Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

Глава III

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА МИНСКОЙ ИМПЕРИИ В XV—XVII вв.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АППАРАТ ФЕОДАЛЬНОЙ КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Н. Г. Спафарий (Милеску) «Описание, первыя части вселенныя именуемой Азией, в ней же состоит Китайское государстве с прочими его городы и провинции» 1

Глава IX

Китайское государство владеется у царя их и у бояр и сколько у них приказных палат и сколько от них в год доходов собирается.

Китайский хан самовластный и единоначальный есть, понеже един он владеет над людьми и над всем богатством их, и что он хочет, так и делает и для того совершенная монархия есть и царство его идет от отца к сыну.

Когда же от этого царя детей не останется, тогда избирают из тех, которые ближние царския крови суть, а когда есть дети, тогда большего сына избирают на царство, а прочие дети все имеют имя, честь ханскую, власти же ни над чем не дают, только каждому дают великий город и палаты со всяким строением и удовольствованием. Також де служба и расход от него все против ханова, токмо никакие власти над [69] городовыми не имеет, притом из серебра, что на расход ему надобно в год, всего ему вдруг не дадут для того, чтобы они не учинили никаких бунтов, но в три месяца подают уроком. И из того города вон выходить заказано под смертною казнью. И так только у одного по рассмотрению его владеется все китайское государство, что никому не вольно без его ведома тронуться. А бояре и воеводы и все начальные люди от него одного посылаются во все царство. Приказов у них или канцелярий, которые владеют всем царством, построено в самом китайском городе Пежине 2 числом шесть больших да к тому в прибавок девять меньших. Первый приказ у них есть, в котором ведают начальных людей, как у нас разряд, и в том приказе упуск есть всем боярам и воеводам и называется по-китайски липу 3. Второй доходов и расходов и тот именуется губу 4. Третий у них есть чиновный, и тот знает всех приходящих чужеземцев и посланников, и весь чин их и обычаи и именуются у них липоу 3. Четвертый, где воинския и служивых людей дела управляются, и той именуются у них пинкпу 6.

Пятый приказ есть которой ведает все строение городовое кинкпу 7. Шестой, в котором все винные сидят и казнят смертью и иным наказанием, и тот именуется у них гинкпу 8. Но хотя у них есть и иных девять приказов меньших, у тех как мунгальской и острологийской, аки бы дворцовой, однако же они под теми же шестьми приказами бывают, понеже те шесть приказов не токмо всякие дела всего государства ведают, но и все дома иже у них есть все в них содержится, понеже из всего государства воеводы пишут о всяких делах в те приказы. Во-первых, пишут к хану и тот по своему рассмотрению, в которой приказ хочет и посылает то дело, и они, рассмотри дело, подлинно удумают и после думы пишут в письме свое намерение и подают хану, и он по своему хотению как покажет, так и делают. И ради множества дел итого ряда да не чинилося в дело какое погрешение, избирает хан из всего государства небольших крайнейших философов умных и тех держит хан при себе и именует их хановы помощники, а чин [70] их по-китайски колао 9 или кайсианг 10, то есть правителей помощники. И оные колао в Китае первые люди по хане и о всяких делах когда думает хан, и они при нем предстоят и они во всяких делах ему советом пособляют и только у них хан китайский видится, а у иных бояр отнюдь никогда же и то редко в китайском царстве. Но хотя китайский хан и гораздо не часто из своей палаты вон выходит, однако же он знает о всем государстве и о всех стран воеводах, как живут и, что у них делается, понеже хан ежегодно посылает от себя человека аки бы посла во все китайские страны. И той имеет великую власть у хана и надсматривает над всеми воеводами и проведывает прилежно о всяких делах, и после того по-прежнему приходит к хану и на письме ему подает о всем, что видел и слышал есть, и тогда он о сем рассуждает. И воистине глаголяти, на свете нет иного государства такого, иже бы тако трудилися, как китайцы, чтобы легче и правдиво править свое государство и едва не легче ли всех иных правят. Понеже сколько тысяч лет есть, что китайские философы не труждалися в ином деле так, как возможно сыскать лучше путь такой, чтоб государство их правдиво и не порочно правити и содержати. И Китай есть то государство, о котором древние мудрецы говорили, что то государство есть счастливое, в котором философ царствует или царь ако философ делает, понеже всегда с великим рассмотрением и разумом царство свое правит и владеет.

