Краснощёков. Он взял с собой сына Фёдора, оба участвовали в походах П. П. Ласси и Б.Х. Миниха 1736-1739 гг. Бригадир Краснощёков, войсковой походный атаман, был убит во время русско-шведской войны 1741-1743 гг. под Бомбеле, около Гельсинфорса (современный г. Хельсинки, Финляндия) 12 августа 1742 г. По просьбе главнокомандующего русской армии в Финляндии генерал-фельдмаршала П. П. Ласси шведы выдали его тело. Оно было доставлено в Черкасск сыном и похоронено на кладбище Преображенской церкви.

Его старший сын (известен и средний сын – Андрей), Краснощеков Федор Иванович, войсковой атаман, генерал-майор, начал службу в 1727 году, участвуя в походах против закубанских татар, в военных экспедициях в Кабарду и Персию. Принял деятельное участие в русско-турецкой войне 1735–1739 годов, был в двух Крымских походах. Вместе с отцом «примерно» действовал в ходе русско-шведской войны 1741–1743 гг., в которой погиб Краснощеков-старший. В боях на территории Финляндии не раз отличался, особенно под Фридрихсгаймом и Борго. В 1746–1751 годах во главе сводного шеститысячного казачьего отряда нёс службу в пограничном тогда Смоленске, на «польском рубеже», и в Лифляндии. Заслуги Ф.И. Краснощекова незамеченными не остались, в 1755 году, указом императрицы Елизаветы, ему был пожалован чин бригадира. В ходе Семилетней войны 1756–1763 гг. участвовал в сражениях при Гросс-Егерсдорфе (19 августа 1757 г.), Цорндорфе (14 августа 1758 г.), Пальциге (12 июня 1759 г.), Кунерсдорфе (1 августа 1759 г.), взятии Берлина. Ему была пожалована Екатериной II Высочайшая грамота и «золотая» наградная сабля. В 1763 году Ф. И. Краснощёков, первым из донских казаков, удостоился чина генерал-майора, умер он в следующем, 1764 году [143, с. 413-414; 144, 145].

54. Гнилое море, Сиваш (с. 126, 127, 130, 158). Система мелких заливов в западной части Азовского моря, отделена от основной акватории песчаной косой Арабатская стрелка, соединяется с морем Геническим проливом. Малые глубины в Сиваше из-за интенсивного прогрева и испарения воды повышают ее соленость, а также способствуют размножению микроводорослей (фитоплактона) [127, с. 434].

55. Чонгар (с. 126, 127). Чонгар (Чонгарский полуостров) расположен в западной части Азовского моря, на севере Сиваша, относится к Геническому району Херсонской области (Украина). Чонгар с подходящим к нему со стороны Крыма полуостровом Тюп-Джанкой рассекает Сиваш на две части: западную и восточную. Установленные на Чонгарском полуострове мосты и насыпные дамбы соединяют в настоящее время материк с Крымом [146].

56. «19 [июня прошли] 30 верст до Каракута, т.е. до Черных Колодцев …» (с. 126, 127). Двигаясь на запад от бассейна Молочной и рек Утлюк, войска Ласси вышли, к северо-западу от Геничей, к долине Каракуи (Каракуй), обозначенной на карте Новороссийской губернии (1800 год) [147], часть долины занимали солончаковые «болота Каракуи», показанные на русской военно-топографической карте второй половины XIX века (трехверстовка Шуберта, ряд XXXI, лист 13). Долина Каракуи (по И. Я. Лерхе – Каракут), протянулась в меридиональном направлении к югу от современного поселка Сивашское (до 1866 года — селение Каракуй) [148] Новотроицкого района Херсонской области (карты Главного штаба L-36-058, L-36-070).

57. «20 [июня прошли] 23 версты до широкой долины Бураги …» (с. 126). В описании Верхнего Ногая, одной из «стран» Крымского ханства, И. Тунманн (1777 г.) перечисляет (от Перекопа, с запада на восток) речки, впадающие с севера в Гнилое море (Сиваш): Чокрак, Гюгунли-Айри или Тевенгула, Бурака или Куру-Берак, Таше-чекен [149, с. 48]. На военно-топографической карте второй половины XIX века (трехверстовка Шуберта, ряд XXXI, лист 13) к северному побережью Сиваша выходят несколько ориентированных почти меридионально безыменных долин, сопоставить которые с речками по И. Тунманну позволяют тогдашние названия селений, расположенных в этих долинах. Вот эти селения, с запада на восток по карте XXXI-13: Малый Чокрак и Большой Чокрак, Когунлы, Бураки, Большой Ташкишкен, Малый Ташкишкен и Одий Ташкишкен. На современных картах Главного штаба (листы L-36-68, L-36-69) этим селениям соответствуют: село Першоконстантиновка Чаплинского района Херсонской области (бывш. Малый Чокрак), село Воскресенка Новотроицкого района (до 1923 г. — Кегенли, Когунли) [150], село Захаровка Новотроицкого района (бывш. Бураки) [151], село Новомихайловка Новотроцкого района (бывш. Большой Ташкишкен) [152]. Таким образом, долина Бураги, о которой упоминает И. Я. Лерхе, в настоящее время затоплена в нижней части прудами, на восточном берегу одного из них расположено современное село Захаровка Новотроицкого района Херсонской области.

58. «23 июня мы прошли 12 верст вдоль рукава Гнилого моря до долины Паганли, где было много солончаков» (с. 126). Исходя из сопоставления перечня речных долин у И. Тунманна [149, с. 48] с названиями селений у северного побережья Сиваша по карте-трехверстовке Шуберта, с учетом современного топографического материала, считаем возможным отождествить долину Паганли, о которой пишет И. Я. Лерхе, с долиной речки Гюгунли-Айри (по Тунманну), где во второй половине XIX века было обозначено селение Когунлы (Кегенли). Сейчас это село Воскресенка Новотроицкого района Херсонской области. См. также комментарий 57.

59. Миних, генерал-фельдмаршал (с. 127, 130, 137, 162, 167). Немец по происхождению, Бурхард Христофор фон Миних (1683–1767) обучался военному искусству у отца, служившего датскому королю, а затем служил правителям Франции, Польши, Гессена и Саксонии. Его «коньком» было инженерное искусство – строительство укреплений, каналов, шлюзов, и именно в качестве инженера он поступил на службу в Россию при Петре I. Был генерал-губернатором Петербурга. При Анне Иоанновне он сблизился с ее фаворитом Э. Бироном, стал президентом военной коллегии (то есть, военным министром), фельдмаршалом. Миних провел не очень удачную военную реформу в России, также, по его инициативе, были построены дорогостоящие линии укреплений, не сыгравшие решительной роли в обороне юга страны. Во время русско-турецкой войне 1735–1739 гг. Миних был главнокомандующим всеми русскими силами на этом театре. После смерти Анны Иоанновны в 1740 г. и бунта гвардии против Э. Бирона – регента при наследнике престола младенце Иоанне – он совершил дворцовый переворот и сместил Бирона. На короткое время Миних стал первым министром, но следующая императрица, Елизавета Петровна, в 1741 г. отправила его в ссылку в Сибирь, где он провел 20 лет. Екатерина II, которую он поддержал после восшествия на престол, назначила его директором Ревельской и Нарвской гаваней, Кронштадского и Ладожского каналов [50, с. 17].

60. Суслики, похожие на ласок, которых русские называют сурками, с серыми пушистыми шкурками, настолько ручные, что с ними можно было играть; они были в руку длиной (с. 128). Это степной сурок, или байбак (Marmota bobak). Степной сурок раньше обитал во всех степях от Украины до Иртыша, но уже к середине XIX века в Екатеринославской губернии он становится редкостью [115, с. 93], сейчас байбак сохранился лишь по заповедным клочкам целинной степи на востоке Украины и на Дону, в Среднем Поволжье и Южном Приуралье. Особенно охотно он селится на возвышенных участках с выходами известняка или мела. Кое-где уцелел также по крутым, неудобным для распашки склонам холмов и балок [153].

61. Лохманн, полковник (с. 128, 158). Лохманн Фридрих (Lohmann, Лохман, Ломан) – полковник, командир Апшеронского пехотного полка в 1736-1741 гг. [154, 155, с. 43]. До прихода в русскую армию приобрел боевой опыт на французской, а затем и шведской службе [1, с. 103]. Служил в Низовом корпусе, на западном побережье Каспийского моря. 18 июля 1733 г. 15000 татар напали на г. Дербент и отряд полковника Ломана (Лохманна), после 8 часового боя враг бежал, за это императрица выдала в награду полковнику 600 рублей [1, с. 21-22; 41, с. 47]. В 1734 г. Лохманн был комендантом Дербента [1, с. 36]. В русско-турецкую войну 1735-1739 гг. отличился при взятии Азова. В ночь с 17 на 18 июня 1736 г., командуя сводным отрядом, захватил форштадтный палисад (заграждение), на следующий день начались переговоры о сдаче крепости [68, с. 224]. За это Лохманн получил в подарок 2000 руб., но остался недоволен, так как рассчитывал, что его пошлют с вестью о взятии Азова к петербургскому двору, где императрица Анна Иоанновна наградит его по достоинству [1, с. 103]. Участвовал в Крымских походах Ласси 1737-1739 гг. По сообщению И. Я. Лерхе [1, с. 113, 148-149], Лохманн был комендантом г. Изюм весной 1738 г., а в октябре того же года стоял с Апшеронским полком в г. Цареве-Борисове. Известно обращение П. П. Ласси в Кабинет министров в конце ноября 1739 г. с просьбой о пожаловании ряда полковников из его армии (и среди них – Ломана) в бригадиры и подготовке соответствующего указа [77, с. 521]. Похоже, что Ф. Лохман так и не получил бригадирский чин: после заключения мира с Турцией принял участие в русско-шведской войне 1741-1743 гг. и, по сообщению К.Г. Манштейна [51, с. 289], 23 сентября 1741 г. был убит, оставаясь в чине полковника, при штурме шведской крепости Вильманстранд (сейчас - г. Лаппеенранта, Финляндия).

62. Киндерманн, полковник (с. 129, 160, 166). Киндерман Христиан Христианович (Christian Theophil von Kindermann) (? - 1752). На русской службе с 1715 г., на 13 мая 1726 г. – секунд-майор полка фон Гагена (позднее – 63 Углицкий пехотный полк), с февраля 1727 г. – премьер-майор этого полка. С 23 апреля 1730 года в звании подполковника служил в Ярославском драгунском полку, с июня 1734 г. - полковник Ростовского драгунского полка. В 1734-35 гг. находился в Дербенте [156, 157, 158]. С началом русско-турецкой войны 1735-1739 гг. участвовал в осаде и взятии Азова (1736 г.) [75, с. 221] и в Крымских походах 1736-1739 гг. После 1738 г. произведен в бригадиры, с 11 сентября 1741 г. – генерал-майор [159]. Участвовал в русско-шведской войне 1741-1743 гг., командуя войсками на галерах [51, с. 327-328, 332]. Осенью 1744 г. генерал-майор Х.Х. Киндерман был направлен в Тобольск командиром Сибирского корпуса и начальником Сибирских оборонительных линий [160], он внес большой вклад в проектирование и строительство укрепленных линий в южной Сибири (Тоболо-Ишимской и Иртышской) [79, с. 135-137, 141-143].

63. Кизикирмен (с. 129, 136, 137, 138, 160, 161, 162, 165). В источниках встречаются также названия Кизикермен, Казикермен, Казы-Кермен, Гази-Керман. Турецкая крепость на правом берегу нижнего течения Днепра (сейчас – на берегу Каховского водохранилища), на месте города Берислав [161, с. 107] Бериславского района Херсонской области. Взята войсками боярина Б.П. Шереметева и казаками гетмана И.С. Мазепы 30 июля 1695 г. и разрушена [162, с. 48].

64. Ор, Перекоп (с. 129). Система турецких укреплений на Перекопском перешейке, защищавшая единственный сухопутный путь в Крым, находилась в нескольких километрах от современного с. Перекоп Армянского района (Крым, Россия) [163]. Во время турецкой войны 1736-1739 гг. укрепления состояли из рва и вала, протянувшихся почти на 8 километров от Сиваша до Киркинитского залива Черного моря, а также каменной крепости Ор-Капы (Ферах-Керман). Масштабные строительные работы на укреплениях Перекопа традиционно датируют 1540 годом и относят к правлению крымского хана Сагиб Гирея I (1533-1551 гг.), Э. Челеби сообщает также о строительстве этих укреплений при Мухаммеде Гирее IV (1641-1644, 1654-1666 гг.) [164, с. 37-39]. Ранние подробные описания укреплений оставили М. Броневский [165, с. 339-340] и Э. Челеби [164, с. 31-37].

65. Бауманн (Baumann), капитан (с. 130, 131). По нашему мнению, это Боман (Бауманн) Самойло (Самуил?) (? - ?), командир минерной роты. Судя по записям И. Я. Лерхе, «старый капитан Бауманн» летом 1738 г. минирует и взрывает турецкие укрепления Перекопа, т.е. исполняет обязанности, возлагавшиеся тогда на минерную роту Инженерной конторы, в штате роты с 1724 по 1742 гг. предусмотрен только один обер-офицер в чине капитана – ее командир [85, с. 214-216, 311]. Таким образом, Боман (Бауманн) является летом 1738 г. командиром минерной роты Инженерной конторы. В списке минерной роты от 16 августа 1727 г. числится «порутчик Самойла Боман» с жалованием 156 рублей в год, служит он в С. Петербурге, есть у него и «денщик Василий Сарычев» с годовым жалованием 6 рублей [85, с. 232-233]. С началом русско-турецкой войны С. Боман, уже в чине капитана, участвует в осаде Азова. 24 мая 1736 г. генерал-фельдмаршал П. П. Ласси приказывает «начать от лагеря к каланчам делать минерной роты капитаном Бомановым < … > мост, ко оной работе определено быть 100 человекам казакам» [75, с. 215]. Летом 1741 г. минерная команда капитана Бомана, подчиненная Фортификационной конторе, находится в Азове [166, с. 13-14]. В списке минерной роты Инженерного корпуса на 15 апреля 1742 г. С. Бомана уже нет, ее командир с 10 февраля 1742 г. – Яган Балтазар Цвингер, служащий в Выборге [85, с. 311].

66. Вагенбург (с. 131, 133, 157). Вагенбург (Wagenburg) — первоначально особый строй военного обоза на случай нападения неприятеля. Теперь этим именем называют всякое расположение обоза на месте и в движении. На случай обороны повозки обоза обыкновенно группируют в каре, запряжками внутрь, причем стараются примкнуть одну или две стороны его к естественным преградам. Для обороны вагенбурга пехота помещается внутри за повозками, артиллерия на углах, а конница — вне его, за обозом. При расположении лагерем вагенбург окружали рвами и брустверами. В России употреблялись (до царя Алексея Михайловича) соответствующие вагенбургам по назначению так называемые «гуляй-города» [167].

