Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ УСМИРЕНИЯ РУССКИХ

(ПИНДИН ЛОЧА ФАНЛЮЭ)

День у-сюй (1 мая 1685 г.). — Приказано вознаградить помощника вождя дауров Бэйлээра и других

Мала и другие донесли: «Мы, подданные, 28 числа первой луны (20 февраля 1685 г.) текущего года приказали заместителю вождя дауров по имени Бэйлээр во главе более 30 [676] человек направиться в районы к северу от Албазина с тем, чтобы непременно взять языка, а также со всеми подробностями ознакомиться с местностью и доложить. 5 числа третьей луны (29 марта 1685 г.) Бэйлээр со своими людьми привел 7 русских пленных. Бэйлээр доложил, что укрепления и строения Албазина находятся в прежнем состоянии. Русский пленный Гаврила и другие сообщили: «Еще в прошлом году в Албазине были сооружены двойные деревянные стены, засыпанные в середине землею. Когда русские услышали о продвижении великого войска в Эсули, они тут же разослали людей в разные места с просьбой прислать подкрепление. Им было выделено 1000 воинов. В течение второй луны этого года передовые части уже прибыли на место, а остальные войска еще не подошли. Новый начальник русских, приехавший еще в прошлом году Алексей [Толбузин] объявил своим людям, что приход маньчжурского войска был всецело вызван тем, что русские совершали убийства и грабежи. Если в будущем он узнает о беспокойстве солонов и дауров, то виновные будут непременно приговариваться к смертной казни. Поэтому мы, русские, в поездках не осмеливаемся брать с собой оружие. Отпущенные прежде два человека были отправлены в столицу, но со стороны государя еще не поступило каких-либо указаний. Войско в Албазине насчитывает неполную тысячу. Численность вновь прибывших подкреплений нам неизвестна».

Из захваченных русских пленных один бежал. Шесть человек были отправлены под конвоем в столицу.

Император указал: «Бэйлээр и другие достигли Албазина, разведали обстановку и захватили пленных русских. Их подвиг заслуживает похвалы и вышестоящее начальство должно наградить их по закону. Шести привезенным пленным выдать каждому по комплекту одежды в соответствии с сезоном и препроводить их к цзянцзюню Сабсу. Когда наше войско начнет наступление, эти пленные должны быть отпущены — с целью продемонстрировать наше великодушие».

День гуй-сы шестой луны (25 июня 1685 г.). — Шилан Минъай с товарищами привезли донесение о том, что [маньчжурское] войско овладело Албазином

Датун гун Пэнчунь с войском 22 числа пятой луны (13 июня 1685 г.) подошел к Албазину и объявил [русским императорский] указ:

«Человеколюбие нашего императора безгранично, и он не может примириться с дальнейшим кровопролитием. Вам приказывается возвратиться на ваши первоначальные земли».

Русские же по-прежнему упорствовали, доверяясь прочности своих укреплений, и не соглашались уходить. 23 дня (14 июня 1685 г.), разделив войска на две части, мы заняли исходные позиции и осадили город с суши и со стороны реки. Затем передвинули на позиции пушки. 25 дня (16 июня 1685 г.) на рассвете стремительно атаковали русских. Город был объят страхом. Начальник русских Алексей [Толбузин] вынужден был бить поклоны и умолять пришедшее войско принять капитуляцию.

Вследствие этого Пэнчунь, вновь огласив императорский указ о великом милосердии нашего государя ко всему живущему, позволил всем русским уйти. Помощник начальника [гарнизона] Василий [Захаров] и с ним еще 40 человек отказались возвратиться, и поэтому мы их оставили. Подвластные нам перебежчики от монголов и солонов, а также взятые русскими в плен — все присоединились к нам. Когда город Албазин был возвращен, Минъай спешно отправил гонца к императору с радостным известием.

В это время император находился на пути в Байча. Шаншу Лифаньюаня Аэрни сообщил ему о победе. Император выслушал Аэрни и сказал:

«Искоренение русских всегда было трудным делом из-за дальности расстояния. Мы единолично приняли решение о выступлении войска в поход с целью покарать их. Ныне мы удостоились любви Неба и поэтому над ними одержана победа. У нас на сердце радостно. Оповести всех о нашей победе».

Все ваны и дачэни тотчас же прибыли в Походный дворец и заняли установленные для них места. Гунциньван Чаннин и другие, возглавив военных и гражданских чиновников, просили разрешения [начать церемонию] поздравления.

Император прислал Аэрни и шилана Военного ведомства Фолуня провозгласить императорский указ: [677]

«Путь управления государством состоит в упрочении длительного спокойствия, а не в достижении только кратковременной выгоды. Когда в стране все спокойно и не возникают [неблагоприятные] события, мы все свои силы направляем на то, чтобы разработать планы [на будущее]. Нынешнее дело искоренения русских как будто бы не имеет чрезмерной важности, однако все связанное с этим имеет огромное значение. Русские в течение более 30 лет беспокоили районы нашего Хэйлунцзяна и Сунхуацзяна, и места, захваченные ими, находятся в чрезвычайной близости от мест возникновения нашей династии. Если мы не искореним их, пограничное население не сможет жить спокойно и мирно. Мы начали править государством с тринадцатилетнего возраста и постоянно уделяли этому вопросу серьезное внимание. Мы тщательно разведывали географические условия земель, которые занимали русские, протяженность ведущих туда путей, а также характер и нравы этих людей. В результате точного расчета было принято решение о сроках, отмечены преимущества знания местности, подвезен провиант, подготовлены к походу войска и использована благоприятная обстановка. И обо всем этом было принято решение, хотя и были разногласия по этому вопросу. Войскам было приказано выступить и продолжать карательный поход. Однако в военном деле важнее всего действовать в соответствии с обстановкой, которая в действительности может быть очень разной. Мы опасались только, что полководцы в точности не последуют нашим императорским указаниям и окажутся упущенными благоприятные возможности. Ныне же Албазин возвращен, и мы добились осуществления своих стремлений. При управлении чужими владениями лучше завоевывать сердца людей [ласкою], чем приводить их в трепет и запугивать. Поэтому мы недавно послали находившегося при нас шивэя Гуаньбао и других в авангард нашего войска со следующим императорским указом:

"Применение военной силы, разящего оружия — все это опасные средства. Древние не любили пользоваться ими. Мы управляем Поднебесной при помощи гуманности и изначально не одобряем убийства. Вы, начальствующие, строго прикажите офицерам и воинам не нарушать нашей высочайшей воли. Вследствие того что мы используем отборное и сильное войско, оружие и снаряжение у нас в отличном состоянии, русские не смогут противостоять нам и вынуждены будут отдать нам земли и явиться с изъявлением покорности. Вы никого из них не убивайте и дайте им возможность вернуться на их прежние земли, чтобы они прославили наше беспредельное великодушие. В настоящее время все эти распоряжения должны быть выполнены, и мы испытываем чрезвычайное счастье"».