О доходах же, которые идут китайскому хану, хотя можно и не верить для множества, однако же надобно знати и то, чего в Китае нет. Ни един человек есть, который бы хотя пядью земли владел, а хану не дал бы дани. И для того превеликие доходы сбираются, что кроме всех расходов учинит около ханского двора и братия, и кроме того что расход чинится в воинских делах, сбирается в казну ежегодно китайскому хану больше 60 мил. червонных золотых, а во всем и с проторми ежегодно сбирается в казну больше полтора ста миллионов червонных золотых. А из той казны такое у них есть постановление, что и сам хан не может взять без ведомости тех, которые постановлены начальники ко казне, токмо все собирается на одном месте что есть. А когда надобно хану, тогда на письме посылает и просит у тех начальников казны, сколько ему потребно, и хочет, то уже отнюдь не смеют отказати ему. Однако же, те доходы ныне при владении [71] богдойских ради не пристанныя службы зело умалилися, однако же и ныне еще великие доходы бывают, для того что они возьмут со всех стран десятую часть от всего, что родится на земле. К тому же и хан их имеет места такие, где продают товары и вещи и самую мелочь и иные у них суть разные вымыслы, от которых великие доходы казны их собираются (стр. 31—34).

ПРОДАЖНОСТЬ ЧИНОВНИКОВ

«Цзинь, Пин, Мэй»

Глава семнадцатая, рассказывающая о том, как инспектор Юйвэнь осудил командующего Яна (отрывок).

...Симынь Цин 11 сел на коня и примчался домой. Во внутреннем зале при свете фонарей и свечей увидал он дочь с мужем, которые только что приехали. Вокруг них громоздились сундуки, корзины, кровати, пологи и прочая утварь. Симынь Цин с испугом спросил:

— Почему это вы вдруг приехали?

Чэнь Цзинцзи, отвешивая земной поклон, с плачем заговорил:

— Наш уважаемый господин Ян на днях был разжалован и смещен придворным прокурором и по высочайшему указу заключен в Южную тюрьму. Всех его родственников, служащих и сторонников допрашивают, забивают в колодки и высылают. От Яна вчера ночью к нам примчался управитель, рассказал обо всем отцу и так его напугал, что отец велел мне с женой укрыться на время в вашем доме, захватив с собою пожитки. Сам же он отправился в Восточную столицу к моей тетке разузнать, как обернется дело. Он не забудет вашего благодеяния и, когда все уляжется, щедро отблагодарит.

— Он написал мне? — спросил Симынь Цин. [72]

— Вот письмо,— Чэнь Цзинцзи достал из рукава пакет и вручил тестю. Тот разорвал конверт и стал читать:

«Младший сват Чэнь Хун бьет челом.

Милостивейший сват Симынь! Настоящим без лишних слов сообщаю, что во время нарушения границы и вторжения в Сюнчжоу северных варваров начальник военного ведомства Ван не отправил ни пеших, ни конных, допустил стратегическую ошибку, причинил двору неприятности. Жестокое наказание вместе с ним понес и господин Ян.

По гневному указу его величества Ян Цзянь был заточен в Южную тюрьму. Его допрашивали на судебной коллегии трех управлений прокурорского, уголовного и кассационного. Все его родственники и служащие приговорены, как обычно, к ссылке в пограничные войска. Эти вести привели в ужас всю мою семью. Не зная, где искать прибежища, я отправил на некоторое время к Вам сына с Вашей любимой дочерью и велел им захватить кое-какое добро. Сам же еду к мужу сестры — Чжан Шиляню, чтобы узнать о дальнейшем. Как только все уладится, я вернусь домой. Не забуду о Вашем благодеянии и щедро Вас отблагодарю.

Тревожась, как бы дело не получило отклика и у Вас в уезде, велел сыну захватить еще пятьсот лян серебром. Прошу прощенья за причиненные Вам хлопоты и беспокойство. Вечно буду Вам благодарен. Пишу наспех при лампе, без подробностей.

Еще раз низко кланяюсь — Хун.

Середина лета, 20 дня».

Симынь Цин растерялся, но все же велел У Юэнян 12 накрыть стол и угостить дочь с мужем, слугам приказал приготовить для приехавших расположенный перед залой восточный флигель в три комнаты, а сундуки, корзины и шелка убрать в покои У Юэнян. Чэнь Цзинцзи достал пятьсот лян серебром и передал хозяину на расходы. Симынь вызвал управляющего У, отдал ему пять лян и велел ночью же отправиться в уезд к архивариусу (кунму) списать помещенные в «Столичных ведомостях» известия из Восточной столицы.