67. Ифланд (Ifland), полковник (с. 133). Ифлант (Ифлянт), Николай Николаевич (1694 - ?) [168], сын знаменитого петровского командира-кавалериста Ифланта Николая Юсторовича, командира Псковского драгунского полка, участника Северной войны, генерал-майора (с 1707 г.), умершего в 1709 г. [169, с. 194]. 10 июля 1738 г., по представлению П. П. Ласси, императрица «соизволила всемилостливейше пожаловать» подполковника Вологодского драгунского полка Н. Ифланта в полковники того же полка [10, с. 102-103]. После русско-турецкой войны сведений о Н. Н. Ифланте очень немного, известно, что он участвовал в проведении 2-й ревизии (переписи) в 1743-1744 гг. в Вятской провинции [170]. С 1745 г. полковник Н. Н. Ифлант служил в Сибири, в составе Сибирского корпуса Х.Х. Киндермана, в качестве командира Вологодского драгунского полка, а в 1752 г. получил отставку с награждением чином бригадира (с 25.04.1752 г.). В том же полку служил (с 1750 г.) его сын Александр Ифлант, ко времени отставки отца – старший вахмистр [171, с. 37].

68. Хомяков, полковник (с. 133, 163). Хомяков Федор Тимофеевич (? - ?), сын стольника Тимофея Ивановича Хомякова из старинной дворянской фамилии Хомяковых [172], поступил на службу рядовым в 1708 г. и участвовал в Полтавском сражении (1709 г.), а год спустя - в атаке г. Риги [64, с. 411]. В 1733 г. майор Хомяков исполнял обязанности воронежского губернатора [78, с. 278]. Во время русско-турецкой войны 1735-1739 гг., в чине полковника (с 10 июля 1738 г., ранее – подполковник Казанского пехотного полка [10, с. 102-103]), он отличился, командуя Азовским драгунским полком в июле 1738 г. в сражении под Перекопом. В шведской кампании 1742 г. Ф.Т. Хомяков с одним эскадроном гусар и несколькими казаками атаковал шведов близ Эльцен-Кирки и, встретив превосходящего противника, несколько часов держался со своим небольшим отрядом на позиции до прихода подкреплений [64, с. 411]. В 1749-1752 гг. Ф.Т. Хомяков, уже в чине бригадира, был комендантом крепости Св. Анны [78, с. 282]. Летом 1752 г., с Киевским и Рижским драгунскими полками, он подавлял крестьянские волнения в Московской губернии [173, с. 40-43]. 25 декабря 1755 г. Ф.Т. Хомяков становится генерал-майором [48, с. 77], переходит на гражданскую службу и управляет, в ранге действительного статского советника, Тульской оружейной канцелярией в 1755-1756 гг. [64, с. 411]. Ф.Т. Хомяков был уволен отставку с чином генерал-поручика (с 28.04.1758) [174].

69. Мордвинов, майор (с. 133). Из текста сообщения И. Я. Лерхе о сражении с татарами 8 июля 1738 г. следует, что майор Мордвинов был драгунским офицером. Основой драгунских частей, имевшихся у П. П. Ласси в походе 1738 г., являлись полки бывшего Низового корпуса генерала В.Я. Левашова, выведенные с западного берега Каспия в 1735 г. Источники упоминают о двух драгунских офицерах по фамилии Мордвинов, капитане и секунд-майоре, служивших в Низовом корпусе в 1735 г. Капитан Мордвинов с сотней драгун был направлен 9 июня 1735 г. в Дербент к послу, князю С.Д. Голицыну, чтобы оставаться при нем после вывода русских полков [1, с. 81]. Вся дальнейшая служба этого Мордвинова в ходе русско-турецкой войны 1735-1739 гг. связана с армией Миниха. В апреле 1736 г. Б.Х. Миних поручает капитану Мордвинову, «управляющему обер-квартирмейстерскую должность», построить ретраншемент на Самаре [104, с. 2, 7], а в сентябре этого года он определен зимовать на «винтер-квартиры» в Киеве, с армией Миниха [72, с. 155]. Год спустя, в сентябре 1737 г., возвращаясь из Очаковского похода, обер-квартирмейстер Мордвинов, по приказу Миниха, руководит сооружением гатей [104, с. 168]. В июне 1738 г. он находится с Минихом вдали от Крыма, на р. Ингул [104, с. 210], а к концу 1738 г. при армии Б.Х. Миниха упоминается обер-квартирмейстер Мордвинов, уже подполковник [105, с. 74]. Таким образом, этот Мордвинов не мог участвовать 8 июля 1738 г. в сражении армии П. П. Ласси с татарами под Перекопом. Секунд-майор Мордвинов из Рязанского драгунского полка Низового корпуса 9 мая 1735 г., следуя из крепости Св. Креста, в станице Иловлинской Войска Донского избил почтового писаря Попова, за что был оштрафован на 10 рублей по указу Анны Иоанновны от 23 октября 1735 г. [175, с. 127-129]. Вмешательство столь высокой инстанции было вызвано тем, что генерал Левашов фактически игнорировал требование Военной коллегии наказать Мордвинова за избиение и требование «излишних подвод», ведь генерал знал, что направленные им в конце марта 1735 г. на север, к Дону, три драгунских полка Низового корпуса имели так мало лошадей, что двигались «пехотою» [176]. Позднее майор Мордвинов упоминается уже в составе армии П. П. Ласси при осаде Азова: 24 мая 1736 г. он привел от Скопинской пристани в лагерь осаждавших пешие команды Псковского и Нижегородского драгунских полков [75, с. 216]. По нашему мнению, именно этого майора Мордвинова упоминает И. Я. Лерхе среди офицеров, отличившихся в сражении 8 июля 1738 г. Установить его имя и отчество не удалось, связать его с известными генералами М.И. Мордвиновым (5.11.1725-7.10.1782) и Я. А. Мордвиновым (1729-1767) [177] не получается: судя по датам рождения, в 1735-1739 гг. они еще были детьми.

70. «… гетман Галецкий, у которого было 27 ранений и который был отправлен на Украину» (с. 133). Погибший в сражении с татарами 8 июля 1738 г. Семен Яковлевич Галецкий [178, с. 141-142] был не гетманом, а генеральным бунчужным (с 1734 г.) [78, с. 289], видным представителем администрации Малороссии. По «доношению» в Кабинет министров майора лейб-гвардии Шипова (поступило 4 декабря 1738 г.), П. П. Ласси указал администрации Малороссии оставить во владении вдовы Галецкого, Феодоры Андреевны, «маетности» ее мужа, положеные ему за службу в ранге генерального бунчужного. Шипов не стал принимать решение без указа Кабинета министров, так как подобные «маетности» (поместья, недвижимое имущество) подлежали возврату после отлучения от чина или смерти служившего. Решение Кабинета последовало 2 января 1739 г. [10, с. 458], но в чем именно оно состояло, выяснить не удалось. 24 декабря 1739 г. в Кабинет министров поступило «доношение» П. П. Ласси с приложением челобитной вдовы Галецкого, в которой она просит пожаловать ей в вечное владение «для пропитания с детьми» 200 дворов «подданых» (закрепощенных), которые были даны мужу, по его рангу, за службу. На реестре, рукой кабинет-министра князя А. М. Черкасского, написано: «Отказать» [77, с. 649].

71. Лау, лейтенант (с. 134). Вольмар Иоганн фон Лау (Wolmar Iohann von Lau), лифляндский дворянин, лейтенант Азовского драгунского полка, получивший 8 июля 1738 г. тяжелейшие ранения в сражении с татарами. 16 марта 1739 г. Лау, тогда капитан Нижегородского драгунского полка, подал челобитную в Кабинет министров с просьбой «… ему определить пропитание», так как из-за ранений он не мог уже служить ни в полевой армии, ни в гарнизонах, а деревень у него не было. 4 апреля 1739 г. последовала резолюция императрицы: «По сему прошению отдать на аренду мызу Гротенгоф с принадлежностями. Анна» [11, с. 130, 323-324].

72. Анна, императрица (с. 134). Анна Иоанновна (28.01.1693(16930207) -17.10.1740) — российская императрица из династии Романовых. Вторая дочь царя Ивана V (брата и соправителя Петра I) от царицы Прасковьи Фёдоровны (Салтыковой). Была выдана замуж в 1710 году за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма; овдовев через 4 месяца после свадьбы, осталась в Курляндии. После смерти Петра II была приглашена в 1730 году на российский престол Верховным тайным советом, как монарх с ограниченными полномочиями, однако, при поддержке дворянства, стала полновластной правительницей, распустив Верховный тайный совет. Время её правления позднее получило название «бироновщина» по имени её фаворита Эрнста Бирона. Во внешней политике Анна Иоанновна, в общем, продолжала традиции Петра I. Война с Турцией началась в 1735 году из-за следовавших на Кавказ и нарушивших границы 20-тыс. татарских войск. Осенью 1735 года 40-тыс. корпус генерала Леонтьева, не достигнув Перекопа, повернул обратно. В 1736 года войска перешли Перекоп и заняли столицу ханства Бахчисарай, но, опасаясь попасть в окружение на полуострове, командовавший войсками Миних поспешно покинул Крым. Летом 1736 года крепость Азов была успешно взята русскими. В 1737 года удалось взять крепость Очаков. В 1736 — 1738 годах русские войска несколько раз успешно вторгались в Крым. По инициативе султанского двора в 1737 году в Немирове состоялся конгресс о мирном урегулировании конфликта с участием русских, австрийцев и османов. Переговоры не привели к миру, и военные действия возобновились. В 1739 году русские войска разбили турок под Ставучанами и овладели крепостью Хотин. Но в том же году австрийцы терпят одно поражение за другим и идут на заключение сепаратного мира с Портой. В сентябре 1739 года подписан мирный договор между Россией и Портой. По Белградскому договору Россия получила Азов без права держать флот, к ней отошла небольшая территория на Правобережной Украине; Большая и Малая Кабарда на Северном Кавказе и значительная территория к югу от Азова были признаны «барьером между двумя империями» [42, с. 51-54; 43].

73. «... на левом берегу Днепра, между песчаными горами …» (с. 135, 164). Участки местности, покрытые песчаными горами, в Приднепровье именуют кучугурами. На Левобережье нижнего течения Днепра, в пределах Херсонской и Запорожской областей, известны 4 таких участка: Большие Кучугуры, Водянские, Каменские и Нижнеднепровские (Алешковские) Кучугуры [179, с. 126]. Протяженность переходов от Черных Колодцев и Каланчака до «песчаных гор», указаная в дневниковых записях И. Я. Лерхе, позволяет в обоих случаях (с. 135 и с. 164) однозначно идентифицировать упоминаемые песчаные горы как Алешковские Кучугуры (Пески). На современных картах (листы L-36-43, L-36-55, L-36-54, L-36-53 карты Генерального штаба) Алешковские Пески тянутся прибрежной полосой шириной от нескольких до двух десятков километров вдоль левого берега Днепра от г. Новая Каховка до самого устья Днепра. Между песчаными холмами (кучугурами) встречаются полосы плодородной земли (так называемые «полявины»), покрытые травянистой и древесной растительностью [180, с. 19].

74. Кадеус (Cadeus), флигель-адьютант, родственник Ласси (с. 136). Это Карл Густав фон Кадеус (Karl Gustav von Cahdeus) (1698 – 14.04. 1768) [181]. Он действительно был родственником П. П. Ласси, его племянником. Отец К.Г. фон Кадеуса, Альбрехт фон Кадеус (1663-1723) [182], и П. П. Ласси [183] были женаты на родных сестрах фон Функен – Аполлонии (Apollonia von Funcken, 1693-?) [184] и Марте (Margareta Filippina von Funcken, 4.07. 1685 - 22.11.1759) [185]. И. Я. Лерхе впервые познакомился с К.Г. Кадеусом весной 1738 г. в Харькове, где находился тогда штаб П. П. Ласси [1, с. 115]. Кадеус попал в плен к татарам и был выкуплен за 2000 рублей в феврале 1740 г. [1, с. 175]. О его службе после возвращения из плена известно немного. Возможно, о нем говорится в январе 1748 г. в росписи вспомогательного русского корпуса Н. А. Репнина, выступающего в Рейнской поход, командиром Казанского полка там указан полковник Иван (?) Кадеус [186]. Судя по «Списку военным генералам …» [48, с. 78, 95], К.Г. Кадеус получил чин генерал-майора 25 декабря 1755 г. (с примечанием – находится при армии, в дивизии Фермора), генерал-поручика – 16 марта 1762 г. (с примечанием – вице- губернатор в Ревеле). Так как генерал - губернаторами Эстляндской (Ревельской) губернии обычно назначались высокопоставленные особы, которые в Ревеле не жили, то все обязанности по управлению традиционно возлагались на вице-губернаторов [187]. К.Г. Кадеус выбыл из службы до 1767 г. [188], умер он в Ревеле (Таллин).

75. Тавань (с. 136, 162, 164). Во второй половине XVII века турецкая крепость Тавань (называемая также Мустрит-Кермен, построена после 1677 г.) располагалась на острове Тавань, омываемом с запада Днепром, а с востока рукавом Конских Вод (Конки) [189]. Остров находился на Таванской переправе через Днепр (у современного г. Берислав Херсонской области), длина острова составляла 15 верст, ширина – 5 верст [68, с. 112]. Крепость Тавань взята войсками боярина Б.П. Шереметева и казаками гетмана И.С. Мазепы в августе 1695 г. [190, с. 64-65]. По Константинопольскому договору (13 июня 1700 г.) Тавань и соседние крепости в низовьях Днепра должны были быть разрушены, а их земли возвращены Порте с условием, что они останутся безлюдными [191, с. 396-397]. Пушки, военное имущество, строительные материалы и другие запасы были перевезены из Тавани и использованы князем И.М. Кольцовым-Мосальским в Каменном Затоне при строительстве одноименной крепости. В 1955-1958 гг. остров Тавань был затоплен при заполнении Каховского водохранилища.

76. Черкасская, станица (с. 137, 165). Старочеркасская станица (Старочеркасск, до 1805 года — Черкасск) — станица в Аксайском районе Ростовской области, в 35 км от г. Ростов-на-Дону. Первые письменные упоминания о «Черкасском городке» датируются 1593 годом. По сообщению В. Н. Татищева в его «Истории Российской с самых древнейших времён», станица была основана под названием «град Черкасский» черкасами, во главе с князем Вишневецким, в правление Ивана Грозного, около 1560 года. В 1744 году Черкасск практически полностью выгорел и не смог до конца восстановиться. Весной разливы Дона регулярно затопляли город. Поэтому в 1804 году было принято решение об основании новой столицы Области Войска Донского. В 1805 году она была перенесена в Новочеркасск, после чего Черкасск стал именоваться Старочеркасском, а к концу XIX века он потерял статус города [192].

