|л. 30| Описание братскаго праздника, называемаго таилга, которой отправлялся на усть Унги реки в Муруеве и Кинатов роде ⁸.

1) Положены против южно-восточной стороны на подпорках 4 березки да 5 талин, с земли накось: березки по правую сторону на березовых, а талины по левую сторону на таловых подпорках (''Примеч. автора текста: Тальник при таких случаях употребляется за отдалением или за неимением березнику), и против оных березок и талин лежали в трех местах у поставленных таловых прутков 8 связанных баранов, а имянно, в середине два, да по сторонам против другой березки и талины с краю по три вместе, да по другую сторону березок стоял жеребенок ⁹, котораго один братской мужик держал.  И оные бараны и жеребенок назначены к приношению в сей праздник в жертву.

2) Против помянутых березок и талин поставлены в 9 местах рядом березовые и таловые прутки, а у оных прутков поставлено приготовленное на сей праздник вино ¹⁰ и ку/л. 30об./мыз — инде в двух, а инде в трех посудах. А перед оными посудами поставлено по дву чашки, в которые через чашку налито понемногу вина и кумызу, а позади поставлено по одному порожжему корыту и по одному турсуку ¹¹ да по одному потнику послано, на которые потники сели хозяева, чьи были бараны, жеребенок, вино и кумыз, а прочие на [215] оной праздник собравшиеся шуленги ¹² и рядовые да один посторонней шаман стали по сторонам.

3) Как все вышеписанным порядком учреждено было, то взял шаман палочку, называемую джодогикул ¹³, и, зажегши ущемленную в верх пихтовую кору, окуривал вышеобъявленные места, где стояло вино и кумыз, для очищения, приговаривая сии слова: «ширик арюн болтогогойге» — «чтоб все было чисто и хорошо».

4) Потом выбрал шаман из собрания 18 человек в пономари и велел им вышепомянутые чашки с вином и кумызом в руки взять, которые, взяв оные чашки, стали против березок и талин на одно колено все в ряд, а шаман, взяв свою палочку и указывая оною /л. 31/ на небо в южно-восточную сторону, говорил просительную молитву к Богу ¹⁴ о добрых покосах, о размножении и сохранении скота и о всяком изобилии, по окончании которой пономари вино и кумыз из чашек вылили на землю, приговаривая «цок, цок» ¹⁵, а потом из вышепоказанных посуд паки вина и кумызу налили, и шаман говорил вторую молитву, а по окончании оной пономари вино и кумыз из чашек по прежнему вылили на землю. И по налитии в третей раз в чашки вина и кумызу говорил шаман третью молитву, по которой пономари вино и кумыз из чашек паки вылили и потом бросали чашки перед собою вперед на землю, которые все на дно упали, что признали за щастие, и, подняв чашки, поклонились в ту сторону, принесши правую руку ребром к голове.

5) После того шаман, пришед к вышеозначенным девяти местам, где стояло вино и кумыз, пил оное вино и кумыз у каждаго места и отливал по нескольку на землю, а потом отдавал пономарям, которые, испив немного, паки назад отдавали. /л. 31об./

6) Потом говорил шаман Богу благодарственную молитву, а по окончании оной велел жеребенка и баранов заколоть. И оных баранов, положа против березок и талин на потники, которые позади корыт лежали, а жеребенка по правую сторону березок положа на землю, умертвили и, сняв кожи, туши разнимали таким же образом, как при бывшем на Китое реке братском празднике Кырык ¹⁶ чинилось, токмо с жеребенка кожу сняли с головою и с ногами и оную, оставя в ней по малой части сердца и легкого, зашили.

7) По разнятии туш стали мясо каждаго барана со всем внутренним варить в особом котле, также и жеребячье в особом же котле. А между тем зделали из вышеписанных березок и талин и подпорок на том же месте девять лабазов ¹⁷ в ряд и на оные лабазы наклали дров.

8) Как мясо баранье и жеребячье сварилось, то выбрали оное из котлов в корыта и в турсуки и обрезали с костей, а оные кости положили на помянутые лабазы на дрова, каждой туши на особой лабаз, и на бараньи /л. 32/ кости положили [216] головы, ноги, желчь и пузыри с удом, а в низу каждаго бараньего лабаза повесили от голов нижние губы да по куску мяса от шеи, а на жеребячьем лабазе повесили токмо кусок шейнаго мяса, которое мясо каждаго лабаза достается тому, кто которой лабаз делал.