Все ваны и дачэни доложили: «Искоренение русских мы считали делом чрезвычайно трудным. Вы же, ваше величество, действовали по детально разработанному плану и единовластно подняли войска в поход. Русские покорились, Албазин возвращен. Все до мелочей произошло так, как было прозорливо предусмотрено. Разве возможно было бы этого добиться, если бы планы составляли такие недалекие люди, как мы, ваши подданные! К тому же вы не предавали казни ранее захваченных в плен русских. К тому времени, когда большое войско привело в повиновение границы, снова был послан Гуаньбао с товарищами со строгим вашим приказом офицерам и воинам, запрещающим беспричинные убийства. Это милосердие императора ко всему живущему распространяется на всю Поднебесную; милость была оказана не только русским. Нет ни одного заморского владения, которое бы не стремилось к священной цивилизации. Мы, подданные, единодушно приносим свои поздравления».

Чтение донесения Аэрни и других закончилось.

Снова был зачитан специальный высочайший указ:

«Мы думаем обо всем сущем, необходимо тщательно и подробно вникать во все детали, и тогда только будут достигнуты хорошие результаты. Нельзя относиться к исполнению дела с недостаточной добросовестностью. В прошлом шаншу Минъаньдали выступил [против русских] налегке, в результате стал испытывать нужду в провианте. Цзянцзюни Шархуда и Бахай тоже допустили просчеты и вынуждены были возвратиться с полпути. Вследствие этого русские возгордились, а наши солоны, цилэр, элэчунь и прочие народы затаили сомнение и недоверие. Мы тщательно продумали причины этих неудач и детально разработали план, благодаря чему и добились военной победы. Военное искусство учит, что точный расчет приносит победу, а рассчитавший недостаточно точно оказывается побежденным. Разве можно это выпускать из виду? К тому же в военных действиях нужно ценить фактор внезапности и стремительности.

Ранее, во время смуты, поднятой мятежником У Сань-гуем, мы решили, что город Юечжоу — это ворота, открывающие путь в Хугуан, и послали гонца с указанием развернуть военные действия и захватить его. Вслед за этим, для того чтобы разъединить силы мятежников, была захвачена провинция Сычуань. Одновременно мы отдали тайный приказ да-цзянцзюню Лайта поспешно направиться из Гуанси в Юньнань. В результате этого маневра все провинции были усмирены и военные действия прекратились. Однако успех был достигнут и благодаря храбрости и усердию цзянцзюней. Но какая польза будет от превосходных планов, если к ним будут относиться с пренебрежением или вообще не выполнять их? При усмирении Юньнани наибольшая заслуга [678] принадлежит Лайта, совершившему раньше плохие проступки, но мы не поставили их ему в вину».

Ваны и дачэни донесли: «Во время смуты трех мятежников офицеры и воины, находившиеся в районах, не охваченных смутой, единодушно включились в борьбу с ними, совершали на них бесчисленное множество нападений. С помощью гениального плана внутренних перевозок, разработанного вашим величеством, на протяжении десятков тысяч ли одерживалась победа; милость и устрашение применялись вместе, истребление и умиротворение сопутствовали одно другому. Поэтому величайшее зло в очень короткие сроки было совсем уничтожено. Вы, ваше величество, не забыли также, что Лайта имел заслуги, и защитили его от обид. Все воины, проявившие усердие, воодушевились. И среди подданных нет такого, который бы не ощутил высочайшую милость [императора]».

Император дополнительно издал следующий указ:

«Гуаньбао докладывал нам: “Намечалось, что наше войско выступит одновременно по воде и по суше 28 числа четвертой луны (20 мая 1685 г.). Перед этим были сильные грозы и прошли ливни. К 26 числу (18 мая 1685 г.) вода в Амуре начала прибывать. К тому же подул встречный ветер, очень затруднявший продвижение судов. К 27 числу (19 мая 1685 г.) небо прояснилось и вода пошла на убыль. 28 числа (20 мая 1685 г.) ветер с утра внезапно переменился на попутный. Наши воины подняли на своих судах паруса и поплыли против течения. Путь, для которого требуется три дня, проделан был за один день. Войско, отправленное сухим путем, даже двигаясь ускоренным маршем, не успело прибыть на место.

В войсках, размещенных в Айхуне, ощущался недостаток в мясе. Вдруг с гор побежало стадо оленей, насчитывавшее несколько десятков тысяч голов. Конные воины открыли стрельбу по оленям из луков, пешие били их дубинами. Помогали им даже те, кто шел на судах и плотах. Всего было добыто более 5 тысяч оленей.

Зная об этих двух случаях, мы предчувствовали, что будет одержана военная победа. Однако, так как дело еще не было закончено, мы предпочитали молчать. Ныне же усмирение завершено, поэтому мы специально издаем указ, дабы эти случаи стали всем вам известны"».

Все ваны и дачэни доложили: «Гуманное правление вашего величества соответствует велениям Неба, поэтому вы и удостаиваетесь его помощи. Благоденствие государства будет продолжаться вечно, беспредельно будет его счастье в течение десяти тысяч лет — все это можно предсказать на основании указанных [знамений]».

Император позволил начать церемонию. И все ваны вместе с гражданскими и военными чиновниками совершили церемониал трех коленопреклонений и девяти земных поклонов.

Вскоре прибыло донесение о победе от Пэнчуня с товарищами. Император указал:

«Ланьцин доложил: "Войско, совершив спешный ночной переход, подступило под Албазин, устрашив [русских]. Сдавшиеся русские избегли смерти и были отпущены обратно. Их город был взят". Это очень радостное событие. Принимавшие в нем участие должны быть вознаграждены по достоинству. Искренне перешедшие на нашу сторону русский Василий и другие устроены в Мукдене. Плененные русскими солоны, дауры — все возвращены на свои прежние места. Если встретятся халхасцы и ойраты, то всех их следует под конвоем отправить в свои аймаки и возвратить прежним хозяевам».

День жэнь-шэнь седьмой луны (3 августа 1685 г.).— Приказано учредить почтовые станции от Улы-Гирина до Айхуня

Ранее ланчжун Баоци и другие докладывали, что в результате измерения выявлено, что расстояние от Ула-Гирина до Айхуня 1195 ли, поэтому здесь необходимо учредить 14 станций.

Император указал: «Учредить почтовые станции очень важно. Обычно при промерах пути за единицу измерения принимается 5 чи. Учитывая значительную протяженность измеренного пути, приказываю Баоци и прочим снова спешно отправиться в эти места и еще раз тщательно произвести измерение».

Ныне Баоци и другие представили доклад: «При тщательном измерении расстояния от Ула-Гирина до Айхуня мерою в 5 чи оказалось, что это расстояние равно 1340 ли. Здесь следует соорудить 19 станций». [679]

Император утвердил доклад и дополнительно приказал:

«Назначить на каждую почтовую станцию чжуандинов и бошику — всего 30 человек, снабдить их 24 лошадьми, 30 головами тяглового скота. Чжуандинов прислать с земель внутри Ивового палисада и с почтовых станций, подведомственных Мукдену и Нингуте, лошадей и тягловый скот в необходимом количестве приказано закупить и поставить мукденскому Налоговому приказу».