Там было написано следующее:

«Доклад инспектора Военного ведомства Юйвэнь Сюйчжуна.

Покорнейше прошу Ваше Величество судить и со всей строгостью наказать самовластных преступников, нарушивших [73] устои империи, чтобы поднять дух в воинстве нашем и покончить с бедствиями от набегов варваров.

Как слышал Ваш покорный слуга, варвары совершали набеги с древних времен. Племя сяньюнь при династии Чжоу, гунны при доме Хань, тюрки при Танах, кидане в эпоху Пяти династий, а когда создал царство наш Сунский государь, даляо бесчинствовали на землях империи не один день. Однако никто не слыхал, чтобы угроза нашествия зародилась извне, когда нет тому повода внутри страны. Поговорка ведь гласит: пока иней не выпадет, колокол не загудит; пока дождь не пойдет, колонна не отсыреет. Одно зло порождает другое, это — непреложный закон. Так, например, больной долго страдает от внутреннего недуга, изначальный эфир в нем истощается, и в него отовсюду входит нечисть, от которой заболевают руки, ноги и кости. Такой больной не выживет, лечи его сам луский Бянь Цяо 13. Ныне же Поднебесная напоминает крайне истощенного больного. Вы, государь, ее голова, помощники-сановники — ее внутренности, все чиновники — ее руки и ноги.

Вы, Ваше Величество, пребываете на девятом небе. Чиновники Ваши внизу со всем усердием управляют страною. Если бы все внутри было наполнено жизненным эфиром, а процветание защищено от внешнего удара, откуда бы явилась беда? Ныне накликал нашествие орд инородцев не кто иной, как наставник Вашего Величества (да сюэши) Цай Цзин, что служит в зале Высокого правления. Это коварный злодей, умея угождать, льстить в глаза, действовал бесстыдно и корыстолюбиво за спиной. Он не мог помочь государю в выполнении законов и соблюдении естественного начала, а низшим — в исполнении распоряжений, в охране народа и любви к нему. Он пекся лишь о собственной корысти и жалованье, добивался положения, создавал собственную клику и вынашивал заговоры, в тайне обманывая государя. Он губил лучших, из-за него казнили верных слуг государя: он посеял страх во всей стране. У его ворот собирались отовсюду сановники к красных и лиловых одеждах. Не так давно он самовольно изменил нашу политику на побережьях рек Хуанхэ и Хуайшуй, отдал три области варварам ляо. Во время мятежа Го Яоши потери достигли крайнего предела, и варвары чжурчжэни в конце концов нарушили перемирие, полчища их стали теснить Китай. Вот как тяжки его преступления против Империи! Цай Цзин недостоин занимать такой пост. [74]

Ван Фу — алчный бездарный негодяй и ведет себя как балаганный комедиант. По протекции Цай Цзина он был приближен ко двору. Вскоре ему ошибочно дали власть над войсками. Он же помышлял только о возвышении и о собственном благополучии, не мог выдвинуть ни единого соображения. Поэтому он растерялся и впал в панику, как только Чжан Да стал бесчинствовать в Тайюани. Ныне, когда варвары вторглись в наши пределы, он в страхе за свою жизнь бежал на юг с женой и детьми. За такое государственное преступление его мало казнить.

Ян Цзянь — щеголь в белых атласных штанах, любитель тонких яств, который присвоил себе заслуги предков да еще опирался на родню жены — потомков фаворитки. Назначенный на пост командующего войсками, он в своей разнузданности завел много наложниц. Притворяясь преданным, он был вероломным и беспримерным трусом.

Эти трое подобрали себе друзей, тесно связанных друг с другом, сколотили клику, оплели и двор и всю страну. Эти паразиты подточили власть Вашего Величества изнутри. За немногие годы они навлекли на страну ужасные бедствия, подорвали основу жизни и нанесли ущерб населению. Они отягчили повинности и поборы. Народ разбегался, уходил в разбойники, варвары перестали покоряться, богатства страны истощились, все ее устои расшатались. Преступлений Цай Цина и его клики не перечесть, как волос на голове.

Наш долг предотвращать преступления, служить советами государю. Если мы, увидав собственными глазами, как предатели губят империю, не доложили бы о том государю, то не оправдали бы Высочайших милостей и изменили тому, чему нас учили. Пав ниц, умоляю Ваше Величество о вынесении приговора.