77. Лукин, бригадир (с. 137). Лукин Александр Денисович (? - 1755), администратор и военный, бригадир (1731), генерал-майор (15.7.44), генерал-лейтенант (1752). В 1704 г. начал службу в Преображенском полку, входил в состав различных следственных комиссий. В феврале 1730 г. активно поддержал воцарение императрицы Анны Ивановны, с июня 1731 г. - рижский комендант. Воронежский вице-губернатор (10 сентября 1735 г. – 16 декабря 1739 г.), фактически был военным губернатором. Осуществлял мероприятия по обороне Воронежской губернии в период русско-турецкой войны 1735-1739 гг., принимал непосредственное участие в боевых действиях [193, 194]. Неоднократно упоминается за этот период как в Указах Военной коллегии [175, с. 156-158], так и в донесениях Миниха императрице [72, с. 78, 149, 211]. В указе Анны Иоанновны Миниху 22 января 1737 г. «из Воронежа бригадир Лукин» фигурирует среди лиц, «исполняющих бригадирскую должность при армии» в будущей кампании 1737 г. [76, с. 36]. Участвовал в походах русского гребного флота под командованием вице-адмирала П. П. Бредаля в 1737-1738 г., из-за состояния здоровья вице-адмирала 19 июня 1738 г. принял командование этой гребной флотилией [131, с. 13, 37]. В 1738-1739 гг. на Воронежскую губернскую администрацию (предыдущую и действующую) в Сенат и Кабинет министров поступило несколько челобитных и доношений, в злоупотреблениях и преступлениях обвинялись вице-губернатор Лукин и губернские секретари. В июне 1739 г. А.Д. Лукин подает в Кабинет челобитную с просьбой, наградить его жалованием бригадира, так как он, оставаясь вице-губернатором, «исполнял бригадирскую должность при армии» в кампаниях 1736, 1737 и 1738 гг., решение по этой челобитной Кабинетом было отложено [11, с. 526]. В сентябре 1739 г. от канцеляриста К. Смирнова из г. Верхнего Ломова, в Кабинет поступает пространное «доношение» о «непорядочных и противных указам поступках» в Воронежской губернии, как при бывших губернаторе и вице-губернаторе, так и при нынешнем вице-губернаторе Лукине. 10 сентября Кабинет поручил следствие по этому «доношению» сенатской комиссии в Москве, которая уже ведет одно дело, касающееся Лукина и губернских секретарей Г. и Р. Пахомовых (об убийстве однодворца Воронина). Лукину и секретарям велено прибыть в Москву, а Сенату поручено на время следствия возложить обязанности вице-губернатора на другое лицо [77, с. 239-246]. 16 декабря 1739 г. Кабинет требует от Сената отстранить А.Д. Лукина от должности и направить его с секретарями в Москву, в следственную комиссию, «не принимая никаких отговорок» вице-губернатора [77, с. 609-610]. В начале января 1740 г. Кабинет удовлетворяет просьбу А.Д. Лукина о расследовании без его выезда в Москву из-за болезни полковника Пересекина («никаких губернского правления дел править не может»), назначенного Сенатом исполнять обязанности вице-губернатора [62, с. 4]. Указом от 3 марта 1740 г. губернатором в Воронеж назначен Г.А. Урусов (см. комментарий 17), а должность вице-губернатора остается вакантной до 1744 г. [195, с. 26]. В 1749 - 1752 гг. А.Д. Лукин - начальник Украинской линии и командующий ландмилицким корпусом. [78, с. 26], уволен со службы в 1752 г.

78. Быстринская, станица (с. 137). В настоящее время - Усть-Быстрянская станица в Усть-Донецком районе Ростовской области, на правом берегу реки Северский Донец. Прежде находилась на левом берегу этой реки, при впадении в неё речки Быстрой, почему и получила своё название. Близ старого места станицы сейчас расположен хутор Усть-Быстрый (Белокалитвенский район Ростовской области) [196].

79. «Атаман Данила Ефремов …» (с. 137). Данила Ефремович Ефремов (около 1690–1760), сын старшины донского войска Ефрема Петрова, участника Северной войны, казнённого Булавиным в 1708 году. В боевых действиях участвовал с 1707 г., когда совершил налет на главную квартиру шведского короля Карла ХII в Галиции. В том же году был выбран походным атаманом 6-тысячного казачьего отряда и в сражении при Калише успешно противостоял шведскому отряду генерала Реншильда. В 1722 г. в чине казачьего полковника принимал участие в походе в Персию, в 1727 году находился на службе в Низовом корпусе. В 1734 году в том же корпусе он был походным атаманом. С 1734 г. вел переговоры с калмыками и сумел убедить их хана Дундук-Омбо перейти в российское подданство. В 1738 году Д. Е. Ефремов становится походным атаманом казачьих полков, которые входили в состав корпуса генерал-фельдмаршала П. П. Ласси, стоявшего на берегах реки Миус. В том же году, указом Правительствующего Сената от 4 марта 1738 года, Д. Е. Ефремов назначается войсковым атаманом донского казачества. Летом 1738 г. кубанские горцы Касай-мурзы разорили Быстрянскую станицу (большинство казаков были в походе). Черкесы напали и на следующую станицу - Каргальскую, но Д.Е. Ефремов, собрав войско, разбил и прогнал неприятеля обратно к Кубани, нанеся ему огромный урон. 11 августа 1753 г., по его личной просьбе, Д.Е. Ефремов уволен в отставку с присвоением чина генерал-майора. Во время Семилетней войны он добровольно отправился на театр военных действий в Померанию и два года командовал там донскими полками, за что в 1759 ему был пожалован чин тайного советника. Возвратившись на Дон, Д.Е. Ефремов умер в Черкасске в 1760 г. [197, 198].

80. «… даламоновский полковник …» (с. 137). Доломановским традиционно называли Азовский конный казачий полк [313, с. 144]. Полк этот не входил в состав Войска Донского, он был сформирован «из новонабранных вольных людей» в 1697 г., его первым командиром (полковником) был Матвей Степанов, погибший в июне 1698 г. в стычке с ногайцами. Новым полковым командиром стал есаул этого же полка Николай Васильев [199, с. 25]. В 1700-1711 гг. полк нес гарнизонную службу в Азове и прилегающих к нему районах. В 1708 г. принимал участие в подавлении Булавинского восстания, в 1711 г. - в войне против Турции. По Андрианопольскому договору полк выведен из передаваемого туркам Азова и переформирован [200]. По свидетельству А. И. Ригельмана [201, с. 99-100], часть этого полка (под прежним названием Азовского конного казачьего) вывели сначала в укрепление («транжамент») при урочище Монастырский Яр (в 4 верстах ниже Черкасска), а в 1730 г. - в строящуюся крепость Св. Анны (в нескольких верстах выше Черкасска). После возвращения Азова Россией полк находился там в 1736-1742 гг., затем снова оказался в крепости Св. Анны до 1761 г., когда он был переведен в крепость Св. Дмитрия Ростовского (находившуюся в черте современного г. Ростов-на-Дону). Еще в крепости Св. Анны казаки Азовского полка основали слободу, которая на более поздних картах называлась Доломановской казачьей слободой [202]. На новом месте дислокации полка, у крепости Св. Дмитрия Ростовского, также возник Доломановский форштадт (западнее крепости), память о котором сохранилась в названии Доломановского переулка в современном Ростове-на-Дону [203]. В 1777 году Азовский конный казачий полк был расформирован, а его личный состав причислен к Войску Донскому.

Николай Васильев, командир этого полка с 1698 по 1736 г., которого А. И. Ригельман называет волохом («он родом был волошин») [201, с. 99, 144], лично участвовал в установлении границы с Портой в 1704 г. [119, с. 46-47] и в подавлении восстания К. А. Булавина в 1708 г. [204]. Васильев командовал Азовским конным казачим полком до июня 1736 г., когда его сменил Иван Головков [205]. По сообщению П. А. Авакова, в декабре 1737 г. «азовских казаков прежней за старостию отставной полковник Николай Васильев» был жив, он фигурировал среди азовских старожилов. Во время пребывания А. И. Ригельмана в крепости Св. Дмитрия (1761-1780) полком командует уже сын Н. Васильева, Алексей Васильев [206].

Остается неясным, почему, когда и при каких обстоятельствах казаки Азовского конного полка стали именоваться «доломановскими казаками», а сам полк - Доломановским. По традиционной версии, это неофициальное прозвище пошло от доломана, короткого кафтана особого покроя, первоначально бывшего мужской национальной одеждой в Венгрии и Словении. В русской армии доломан появился в 1741 г., как военный мундир гусар, при учреждении гусарских полков из венгерских и южно-славянских выходцев [207, 208]. Один из основоположников донского краеведения, Е.П. Савельев, так излагает традиционную версию возникновения этого неофициального прозвища: «В 1768 г. < … > Екатерина ІІ повелела сформировать из донских казаков два полка, по 500 человек в каждом, и командировать их в распоряжение Азовского и Таганрогского комендантов для защиты этих крепостей и границ русских владений. Часть их была оставлена при Ростовской крепости. Казаков этих нарядили в гусарские полукафтанья — доломаны, отчего в насмешку их стали называть доломанниками или просто доломанами» [209, с. 5]. Таким образом, Е.П. Савельев считает прозвище неофициальным и настаивает на его достаточно позднем возникновении (после 1768 г.). Столь раннее упоминание «доломановского полковника» в дневниковых записях И. Я. Лерхе за 1738 год [1, с. 137] явно противоречит версии Е.П. Савельева, но есть и еще более раннее упоминание Доломановского (Доломанова) полка в официальной переписке военных инстанций. 23 ноября 1736 г. в Кабинет министров поступило «доношение» генерал-аншефа В.Я. Левашова, под началом которого находились войска в Азове и крепости Св. Анны, с просьбой «… о прибавке людей в казацкий и Доломановский конной полк, которому велено быть при Азове …». На следующий день Кабинет отправил в Военную коллегию запрос «… о бывшем Доломанове и потом Николаеве полку Васильева – в котором году набран и в каком числе, до отдачи Азова, по какому указу умален и в коликом числе содержать велено …» [92, с. 564, 565]. Таким образом, Азовский конный казачий полк Н. Васильева уже задолго до 1736 г. именовался полком Доломанова. В начале XVIII в. (и позднее, при Петре III) полки было принято называть по имени их командира (полковника), но никаких упоминаний о «полковнике Доломанове» в источниках обнаружить не удалось.

С определенной долей уверенности можно утверждать, что упомянутый в дневниковых записях И. Я. Лерхе за 1738 г. погибший «доломановский полковник» [1, с. 137] был Иваном Головковым, но из имеющихся источников с полной достоверностью установить это не удалось. После 1738 г. Азовский конный казачий полк продолжает упоминаться, как «Николаева полк Васильева» [62, с. 357, 407].

81. Геррес (Gerrhes), хирург казаков (с. 137). Андрей Геррес, лекарь Бакинского пехотного полка, был направлен в «Черкаское» (современная станица Старочеркасская Аксайского района) указом Анны Иоанновны № 4602 от 10 марта 1737 г. «для лечения ран и болезней» в Войске Донском [175, с. 161]. Указу предшествовало обращение Войска Донского к Миниху, который вышел с соответствующим «доношением» в Военную коллегию. Коллегия согласилась с фельдмаршалом и отправила, в свою очередь, «доношение» в Сенат. Сенат также не возражал и 23 января 1737 г. направил дело для согласования в Кабинет министров («… ежели в Кабинете Ея И. В-ва о вышеписаном за благо принято будет …»), согласие Кабинета последовало 27 января [76, с. 57-58]. В переписке о направлении полкового лекаря к Войску Донскому участвовали, таким образом, генерал-фельдмаршал и три высоких инстанции: Военная коллегия, Правительствующий Сенат и Кабинет министров императрицы, таков был тогда механизм принятия решений. А. Герресу назначили годовое жалование (включая оплату денщика и расходов на питание) в размере 201 руб. 75 и 5/8 коп. Пробыл он в Черкасском недолго, так как уже в 1740 г. там появился, на его месте, подлекарь Абрам Миллер [175, с. 161; 210]. Судя по записям И. Я. Лерхе (с. 137), А. Геррес погиб летом 1738 г. при набеге на донские станицы кубанских горцев (черкесов) и их союзников, некрасовцев. И. Я. Лерхе лично познакомился с хирургом Герресом летом 1734 г. во время своего пребывания в Баку [1, с. 43, 47], где Геррес, очевидно, состоял при находившемся там Бакинском пехотном полку.

82. Каменный Затон (с. 137, 138, 139, 165). Русская крепость начала XVIII века, находившаяся у современного г. Каменка-Днепровская Каменско-Днепровского района Запорожской области. С. И. Мышецкий относил основание крепости Каменный Затон к 1696 году: «Оный Каменный Затон построен от Россиян в прежде бывшую войну с Турками в 1696 году …» [190, с. 62]. Приоритетом для России в низовьях Днепра до 1700 года было укрепление Кизикермена и Тавани, позволявших контролировать выход из Днепра в Черное море. По Константинопольскому договору (13 июня 1700 г.) за Россией остался Азов, уже основанный в 1696 году и строившийся тогда Таганрог, но Кизикермен и соседние крепости в низовьях Днепра должны были быть разрушены, а их земли возвращены Блистательной Порте с условием, что они останутся безлюдными [191, с. 396-397]. Поэтому с 1701 года приоритет был отдан строительству Каменного Затона, проходившему с 1702 года под руководством белгородского воеводы (с 1703 – губернатора) князя И.М. Кольцова-Мосальского [211]. Строительство шло медленно из-за объективных трудностей и противодействия запорожского казачества [212, с. 72]. В декабре 1704 г., отвечая на протест Порты, русский посол в Константинополе П. А. Толстой говорит о Каменном Затоне, как о небольшой крепости, еще строящейся и не нарушающей статьи договора 1700 г. [191, с. 398]. Лишь к лету 1708 года Каменный Затон, с его 110 пушками, 14 мортирами и гарнизоном в 1550 человек, становится одной из самых мощных русских крепостей в бассейне Днепра [213]. В результате неудачного Прутского похода Петра I, по Прутскому мирному трактату от 12 июля 1711 г. и последующему Константинопольскому договору (апрель 1712 г.) Каменный Затон был разорен [191, с. 403-405]. И. Я. Лерхе преувеличивает размеры крепости, принимая за руины Каменного Затона масштабное Каменское городище скифской эпохи.