День цзи-мао (10 августа 1685 г.). — Приказано освободить схваченного русского Ивана и других

Цзянцзюнь Сабсу прислал донесение: «Русский с реки Удиэрхэ Андрей послал Ивана и других четырех человек привлечь [на сторону русских] племя элэчунь. Но Ликэдингэ и другие схватили их и препроводили к нам».

«Русского Ивана и других следовало бы судить в соответствии с законом. Однако большое войско взяло штурмом Албазин. Сдавшиеся русские были помилованы, а не преданы казни. Ныне Ивана и его товарищей тоже следует помиловать. Следует написать на русском языке грамоту с приказом вернуть нашего Цзиэрмэнъа и других и более не вторгаться в наши земли. Эту грамоту вручить Ивану, чтобы он ее доставил русским. Ликэдингэ и других, а также их подчиненных людей — вознаградить как подобает».

День и-сы восьмой луны (5 сентября 1685 г.). — Приказано вознаградить щитников, участвовавших в походе на русских

Военный приказ доложил: «Воины из знамен, находящихся под командованием хоу Линь Син-чжу и Хэ Ю, к настоящему времени уже вернулись в свои прежние знамена. Они были откомандированы из провинций Шаньдун, Шаньси и Хэнань. Приказать командующим войсками в этих трех провинциях следить за соблюдением ими военной дисциплины. Хэ Ю также следует возвратить на место, куда он был прежде назначен».

Император указал: «Офицеры и воины-щитники, проявившие старание [в военном деле], должны быть поощрены. Заслуги офицеров обсудить позднее, приказать Налоговому приказу наградить воинов серебром».

День и-чоу десятой луны (25 сентября 1685 г.).— Приказано назначить нингутаского селина Нациня айхуньским фудутуном

Айхуньский фудутун Яцина из-за какого-то проступка был отстранен от должности. На его место назначить Нациня.

День цзя-шэнь (14 октября 1685 г.).— Приказано поставить гарнизоны в местности Молэгэнь Хэйлунцзяна

Ранее, в императорском указе, данном дасюэши Цзиоло Лэдэхуну и другим, говорилось:

«Русские вторгались в наши пограничные земли, тревожили местное население элэчунь, солонов, хэчжэ, фэйяка и даже грабили их и уводили в плен, злодействовали без меры. Мы не могли решиться, чтобы начать против них военные действия, и несколько [680] раз посылали к ним гонцов с указами. Русские же по-прежнему упорствовали и сопротивлялись, вторгались в наши земли и тревожили население. Зло не прекращалось, и тогда мы послали под город Албазин большое войско, которое заставило русских капитулировать. Командующие этим войском, придерживаясь высочайшего указания, простили их и разрешили беспрепятственно вернуться. Русские, в течение 40 лет занимавшие эти земли, были в течение нескольких дней разбиты, а город Албазин возвращен. Ныне уже объявлено о военных заслугах Сабсу, все прежние же его проступки, например промедление с выступлением войск в поход и прочие, были прощены. Офицеры и воины, участвовавшие в походе, утомились и временно возвращены в Ула-Гирин. Для охраны было решено временно переместить войска из Мукдена, от дауров и из других мест. Хотя Албазин и взят, но отнюдь нельзя забывать о необходимых мерах предосторожности. Поэтому пусть Исанъа и Лантань отправятся к Сабсу и после детального обсуждения с ним вопроса решат, где именно следует на все время разместить наши войска в гарнизонах и доложить [нам]. Что же касается строительства крепости и прочих дел, то их следует обсудить совместно с Мала. По окончании совещания приказываю Мала вместе со всеми остальными прибыть [к нам для доклада]».

В это время Исанъа и другие доложили: «Мы, подданные, выполняя высочайшее указание, от устья реки Нэмуэрхэ добрались до селения Вэньчаэр-тунь, тщательно разведывая местность. Эти отдаленные места обширны и пустынны, здесь много земель, пригодных для земледелия. В этом районе, неподалеку от реки Хэйлунцзян, имеется селение Кунгоэрцзинь, где следует построить крепость, в которой разместить гарнизон из 500 воинов из хэйлунцзянских Гирина и Нингуты, а также служилых людей из матросов. Для охраны этих мест направить воинов из Нэмуэр и их семьи. Все они весною будущего года должны прибыть сюда и построить крепость. Так же как и при строительстве города Хэйлунцзян, в соответствии с обстановкой сюда должны быть посланы для строительства один мукденский фудутун и 600 воинов и мастеровых, которые возьмут с собой все необходимые инструменты. Весною будущего года они прибудут в Нэмуэр и приступят к строительству.

Еще мы разведали места в окрестностях Молэгэня; здесь на берегу реки Нуньцзян расположено селение Молэгэнь-тунь, где можно построить крепость. Однако все вопросы, связанные с размещением в Молэгэне гарнизона и строительством крепости могут быть должным образом разрешены только к тому времени, когда поставленные гарнизоном в Нэмуэре воины один раз соберут урожай. Просим высочайшего указания на исполнение всего предложенного».

Император приказал ичжэнванам, бэйлэ и дачэням собраться и обсудить. Государственный совет доложил: «В деле строительства крепости, размещения войск и других поступить так, как было испрошено. Местность Хэйлунцзян — стратегически важная. К тому же здесь размещены военные суда, пушки и др. Если 500 отосланных из Нингуты воинов окажется недостаточным для защиты этих мест, то следует пополнить их число тщательно отобранными воинами из Гирина. С размещением гарнизона в Молэгэне следует пока повременить. Прежде нужно утвердить отсылку тысячи воинов в Нэмуэр, приказав им усилить гарнизон в Кунгоэрцзине».

Император повелел:

«Решение [Государственного совета] в целом еще не достаточно всесторонне продумано. Запрещаю нецелесообразное перемещение нингутаских войск в Хэйлунцзян, следует прежде отправить туда осужденных на ссылку в Нингуту и Гирин преступников. Еще раз рассмотрите эти вопросы и вынесите правильное решение».

Вследствие этого совет повторно доложил: «Как показало обследование, Молэгэнь имеет гораздо более важное стратегическое значение, чем Кунгоэрцзинь. Приказ о строительстве крепости в Кунгоэрцзине нужно отменить, а крепость строить в Молэгэне, где разместить и войска. Приказать основать здесь свою резиденцию цзянцзюню Сабсу, а также одному фудутуну. В Хэйлунцзяне должен проживать один фудутун. Гарнизон этой крепости должен насчитывать 500 воинов, комплектуемых из числа гиринских и нингутаских войск. Отправить туда и включить в число воинов следует также всех сосланных ранее в Нингуту и Гирин преступников. В связи с тем, что ныне принято решение о размещении войск в Молэгэне, необходимо увеличить здесь на почтовом тракте число станций. Приказать Налоговому приказу и Военному приказу, а также Лифаньюаню выделить по одному чиновнику, чтобы они определили и доложили о том, сколько [именно] надлежит прибавить почтовых станций на пути из Ула-Гирина до Молэгэня и от Молэгэня до Хэйлунцзяна. Поставленным в гарнизонах в Хэйлунцзяне фудутунам отлить и вручить печати. Фудутунам Вэньдаю и Нациню приказать стоять с гарнизоном в Хэйлунцзяне. О том, кому приказать заняться возведением крепости, почтительнейше ожидаем высочайшего указа».