Дело Цай Цзина и всей его клики злодеев передать в кассационную палату (тинвэй) для более легкого наказания, либо приговорить к высшей мере наказания: отрубить голову; либо, как принято, забить в колодки с написанным на них приговором; либо сослать в места отдаленные, пусть сражаются с чудовищами. Тогда только восстановится Воля неба, возрадуется народ, восторжествуют законы и прекратятся варварские набеги. Возликует вся Поднебесная, Ваши слуги и народ.

Удостоились получить Высочайшее повеление: «Цай Цзина пока оставить на прежнем посту помощника государева. Ван Фу и Ян Цзяня направить в судебную коллегию трех ведомств. Быть посему». [75]

После дознания в коллегии участники клики — преступники Ван Фу и Ян Цзянь — за попустительство вторжению варваров и потерю земель, за гибель народа, воинов и полководцев должны будут быть разжалованы и по закону приговорены к смертной казни, разрублены пополам.

Дун Шэна, Лу Ху, Ян Шэна, Пан Сюаня, Хань Цзунжэня, Чэнь Хуна, Хуан Юя, Цзя Ляня, Лю Шэна, Чжао Хундао и других выявленных соучастников из числа родственников и домашних, писцов и секретарей после допроса забить на месяц в колодки, а затем сослать в пограничные войска».

Пока не прочел Симынь Цин этого сообщения, он еще не так беспокоился, но теперь у него зашумело в ушах, затряслось все внутри, замерло сердце, душа чуть не рассталась с телом. В лихорадочной спешке приказал он связать во вьюки золото, серебро, драгоценности, привел в свою спальню слуг Лайбао и Лайвана и шепотом приказал: «Наймите вьючных животных и сейчас же, ночью, спешите в Восточную столицу, разузнайте новости. Но к свояку Чэню в дом не показывайтесь. Случится что недоброе, постарайтесь уладить на месте и побыстрее возвращайтесь, чтоб обо всем рассказать».

Симынь выдал им на дорогу двадцать лян серебром и ранним утром в пятую стражу, наняв носильщиков, они двинулись в столицу. Но о них пока речи не будет.

Хозяин всю ночь не смыкал глаз. На другое же утро отдал распоряжение Лайчжао и Бэню Четвертому прекратить разбивку парка, распустить мастеров, в дом никого не пускать, а домашним на улице не показываться. Ворота по целым дням оставались на запоре. Самого Симынь Цина все бросало в дрожь, он становился все мрачнее и мрачнее, метался по дому взад и вперед, словно сороконожка под палящими лучами солнца. И даже мысль о женитьбе на Ли Пинъэр выбросил из головы.

— Стоит ли так расстраиваться? — обратилась к сидевшему по целым дням дома удрученному мужу У Юэнян. — Это ведь Чэни попали в беду, им и ответ держать. На каждый долг, говорят, свой ростовщик.

— Что вы, бабы, понимаете? — возразил Симынь.— Чэнь ведь мой свояк. Тут не до шуток! Еще на горе доченька с муженьком пожаловала. Да и соседи давно на нас зубы точат. Как говорится, прялка на месте стоит, да челнок-то бегает. Затронь овечку, ослы в драку полезут. Найдется подлец, доложит, и вырвут дерево, доищутся до корешков, тогда никому несдобровать. Правду говорят: запрешь ворота, так беда с неба грянет... (гл. 5, стр. 433—440). [76]

Глава восемнадцатая, рассказывающая о том, как Лайбао уладил дело в Восточной столице (отрывок).

...Расскажем о том, как шли улаживать дело Лайбао и Лайван. С зарею выходили по чуть светлевшей тропе и шли на закате по темневшей пыли. Садились поесть лишь изголодавшись, принимались пить лишь изнывая от жажды. Ночевали под луной, под звездным небом, пока, наконец, не добрались до столицы.

Тут они остановились на постоялом дворе за воротами Долголетия. На другой день они отправились бродить по городу, прислушиваясь, о чем судачат, о чем шепчутся на улицах и в переулках. А толковали все об одном: вчера-де после допроса начальнику Военного ведомства Вану объявили Высочайший указ. Приговор ему будет утвержден осенью. Только разыскали еще не всех подчиненных, близких и родных командующего Яна, потому и приговор им пока не вынесен. Но теперь и до них, должно быть, черед дошел.