83. Колокольцов, бригадир (с. 137). Колокольцов (Колокольцев) Потап (полковник, командир Курского ландмилицкого полка, назначенный указом императрицы от 19 марта 1736 г. [214, с. 243]) был представлен Минихом в донесении Анне Иоанновне 2 ноября 1736 г. к производству по старшинству в бригадиры Украинского корпуса ландмилиции [72, с. 203]. В Крымском походе летом 1737 г., перед маршем на Карасу-базар, П. П. Ласси оставляет обоз и больных с прикрытием в 5000 человек в лагере под командой полковника Колокольцова [51, с. 163]. Осенью 1737 г., для прикрытия границы от татарских набегов, бригадиру Колокольцову поручен участок с крепостями Борисоглебской, Ливенской и Васильевской. Под его командованием, кроме ландмилиции, находятся пехотный С. Петербургский полк и команда гусар [68, с. 461]. Судя по донесению Миниха императрице (ноябрь 1737 г.), бригадир Колокольцов участвовал в смотре полков ландмилиции и следствии по делу о бегстве «подпомощников» из ландмилиционных формирований [7, с. 215]. По сообщению И. Я. Лерхе (с. 137), в июле 1738 г. он был комендантом Кизикермена. П. Колокольцов умер до апреля 1739 г., так как в донесении от 22 апреля 1739 г. Миних рекомендует на должность умершего бригадира ландмилицкого корпуса полковника того же корпуса Василия Гурьева [93, с. 95].

84. Александершанец (с. 138, 162, 164). Земляное укрепление, заложенное 30 августа 1737 года войсками Б.Х. Миниха на правом берегу в низовьях Днепра, близ урочища Кошевая Голова [68, с. 404-405], в 17 верстах ниже впадения в Днепр реки Малый Ингулец [190, с. 72-73]. На месте Александршанца в 1778 году, по указу императрицы Екатерины II, была заложена Херсонская крепость с адмиралтейством [215]. В черте современного г. Херсон на территории этого бывшего земляного укрепления располагаются хлебозавод и портовой элеватор [216].

85. Кайзерлинг (Kayserling), генерал-майор (с. 138). Кейзерлинг (Кайзерлинг) барон фон, Иван (Иоганн Христофор) Иванович, с 12 ноября 1734 г. – полковник, командир Псковского пехотного полка, которым он командовал до 14 апреля 1740 г. [217, 218]. В мае-июне 1737 г. «Журнал, веденный при Главной Армии <…> во время кампании 1737 года …» неоднократно фиксирует действия полковника фон Кейзерлинга по сбору войск и их материальному обеспечению в Очаковском походе [219, с. 16, 18, 22]. После взятия Очакова Б.Х. Миних направляет 7 июля 1737 г. для обстоятельного доклада Анне Иоанновне Кейзерлинга, «который при штурме оного города был <…> и сам храбро поступал …», а 17 июля 1737 г. ходатайствует перед императрицей о присвоении храброму полковнику звания генерал-майора [7, с. 79, 88]. В походах 1738-1739 гг. Кейзерлинг упоминается в «Записках …» К. Манштейна среди генерал-майоров, находящихся в подчинении фельдмаршала Миниха [51, с. 184, 202]. Указом от 1 ноября 1752 г. императрица Елизавета Петровна назначает Кейзерлинга губернатором в Выборге [220]. В тексте этого указа назван его чин на 1 ноября 1752 г.: «генерал-порутчик», поэтому информация о присвоении фон Кейзерлингу звания генерал-поручика лишь в 1754 г. [221] заведомо ошибочна.

86. Очаков (с. 138, 162). В настоящее время - город в Николаевской области (Украина), расположен в устье Днепровского лимана, морской порт. Очаков был заложен в 1492 году крымским ханом Менгли Гиреем, в начале XVI века он перешел во владение Порты под названием Ачи-Кале. В 1737 году армия Российской империи осадила Очаков, и он был взят фельдмаршалом Минихом, но год спустя покинут и возвращён Турции. Вторая осада Очакова произошла в 1788 году. После разгрома турецкой эскадры, лишённая поддержки, осаждённая и блокированная с моря крепость Очаков была штурмом взята войсками Г. А. Потемкина. [127, с. 360].

87. Запорожская Сечь (с. 138, 140, 160, 162). В 1734 - 1775 гг. Запорожская Сечь (Новая, Подпильненская) находилась на правом берегу Днепра, в урочище Базавлук, в устье реки Подпильная. Место, где располагалась Новая Сечь было затоплено при заполнении Каховского водохранилища (1955-1958 гг.), оно находится у с. Покровское Никопольского района Днепропетровской области [222].

88. Конская Вода (с. 138, 141, 156, 166, 167). Конка (Конская), река в Куйбышевском, Пологовском, Ореховском и Запорожском районах Запорожской области (карта Главного штаба, листы L-37-25, L-37-13, L-36-24, L-36-12, L-36-11, L-36-23), левый приток р. Днепр. В настоящее время ее длина 146 км, площадь бассейна 2580 км ² [223]. Берёт начало на Приазовской возвышенности, у Могилы Сивой (отметка 279,0), в 2 километрах к югу от с. Диброва Куйбышевского района (лист L-37-25). Впадает Конка в настоящее время в залив Каховского водохранилища у с. Малокатериновка Запорожского района (лист L-36-23). В 1955-1958 гг. протяженный участок нижнего течения Конки был затоплен при заполнении Каховского водохранилища. Ранее нижнее течение Конки простиралось, в виде отдельного рукава, параллельно левому берегу Днепра от Малокатериновки вниз, до Кизикермена и Голой Пристани [224], т.е. длина Конки тогда была почти втрое больше, чем в настоящее время. Междуречье Днепра и Конки, с лабиринтом проток, озер-стариц, островов, густо поросшее камышом, травянистой и древесной растительностью, называлось Великим Лугом.

89. Райгород (с. 138). Это современный посёлок Райгородок, расположен в 18 километрах к северо-востоку от г. Славянска (Украина, Донецкая область), на реке Казённый Торец, близ впадения её в Северский Донец. Основан, по разным данным, до 1650 (или в 1685 году) донскими казаками, как городок Казачья Пристань. В начале XVIII века, после событий, связанных с восстанием К. Булавина, городок был разрушен, а земли отобраны у донских казаков и переданы в управление слобожанам. В 1736 году был перенесен на новое место из-за разливов Донца [225].

90. Раган (с. 138, 155). Это поселок Рогань Харьковского района Харьковской области, юго-восточный пригород Харькова. Он был основан около 1650 года на правом берегу реки Роганки (тогда - Рогань), в месте её пересечения Чугуевским трактом (там была переправа, затем мост) [226, 227, 228]. Первое письменное упоминание о Рогани датируется 1736 годом [229].

91. Тарантулы и ядовитые пауки, симптомы отравления, опасность их укусов (С. 139, 160). И. Я. Лерхе неоднократно упоминает в своих дневниковых записях о пауках-тарантулах, с которыми он встречался как на левобережье нижнего течения Днепра (в 1738 и 1739 гг.), так и в степях между Волгой и Доном (в 1749 г.) [13, с. 283]. Не подлежит сомнению, что описывает он тарантула южнорусского (Lycosa singoriensis) [230] или мизгиря. Этот крупный представитель семейства пауков-волков (длина опушенного тела до 35 мм, с конечностями – почти втрое больше), несмотря на довольно устрашающий вид, для человека не опасен. Укус тарантула очень неприятен (по ощущениям его сравнивают с укусом шершня) [230], но обычно вызывает лишь местную отечность и покраснение. Если Лерхе лишь высказывает справедливые сомнения относительно смертельной опасности тарантула, то уже К. И. Габлиц, в конце XVIII века, констатирует, что, несмотря на многочисленность тарантулов, никакой опасности для местного населения они не представляют [112, с. 197]. Единственным по-настоящему опасным пауком в степях Северного Приазовья является каракурт (Latrodectus tredecimguttatus) [231], укус самки каракурта действительно может привести к смертельному исходу. Описанные у Лерхе симптомы, которые он фиксировал у пострадавших от укусов пауков, соответствуют симптоматике при отравлении ядом каракурта. Поэтому можно утверждать, что участники крымских походов страдали именно от укусов этого паука. До настоящего времени в Северном Приазовье, включая окрестности Мариуполя, ежегодно, почти каждое лето, в местных СМИ появляются сообщения (в июле 2012 г., в июне 2013 г.) о пострадавших от укуса каракурта [232, 233].

92. Териак (с. 139). В античной традиции – универсальное лекарство от ядов животного происхождения [234, с. 48]. В средневековье – лекарственное средство сложного состава, содержащее опий, позднее так называли и опий-сырец (ханку) – загустевший до консистенции пластилина темно-коричневый сок коробочек опийного мака. Судя по способу применения, у Лерхе речь идет именно об опии-сырце или о мази на его основе. Современная медицина также рекомендует при укусе каракурта прием болеутоляющих и снотворных лекарств [235].

93. Белозерка, река, Белозерский лиман (озеро) (с. 139, 160, 165). Река в Каменск-Днепровском и Великобелозерском районах Запорожской области, впадает в Белозерский лиман, примыкающий к Каховскому водохранилищу. До заполнения Каховского водохранилища в 1955-1958 гг. Белозерка в своем нижнем течении образовывала расширение (Белое озеро или Белозерский лиман, но гораздо меньших размеров, чем современный), далее короткий нижний участок Белозерки, вытекая из озера, впадал в Конку, сообщавшуюся с Днепром в заливе Каменный Затон [236, с. 386, карта].

94. См. комментарий 82.

95. Дросманн (Drosmann), подполковник (с. 140). Дрозман (Дроземан) Иван (Иоганн, Яган) Иванович в 1723-1724 гг. служил поручиком 1-й роты в Нарвском пехотном полку, 14 марта 1724 г. он написал рапорт на имя командира полка о трудности пошива мундиров непосредственно в полку [237, с. 145, 149]. В конце июля 1737 г. подполковник Дроземан (Дрозман), после взятия Очакова, выполняет ответственное поручение по доставке в крепость пушек и провианта из Андреевского укрепления, в его распоряжении для этого «16 байдаков, 12 запорожских дубов и 320 человек команды» [219, с. 37, 38]. В октябре 1737 г. Б.Х. Миних, в донесении императрице, упоминает его среди участников в успешной обороны Очакова [7, с. 194]. В апреле-мае 1739 г. подполковник Дрозман находится с командой в Запорожской Сечи, на него возлагается не только оборона построенного там укрепления, но и постоянный контроль за запорожской старшиной и казаками, которых пытаются склонить к измене Ф. Орлик и С. Чалый [93, с. 85, 107]. В мае 1745 г. И. Я. Лерхе встретился с полковником Дрозманом в Новгороде, по пути в Персию [1, с. 245]. В 1745 г. «полковник-бригадир» Дрозман направляет в Военную коллегию рапорт о падеже лошадей в Киевском драгунском полку в Новгороде [238]. Перед выступлением 30 тысячного корпуса русской армии под командованием Н. А. Репнина в Рейнский поход, на 15 января 1748 г., судя по «росписи вспомогательного корпуса» [186], Яган (Иоганн) Дрозман все еще командовал Киевским драгунским полком, а к 25 апреля 1749 г. у полка уже был другой командир – М. Н. Волконский [239].

96. «Прежде запорожцы держались скорее с турками и татарами, но теперь они пришли к нам на помощь» (с. 140). Войско Запорожское оказалось в вассальной зависимости от Крымского ханства и Оттоманской Порты из-за участия существенной части сечевиков в Северной войне на стороне Карла XII. Весной 1709 г., по призыву изменившего Петру I гетмана И. С.Мазепы, кошевой атаман Сечи К. Гордиенко привел несколько тысяч запорожцев под шведские знамена, в лагерь Карла XII под Полтавой. Следствием был разгром Чертомлыкской Сечи в мае 1709 г. и бегство избежавших плена запорожцев в низовья Днепра, на территорию Крымского ханства. Так началось формирование Сечи в Алешках (на левом берегу низового Днепра, на юго-западной окраине современного г. Цюрупинск в Херсонской области). После поражения под Полтавой 27 июня 1709 г. запорожцы, участвовавшие в битве, вместе с К. Гордиенко, И.С. Мазепой, Карлом XII, бежали с остатками шведской армии в г. Бендеры, во владения Порты. В Бендерах сечевая верхушка признала шведский «протекторат» над войском (на казачьей раде весной 1710 г.), при этом у остававшихся в турецких и крымских владениях запорожцев был достаточно неопределенный правовой статус «военных союзников». После объявления в ноябре 1710 г. турецким султаном Ахмедом III войны России запорожцы приняли в ней активное участие. Из-за неудачи Прутского похода (1711 г.) Петр I в Константинопольском договоре (1712 г.) был вынужден признать запорожцев подданными Порты. Понимая полную бесперспективность ориентации на «протектора» Карла XII, из Бендер в Алешкинскую Сечь уходит кошевой К. Гордиенко, а в апреле 1714 г., по дополнительному соглашению между «гетманом» Ф. Орликом и турецкими властями, Запорожское войско оказывается в двойной вассальной зависимости от Крыма и Порты. По целому ряду причин запорожцы не были довольны таким положением вещей, но периодические попытки примирения с Россией и возвращения в ее подданство сменялись враждебными к ней акциями. Жесткая позиция России в отношении Войска Запорожского оставалась практически неизменной (за отдельными исключениями) до конца правления Петра I, при Екатерине I и Петре II. Лишь накануне новой русско-турецкой войны, уже в правление Анны Иоанновны, ее грамотой от 31 августа 1733 г. запорожцам были прощены все их вины и разрешено вернуться под российскую «протекцию». Вернувшиеся запорожцы основали весной 1734 года Новую (Подпильненскую) Сечь, о которой и пишет И. Я. Лерхе в своих записках [240, 241].

97. Дикие козы (с. 140, 157). Наиболее вероятно, что дикой козой И. Я. Лерхе называет косулю (Capreolus capreolus), и в настоящее время достаточно распространенную не только в лесостепных, но и в степных районах Левобережной Украины. В степи Донецкой и Запорожской областей она держится в зарослях камыша и кустарника по балкам и долинам рек, а также в лесопосадках и других искусственных древесных насаждениях. В просторечье, среди охотников, на Украине и сейчас называют косулю дикой козой.

98. Сонцов (Sonzow), полковник (с. 141). По нашему мнению, это полковник Сонцов Григорий Михайлович (? - ?), произведенный в бригадиры за долговременную службу указом Елизаветы Петровны от 16 августа 1760 г. с назначением ему пожизненного ежегодного жалования в 200 рублей [242]. В марте 1736 г. он был назначен командиром Воронежского драгунского полка ландмилиции в чине полковника [214, с. 243]. В 1742 г. полковник Г.М. Сонцов командовал Ефремовским драгунским ландмилицким полком [243], в 1746 г. в том же полку, в чине капитана, служил и его сын, Борис Григорьевич Сонцов [244, с. 678; 245].

99. Донец (с. 141). В этом случае И. Я. Лерхе имел ввиду реку Северский Донец.