Император разрешил исполнить все, что предложено, и приказал:

«Вэньдаю и Нациню стоять с гарнизоном в Хэйлунцзяне, фудутуну Бодину строить крепость. Воинам, занятым в строительстве, определить количество необходимого для них обслуживающего персонала и приказать заниматься земледелием». [681]

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

День цзя-у второй луны 25 года правления Канси (21 февраля 1686 г.). — Приказано отправить хэйлунцзянскому войску щитников и пушки

Император указал Военному приказу и Приказу общественных работ: «Войску в Хэйлунцзяне весьма настоятельно необходимы порох и ядра. Дождавшись, когда зазеленеет трава, послать из Тайпусы Императорских конюшен 200 верблюдов с порохом, ядрами, а также с вновь отлитыми пушками. Еще отобрать 100 воинов с осадными щитами и отправить их [в Хэйлунцзян], приказав Баньдарша и Лантаню принять над ними командование. Приказать цзолинам, хуцзюньсяо из Ведомства дворцовых дел — Маньцзиньци, Ивану и другим — ехать вместе с ними».

День у-сюй (25 февраля 1686 г.).— Приказано цзянцзюню Сабсу и другим идти с войском для осады Албазина

Ранее Сабсу доносил: «Цзяоцисяо Сяокэсэ и другие были посланы в разведку для выяснения положения русских. По возвращении Сяокэсэ доносил: “Я достиг мест, недалеко отстоящих от Албазина, но вследствие того, что у меня было мало людей и лошади устали, до Албазина я не добрался. На обратном пути я встретился с Цинцзиэром из цилэр, который сообщил, что русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем". Я, верноподданный, прошу разрешить мне ко времени таяния снегов направить построенные корабли и лично повести воинов и офицеров на искоренение неприятеля».

Ознакомившись с докладом Сабсу, император решил, что доклад основан на слухах и Сабсу не посылал людей для разведки положения в Албазине и получения достоверных сведений. Поэтому мы не можем без достаточных оснований посылать войска. Было повелено Сабсу, ланчжуну Лифаньюаня Маньпи и другим получить с помощью разведки точные сведения и доложить.

Через некоторое время Маньпи донес: «Я, верноподданный, послал заместителя вождя солонов Умубурдая и других к Албазину. Они захватили в плен русского Аксенку [Федорова], который на допросе показал, что в прошлом году начальник Нерчинска Иван [Власов] приказал Алексею [Толбузину] во главе более 500 человек снова прибыть в Албазин и отстроить город на прежнем месте. Его стена сделана из двух рядов бревен, засыпанных посередине землей, толщина стены 1 чжан 5 чи, высота — 1 чжан. Снаружи бревна залиты глиной. Мы спросили, на сколько месяцев русским хватит продовольствия. Пленный ответил, что собранного зерна вполне хватит на два года».

Когда доклад был представлен ко двору, император дал указ:

«Ныне русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем. Если не поспешить их немедленно уничтожить, они непременно создадут запасы провианта, будут упорно обороняться, и тогда одержать над ними победу будет нелегко. Следует приказать Сабсу и другим временно приостановить переселение семей. В соответствии с прежней просьбой Сабсу пусть он поторопится с ремонтом боевых судов и, возглавив офицеров и воинов из Гирина и Нингуты, спешно отправится в город Хэйлунцзян. Когда он прибудет туда, пусть в соответствии с обстановкой оставит для охраны города мукденских воинов и отправится для взятия Албазина только с 2-тысячным отрядом. [Следует] также держать в резерве достаточное число офицеров и 400 фуцзяньских щитников, находящихся ныне в китайских Восьми знаменах, которым приказать выступить под командованием Линь Син-чжу».

День гэн-инь четвертой луны (18 апреля 1686 г.). — Приказано Лантаню и другим быть советниками по военным вопросам

В этот день император, зная о том, что Лантань, Баньдарша и Мала хорошо знакомы с географическими условиями [Хэйлунцзяна], приказал им отправиться в хэйлунцзянское войско. Дополнительно послал указ Военному приказу: «Так как Лантань и другие хорошо знакомы с географическими условиями местности, их посылаем и приказываем им исполнять обязанности советников по военным вопросам». [682]

День и-сы седьмой луны (13 августа 1686 г.). — Приказано на один год освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору

Император дал указ Военному приказу и Лифаньюаню:

«Наше войско осадило Албазин, но русские, хотя и оказались в чрезвычайно тяжелом положении, продолжают стоять насмерть.

Сейчас приближаются холода, и на монгольских почтовых станциях на тракте от Молэгэня до Албазина возникают трудности, связанные с тем, что в предстоящие зимние месяцы для лошадей не будет хватать кормов. Следует освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору в нынешнем году, а обязать их поставить имеющийся у них фураж и заготовленное военное снаряжение. Приказываю Минъаю и Мала обсудить и установить, сколько персонала и лошадей нужно иметь на каждой из монгольских почтовых станций. Решение по этому вопросу официально направить главнокомандующему над солонами Хунцзи и ланчжуну Маньпи, чтобы они отобрали для работ нужное число людей из солонов и дауров, а также приготовленных здесь лошадей. Кроме того, из числа офицеров и воинов, отправленных под началом Бодина для строительства крепости и ведения земледелия, необходимо отобрать 200 человек и временно их оставить в Молэгэне. Остальных же всех отослать обратно».

День цзи-ю (4 сентября 1686 г,). — Приказано послать грамоту русскому Белому царю

Император дал следующий указ Государственному совету:

«В прошлом русские вторглись и захватили Албазин и Нерчинск, убивали наших людей, тревожили границы. Мы повелели послу русского Белого царя Николаю [Спафарию] отвести своих людей назад. Но от русских не последовало ответа, напротив, вторжения с русской стороны продолжались, русские бесчинствовали и беспокоили наших людей. Мы полагали, что Николай не доставил нашего указа русскому Белому царю, и поэтому повторно приказали взятому нами в плен русскому отправиться из мест Халхи с грамотой к Белому царю. Но и эта грамота осталась без ответа.

Поэтому мы послали войска к Албазину для привлечения русских на нашу сторону, мы не убили ни одного человека. Русскому начальнику Алексею [Толбузину] было приказано уйти с нашей грамотой в свои места.

Русские же, узнав об уходе нашего войска, снова возвратились в Албазин, где возвели стены и обосновались на жительство. Наш двор неоднократно посылал [к русскому царю] грамоты, но ни разу не получал ответа, а между тем русские, находящиеся в Албазине, стоят здесь насмерть и не соглашаются уходить. Вероятно, это произошло потому, что прежние наши грамоты задержались в Нерчинске и других местах и не дошли до места назначения или же оттого, что русские, проживающие в Албазине, все осужденные преступники и не могут возвратиться на родину. Все это трудно точно выяснить.