Тут слуги Симынь Цина взвалили на спину вьюки с подарками и поспешили к Цай Цзину. Бывать у него по делу им приходилось не раз, и дорога была знакомая. У самого особняка под аркой на улице Драконовой Доблести они остановились понаблюдать, вскоре увидели человека в синем, который вышел из ворот и поспешил на восток. В нем Лайбао сразу узнал управителя Яна — родственника командующего Ян Цзяня. Лайбао чуть не окликнул Яна, да вовремя вспомнил наказ хозяина и удержался. Выждав пока Ян прошел, они не торопясь подошли к дому, и привратник протянул:

— Слушаю вас!

— Дома ли его милость, господин наставник? — спросил Лайбао.

— Господина нет, — ответил тот, — еще не вернулся из дворца. А зачем он тебе?

— Нам бы повидаться с управляющим Чжаем, дело есть,— не унимался Лайбао.

— Дяди Чжая тоже нет, он уехал вместе с хозяином.

«Постой, — смекнул Лайбо. — ждешь от меня подарка, вот и не хочешь разговаривать. Он вынул из рукава лян серебром и протянул его привратнику.

— Тебе кого надо? — приняв серебро, спросил тот, — старого господина или молодого ученого? У старого секретарем дворецкий Чжай Цянь, младшему докладывает Гао Ань. Его милость еще не вернулись, а младший господин дома. Если ты [77] по делу, хочешь вызову управляющего Гао Аня. Не все ли равно, доложишь младшему.

— Я от командующего Яна, — схитрил Лайбао. — У меня дело к господину.

Стражник не посмел больше медлить и тотчас удалился. Они долго ждали, пока не появился Гао Ань.

— Ваш покорный слуга в родстве с его милостью господином Яном, — начал Лайбао, поспешно поднося десять лян серебром. — У нас письмо от него. Прибыли-то мы вместе с его управителем, но пока я мешкал с обедом, он успел у вас побывать.

— Ян только что ушел,— сказал Гао Ань, принимая серебро. — Господин наставник еще не вернулся. Подожди здесь, я доложу младшему господину.

С этими словами управляющий Гао Ань повел Лайбао через мощёный темным камнем двор в глубь особняка. Всюду пестрели ярко-красные надписи, проходы между постройками украшали покрытые зеленым лаком перила. Они миновали большую залу, еще одни парадные ворота и очутились у пристройки, выходившей на юг. На золотой таблице рукой императора было начертано: «Приемная Ученого».

Цай Ю, сын Цай Цзина, тоже был фаворитом при дворе, ученым залы Счастья и Согласия, начальником ведомства обрядов и надзирателем при дворце Тайн.

Лайбао остался ждать у дверей, а Гао Ань пошел доложить, потом велел ему войти.

В зале висел красный занавес. Перед ним восседал одетый по-домашнему Цай Ю.

— Откуда явился? — спросил он Лайбао, ставшего на колени.

— Ваш покорный слуга сродни господину Яну, из домашних Чэнь Хуна... — объяснил Лайбао и вынул из-за пазухи письмо.

Цай Ю увидал на конверте надпись: «Отборного рису пятьсот даней», велел подойти поближе и продолжал:

— Господин Цай все эти дни избегал появления при дворе из-за тяготевшего над ним обвинения. Вчера дело рассматривалось в Судебной коллегии. Им занимается помощник председателя палаты господин Ли. Как стало известно вчера, государь объявил господину Яну высочайшее помилование, и наказание будет смягчено. Правда, в списки преступников занесены его близкие и служащие, приговор которым вынесут по окончании расследования. Ступай поговори с господином Ли. [78]

— Нижайше прошу, ваше сиятельство, указать, где изволит проживать почтенный господин Ли, — с поклоном обратился Лайбао. — Смею просить высокой милости от имени господина Яна.

— Дойдешь до моста через Небесную реку, а потом на север, — пояснил Цай Ю, — там на склоне увидишь большие ворота. Спроси любого, где живет помощник председателя палаты, главный ученый из залы Цзычжэн, начальник ведомства обрядов господин Ли. Его всякий знает. А я пошлю провожатого.

Тут Цай Ю велел писцу (чжихоугуань) составить письмо, поставил печать и попросил Гао Аня проводить Лайбао.

Гао Ань с Лайбао вышли из дома Цая, Лайвану велели забрать подарки. Миновали улицу Драконовой Доблести, прошли мост через Небесную реку и когда приблизились к дому Ли Банъяня, хозяин как раз возвращался с высочайшей аудиенции. Одетый в расшитый шелковый красный халат с яшмовым обручем на поясе, он проводил к паланкину какого-то сановника и проследовал в свои покои.

— Прибыл управляющий господина Цая-младшего, — доложил привратник.