100. Шрайбер, доктор (с. 141, 155). Шрейбер (Schreiber) Иоганн Фридрих, родился 26 мая 1705 г. в Кенигсберге (Пруссия), с 16 лет учился в Кенигсбергском университете. В 1726 г. продолжил свои занятия по медицине во Франкфурте-на-Одере, Лейпциге и Лейдене, где защитил диссертацию и получил докторское звание в 1728 г. Принят на русскую службу 1 мая 1731 г. на пять лет с годовым жалованьем 600 р. Был фельд-медиком при дивизии рижского генерал-губернатора Ласси (до 1733 г.). В 1733-1734 гг. Шрейбер принимал участие в военных действиях в Польше и осаде Данцига. Во время русско-турецкой войны участвовал в осаде Азова (1736 г.) и двух походах в Крым (1737 и 1738 гг.) [2, с. 251-262; 6, с. СССХХХIV-СССХХХVI]. В походе 1738 г. и во время последовавшей за ним противочумной кампании И.Ф. Шрейбер был генеральным штаб-лекарем в армии П. П. Ласси [10, с. 232]. В 1739 году И. Шрейбер был назначен московским штадт-физиком. В течение трех лет он многое сделал для здравоохранения Москвы, но стремился проявить свои знания в профессорской деятельности. В 1742 г. он был назначен «доктором и профессором» анатомии и хирургии медико-хирургической школы при петербургском госпитале, где с большим успехом работал до своей кончины. В 1757 г. получил чин надворного советника. И. Шрейбер – автор целого ряда трудов по медицине, избран членом Петербургской Академии наук. Умер 28 января 1760 г. в С. Петербурге. [2, с. 251-262; 6, с. СССХХХIV-СССХХХVI].

101. Тор (с. 141).Это современный город Славянск на севере Донецкой области. Расположен на реке Казенный Торец (приток Северского Донца, бассейн Дона). В 1676 году вблизи Торских соленых озер были построены город Тор (Соляной) и крепость. В 1784 году Тор был переименован в Славенск (народное название - Славянск, позднее, в 1794 году, оно стало официальным) [246].

102. Кривой Торец, речка (с. 141, 167). Кривой Торец – правый приток Казенного Торца, впадающего справа в Северский Донец. Кривой Торец протекает по территории Ясиноватского и Константиновского районов Донецкой области и впадает в Казенный Торец на северной окраине современного г. Дружковка. Исток Кривого Торца – в километре к востоку от г. Ясиноватая (карта Генерального штаба, листы M-37-136, M-37-124)

103. Бабаи (с. 155). В настоящее время - поселок городского типа в Харьковском районе Харьковской области, находится на правом берегу реки Уды, выше по течению к нему примыкает пос. Покотиловка, ниже по течению, на расстоянии в 2 км, расположен пос. Хорошево, на противоположном берегу Уды — город Харьков. [247].

104. Андреевка (с. 155). В настоящее время – поселок городского типа Андреевка Балаклейского района (к северо-западу от Балаклеи) Харьковской области, находится на левом берегу реки Северский Донец, на противоположном берегу — пос. Донец. Впервые село Андреевы Лозы упоминается в 1627 году в «Книге Большому Чертежу». В 1663 году сюда прибыла с Правобережной Украиной группа переселенцев. В 1673 году населённый пункт встречается под названием Слобода Андреева, а с 1681 года — Андреевка. Была одним из укреплённых пунктов на южной границе Русского государства для защиты от набегов крымских татар. Андреевка - центр сотни, входила в состав Харьковского, а с 1680-х годов — Изюмского полка [248].

105. Балаклея (с. 155). В настоящее время – г. Балаклея (Харьковская область, Балаклейский район). Он находится к юго-востоку от Харькова, на левом берегу реки Северский Донец в месте впадения в него реки Балаклейки. О Балаклее впервые упоминается в 1571 году в росписи русских «сторож» по рекам Северский Донец и Оскол. История поселения начинается в 1663 году, когда атаман Яков Черниговец заселил бывшее татарское поселение Балаклея и превратил его в укреплённую слободу. В 1670 году был создан Балаклейский слободской казачий полк, но в 1677 году он вошёл в состав Харьковского полка. В 1765 году Балаклея стала центром Балаклейского комиссариата Изюмской провинции Харьковского наместничества [249, 250].

106. Богуслав (с. 155). В настоящее время - село Богуславка Боровского района Харьковской области. Находится на левом берегу Червонооскольского водохранилища (река Оскол), в месте впадения в него небольшой реки Лозовая. Основано в 1680 г. [251].

107. Каменка, речка (с. 155). На русской военно-топографической карте второй половины XIX века (трехверстовка Шуберта, лист XXV-15) речка Каменка обозначена в 10-12 верстах к югу от Изюма, начинается она восточнее хутора Копанки, протекает через с. Малая Камышеваха. Южнее ее среднего течения обозначен хутор Греков, впадает Каменка в Северский Донец у с. Стратилатовка (сейчас - с. Каменка). На современной карте (карта Генерального штаба, лист M-37-99) эта речка обозначена южнее г. Изюм, в юго-восточной части Изюмского района Харьковской области, но само ее название отсутствует. Верхнее течение Каменки (между селами Копанки и Малая Камышеваха) превратилось в сухую балку без постоянного водотока. Среднее течение затоплено каскадом искусственных прудов, самый крупный из которых – пруд Грековка (очевидно, по имени уже несуществующего хутора Греков). Нижнее течение Каменки, перед ее впадением в Северский Донец, проходит через современное с. Каменка (бывшая Стратилатовка).

108. Торец, Тор (с. 155, 167). Современный город Славянск на севере Донецкой области.

109. Маячка, речка (с. 156, 167). Речка на территории Александровского и Славянского районов Донецкой области (карта Главного штаба, листы М-37-123, М -37-111, M-37-112, состояние местности на 1988 г.), левый приток Казенного Торца. Исток Маячки находится западнее с. Андреевка, на юго-западе Славянского района. Впадает Маячка в Казенный Торец в черте современного г. Краматорск. Значительная часть русла Маячки затоплена в настоящее время каскадом искусственных прудов, одним из них является Краматорское водохранилище.

110. Сухой Торец, речка (с. 156). Речка на территории Барвенковского района Харьковской области и Славянского района Донецкой области (карта Главного штаба, листы М-37-110, М -37-111, M-37-112, состояние местности на 1988 г.), левый приток Казенного Торца. Впадает Сухой Торец в Казенный Торец на южной окраине современного г. Славянск.

111. Кальмиус (с. 156). Одна из крупнейших рек Северного Приазовья, длина около 210 километров. Протекает по территории Донецкой области через г. Донецк, Старобешевский, Тельмановский и Новоазовский районы. Кальмиус впадает в Азовское море в черте современного г. Мариуполь. Исток Кальмиуса находится на южном склоне Донецкого кряжа в южной части г. Ясиноватая.

112. Казенный Торец, речка (с. 156, 167). Речка на территории Красноармейского, Добропольского и Славянского районов Донецкой области (карта Главного штаба, листы М-37-135, М-37-123, М-37-124, M-37-112), правый приток Северского Донца. Впадает Казенный Торец в Северский Донец у пгт. Райгородок, к северо-востоку от современного Славянска.

113. «… до притока [Волчьей воды, речки] Осиковой» (с. 156). На современных картах (карта Главного штаба листы L-37-3, L-37-4, M-37-135, состояние местности на 1988 г.) река Осиковая, левый приток Волчьей в ее верхнем течении, начинается у юго-западных окраин г. Донецк (у Мандрыкино), течет далее практически в широтном направлении, впадая в Волчью у г. Курахово (Марьинский район Донецкой области) в восточной части современного Кураховского водохранилища. У места впадения Осиковой Волчья в своем верхнем течении изменяет направление с меридионального на широтное.

114. «… [пришли] к первому притоку [речке] Ялы» (с. 156). Это р. Сухие Ялы, левый приток р. Волчьей, протекает по территории Марьинского и Великоновоселковского районов Донецкой области (листы карты Главного штаба L-37-4, L-37-3, М-37-135). Начинаются Сухие Ялы у сел Новомихайловка и Славное в Марьинском районе (к западу от пгт. Еленовка), впадают в Волчью у сел Константинополь и Андреевка (Великоновоселковский район Донецкой области).

115. «… развалины старого каменного строения». Ямы, [находящиеся] повсюду в большом количестве, свидетельствуют, что раньше здесь жили люди; эта местность хорошо подходит для этого, потому как здесь вдоволь хороших пастбищ, воды, рыбы и деревьев» (с. 156). По сообщению И. Я. Лерхе, эти руины были расположены у впадения Сухих Ялов в р. Волчью, т.е. где-то в окрестностях современных сел Константинополь и Андреевка (Великоновоселковский район Донецкой области). В «Книге Большому Чертежу», в описании Муравского шляха и в росписи рек бассейна Днепра, упоминается на Муравской дороге: «… меж Волчьих Вод и Быка мечеть татарская каменная, сажен ее з 20 < … >. А от Волчьих Вод и от татарския мечети до Конских Вод верст со 100 и больши» [252, с. 65 и 110]. Муравская дорога выходила к Конским Водам (Конке) у впадения в Конку р. Жеребец (у современных сел. Юрковка и Кирово), и расстояние по прямой от устья Жеребца до впадения Сухих Ялов в Волчью, где И. Я. Лерхе отметил старые руины, действительно около 110 километров (чуть более 100 верст). Река Бык протекает много севернее Волчьей (на 40-50 километров), практически параллельно ей, поэтому использовать Бык для локализации расположения татарской мечети, упоминаемой в «Книге …», затруднительно, можно лишь утверждать, что выражение «меж Волчьих Вод и Быка» означает расположение мечети севернее реки Волчьей (в том числе и на ее северном, правом берегу). На русской карте Менгдена-Брюса [253, с. 26-29, карта XLI], изданной в Голландии в 1699 году, на северном (правом) берегу р. Волчьей мечеть обозначена, но значительно западнее Сухих Ялов, у впадения слева в Волчью речки Гантчул (сейчас – Гайчур). Такое расположение мечети явно противоречит «Книге …», от нее до впадения Жеребца в Конку в этом случае всего чуть более 50 километров (50 верст), а не «… верст со 100 и больши». Ю. фон Менгден, участвовавший в Днепровских походах Б.П. Шереметева и числившийся позднее по Белгородскому разряду, и Я.В. Брюс, участник Азовских походов, были, несомненно, знакомы с «Книгой Большому Чертежу», которая служила весь XVII в. практическим руководством для «государевой службы посылок» [252, с. 3]. По нашему мнению, мечеть на этой карте помещена так далеко к западу ошибочно, в результате путаницы с левыми притоками Волчьей, ведь выше Терсы, на карте Менгдена-Брюса, обозначен единственный левый приток – Гайчур (Мокрых и Сухих Ялов нет вообще). К устью этого единственного притока и пришлось «привязать» мечеть. Таким образом, есть определенные основания для отождествления отмеченных И. Я. Лерхе «развалин старого каменного строения» на Волчьей с татарской мечетью «меж Волчьих Вод и Быка», упомянутой в «Книге Большому Чертежу». Всего в 3-4 километрах к западу от описанных И. Я. Лерхе руин, у села Богатырь, на террасе левого берега р. Волчья, была найдена золотоордынская монета 60 — 80-х годов XIV века. Обследование места находки в 2010 году не выявило признаков поселения или кочевья. На противоположном высоком правом берегу Волчьей, у села Зеленый Кут, местными жителями в 2013 году найдено более 100 монет того же времени, место это на правом берегу археологически не пока обследовалось. Поселений золотоордынского времени в бассейне р. Волчья до настоящего времени не выявлено [254, с. 415-416]. «Развалины каменного строения», о которых писал И. Я. Лерхе, скорее всего, постигла обычная судьба древних руин при заселении степной Новороссии, они были разобраны, а кирпич и камень использовали при строительстве ближайших греческих сел Богатырь, Константинополь и Улаклы, основанных в 1779-1780 гг.

116. «… [мы пошли] вниз по Волчьей воде, ко 2-ому [притоку] Ялы …» (с. 156). Это речка Мокрые Ялы, протекающая в Волновахском и Великоновоселковском районах Донецкой области. Начинается она южнее г. Волноваха, в балках между селами Ивановка и Златоустовка, а впадает в Волчью севернее с. Комар Великоновоселковского района, в 25 километрах ниже впадения Сухих Ялов.

117. «… умер крымский хан и поставили другого» (с. 156). Крымский хан Менгли Гирей II умер в 1739 году, власть перешла к Селямет Гирею II, правившему до смещения в 1743 году [136].

118. Азов полностью сгорел (с. 156). В работе военного историка А. К. Байова [105, с. 274] приводятся некоторые подробности о катастрофическом азовском пожаре, случившемся от неосторожности одного маркитанта. Сгорели все деревянные строения, включая склады, взорвались начиненные порохом бомбы, огонь не пощадил даже деревянные помосты для пушек на валах. Еще раз подтверждается использование И. Я. Лерхе в своих записках юлианского календаря, так как он датирует пожар 4 июня 1739 г., и та же дата приведена в книге А. К. Байова, написанной в 1906 г. с использованием «старого стиля».

119. Ворона, речка (с. 156). На современных картах (карты Генерального штаба L-37-01, L-37-02) – это р. Вороная, левый приток Волчьей, впадает в нее ниже Мокрых Ялов, у с. Великомихайловка Покровского района Днепропетровской области. Начинается Вороная в 10 километрах к юго-западу от пос. Великая Новоселка Великоновоселковского района Донецкой области.

120. Ганчуль, речка (с. 156). На современных картах (карты Генерального штаба L-37-01, L-37-13) – это р. Янчур, правый приток Гайчура, впадающего в р. Волчью. Речка Янчур начинается в 3 километрах к востоку от с. Червоное Гуляйпольского района Запорожской области и впадает в Гайчур южнее с. Андреевка Покровского района Днепропетровской области.

121. Гамчуль, речка (с. 156). На современных картах (карты Генерального штаба L-37-01, L-37-13, L-37-14) – это р. Гайчур, левый приток Волчьей, впадающий в нее у пос. Покровское Покровского района Днепропетровской области. Начинается Гайчур у с. Червоное Озеро Куйбышевского района Запорожской области (в 6 километрах к востоку от пгт. Куйбышево).

122. Жеребец (с. 156). Речка в Гуляйпольском и Ореховском районах Запорожской области, правый приток р. Конка (Конские Воды). Жеребец начинается восточнее с. Комсомольское Гуляйпольского района, течет практически параллельно Конке, в 10-15 км к северу от нее и впадает в Конку в с. Кирово Ореховского района.

123. «18-го [подошли] к истоку Молочной Воды …» (с. 156). Исток р. Молочной на современных картах (карта Генерального штаба L-36-024) – это р. Чингул, начинающаяся у водораздельных высот (отметка 163), в нескольких километрах к востоку от с. Сладкая Балка Токмакского района. При этом р. Молочная образуется слиянием у Молочанска Чингула и Токмачки (карта L-36-036).