Ныне из беседы с послом Голландского государства, привезшим дань, мы узнали, что его страна находится по соседству с Русским государством и они понимают язык друг друга. Следует составить указ, скрепив его печатью Военного ведомства, и отдать этот указ голландскому послу для пересылки русскому Белому царю. В указе уведомить его, что мы посылали к нему грамоты неоднократно, потребовать, чтобы он отозвал русских из Албазина и Нерчинска, установить в определенном месте границу, которую ни одна из сторон не должна нарушать. Тогда население, живущее по обеим сторонам этой границы, сможет спокойно жить и никогда не нарушать дружественные отношения. Когда русский Белый царь будет посылать нам ответное донесение, пусть его посланник едет к нам прямо сухопутной дорогой. Если же сухопутной дорогой приехать трудно, то он может отправить свой ответ для передачи нам через Голландию.

На основании данного [указа], переслать грамоту с послом Европейского государства (Голландии.— Г. М.) для вручения русскому Белому царю».

День дин-чоу восьмой луны (2 октября 1686 г.).— Указ цзянцзюню Сабсу о необходимости принять военно-оборонительные меры

Император указал Сабсу и другим: «Приближаются холода, и скоро река станет. В связи с этим вам надлежит все тщательно обдумать и заблаговременно подготовиться. Вероятно, русские упорно обороняются в Албазине потому, что рассчитывают на [683] подкрепление, и к тому же надеются, что когда река станет, наше войско уйдет. Хотя в настоящее время наши войска и выкопали рвы для обороны, но о том, как укрыть суда после того, как замерзнет река, каким образом обеспечить фуражом лошадей и как отразить нападение противника в случае прибытия [к нему] подкреплений, и не допустить их вступить в город — обо всем этом вы должны тщательно подумать и [о принятых мерах] секретно доложить».

Вскоре Сабсу донес: «Мы, верноподданные, строго выполняем высокое повеление. В настоящее время в лагере с трех сторон вырыты рвы и насыпаны валы. За рвами поставлен деревянный частокол и рогатки. Повсюду расставлены сторожевые посты. К западу от города, на противоположном берегу реки, размещен отряд. Если оставить наши суда у восточного или западного берега реки, то их трудно будет удержать вследствие быстрого течения. Мы опасаемся, что, пока река не замерзла, по ней могут проскользнуть русские, а из Нерчинска можно ожидать подкрепления. Поэтому с целью обороны, мы распределили воинов по обоим берегам реки, вдоль которых поставлены наши суда. В 6 — 7 ли от города вверх по течению реки имеются удобные бухты, где после того, как река станет, можно держать наши суда. Для охраны судов сюда выделен специальный отряд воинов, которому приказано преградить путь подкреплению, если оно прибудет из Нерчинска.

Половину всех истощенных лошадей следует отправить в Айхунь, а остальных в Молэгэнь, приказав поставленным для охраны тех мест мукденским офицерам и воинам содержать их».

Когда доклад поступил, император дал следующий указ:

«Если передать лошадей, направляемых в Молэгэнь, на содержание находящимся здесь мукденским офицерам и воинам, то провианта и фуража будет израсходовано еще больше. Можно приказать взять присланных лошадей на содержание главнокомандующему над солонами Хунцзи. Мукденских же офицеров и воинов отправить обратно. Лошадей, отправляемых в Айхунь, кормом должны обеспечить айхуньские офицеры и солдаты».

Приказано фудутуну Бодину принять командование над воинами и присоединиться к войскам Сабсу

Еще раньше фудутун Бодин просил послать 200 офицеров и воинов, занятых на строительстве крепости, в поход на русских. Данный вопрос было поручено обсудить цзянцзюню Сабсу и другим.

Тогда Сабсу доложил: «Мы, ваши подданные, имеем под своим командованием 2100 человек, и все же мы чувствуем, что для повсеместной обороны этих воинских сил недостаточно. Если бы прибыли воины Бодина, было бы для нас очень хорошо».

Вследствие этого император приказал Бодину отобрать 200 человек из числа воинов, занятых на строительстве крепости и в земледелии, и, выдав им двухмесячный запас провианта, срочно отправить в войско Сабсу. И приказал Бодину помогать Сабсу в военных действиях.

День цзи-ю девятой луны (3 ноября 1686 г.). — Приказано снять осаду с Албазина

В это время Белый царь Русского государства прислал своего посланца с донесением. Его содержание вкратце состоит в следующем:

«Вашему величеству, великомудрому императору, кротко царствующему над обширными владениями всего Китая, управляющему в совете со своими мудрыми вельможами всеми территориями своих владений, повелевающему как маньчжурами, так и китайцами, слава о котором распространяется до отдаленнейших стран, почтительнейше сообщаем: «Ранее, отец наш, Алексей Михайлович, посылал ко двору вашему посла Николая [Спафария] с грамотой, чтобы установить дружественные отношения. Уповаем на ваше великодушное прощение, если он, вследствие незнания им принятого в Китае церемониала и вашего языка, допустил в своем поведении какие-либо грубые и невежественные поступки. Мы также надеемся, что нам не будет поставлено в вину, если мы допустим нарушение в порядке титулования вашего императорского величества вследствие отдаленности нашей страны и незнакомства с вашим церемониалом.

Пожалованную ранее вашим императорским величеством грамоту за неимением в нашей стране человека, могущего растолковать ее, мы не могли прочитать. Когда Николай вернулся, мы расспросили его, и он рассказал, что сановники Цинской империи жаловались на то, что русские не возвращают перебежчика Гантимура, устраивают на границах смуту. В последнее время нам стало известно, что вы, ваше величество, [684] придвинули к границе войска и имеете намерение прервать дружественные отношения. Если пограничное население враждует и создает беспорядки, вы, ваше величество, могли бы направить к нам посла для выяснения всех обстоятельств дела. Тогда бы мы сами строго наказали виновных за их проступки. Зачем же вдруг начинать военные действия?

Ныне, после получения от вас высочайшего указа мы впервые ознакомились со всеми подробностями и сразу же отдали приказ отправленному нами войску после прибытия на место ни в коем случае не начинать военных действий. Почтительно просим выявить тех людей нашего государства, которые сеют смуту, и прислать их к нам для наказания по закону.

Кроме нашего посла, направленного для ведения переговоров по установлению границ, мы спешно направили к вам с грамотой Никифора Венюкова и Ивана Фаворова с просьбой снять осаду с Албазина. Подробно ознакомившись с грамотой, вы пришлите ясное указание нашей стране. Тогда все вопросы будут разрешены и на вечные времена воцарятся мир и согласие"».

После поступления этой грамоты император издал следующий указ: «Белый царь Русского государства, соблюдая этикет, говорит о мире и спешно прислал гонцов с просьбой снять осаду Албазина. Мы изначально не имели намерения уничтожить город и [теперь] должны проявить великодушие. Следует приказать Сабсу и другим, чтобы они отвели войско, стоящее под Албазином в одно место, разбили лагерь поблизости от боевых кораблей и зачитали русским, находящимся внутри города, мудрый [императора] указ, [по которому] им разрешается передвижение из города и обратно, но не допускаются произвол и захваты. Об остальном принять решение после прибытия следующего русского посла».