Сперва позвали Гао Аня, после разговора с ним велели войти Лайбао и Лайвану, которые пали на колени перед возвышением, где восседал хозяин. Гао Ань, стоявший сбоку, подал письмо от Цай Ю и перечень подарков, которые Лайбао тут же преподнес.

— Как я могу принять все это, когда за тебя просит сам господин Цай, — увидев подношения, начал Ли Банъянь, — да ты еще и в родстве с почтенным господином Яном? К тому же его величество было растрогано, и он оказал высочайшую милость господину Яну, так что все улажено. Только вот прокурор сурово обвинял тех, кто с ним. Некоторым не избежать наказания.

И он велел писцу подать присланные накануне списки обвиняемых.

«Вместе с Ван Фу, — гласил доклад, — письмовод (шубаньгуань) Дун Шэн, домочадец (цзяжэнь) Ван Лянь, начальник стражи (баньтоу) Хуан Юй; вместе с Ян Цзянем писец Лу Ху, управляющий имением (ганьбань) Ян Шэн, секретари (фуюань) Хань Цзунжэнь и Чжао Хундао, начальник стражи Лю Чэн, клика родственников (циньдан): Чэнь Хун, Симынь Цин, Ху Четвертый. Эти прихвостни и хитрые лисы, пользовавшиеся покровительством тигра, с расчетом приобретали себе чины и, опираясь на сильных, губили народ. Их [79] лихоимство беспримерно, их злодеяния велики как горы. Они возмутили простой люд (сяоминь), от этого начались смуты в городах. Покорнейше просим Ваше Величество или передать дело в Высший суд и сослать клику преступников на далекие окраины, чтобы сражались там с оборотнями, или же применить высшее наказание и казнить Судом империи (дяньсин, чжэнгофа). Нельзя ни дня оставлять их в живых».

Растерявшиеся слуги лишь отвешивали земные поклоны.

— Ваш покорный слуга как раз из домашних Симынь Цина. Уповаю на вашу высокую милость, Ваше сиятельство, пощадите моего господина, оставьте в живых.

Вместе со слугами коленопреклоненно просил о пощаде и Гао Ань.

Ну как не порадеть при виде пятисот лян всего за одно лицо? И тут Ли Банъянь велел слугам принести стол, взял кисть и исправил в докладе имя «Симынь Цин» на «Цзя Цин», забрал подарки, а просителей отпустил, передав ответное письмо Цай Ю и пятьдесят лян для Гао Аня, Лайбао и Лайсина.

Выйдя от него, слуги Симыня простились с Гао и направились на постоялый двор. Собрали свои вещи, расплатились с хозяином и звездной ночью пустились обратно в Цинхэ.

По прибытии сразу же по порядку доложили обо всем хозяину. От их рассказа Симынь Цина будто в ледяную воду окунули.

— Не отблагодари их заранее, что бы мы теперь делали?! — сказал он У Юэнян.

В эти минуты жизнь Симынь Цина подобно солнцу то закатилась было за западные хребты, то вдруг вновь возродилась из-за Фусана. Точно камень от сердца отвалился.

Через два дня ворота больше не запирали, опять возобновилась разбивка парка, стали понемногу выходить на улицу, жизнь пошла по-прежнему (цзюань 5, стр. 451—457).

ФИНАНСОВАЯ ПОЛИТИКА МИНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Мин ши, гл. 78

В середине царствования Шицзуна (1522—1566) расходы на снабжение границ намного возросли, увеличились и расходы на строительство дворцов, на моления и жертвоприношения. В течение месяца не было от них свободного дня. Казначейство (танцзан) оскудело. Земельные чиновники (сы нун) перебирали сотни способов, изыскивая средства. [80] Доходило до того, что продавали монастырские земли, брали откуп с военных преступников и все же не могли покрыть нехватки.

В двадцать девятом году (1550), когда Ань Да совершил нападение на столичную область, правительство увеличило количество войск и установило пограничные гарнизоны. Норма продовольствия возросла вдвое. В тридцатом году (1551) снабжение пограничной полосы столичной области достигло 5590 тыс. Начальник ведомства финансов Сунь Инкуй изыскивал различные способы и, ничего не придумав, предложил в округах и уездах южной столичной области, в Чжэцзяне и пр. увеличить подати (фу) более чем на 1 200 тыс. Повышение налогов с этого началось (л. 10а).