9) Потом накрошили бараньяго и жеребячьяго осердья и кишек в 9 корыт и, налив тут же щербы ¹⁸, поставили против лабазов, опустя во оные корыта по варении, да подле корыт поставили по чашке с тем же осердьем и кишками и щербою да с курдюками, а перед корытами наклали на прутки по нескольку мякотнаго мяса, а достальное мясо и внутреннее осталось в турсуках. Между тем жеребячью кожу взоткнули на березу и в ноздри воткнули по прутку, а в голову шаманскую палочку джодогикул и оную березку поставили по правую сторону жеребячьяго лабаза.

10) После того пономари, взяв корыта и чашки в руки, стали против лабазов все рядом, а шаман, взяв пруток и указывая оным на небо в прежнюю сторону, /л. 32об./ говорил молитву, во время которой пономари брызгали щербу из корыт и чашек прутками на лабазы, а по молитве, взяв шаман жеребячья мяса от крестца, бросил на жеребячей лабаз. Потом, вздев вышепомянутые турсуки на обе руки, говорил, стоя у березы, на которую жеребячья кожа взоткнута, молитву и по окончании оной отдал те турсуки хозяевам, чьи были бараны и жеребенок, желая им щастия и всякаго изобилия и прикушивая из всех чашек понемногу, а потом зажгли лабазы и присутствующие стали есть из корыт и турсуков мясо и прочее и при том пить вино и кумыз. И тем оное празднество окончалось.

РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 2, л.  30-32 об.

Комментарии

8. Согласно экспедиционным записям Г. Ф. Миллера, описанный И. Яхонтовым обряд жертвоприношения состоялся утром 7 августа 1738 г. В ночь с 6 на 7 августа свое искусство ученым демонстрировали созванные специально для этого пять бурятских шаманов и две шаманки. Жертвоприношение было устроено также специально для путешественников по их просьбе. Согласно записям Миллера, этот обряд - бурятский «праздник, который они называют Taiilga» (Там же, л.  16 об.). В работе «Известия о якутах и их шаманах...» он также сообщает, что бурятский обряд жертвоприношения Taiilga «происходит лишь в середине лета, или на Петра и Павла, перед сенокосом» (Там же, д. 3, л.  87).

9. Г. Ф. Миллер сообщает, что для жертвоприношения были предназначены «восемь овец и одна молодая лошадь (двухгодовалый жеребенок)» (Там же, д. 2, л.  16 об.).

10. Имеется в виду молочная водка.

11. Слово «турсук» в бурятском языке и в русских говорах Восточной Сибири имеет много значений: кожаный мешок, корзина, берестяная посудина, берестяной короб, лукошко и др. (см.: Аникин А. Е. Этимологический словарь русских говоров Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. М.; Новосибирск, 2000. С. 571-572).

12. Шуленга (монг.) — чиновник низшего звена управления в Монголии и Джунгарском ханстве; бурятский или эвенкийский князь, стоявший во главе племени или рода; сборщик податей; сотник. Институт шуленг у бурят и забайкальских эвенков был официально признан русскими властями.

13. В описании другого бурятского праздника И. Яхонтов так описывает палочку джодогикул: «Оная палочка зделана из березоваго прута и оскоблена, а в низ заострена, длиною вершков в 6. В верх оной палочки оставлена веточка с листьями, а в верхней конец ущемлена пихтовая кора, а около средины палочки ущемлен лоскуток красной дабы» (РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 2, л.  26 об.).

14. Согласно Г. Ф. Миллеру, описанное Яхонтовым жертвоприношение было посвящено подземным божествам (Там же, л.  16 об.). В «Известиях о якутах и их шаманах...» он подчеркивает, что, в отличие от бурятского обряда «Kirik, когда они обращаются к богу... Taiilga — для обращения к земле» (Там же, д. 3, л.  87).

15. В описании другого бурятского обряда И. Яхонтов переводит данные возгласы, как «возьми, возьми» (Там же, д. 2, л.  27).

16. Относительно данного праздника Г. Ф. Миллер сообщает лишь следующее: «26 июня 1738 г. у брацких на реке Китой перед обедом был праздник, когда божествам жертвовали вино из кобыльего молока. При этом резали [барана], а затем крепко пили» (Там же, л.  15). Детальное описание обряда, включавшего освящение белой лошади и принесение в жертву небесному божеству барана, было поручено И. Яхонтову, и он составил «Описание братскаго праздника, Кырык называемаго, которой был на реке Китое в Кондогорском роду» (Там же, л.  26-29).

17. Лабаз — в данном случае помост.

18. Щерба — похлебка, бульон.

Текст воспроизведен по изданию: Языческие обряды аборигенов Сибири в описаниях участников Второй Камчатской экспедиции //  Археографические исследования отечественной истории: текст источника в литературных и общественных связях: Сборник научных трудов. (Археография и источниковедение Сибири; вып. 28). Новосибирск. Издательство Сибирского отделения РАН. 2009