День у-цзы первой луны 26 года правления Канси (10 февраля 1687 г.). — Отправлены врачи для лечения больных воинов

Император указал цзянцзюню Сабсу и другим: «Нам стало известно, что после снятия осады Албазина среди воинов имеется много больных. Это лучшие маньчжурские войска, мы испытываем, чрезвычайное сожаление. Ныне специально посылаются два врача и лекарства для их лечения. Хотя русские и оказывали нам сопротивление, но наше войско при первом захвате Албазина не предавало население казни. Если теперь в городе есть больные русские, то эти врачи также могут оказать им помощь с тем, чтобы, возвратясь в свою страну, русские распространяли там славу о нашем великодушии».

День у-цзы седьмой луны (9 августа 1687 г.). — Возвращение отведенных из-под Албазина войск в Айхунь и Молэгэнь

Ранее халхаский Тушету-хан получил высочайший указ разузнавать и доносить известия о русском после, который должен прибыть для размежевания границ.

К этому времени Тушету-хан доложил: «Посол Русского государства уже прибыл на границы моих владений».

Вследствие этого император приказал Сабсу и другим возглавить войска и, пока еще не наступили холода, отвести воинов в Айхунь и Молэгэнь, где они должны отремонтировать военное снаряжение, подкормить лошадей и перезимовать. В важных пунктах по-прежнему должны быть оставлены дозоры. Русских, остававшихся в Албазине, известить о том, что большое войско отводится от города, так как Белый царь прислал посла с просьбой о мире.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

День гуй-ю пятой луны 27 года правления Канси (20 мая 1688 г.). — Послан нэй-дачэнь Соэту и другие для переговоров с прибывшим из Русского государства послом относительно размежевания границ

К этому времени посол Белого царя Русского государства Федор [Головин] с товарищами прибыл в местность Сэлэнгэ и прислал оттуда людей осведомиться, когда приедут наши послы для ведения переговоров.

Император приказал сановнику Соэту, командующему знаменным корпусом, князю, [685] дяде государя Тунгогану, а также начальнику ведомства Арии, старшему президенту Цензората Маци, начальнику отдела Гвардейского знаменного отряда Мала сообща отправиться на переговоры с русским послом, а также направил [для сопровождения их] из состава Восьми знамен 200 воинов Авангардного знаменного отряда, 400 воинов из Гвардейского знаменного отряда, 200 стрелков и артиллеристов из Артиллерийско-стрелкового знаменного отряда; от каждого знаменного корпуса — одного командира полка Авангардного знаменного отряда, одного помощника командира полка Авангардного знаменного отряда, двух помощников телохранителя Авангардного знаменного отряда от каждого крыла; двух командиров полка Гвардейского знаменного отряда и шесть помощников командиров полка Гвардейского знаменного отряда; одного командира полка провинциального знаменного гарнизона и командира Гвардейского полка Артиллерийско-стрелкового знаменного отряда 51 от каждого крыла, одного чжангина от каждого Знаменного корпуса. Приказать командовать ими дутунам Лантаню и Баньдарша, фудутунам Нациню, Чжалакэту. Всем им вместе отправиться в поход. В этой связи Соэту и другим был дан следующий указ:

«Мала может подробно рассказать о том, как русские вторгались в наши границы и начали на реках Хэйлунцзян, Сунхуацзян и Хумара военные действия, заняли принадлежавшие нам Нерчинск и Албазин, принимали наших перебежчиков — Гантимура и других, а также о том, как наше войско, построив крепость Айхунь, дважды отправлялось на уничтожение Албазина и осаждало этот город, он может объяснить причины этого, дабы вы могли отчетливо представить себе, почему произошли эти события, уяснить все мотивы наших действий в отношении русских. Получив назначение послами на переговорах с русскими, вы должны подробно обсудить, как вы будете вести себя, и доложить нам».

Соэту с товарищами доложили: «Установлено, что на землях Нерчинска, ныне занятых Русским государством, были пастбища нашего племени Маоминъань, на землях Албазина жил даурский цзунгуань Бэйлээр, эти места первоначально не являлись владениями русских, а также не являются нейтральной территорией между границами обеих сторон. Тем более река Хэйлунцзян имеет чрезвычайно важное стратегическое значение, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. Если по Хэйлунцзяну спускаться вниз по течению, то можно достигнуть реки Сунхуацзян, а если плыть по Сунхуацзян вниз — можно достигнуть реки Нуньцзян; если же [по Сунхуацзян] плыть на юг, то можно добраться до реки Куэрханьцзян, а также до мест Гирина и Нингуты, а также до мест жительства сибо, корцинь, солонов, дауров. Если плыть к устью реки Хэйлунцзян, то можно достигнуть моря. Реки Амгунь, Бурея и Зея тоже впадают в Хэйлунцзян. Земли по их берегам все принадлежат подчиненным нам народам — элэчунь, цилэр, билаэр и другим, а также являются местами жительства хэчжэнь и фэйяка. Если мы не вернем все эти земли, то окраинное население никогда не обретет спокойствия. Мы, подданные, считаем, что Нерчинск, Албазин, верхнее и нижнее течение Хэйлунцзян, а также все впадающие в него реки и ручьи находятся на наших землях, и их нельзя оставить Русскому государству. Мы требуем, чтобы русские вернули нам наших перебежчиков — Гантимура и других трех цзолинов, а также несколько человек, перебежавших позднее. Если [русские] будут действовать так, как мы указываем, мы возвратим им их перебежчиков, а также пленных, захваченных маньчжурским войском, и людей, привлеченных на нашу сторону, установим границу, будем вести взаимную торговлю. В противном же случае нам, подданным, следует немедленно возвратиться и не вести с ними более мирных переговоров».

Император утвердил доклад.

В тот же день Соэту и другие отправились в путь. Однако, не достигнув еще Сэлэнгэ, они получили известие, что началась война между Халхой и ойратами (В китайском тексте: Элутэ.). Император тотчас отправил вслед за Соэту с товарищами шивэев Куасая и Гуаньбао с приказом возвратиться и разместиться в местах, где были [цинские] пограничные караулы. О причинах же задержки приказал уведомить русского посла через отосланного курьера. Вследствие этого Соэту и другие составили письмо и приказали командиру полка Авангардного знаменного отряда Солоси и другим доставить его к русским.

Сами же вслед за этим временно вернулись в расположение пограничных караулов. Вскоре русский посол сообщил, что он из Нерчинска в столицу (Пекин.— Г. М.) направил своего представителя. Солоси и другие доложили о письме [Соэту].

Вслед за этим император отозвал Соэту с товарищами обратно.