124. Дикие овцы (с. 157). Дикой или лесной овцой иностранцы, оставившие записки о России и Польше, именовали сайгака (Saiga tatarica), традиция эта идет еще от С. Герберштейна: «В степях около Борисфена [Днепра], Танаиса [Дона] и Ра [Волги] есть лесная овца, которую поляки называют солгак, а московиты – сейгак, величиной с молодого козла …» [255, с. 168]. В Диком поле, у порогов Днепра, сайгаков встречал в первой половине XVII века Г. Л. Боплан [108, с. 311-313], он хорошо отличает сайгака от дикой козы (косули). К. И. Габлиц в конце XVIII века отмечает в степи между Днепром и Перекопом стада сайгаков, особенно многочисленные в зимнее время [112, с. 167]. К середине XIX века сайгак в Екатеринославской губернии практически полностью исчез [115, с. 94], в настоящее время ближайшими местами его обитания остаются степи юго-востока Ростовской области и Калмыкии.

125. «…[подошли] к речке Такмак, где она впадает в Молочную Воду» (с. 157, 160). На современных картах (карта Генерального штаба L-36-036) в реку Молочную у г. Молочанск (Токмакский район Запорожской области) впадает речка Токмачка, а свое старое название речка Токмак сохранила теперь только в верхнем течении (выше впадения в Токмачку р. Кайинкулак у с. Трудовое). Начинается р. Токмак в окрестностях с. Верхний Токмак Черниговского района, южнее г. Синяя (Токмак-Могила, отметка 307 карты L-37-025).

126. «25-го [дошли] до большой скалистой горы, что по ту сторону реки» (с. 157). Это Каменная Могила - небольшой изолированный массив песчаника, размерами примерно 240 на 160 метров, состоящий из крупных каменных глыб высотой до 12 метров. Находится западном берегу р. Молочная, в 2 километрах к востоку от с. Мирное Мелитопольского района. Археологический памятник, охраняется в историко-археологическом музее-заповеднике «Каменная Могила» [256].

127. «… которую издали [можно было] принять за большое село» (с. 157). Отдельные крупные каменные глыбы, высотой до 12 метров, из которых состоит массив песчаника «Каменная Могила», издали действительно можно было принять за дома какого-то селения. У ногайцев, кочевавших в то время в бассейне реки Молочной, никаких каменных строений не было.

128. «Шли вдоль Молочной Воды до высокого холма» (с. 157). Судя по записям И. Я. Лерхе за 25-27 июня 1739 года, высокий холм находился на расстоянии, не больше одного дневного перехода (20-25 километров) от Каменной Могилы, т.е. южнее современного Мелитополя, в окрестностях с. Мордвиновка Мелитопольского района (карта Главного штаба L-36-047). Войска П. Ласси двигались по левому (восточному) берегу Молочной, так как Каменная Могила лежала, по словам И.Я Лерхе, «по ту сторону реки», т.е. на противоположном, западном ее берегу. Переправа войск на западный берег прошла, скорее всего, по Овечьему Броду, у современного моста через Молочную в 2 километрах к западу от села Мордвиновка [257]. У Мордвиновки восточный (левый) берег Молочной практически полностью низменный, а западный – более высокий (карта L-36-047), поэтому не исключено, что высокий холм, о котором пишет И. Я. Лерхе, мог находиться и на правом берегу реки у брода (в районе отметки 36,7, в километре к северо-западу от современного моста).

129. «Здесь соорудили ретраншемент с 4 редутами …» (с. 157). В ходе войны 1736-1739 гг. русская армия неоднократно строила земляные укрепления в низовьях Молочной, у Овечьего Брода, в окрестностях современного села Мордвиновка Мелитопольского района. Во время Крымского похода П. Ласси, в начале июня 1737 года, для размещения госпиталя и гарнизона было построено земляное укрепление (вал со рвом) в виде восьмиугольной звезды – штерншанец [68, с. 425]. На карте Л. Гартунга [258] (1737 г.) штерншанец обозначен на левом (восточном) берегу реки Молочной. По сообщению И. Я. Лерхе (с. 124), через год, 5-11 июня 1738 года, на пути в Крым в низовьях Молочной были оставлены 1500 больных с медиками, много провианта и амуниции, для чего вновь пришлось построить земляное укрепление (ретраншемент) с 3 редутами. В конце мая 1739 года армия П. Ласси оставляет на Молочной часть своих сил с тяжелой артиллерией и продовольствием в построенном ретраншементе с 4 редутами и вагенбурге (с. 157-158). В отличие от штерншанца 1737 года, имеющиеся в нашем распоряжении источники и картографический материал не позволяют определить, на каком берегу реки были построены ретраншементы 1738 и 1739 гг. Об остатках укреплений на Молочной мелитопольский краевед П. К. Дзякович писал в 1898 году: «…верстах в 8 от Мелитополя, возле с. Мордвиновки, у Ивановского, или Ефименка брода через реку Молочную, на крутом ее правом берегу, ясно видны окопы бывшего здесь укрепленного лагеря, а на левом берегу ее же, против упомянутых окопов, находится прекрасно сохранившееся звездочное укрепление так называемого, Миниховского типа. На месте укрепленного лагеря, при прежнем владельце земли Ефименко, была найдена чугунная аршина полтора длиною пушка …» [120, с. 25]. Остатки штерншанца 1737 года в виде восьмиугольной звезды сохранились до настоящего времени на левом берегу реки, в 200 метрах к востоку от современного моста через Молочную у Мордвиновки. Высота сохранившихся валов – до метра, глубина рва – 80 см, размер звезды – около 50-ти метров [310]. Локализация на местности следов укрепленного лагеря на правом берегу, о котором писал П. К. Дзякович, и выявление их возможной связи с ретраншементами 1738-1739 гг. затруднена из-за существенного изменения там прежнего рельефа местности вследствие строительства немецкой оборонительной «Линии Вотана» и тяжелых боев при ее прорыве Красной Армией осенью 1943 года.

130. Беречинский, полковник (с. 158). По нашему мнению, это Беречинский Иван Андреевич (? - ?), из мелкопоместного владимирского служивого дворянства, род упоминается в источниках со средины XVI в. [259, 260]. При Алексее Михайловиче, в середине XVII в., один его представитель участвовал в Земском Соборе 1653 г. [261], другой – «володимерец Самойло Беречинской руку приложил» к «Соборному уложению» 1649 г. [262]. Между 1709 и 1727 гг. Беречинский И. А. служил в чине премьер-майора в драгунском гренадерском полку Христофора фон Роппа [263], не позднее 1732 г. получил чин полковника [264]. В 1731-1732 гг., в составе Низового корпуса, принимал участие в столкновениях с калмыками взбунтовавшегося «владельца» Дондук-Омбо [265], участник русско-турецкой войны 1735-1739 гг. В феврале 1740 г. Сенат, по предложению Иркутского вице-губернатора Ланга, решил сменить Селенгинского коменданта, бригадира И. Бухольца, из-за его старости и болезни. Среди кандидатов на этот пост фигурировал и полковник Нижегородского драгунского полка Иван Беречинский [62, с. 77], но, в конечном итоге, в далекий Селенгинск, в Забайкалье, отправился полковник В. Якоби, произведенный, по этому случаю, в бригадиры (см. комментарий 140). В начале октября 1740 г. Сенат, по представлению Военной коллегии, обратился в Кабинет министров с просьбой «… об отставке от воинской и статской служеб, за долговременную службу и за ранами Нижегородского драгунского полка полковника Ивана Беречинского и о награждении его бригадирским рангом», просьба была удовлетворена [100, с. 516]. К 1745 г. И. А. Беречинского, скорее всего, уже не было в живых, так как числившихся за ним по I ревизии (1717-1721 гг.) крепостных душ в деревне Трескино Пензенского уезда Казанской губернии ко II ревизии («сказки» 1745-1747 гг.) уже унаследовал его сын, Гаврила Иванович Беречинский [266, с. 76].

131. Утлук Любезный, речка (с. 158). Это речка Большой Утлюк на современных картах. См. комментарий 50.

132. Сто Колодцев (источников) (с. 159). Урочище «Сто колодцев» обозначено на карте Л. Гартунга [258] (1737 год) к северо-востоку от Геничей, на северном берегу Утлюкского лимана. На карте Р.Н. Томилова [224] (1775 год) в это урочище выходят длинная балка с запада и короткая разветвленная балка с севера. Колодцы обозначены у разветвления северной балки. Сопоставление карты Р.Н. Томилова с современным топографическим материалом (карта Главного штаба L-36-070) позволяет четко локализовать Сто Колодцев, упоминаемых И. Я. Лерхе, они находились на месте сегодняшнего села Стокопани Генического района Херсонской области, в 15 км к северо-востоку от г. Геническ.

133. Карачакрак, ручей, речка (с. 160, 166). На современных картах (карта Главного штаба L-36-23) – речка Карачекрак, левый приток Днепра, течет на территории Васильевского района Запорожской области, впадает в Каховское водохранилище у г. Васильевка.

134. Рогачевка, Рогачевская (с. 160, 165). На современных картах (карты Главного штаба L-36-33, L-36-21) – речка Рогачик, левый приток Днепра, течет на территории Верхнерогачикского района Херсонской области. Рогачик начинается в поселке Верхний Рогачик, впадает в Каховское водохранилище у с. Нижний Рогачик. При заполнении водохранилища в 1955-1958 гг. часть нижнего течения р. Рогачик и прилегающие к ней балки были затоплены с образованием Нижнерогачинского лимана – залива Каховского водохранилища.

135. «… мы пришли к Каир-мечети, она была сводчатой, по большей части разрушенной» (с. 161, 165). Инженер-подпоручик С. И. Мышецкий, находившийся на Сечи с 1736 по 1740 год, в описании местности по Днепру и впадающим в него рекам, пишет о Каир-мечети: « … река Мечетная-Каир, расстоянием от Сухой 20 верст. Течение имеет из степи до Днепра 30 верст. На оной Мечетной, в древние годы, бывало городище и мечеть, татарского владения» [190, с. 63]. В середине XIX в. А. Шмит обнаружил в Военно-топографическом Депо департамента Генерального штаба план местности XVIII века, на котором нанесена речка Каирка, впадающая слева в Днепр и мечеть на ее правом берегу, на некотором расстоянии от устья [267, с. 468, табл. X]. По мнению Д. И. Яворницкого [268], эта недатированная «Карта Запорожских урочищ» составлена «несомненно, еще до падения Запорожья», т.е. до 1775 г. Сведения Д. И. Яворницкого о Каир-мечети [269, с. 112-113, 153, 169-170] полностью основаны на сообщении С. И. Мышецкого и упомянутой «Карте …» и не дают ничего нового. Руины мечети, вероятнее всего, исчезли еще в конце XVIII века, при заселении края, когда обычной практикой было использование древних строений, как источника строительных материалов (обожженного кирпича, каменных блоков). Приблизительное место расположения Каир-мечети можно определить лишь путем локализации речки Мечетная-Каир на современных картах (листы карты километровки Главного штаба L-036-32 и L-036-44, состояние местности на 1989 год). В полосе вдоль левого берега Днепра вниз от Вел. Лепетихи до Васильевки есть лишь два созвучных названию мечети топонима: с. Каиры (Горностаевский район) и балка Каирка, выходящая к Днепру южнее села (низовья балки затоплены Каховским водохранилищем, общая ее длина 25-28 км). На русской военно-топографической карте второй половины XIX века (трехверстовка Шуберта, листы XXIX-12 и XXX-12) современное с. Каиры носит название «Каиры Западные», а балка Каирка обозначена, как «балка Долгая-Каирка». Есть на трехверстовке, выше по течению Днепра, и с. Северные Каиры (современная Князе-Григоровка), а в версте южнее села – река Каирка с протяженной балкой (на современной карте эта река – безымянный залив Каховского водохранилища с примыкающими балками Немецкой, Птичной и Кучановкой). Отметим, что на интересующем нас участке левого берега Днепра на современных картах есть два наиболее протяженных водотока, выходящих к Днепру: балка Каирка южнее села Каиры (ранее - Западные Каиры) и, выше по течению, балка южнее с. Князе-Григоровка (ранее - Северные Каиры). С. И. Мышецкий, в своем описании рек, впадающих в Днепр слева, также выделяет на этом участке две самых длинных («изъ степи до ДнЂпра 30 верстъ») речки: Западную-Каир и, выше ее по Днепру, Мечетную-Каир [190, с. 63]. Поэтому считаем в настоящее время наиболее обоснованным отождествление речки Западная - Каир с современной балкой Каиркой южнее с. Каиры, а речки Мечетная-Каир, на правом (северном) берегу которой находились руины Каир-мечети, – с балкой южнее современного с. Князе-Григоровка.

136. Штоффельн (Stoffeln, Stoffel, Штоффель), генерал-лейтенант (с. 161, 164). Штофельн (Штофелн, Штофель), фон, Федор (Фридрих) Федорович (? – 1747 г.). Генерал-майор с 1730 г. [270], после взятия Очакова рекомендован Минихом в августе 1737 г. в коменданты этой крепости [7, с. 138-139], за успешную оборону Очакова произведен императрицей Анной Иоанновной в генерал-лейтенанты (26.11.1737 г.) [271]. По окончании русско-турецкой войны был комендантом Выборга (1741-1742 гг.), состоял при Выборгском корпусе в Ингерманландии (1742-1743 гг.) [270]. С 1743 г. служил при Украинском корпусе, откуда был послан в Белгородскую провинцию для проведения ревизии душ (вторая ревизия 1743-1744 гг.) [272]. Кавалер ордена Св. Александра Невского (12.09.1741 г). [61, с. 128]. Умер генерал-лейтенант Ф. фон Штофельн в 1747 г. Два его сына (Христофор и Карл) тоже дослужились в русской армии до генеральских чинов, а дочь, Наталья, стала женой генерал-поручика И. П. фон Нумерса, также упоминаемого в записках И. Я. Лерхе (см. комментарий 145) [273, с. 69; 274].

137. Хортица, остров (с. 162, 165). Крупнейший остров на реке Днепр, расположен ниже днепровских порогов и плотины ДнепроГЭС, находится в черте современного г. Запорожье.

138. Канчебассе (с. 162). Кончебас - турецкое парусно-гребное одномачтовое судно галерного типа. Применялось в XVIII веке для высадки десанта и каботажных перевозок, имело лёгкое артиллерийское вооружение [275].