Годовой доход не мог покрыть годового расхода даже и вполовину, вследствие чего составление сметы расходов считалось самым главным делом (фа). Поэтому устанавливали незаконные налоги, записывали больше статей, на основе подкупов исчисляли налоги, взамен военной службы брали откуп, делали записи повинностей по кругу. Такая система увеличения налогов процветала.

Даже в начале династии изощрялись в способах, как подрыть нехватки, а со временем это продолжалось. Поступлений же становилось все меньше и меньше. К тому еще повсюду происходило множество событий.

Местные власти (юесы) на подведомственных землях задерживали взносы или просили освободить от налогов. В Чжэ и Чжи 14 они объясняли это необходимостью обороны от японцев, в Чуань и Гуй 15 разработкой леса, Шань, Шэнь, Сюань, Да 13 — бедствием войны. Собранные налоги не только не могли покрыть военные нужды, но и вся годовая норма в 2 млн. уже не достигала и 1/3. Из дворца даже среди ночи подавали требования на придворные расходы, на выдачу средств для строительства павильонов, чиновники, несмотря на затруднения, боялись промедлить с выдачей хотя бы одну минуту.

В тридцать седьмом году (1558) датунский ювэй забил тревогу. Подати, поступившие в главное казначейство, составили только 70 тыс. Казначейский запас едва-едва достигал 100 тыс. Начальник ведомства финансов Фан Дунь и др. тревожились и не могли найти выхода. Воспользовавшись удобным случаем, Фан Дунь подал императору доклад, сообщая о том, до какой степени опустела казна (л. 10б). [81]

ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ МИНСКОЙ ИМПЕРИИ

Цзы чжи тунцзянь ганму, гл. 7

Учреждают Круглые корпуса (туаньин)

В начале минской династии столичные войска были подчинены пяти командующим и разделялись на левый, правый и средний корпуса, и на левый и правый пикетные корпуса и назывались пятью лагерями. Они имели и конницу и пехоту, и только они занимались военными учениями. Сверх того учреждены были 3000 корпусов для различных целей в столице. Со времени Цзяочжиской войны стали употреблять огнестрельное оружие и учредили корпус стрелков. Он состоял из пехоты и делился на три больших корпуса под управлением трех инспекторов. Так как дисциплина давно была запущена и учением ни офицеры, ни солдаты не занимались, то, согласно докладу Юй Цяна, из армии были выбраны 100 000 человек и разделены на пять частей под именем пяти учебных корпусов. Эти корпуса были организованы следующим образом: пятьдесят человек составляли колонну; колонна имела старшину; сто человек составляли две колонны и имели колонновожатого; тысяча человек имела военачальника; три тысячи пятьсот человек имели инспектора; все по рангам зависели один от другого. Офицеры и солдаты знали друг друга. Эти корпуса направлялись в зависимости от количества неприятеля. Юй Цянь просил увеличить эти войска еще на 50 000 и всего составить десять учебных корпусов. Все корпуса находились под управлением своих командующих и под главным распоряжением Юй Цяня и Ши Хэна. Из оставшихся после выбора войск составлены передние корпуса для обучения, названные Старыми корпусами. Они предназначались содержать гарнизон. Устав столичной армии был совершенно преобразован. Приказания Юй Цяня были ясны и точны. Его распоряжения и устные донесения сообразовывались с обстоятельствами: Ши Хэн и прочие хотя и были первыми военачальниками, но повышения и отставки, награды и наказания исходили от одного Юй Цяня. Ши Хэн и прочие только приводили их в исполнение (стр. 15а, б).

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА, ВОЙНЫ, ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ И ТОРГОВЫЕ ПОСОЛЬСТВА МИНСКОЙ ИМПЕРИИ

В начале XV в. минское правительство направило за пределы империи несколько посольств, которые имели своей целью установить [82] дипломатические связи с разными странами, закрепить господство китайцев на морских и караванных путях, подготовить условия для основания торговых колоний и для закрепления постоянного торгового обмена.

Среди руководителей этих посольств особенно прославился талантливый дипломат и флотоводец Чжэн Хэ, который возглавлял экспедиции в страны Южных морей и Индийского океана в 1405—1430 гг.