День жень-чэнь четвертой луны 28 года правления Канси (3 июня 1689 г.). — Сановник Соэту с товарищами вторично посланы для переговоров с послом Русского государства

В это время прибыл гонец от посла Русского государства, сообщивший, что великий русский посол Федор [Головин] с товарищами уже прибыл в Нерчинск. Император [686] вновь послал Соэту и других выехать в Нерчинск и приступить к переговорам. При втором посольстве сопровождавших было значительно больше, чем при первом. Еще было приказано отправить к месту переговоров 1500 воинов из хэйлунцзянского войска в полном боевом вооружении. Они должны были отправиться к Нерчинску водным путем и соединиться здесь с сопровождавшими Соэту.

Соэту с товарищами доложили: «Поскольку в Нерчинске и Албазине живут подчиненные нам люди, мы, подданные, просим, как и было решено прежде, сделать границей Нерчинск, и все земли между Нерчинском и нашим государством должны быть возвращены нашей империи».

Император указал: «Если сейчас сделать границей Нерчинск, то у русских посланцев, приезжающих для торговли, не будет места, где они могли бы остановиться, и это затруднит осуществление взаимных связей. В начале переговоров вы по-прежнему должны настаивать на том, чтобы сделать границей Нерчинск. Если же их посланник будет умолять оставить его русским, можно согласиться границу установить по реке Аргунь».

В тот же день Соэту с товарищами отправился в путь.

День бин-цзы двенадцатой луны (13 января 1690 г.). — Посланы чиновники для установления пограничного столба в местах реки Горбицы

Иэй-дачэнь Соэту и другие достигли Нерчинска и вели переговоры с прибывшим из Русского государства послом Федором Алексеевичем [Головиным]. Русский посол вначале заявлял, что земли Нерчинска и Албазина освоены [русскими] и упорно отстаивал их. Соэту и другие подробно, с начала и до конца, растолковали, что Нерчинск стоит на реке Онон (В китайском источнике: Онунь.) и является бывшим местом кочевий всех аймаков Маоминъань, подчиненных Цинской империи; Албазин же является прежним поселением нашего подданного Аэрбаси и других и доказали, что позднее эти места были воровским образом захвачены русскими. И поэтому, прямо объявив русским о несправедливости их вторжения, вновь говорили о великом милосердии императора ко всему живущему. Тогда Федор [Головин] и другие люди Русского государства все с радостью объявили о своем согласии. Вслед за этим они принесли свои географические карты, решили вопрос о границах, и мы сообща принесли взаимную клятву быть на вечные времена в мире и дружбе.

Когда донесение Соэту и других было получено, император приказал всем советникам, бэйлэ и сановникам собраться и обсудить его.

Государственный совет доложил: «Русские тайно от нас более 30 лет занимали Албазин и тревожили наших звероловов. Вы, ваше величество, считая, что они поступают так из-за своей темноты и невежества, не решались двинуть войска для истребления их, а поставили войско гарнизоном в Хэйлунцзяне, ожидая, что они поймут свою вину. Поскольку же они упорствовали, ваше величество приказали взять штурмом Албазин, захваченных же пленных — всех освободить.

Однако очень скоро русские снова вернулись в Албазин, отстроили его и поселились там. Тогда войску вновь было приказано осадить город. Русские оказались в крайне бедственном положении, и как раз в это время их государь прислал посла с просьбой о мире.

Вы, ваше величество, сразу же согласились снять осаду и отдали сановникам распоряжение объяснить русским принципы справедливости. Только тогда люди Русского государства осознали великие милости вашего величества и стали склоняться к [нашей] цивилизации и целиком [согласились] выполнять достигнутую ранее договоренность. Наши сановники указали [им], где должна быть установлена граница. Таким образом, земли, лежащие на северо-востоке на пространстве нескольких тысяч ли и никогда раньше не принадлежавшие Китаю, вошли в состав ваших владений. Все это целиком является результатом великой всеохватывающей мудрости вашего императорского величества, добродетельность и могущество которого распространяются на отдаленнейшие места.

С целью увековечения [этого события] необходимо в определенном [в качестве] границы месте на реке Горбице установить столб с вырезанными на нем надписями на маньчжурском, китайском, а также на русском, латинском и монгольском языках.

Хотя с Русским государством ныне и установлены мир и дружественные отношения и определены границы, однако, [поскольку] в каждой провинции поставлены гарнизонные войска, необходимо, согласно прежнему решению, поставить гарнизоны в Моэргэне и Хэйлунцзяне».

Когда этот доклад был доставлен ко двору, император утвердил его. Вскоре были посланы чиновники установить памятную стелу со следующей надписью на ней: [687]

«Стела [в память] о переговорах между сановниками великой Цинской империи и послом Русского государства и установлении границ

Установить пограничной межой реку Горбицу, впадающую в Хэйлунцзян с севера неподалеку от реки Чорной или Улуньмухэ. В верхнем течении этой реки, в пустынной стране, имеется каменный хребет Большой Хинган, простирающийся до моря. Все ручьи и реки, впадающие в Хэйлунцзян в районе к югу от этого хребта, принадлежат Срединному государству; ручьи же и реки по северную сторону хребта все принадлежат Русскому государству.

Установить пограничной межой впадающую в реку Хэйлунцзян реку Аргунь. Южный берег этой реки принадлежит Срединному государству, северный берег — Русскому государству. Находящиеся на южном берегу этой реки при устье реки Мэйлэркэ-хэ русские строения перенести на северный берег.

Построенную Русским государством крепость Албазин разрушить до основания, а всех живущих там русских, а также все им принадлежащее перевезти на земли Белого царя.

Зверопромышленникам и прочим категорически запрещается переходить через пограничную межу.

Если один или двое людей самовольно перейдут межу с целью охоты или грабежа, то их немедленно следует поймать и препроводить к соответствующему местному начальству. Это начальство, в зависимости от тяжести их вины, будет определять им наказание. Если же пограничную межу пересекут 10 или 15 человек с оружием и будут охотиться, убивать людей или грабить, то о них непременно следует докладывать [государям] и немедленно предавать их казни по закону, дабы из-за ничтожного обстоятельства не расстроить великого дела и не нарушить мира и дружбы со Срединным государством.

Все прежние дела сейчас не рассматривать, а потому все русские, находящиеся в Срединном государстве, а также все люди Срединного государства, находящиеся в Русском государстве, пусть по-прежнему останутся на своих местах и их не нужно возвращать.

Ныне на вечные времена установлены мир и дружба, и торговым караванам, имеющим проезжие грамоты, разрешается впредь свободно производить торговлю.

После заключения трактата о мире и дружбе не позволяется принимать и оставлять у себя перебежчиков, а следует их немедленно отсылать обратно».

Гуманность вашего величества распространяется повсеместно, находя себе опору на небе, на земле и во всех четырех странах света. Все люди, живущие в местах заброшенных и диких, узнали [высочайшие] моральные принципы, обрели животворный дух и внутреннюю природу, все они прониклись вашей мудростью. Благодаря вашей высокой добродетели все они имеют пищу и наслаждаются спокойствием и миром.

Лишь русские из государства Олосы по своей природе упрямы и невежественны; они своевольничали, не желая покориться, нарушили наши границы, воровским образом заняли Нерчинск и Албазин, тревожили окрестное население. Это привело к тому, что все звероловы из районов Хэйлунцзяна и Сунхуацзяна из числа солонов и дауров были лишены возможности жить спокойно. Ранее, в годы правления Шуньчжи неоднократно посылались войска для того, чтобы покарать их, но не смогли добиться их полного уничтожения.