139. Белогород (с. 162). Это турецкая крепость Аккерман, находившаяся на западном берегу Днестровского лимана, в 20 км от Черного моря (в черте современного г. Белгород-Днестровский Одесской области). В состав Османской империи крепость вошла в 1484 г. в результате завоеваний в правление султана Баязида II. В течение XVI — XVII вв. крепость была важным узлом коммуникаций в Османской империи, она являлась объектом многочисленных военных походов запорожских казаков. Во время антитурецких военных кампаний Белогород несколько раз попадает к русским (в 1770 и 1789 гг.). В 1806 года в Аккерман вошёл корпус под командованием герцога А. Э. Ришелье. По Бухарестскому миру 1812 года этот город, как все земли, лежащие между Днестром и Прутом, отходит Российской империи. Переименован в Белгород-Днестровский в 1944 году [276].

140. «Под его командованием были полковники Ведель, Якоби и Пушешников …» (с. 162). Вейдель (Ведель) фон, Рудольф (с 1749 года - Родион) Конрадович (Кондратьевич), барон. В 1732 г. получил чин полковника, участвовал в русско-турецкой войне 1735-1739 гг., в июле 1736 г. привел в Крым к Миниху 3 драгунских полка с Дона [51, с. 113]. В 1738 г. стал бригадиром. Генерал-майор (с 14.02.1740) и командир Пермского драгунского полка. Позднее состоял при Выборгском корпусе в Ингерманландии (19.02.1742 - 13.09.1742), служил в Новгороде (13.09.1742 - 5.10.1743) и при войсках на Украине (с 5.10.1743). С 1748 г. генерал-поручик, главный командир крепости Св. Анны. Умер в 1752 г. [277, 278].

Якоби (Якобий), Варфоломей Валентинович (6.08.1693-12.12.1769). Родился в Польше, переселился в Россию в 1711 г., поступил в Низовой корпус солдатом. Участвовал в русско-турецкой войне 1711-1713 гг. В 1714 г. — поручик, с 1720 г. — капитан в Кавалергардском корпусе. Участвовал в походе Петра I в Дагестан в 1722 г. В 1733 г., в команде генерал-полковника Загряжского, был в польском походе и сражался под Данцигом. Участвовал в русско-турецой войне 1735-1739 гг. В 1737 г. штурмовал Очаков, в 1739 г., в чине полковника, был командирован для атаки Белогорода (Аккермана). Предприятие не удалось из-за шторма, повредившего суда. 3 марта 1740 г. В. В. Якоби был пожалован в бригадиры и назначен комендантом в Селенгинск (Забайкалье), где он выполнял воеводские обязанности и управлял канцелярией пограничных дел. С 9.06.1762 г. – генерал-майор, 22.09.1762 г. награжден орденом Св. Анны. В сентябре 1768 г. В. В. Якоби подал прошение об отставке, был уволен со службы в чине генерал-поручика (11.11.1769) и награжден пенсией, но не успел выехать из Селенгинска и умер там, могила сохранилась [61, с.177; 62, с. 136; 279, 280].

По нашему мнению, в дневниковых записях И. Я. Лерхе (с. 162) упомянут Пушечников (Пушешников) Прохор Константинович, полковник, статский советник с 1741 г. Родился он в 1688 г. [281]. С 19 марта 1728 г. – подполковник Суздальского пехотного полка. В соответствии с донесением Б.Х. Миниха от 14 февраля 1736 г., подполковник Пушечников был направлен 2 февраля в Переволочну с командой в 400 чел., чтобы обеспечить, в случае необходимости, усиление Запорожской Сечи пехотой [72, с. 30]. В донесении Б.Х. Миниха императрице Анне Иоанновне (№ 72 от 2 октября 1736 г.) Пушечников представлен к замещению вакансии полковника Кексгольмского пехотного полка [72, с. 169-171]. Очевидно, решение императрицы было положительным. В конце апреля 1739 г. Пушечников П. К., уже в звании полковника, во главе отряда из 300 чел. на судах, по распоряжению генерала Штоффельна проводит разведку Александршанца, Очакова и Кинбурна [105, с. 271].

141. Черная Долина (с. 162). Русские послы В.М. Тяпкин и Н.М. Зотов в марте 1681 года ночевали в урочище Черная Долина, лежащем на половине пути от Перекопа к Таванскому перевозу (расположенному у современных Каховки и Берислава), когда они возвращались из Крыма [282, с. 645]. Обозначено это урочище и на карте Р.Н. Томилова (1775 год) [224]. Т. Н. Гедзь связывает Черную Долину с сегодняшним селом Чернянка Каховского района Херсонской области [189], что, на наш взгляд, не совсем верно. На современной карте (карта Главного штаба L-36-55) урочище Черная Долина обозначено в 12-15 километрах к юго-востоку от Чернянки. Это урочище (долина, под) протянулось с севера на юг более чем на 6 километров, с запада на восток – на 2-3 километра. Северная его часть занята прудом рыбхозяйства, а в южной части сейчас находится хутор Черная Долина. Адмирал, граф Н.С. Мордвинов, один из основателей Черноморского флота, в 1791 году купил в этих местах имение (почти 46 тыс. гектаров) на бывших землях Крымского ханства. Центр экономии располагался тогда в Черной Долине, где в то время уже существовало какое-то селение (возможно, на месте нынешнего хутора Черная Долина). По неясным причинам Н.С. Мордвинов перенес центр имения на 15 километров на северо-запад, на место современного села Чернянка, где также была долина, но меньших размеров [283]. Таким образом, упоминаемое И. Я. Лерхе урочище Черная Долина расположено в 12-15 километрах к юго-востоку от села Чернянка Каховского района Херсонской области.

142. Каланчак (с. 162, 164). На современной карте (карта Главного штаба L-36-67) – речка в Каланчакском районе Херсонской области, впадает в Каланчакский залив на северном побережье Черного моря.

143. Чакрак или Черный Колодец (с. 163). Русские послы В.М. Тяпкин и Н.М. Зотов, по пути в Крым (октябрь 1680 года), направляясь к Перекопу с востока, от реки Молочной и Утлюков, отметили урочище Черный Колодец, от которого до Перекопа «… толко ходу полтора дни» [282, с. 575-576]. К северо-востоку от Перекопа на карте Л. Гартунга (1737 год) [258] показана речка Шокрак, впадающая в Сиваш в его северо-западной углу. Речка Чокрак и колодцы Чокрак, расположенные в соседней балке к западу от речки, обозначены северо-восточнее Перекопа на карте Р.Н. Томилова (1775 год) [224]. На русской военно-топографической карте второй половины XIX века (трехверстовка Шуберта, ряд XXXI, лист 12) на речке Чокрак показано селение Малый Чокрак, а в балке к западу от селения обозначен колодец. При сопоставлении трехверстовки с современным топографическим материалом (карта Главного штаба L-36-68) селение Малый Чокрак идентифицируется как сегодняшнее село Першоконстантиновка Чаплинского района Херсонской области. Балка в 2 километрах к западу от этого села, затопленная в низовьях каскадом искусственных прудов, является урочищем Чакрак или Черный колодец, которое упоминает в своем дневнике И. Я. Лерхе.

144. Фонт, де ля (de la Font), генерал-вагенмейстер (с. 164). Делафон (де Лафон) Вилим (Гильом, Guillaume) (1682? – после 1755). Бригадир, происходил из французского дворянства, на русскую службу поступил в 1726 г., в следующем году произведен в инженер-подпоручики, а в 1732 г. — в капитаны. В 1737 г., в чине секунд-майора, назначен на должность генерал-квартирмейстера полковничьего ранга. Участник русско-турецкой войны 1735-1739 гг., в 1741 г. произведен в полковники, а в 1755 г. — в бригадиры. По спискам генералитета на 1755 год значился состоящим при ландмилиции, 15 августа 1755 г. был уволен по болезни в «немецкие края впред на год», умер он заграницей [284, 285, с. 184].

8 июня 1752 г. де Лафон, служивший тогда при ландмилиции в подчинении графа Салтыкова, подал канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину проект привлечения к переселению на юг России своих соотечественников, французских протестантов, гонимых на родине за веру. Несмотря на одобрение канцлера и деятельное участие Коллегии иностранных дел, Елизавета Петровна в конце апреля 1754 г. передала этот вопрос на рассмотрение Сената, где он и застрял навсегда. Де Лафон, находившийся с осени 1752 г. в С. Петербурге для участия в работе коллегии иностранных дел по этому проекту, был направлен летом 1754 г. в распоряжение Военной коллегии «… для определения по прежнему к команде» [286, с. 30-41]. Женат он был на Софье Ивановне де Лафон (Дюбюиссон) (1717-1797), знаменитой начальнице Смольного института благородных девиц в 1764 — 1797 гг. [285, с. 184-185; 309].

145. Нуммерс (Nummers), фон, штаб-квартирмейстер (с. 164). И. Я. Лерхе впервые познакомился со штаб-квартирмейстером Нуммерсом весной 1738 г. в Харькове, где находился тогда штаб П. П. Ласси [1, с. 115], а затем упоминает Нуммерса в связи с событиями августа 1739 г. (С. 164). В 1738-1739 г. в русской армии служили два представителя обрусевшей шведской дворянской семьи фон Нуммерсов (von Nummers), сыновья майора русской службы Лоренца (Lorents, Petter Levin) фон Нумерса (родился в 1669 г.) и Доротеи фон Цокель (Dorothea Elisabeth von Zoeckel, Zockel) [273, с. 69; 287], дослужившиеся затем в России до генеральских чинов. Это были Иван (Franz Christian) Петрович фон Нумерс (1710-1784?, на русской службе с 1728 г.) и Густав (Gustaf) Петрович фон Нумерс (3.02.1715-22.05.1780, на русской службе с 1735 г.) [273, с. 69; 288]. С учетом возраста и служебного опыта, более вероятно, что штаб-квартирмейстером при Ласси в 1738 г. был Иван Петрович фон Нумерс. Он стал бригадиром 25.12.1755 г. [289], чин генерал-майора получил 1 января 1759 г., генерал-поручика – 22 сентября 1762 г. [48, с. 81, 99, 117]. В составе 1-й дивизии генерал-аншефа В. В. Фермора И. П. Нумерс участвовал в битве у Кунерсдорфа (1 августа 1759 г.) [290], с 1762 г. командовал резервным корпусом, состоявшим из пехотных полков: Суздальского, Нижегородского, Смоленского, Воронежского и Владимирского. При Петре III недолго (с 25 апреля по 6 июля 1762 г.) был шефом Псковского пехотного пока [291]. В 1767 г. Нумерс вступил со своим корпусом в Польшу [292, с. 59-60], в 1769 г. его сменил И. И. Веймарн [293]. И. П. Нумерс был женат на дочери генерал-лейтенанта Ф.Ф. фон Штофельна Наталье [273, с. 69; 274].

146. «С восточной стороны от Кизикирмена, в 5 верстах выше, находятся Шенгири, старый необитаемый город, [окруженный] валом и глубоким рвом; еще видна сводчатая постройка с 2 комнатами, практически вся разрушенная. В 1696 г. здесь еще жили турки, а [затем] его вместе с Кизикирменом завоевали русские» (с. 165). В источниках встречаются следующие варианты этого названия – Шахин-керман (Э. Челеби), Шингирей (С. И. Мышецкий), Шайгирей, Муберек-кермен, Шагин-Гирей, Шангирей (Д. И. Яворницкий). Это крепость в северной части острова Тавань, который был отделен от коренного левого берега Днепра рукавом реки Конка [189]. На основании сообщений Э. Челеби [294, примечание 3 к главе VII, с. 203-204, 208] можно утверждать, что крепость Шахин-керман была построена вскоре после 1035 г. хиджры (1625-1626 гг.), в правление крымского хана Мухаммед Гирея III (1623-1627 гг.), его братом, калгой Шахин Гиреем. По мнению Т. Н. Гедзь [189], новая крепость Муберек-Кермен, которую Д. И. Яворницкий отождествляет с Шахин-керман [189], была построена рядом с обветшавшими укреплениями Шахин-керман после 1677 года. Упоминаемые И. Я. Лерхе руины сводчатой постройки, возможно, являются остатками единственной мечети в крепости Шахин-керман, о которой сообщает Э. Челеби [294, с. 203]. В августе 1695 года все крепости на острове Тавань были захвачены объединенным войском боярина Б.П. Шереметева, гетмана И.С. Мазепы и кошевого атамана Г. Яковенко. В отличие от Таванской крепости, Шахин-керман после 1695 года русскими не восстанавливалась, ее остатки были взорваны в 1697 году [294, с. 117]. В настоящее время место расположения крепости Шахин-керман затоплено водами Каховского водохранилища.

147. Юрлов, полковник (с. 165). Наиболее вероятно, что И. Я. Лерхе пишет здесь о Юрлове Иване Федоровиче (? - ?). И.Ф. Юрлов, майор Кескерского полка, отразил со своей командой 20 декабря 1727 года на границе Гиляна набег большого афганского отряда во главе с Сайдал-ханом. В 1731 г., уже в звании подполковника, он выполняет ряд дипломатических поручений генерала В.Я. Левашова, связанных с поездками в Тебриз к Тахмасп Кули-хану [176]. С 1734 г. по 27 мая 1736 г. И.Ф. Юрлов – полковник, командир Псковского драгунского полка [295]. В 1735 г. он становится первым комендантом только что заложенной Кизлярской крепости, наблюдает за ее строительством [296], в 1736 г. участвует в осаде и взятии Азова [295]. Производство И.Ф. Юрлова в чин бригадира уже 27 мая 1736 г. [297] представляется малоправдоподобным, И. Я. Лерхе (с. 165) пишет в августе 1739 г. о Юрлове, как о полковнике. Известно и обращение П. П. Ласси в Кабинет министров в конце ноября 1739 г. с просьбой о пожаловании ряда полковников из его армии (и среди них – Юрлова) в бригадиры и подготовке соответствующего указа [77, с. 521]. Когда именно И.Ф. Юрлов стал бригадиром, установить не удалось, но в июне 1744 г. он входил, уже в этом ранге, в состав следственной комиссии по делу о генеральном писаре Безбородко и старшем канцеляристе Холодовиче [298]. Осенью 1744 г. бригадир И. Юрлов направляется в Сибирь, где должен начальствовать над всеми сибирскими частями до прибытия командующего, генерал-майора Х.Х. Киндермана [299]. 8 января 1748 г. газета «Санкт- Петербургские ведомости» публикует список «… всемилостивейше пожалованных генваря 1 числа сего 1748 года от Ее Императорского Величества генералитете, штаб- и обер-офицерах, повышенных воинскими чинами …», И.Ф. Юрлов становится генерал-майором [300].

148. Дикий персик (с. 166). – Это бобовник - миндаль низкий или миндаль степной (Amygdalus nana), кустарник семейства розоцветных. Листья простые, линейно-ланцетные, расположены пучками на укороченных веточках. Цветки крупные ярко-розовые; цветёт ранней весной, одновременно с распусканием листьев. Плод — войлочно-мохнатая костянка со сжатой косточкой. Распространён в Европе и Азии. В СССР растет в лесостепной и степной зонах Европейской части и Западной Сибири, а также в Казахстане (Мугоджары). Разводят как декоративный кустарник. Семена содержат душистое миндальное масло, применяемое в медицине и как пищевое [301].

Вот что писал о бобовнике А.С. Аксаков: «Особенно роскошно и благовонно цветет бобовник: густо обрастая иногда огромное пространство по отлогим горным скатам, он заливает их сплошным розовым цветом. Плоды дикого персика состоят из небольших бобов, с серебряный пятачок в окружности, сердцеобразной фигуры. Орехи, имеющие вкус горького миндаля и, вероятно, все его качества, заключены в жесткой и крепкой скорлупе, покрытой сверху мохнатою зеленоватою кожицею. В Оренбургской губернии бьют из них масло, вкус которого и запах так пронзительно остры, что одну ложку его кладут на бутылку макового масла, и этого достаточно, чтобы сообщить целой бутылке очень сильный, приятный и ароматический вкус …» [122, с. 279-280].

149. Хочин, город (с. 166). В настоящее время Хотин — город в Черновицкой области (Украина), на реке Днестр. С XIV в. Хотин в разное время находился под властью Молдавского княжества, Генуи, Османской империи и Речи Посполитой. В 1621 под Хотином состоялась Хотинская битва между войсками Речи Посполитой и Османской империи. Турки потерпели поражение и отказались от дальнейшего завоевания Польши. В 1699 году, по Карловицкому миру, Речь Посполитая передала Хотин Молдавскому княжеству. В 1713 году, во время Северной войны, Хотиным завладели войска Оттоманской империи, отобрав город у Молдавии. Хотин был занят Б.Х. Минихом 21 августа 1739 г. после поражения турецко-татарского войска Вели-паши под Ставучанами 17 августа 1739 г. [105, с. 229-232, 235-237]. Во время русско-турецких войн русские войска овладевали Хотином еще 3 раза — в 1769, 1788 и 1807 гг. С 1812 г. Хотин отошёл к Российской империи [302].

150. Здесь стояло 5 мечетей, две из которых еще были целы (с. 166). При описании реки Днепр и ее притоков в «Книге Большому Чертежу» (первая треть XVII в.), на правом берегу Конских Вод, в 60 верстах от Днепра, упоминаются «7 кешеней татарских мечетей» [252, с. 110]. Характерно, что для описания руин использован тюркский термин «кешене» или «кэшанэ», что означает мавзолей, надгробное сооружение [303, с. 483]. Русские послы В.М. Тяпкин и Н.М. Зотов, побывавшие на Конских Водах по пути в Крым (октябрь 1680 года), отметили «капище бусурманское, каменное строение старожитного поселения, и от давних лет развалилось …», причем «крымские гонцы» относили эти руины к золотоордынскому времени, концу XIV века («… при Мамае Хане») [282, с. 572]. Приведенный в работе А.В. Макидонова [304] ранее не публиковавшийся фрагмент из дневников путешествия академика И. А. Гильденштедта осенью 1773 года по рекам Берде и Конке (в переводе А.В. Макидонова), позволяет предельно точно локализовать описанные И. Я. Лерхе мечети. Находясь 10-16 октября в Никитской крепости, на правом берегу Конки, у впадения в нее р. Жеребец, Гильденштедт пишет: «В устье реки Жеребец, на восточной стороне ее два и на западной стороне одно, стоят старинные сооружения, которые русские называют Татарские Мечети, и подобные им в окрестности могут быть еще» [304, с. 52]. Он подчеркивает сходство этих восьмигранных, с круглыми куполами, зданий с виденными им татарскими памятниками в Маджарах (Северный Кавказ) и считает их «мавзолеями неких татарских мурз». В непосредственной близости от этих мавзолеев находятся руины еще одного здания, облицованного изнутри зеленым и черным мрамором, по его мнению – мечети [304, с. 53]. Таким образом, описанные И. Я. Лерхе памятники на Конке находятся у впадения в нее р. Жеребец, в ближайших окрестностях современных сел Юрковка и Кирово (Ореховский район Запорожской области), они являются руинами золотоордынского города (название его неизвестно), разрушенного, скорее всего, в результате опустошительного похода Тимура в 1395 году [305, 306].

151. «… [пройдя] 28 верст, [мы добрались] до маленькой речки Терсы, где впадает Гайчуль» (с. 166). Судя по небольшому расстоянию (28 верст) от места впадения Жеребца в Конку, где И. Я. Лерхе отметил руины мечетей, до «маленькой речки Терсы», ею может быть только речка Верхняя Терса (карта Генерального штаба, листы L-37-01, L-36-12). Нижняя и Средняя Терса находятся намного дальше к северу. Верхняя Терса и Гайчур нигде не сливаются, а впадают в р. Волчью каждая отдельно. Интересно, что на карте Р.Н. Томилова (1775 год) [224] речка Верхняя Терса также ошибочно изображена впадающей в Гайчур.

152. «13-го, [миновав] 20 верст, [дошли] до Волчьей воды; выше впадают 3 небольшие соленые речки» (с. 166). Надежно идентифицировать на современной карте эти три небольшие речки с солоноватой водой (их названия И. Я. Лерхе не приводит), впадающие в Волчью на протяженном участке между Гайчуром и Соленой, не удалось.

153. «17-го – 17 верст, [дошли] до Соленой речки» (с. 166). Это речка Соленая, правый приток Волчьей, протекает по территории Великоновоселковского и Красноармейского районов Донецкой области (карта Главного штаба, листы М-37-135, М-37-134). Начинается она восточнее г. Селидово, а впадает в р. Волчья в 5 километрах юго-западнее с. Новопавловка Великоновоселковского района.

154. «Сообщения об обоих путешествиях в Персию …» (с. 470). И. Я. Лерхе был принят на русскую военную службу в 1731 г., и назначен Медицинской канцелярией врачом в Астрахань. Первым путешествием И. Я. Лерхе считаются его служебные поездки в Дербент, Баку, Муганскую степь, Шемаху и другие места Кавказа в 1733-1735 гг. [53, с. 69-70]. Во время этих поездок Лерхе вел дневник, выписки из которого за этот период впервые были опубликованы в 1769 г. на немецком языке А. Ф. Бюшингом в III томе его «Журнала новой истории и географии …» [8, с. 1-44]. На русском языке материалы о первом путешествии И. Я. Лерхе появились в 1790 г. в журнале «Новые ежемесячные сочинения» (части XLIII – XLV за январь-март 1790 г.) [9, с. 3-53].

Второе путешествие И. Я. Лерхе на Кавказ и в Персию состоялось в 1745-1747 гг., когда он участвовал в качестве врача в персидском посольстве князя М.М. Голицина. Лерхе посетил Кизляр, Тарку, Дербент, Баку, Шемаху, Ленкорань и Решт, в Астрахань он вернулся по Каспийскому морю [53, с. 75-76]. Записи И. Я. Лерхе об этом путешествии А. Ф. Бюшинг опубликовал в 1776 году в Х томе его «Журнала новой истории и географии …» [12, с. 365-476]. Эта работа появилась на русском языке в журнале «Новые ежемесячные сочинения» за 1790-1791 гг. [35].

155. «… о походе в Финляндию …» (с. 470). В Финляндии И. Я. Лерхе побывал в 1742 г., участвуя в походе П. П. Ласси во время русско-шведской войны 1741-1743 гг. Записи о пребывании Лерхе в Финляндии опубликованы в 1791 г. А. Ф. Бюшингом [1, с. 193-223].

156. «Когда в 1765 году я покидал Санкт-Петербург …» (с. 470). А. Ф. Бюшинг впервые попал в Санкт-Петербург в 1749 г. в качестве воспитателя старшего сына графа Линара, датского посланника в России, но пробыл там всего полгода и в 1750 г. вернулся в Германию. В 1760 г. Бюшингу предложили занять в Петербурге место пастора при лютеранской церкви Св. Петра, он охотно его принял и в августе 1761 года прибыл, вместе с семейством, к месту своего служения. При церкви Св. Петра почти с начала XVIII столетия существовала немецкая школа, преобразованием которой и занялся Бюшинг. Он посвятил себя воспитанию юношества, в короткое время успел ввести много улучшений в школьных порядках, но, не поладив с патроном этой церкви, фельдмаршалом графом Минихом, принужден был сложить с себя звание директора школы. Узнав о намерении Бюшинга возвратиться в Германию, императрица Екатерина предлагала ему отказаться от богословских занятий и поступить на службу в Академию Наук, назначив самому себе размер жалованья. Но Бюшинг, твердо решив продолжать свои ученые труды, покинул в 1765 г. Петербург [34].

157. «В 1772 г. он отправил мне сюда, в Берлин, описание своего похода в Бендеры» (с. 470). Судя по примечанию А. Ф. Бюшинга [1, с. 465], это описание И. Я. Лерхе отправил в Берлин в мае 1772 г. Его путешествие в Бендеры, Хотин и Яссы состоялось в 1770 г. во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. На обратном пути И. Я. Лерхе почти 9 месяцев (с октября 1770 г. по июль 1771 г.) пробыл в Киеве, во время эпидемии чумы в городе. В Москве он находился с июля до конца 1771 г., также застав там эпидемию и чумной бунт в городе. Записи И. Я. Лерхе о походе в Бендеры, возвращении через Молдавию, пребывании в Киеве и Москве опубликованы А. Ф. Бюшингом в издании 1791 г. [1, с. 399-465].

158. «… доставил государственному министру Датского королевства, графу фон Берншторфу Саамену, азиатские растения для ботанического сада в Копенгагене …» (с. 471). Йоханн Хартвиг Эрнст Бернсторф (13 мая 1712 — 18 февраля 1772) — датский государственный деятель, граф (с 1767 г.). В 1742 — 1744 годах — посол в Вене, в 1744 — 1750 годах — в Париже. По возвращении в 1751 году занял пост министра по делам государства и министра иностранных дел Дании. Поддерживаемый гофмаршалом Адамом Готлибом Мольтке и королём Фредериком V, занимал на протяжении 21 года очень высокое положение в датском правительстве [307].

159. «В 7 томе на странице 531 собрания Миллера о русской истории …» (с. 471). Миллер Герард Фридрих (Федор Иванович) (1705 - 1783) - историограф и академик. Родился 18 октября 1705 г. в Вестфалии, в семье ректора гимназии; посещал Лейпцигский университет. В 1725 г. Миллер приехал в Россию и был определен студентом в только что основанную Академию Наук. Поддерживаемый влиятельным Шумахером, Миллер первые годы после приезда преподавал латинский язык, историю и географию в академической гимназии, вел протоколы академических заседаний и канцелярии, издавал «Санкт-Петербургские Ведомости». В 1731 г. Миллер получил звание профессора, но лишился расположения Шумахера; между ними возникла непримиримая вражда. С 1732 г. Миллер стал выпускать сборники статей, касающихся России: «Sammlung russischer Geschichte» («Собрание Русской Истории»,1732 – 1765 гг., всего 9 томов). Это было первое издание, основательно знакомившее иностранцев с русской землей и ее историей [308].

160. «… его примечания относительно «Русско-азиатских памятников» д-ра Шобера, которые стоят в самом начале этого тома» (с. 471). Готтлиб Шобер – саксонец, доктор медицины. Родился в Лейпциге в 1670 году и там же учился медицине. Докторский диплом получил в Утрехте (Голландия) в 1696 году. Состоял на шведской службе, в 1712 году был принят Петром I на русскую службу в качестве лейб-медика и врача сестры императора Натальи Алексеевны. Позднее был определен к московской главной аптеке и в должность штадт-физика при московской Медицинской конторе. В 1717 году Шобер был командирован на Терек для исследования тамошних теплых вод. В 1732 году он был включен в придворный штат царя Грузинского, жил в Москве, где и умер в 1739 году [6, с. CCCXXXIII]. Во время путешествия к берегам Волги и на Кавказ (1717-1720 гг.) Г. Шобер не ограничился чисто медицинскими исследованиями, а дал описание этого района в общегеографическом, этнографическом, лингвистическом и других отношениях [53, с. 23]. Итогом стал обширный труд, посвященный географии, истории, этнографии, культуре Юга России [31]. Труд этот нигде не был опубликован, рукопись увезена в Голландию, в России осталась лишь копия рукописи, озаглавленная «Memorabilia Russo-Asiatica …» («Русско-азиатские памятники …»), с примечаниями И. Я. Лерхе [53, с. 23]. Лерхе обнаружил многие неточности и ошибки, вошедшие в труд его предшественника. В 1762 году, в журнале «Sammlung Rußischer Geschichte», Г. Ф. Миллер опубликовал замечания Лерхе на записки о Кавказе Г. Шобера [13, с. 279].

161. «В четвертом томе того самого собрания Миллера, на 360 стр., напечатано его короткое описание образа жизни волжских калмыков» (с. 471). В 1760 году в 4 томе журнала Г. Ф. Миллера «Sammlung Rußischer Geschichte» опубликована краткая заметка И. Я. Лерхе об образе жизни волжских калмыков, которых он наблюдал во время своего путешествия в Астрахань в 1732 году [1, с. 16; 4, с. 360-364]. В заглавии заметки Г. Ф. Миллером приводится ошибочная дата наблюдений Лерхе за образом жизни калмыков – 1731 г. [4, с. 360]. Вопреки мнению В.Ф. Гнучевой [53, с. 70] и ряда других авторов [13, с. 279; 54, с. 464], эта заметка И. Я. Лерхе не содержит никаких замечаний к работам Г. Шобера.

162. Донец (с. 165). В данном случае И. Я. Лерхе мог иметь ввиду как реку Северский Донец, так и реку Дон. Черкасск (современная станица Старочеркасская Аксайского района), которому был нанесен ущерб при татарском набеге, находится на левом берегу Дона в его в низовьях, т.е. довольно далеко от Северского Донца.

163. «Его «Описание астраханских и персидских растений» …» (с. 471). В Астрахани и Персии И. Я. Лерхе встретил много неизвестных растений, которые были описаны им по методу Линнея (т.е., классифицированы по системе К. Линнея), описания получили одобрение знаменитого «короля ботаники». Впоследствии И. Я. Лерхе объединил эти описания под общим названием «Descriptione Plantarum Astrachanensium et Persicarum» («Описание растений Астрахани и Персии») [1, с. 269]. В своем «Очерке истории ботаники …» (1837) Е.Р. Траутфеттер упоминает две рукописи И. Я. Лерхе, посвященные персидским и астраханским растениям: «Flora persica, in confinibus maris caspii» и «Descriptio plantarum Astrachanensium» [32, с. 35, 63, 68]. Ботанические работы И. Я. Лерхе, насколько нам известно, никогда не были опубликованы.

Текст воспроизведен по изданию: И. Я. Лерхе и его «История жизни и путешествий …» о Северном Приазовье в 1738-1739 гг.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

ИОГАНН ЯКОБ ЛЕРХЕ

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ И ПУТЕШЕСТВИЙ

Комментарии