Когда вы, ваше величество, начали править единовластно, вы уже тогда задумались над тем, что те места, которые были захвачены русскими, находятся весьма близко от мест возникновения нашей династии и с усмирением русских следует поспешить. Вы выработали такой план усмирения: «Лучше смирить их добродетелью, чем наказывать при помощи военной силы». В 15 год Канси (1676 г.) от Русского государства прибыл посол и поднес в качестве дани различные предметы. Этот посол был благосклонно встречен, и ему даже была пожалована ласковая грамота, в которой строжайшим образом приказывалось запретить русским беспокоить пограничные земли, дозволялась торговля и дружественные сношения. Однако ответ так и не был получен.

Русские же, напротив, проникли во все районы Зеи.

Император специально послал далисы цин Минъая с товарищами и приказал русским покинуть эти места, однако они медлили, продолжали совершать убийства и грабежи, крайне бесчинствуя. И тогда еще вы, ваше величество, не приняли решения послать войска для их усмирения. Вы распорядились только переместить войска из Гирина и других мест, разместив их гарнизоном в Айхуне, дабы воспрепятствовать дальнейшим захватам. И к тому же многократно давали им разъяснения в надежде на пробуждение у них сознательности. До какого же предела русские могли продолжать упорствовать в своих заблуждениях и, хорошо зная о зле, не раскаиваться в своих преступлениях!

Вы, ваше величество, убедившись, что их нравы подобны нравам диких зверей, [688] поняли, что без одновременного использования методов облагодетельствования и силы, то есть истребления и привлечения на свою сторону, русские никогда не подчинятся. Вы передали свой заранее продуманный план фудутуну гуну Пэнчуню и другим, чтобы под их командованием офицеры и воины выступили в поход для взятия Албазина.

Вместе с этим ваше величество, движимые любовью ко всему живущему, послали шивэя Гуаньбао огласить всем офицерам и всему войску приказ: «После того, как будет взят город, ни в коем случае не убивайте ни одного человека!».

После этого наше войско по реке и по суше подступило вплотную к их городу. Русские действительно испугались, оказавшись в затруднительном положении; отбивая поклоны, они просили о капитуляции. Пэнчунь и другие, строго выполняя высочайшую волю, не казнили их, всех освободили и разрешили вернуться [на их прежние места]. Если бы у русских была бы хоть маленькая человеческая душа, [они должны были бы чувствовать себя] облагодетельствованными высочайшей милостью, должны были бы выразить желание сложить оружие, уйти из этих мест и вновь не нарушать границы. Кто же мог подумать, что они окажутся столь вероломными!

Воспользовавшись тем, что наши войска с победой возвратились, они снова пробрались на прежнее место и воровски обосновались здесь.

Тогда вы, ваше величество, повторно приказали цзянцзюню Сабсу и другим повести войска и осадить их город; силы русских уже были истощены. Однако ваше сердце было добрым и милостивым; у вашего величества первоначально не было намерения уничтожить всех их, [напротив], вы желали проявить великодушие и простить их всех. Как раз в это время русский Белый царь прислал донесение, в котором признал свою вину, и гонцов с просьбой о мире. Поэтому вы приказали снять осаду Албазина и специально направили нэй-дачэня Соэту и других на переговоры с прибывшим послом. Когда Соэту с товарищами прибыл туда, он на основе великих принципов справедливости стал упрекать русских за их вину и провозгласил искренное стремление [цинского] двора к великодушию и гуманности. Только тогда люди Русского государства испытали глубочайшую благодарность за проявленное к ним великодушие и всей душою повиновались. По поводу же установления границы с ними была принесена клятва, и они с исключительной почтительностью повиновались приказу. Вследствие этого пограничное население приобрело возможность жить спокойно, и зло от посягательств и бесчинств отныне навсегда устранено.

Русское государство никогда не имело связей с Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить. Однако в настоящее время они проявляют покорность и искренне желают обратиться к культуре. Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству [склонах] Хингана, начиная с крайнего севера, и пустынные, целиком станут принадлежать Срединному государству. Из этого видна священная добродетельность вашего величества и помощь со стороны небесных духов, величественность и всеобъемлющая [любовь], действительно далеко превосходящие все, что когда-либо имело место за тысячи прошедших лет.

Перед выступлением в поход войска все опасались трудностей, которые могли возникнуть вследствие дальности пути, вы же, ваше величество, заблаговременно предусмотрели все в своих продуманных планах, перед самым возникновением дела оставались непоколебимым, твердо и решительно единолично распоряжались всем его ходом. Вы посылали людей для разведывания местности, чтобы найти удобные пути для беспрепятственного продвижения войск и их стоянок, создавали военные земледельческие поселения, чтобы снабжать войска провиантом как при наступлении, так и при обороне; отдавали распоряжения относительно строительства и ремонта судов для перевозки провианта, чтобы удовлетворить потребности войска, об учреждении почтовых станций для быстрейшего доставления военных донесений. Вы неоднократно наставляли командующих надлежащим образом осуществлять стратегические планы, в результате не была упущена благоприятная обстановка. Воинам раздавались награды и поощрения, и они еще больше воодушевлялись. Все шло хорошо, священные предначертания приводили к выдающимся результатам, военные успехи достигались благодаря наличию заблаговременно глубоко и всесторонне продуманных планов. Такого решения вопроса еще не знала история.

Словом сказать, вы, ваше величество, уподобились по своей добродетели Небу, а по глубочайшей мудрости — божеству. Поэтому слава о ваших деяниях проникнет повсеместно, распространяясь даже на безлюдные пустыни, которые стали отныне принадлежать нам. Ваша добродетель изливается повсюду, и те немногие стороны света, которые еще не пришли в подчинение вам, все подвергаются просвещенному воздействию.

В книге «Чжун-юн» говорится: «Все люди, имеющие кровь и живую душу, везде, куда может только прийти судно или повозка, где только могут быть приложены человеческие силы, повсеместно, где только над головою небо, а под ногами — земля, где только светят солнце и луна, падает иней и роса, — любят и почитают своих родителей».

Эти слова могут быть полностью отнесены к правлению вашего величества!


Комментарии

47. Баэрху — баргуты — немногочисленная народность, проживающая и в настоящее время в Хулунь-буире в северо-западной части Дунбэя; представляет собой, по-видимому, омонголившихся эвенков; язык их близок к бурятскому.

48. Совр. р. Гэньхэ, правый приток Аргуни.

49. Тиду — командующий войсками провинции; имел под своим началом основной контингент войск Зеленого знамени (из китайцев).

50. В тексте вместо иероглифа «юэ» («луна») ошибочно стоит «жи» («день») — см. гл. 6, стр. 9а.

51. Приводимые здесь переводы учреждений заимствованы из кн.: И. С. Бруннерт и В. В. Гагельстром, Современная политическая организация Китая, стр. 64, 274 , 275, 284.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.