Мин ши, гл. 304 (биография Чжэн Хэ)

Чжэн Хэ — уроженец Юньнани, известный как тайцзянь Сань Бао. Служа вассалом у вана Янь, проявил военную доблесть и постепенно выдвинулся в тайцзяни. Чэнцзу 17 подозревал, что Хуэйди 18 бежал за море, и хотел настигнуть его; он стремился показать варварским странам силу своих войск, богатство и мощь Китая. В шестом месяце третьего года Юнлэ (1405 г.) Чжэн Хэ, Ван Цзинхуну 19 и другим было приказано отправиться послами в страны Западных морей 20 и поручено командование более чем над 27 800 солдатами. Они взяли с собой много денег, построили 162 больших корабля по 44 чжана в длину и по 18 чжанов в ширину каждый. Из Люцзяхэ под Сучжоу 21 они морем поплыли вдоль берегов Фуцзяни. В Ухумэне в провинции Фуцзянь снова развернули паруса и прибыли в Чжаньчэн 22. Затем поочередно прошли через все варварские страны, оглашали императорские указы и делали подарки местным правителям. А если те не подчинялись, то подавляли их военной силой. В девятом месяце пятого года (1407) Чжэн Хэ и остальные возвратились. Послы от всех стран прибыли с ними и предстали перед императором. Чжэн Хэ представил взятого им в плен вождя из страны Цзюцзян 23. Император был очень доволен, наградил всех титулами в соответствии с заслугами. Цзюцзян — это древнее название страны Саньфоцзи. Ее вождь Чэн Цзуи был пиратом, грабил купцов и отбирал товары. [83]

Чжэн Хэ послал к нему посла и уговаривал прекратить грабеж, Чэн Цзуи обещал покориться, но в тайне задумал напасть врасплох и ограбить. Чжэн Хэ наголову разбил его войско и схватил самого Чэн Цзуи. Привезенные пленники были казнены на рынке в столице.

В девятом месяце шестого года (1408) он снова был направлен на Цейлон. Тамошний государь Яльекунар заманил Чжэн Хэ в глубь страны, потребовал денег и послал войска ограбить его корабли. Чжэн Хэ, увидев, что большая часть разбойников ушла, и в городе никого не осталось, с двумя с лишним тысячами человек, находившимися у него в подчинении, напал на эту столицу и схватил живым самого Яльекунара вместе с его женами, детьми, чиновниками и подчиненными. Те же, кто пошел грабить корабли Чжэн Хэ, услышав об этом, вернулись назад, ища спасения, но китайские войска разбили их, и в шестом месяце девятого года (1411) пленники были представлены императору. Император смилостивился над ними, не казнил и отпустил на родину. К этому времени Вьетнам был уже покорен и земли его поделены на уезды 24.

Соседние государства еще более испугались и присылали все больше [дани или послов].

В одиннадцатом месяце десятого года (1413) Чжэн Хэ снова было приказано отправиться послом в Сумэндалу 25. Как раз перед этим сын узурпатора Суганьла задумал убить государя и взойти на престол. Он обиделся, что Чжэн Хэ не преподнес ему подарков и вместе со своим, войском напал на китайские войска врасплох. Чжэн Хэ ожесточенно сражался, затем преследовал противника и около Найболи 26 взял его в плен вместе с семьей. В седьмом месяце тринадцатого года (1415) он возвратился ко двору. Император очень обрадовался, соответственно наградил военачальников и солдат (цзянши). Зимой четырнадцатого года (1416) Маньлацзя, Гули и другие — всего девятнадцать государств — прислали ко двору послов с данью. Попрощавшись, они вернулись назад. Чжэн Хэ было снова приказано отправиться вместе с ними, отвезти подарки их властителям. Возвратился он в седьмом месяце семнадцатого года (1419). А весной девятнадцатого года (1421) снова уехал, и вернулся в восьмом месяце [84] следующего года. В первом месяце двадцать второго года (1424) цзюцзянский глава Ши Цзисунь попросил о предоставлении ему по наследству титула сюаньвэйши. Чжэн Хэ был направлен к нему, чтобы преподнести печать [на этот титул]. Когда он вернулся, то Чэнцзу уже умер. Во втором месяце первого года правления Хунси (1425) император Жэньцзун приказал Чжэн Хэ и сопровождавшим его в заморских походах войскам охранять Нанкин. Учреждение охраны в Нанкине ведет свое начало с Чжэн Хэ. В шестом месяце пятого года Сюаньдэ (1431) по причине того, что император правит уже давно, а все далеко отстоящие варварские страны все еще не присылали дани ко двору, Чжэн Хэ и Ван Цзинхуну было вновь приказано отправиться на Тайвань и в другие семнадцать государств. Чжэн Хэ служил трем императорам и его посылали семь раз в различное время послом в [государства] Чжаньчэн, Чжаова, Чжэнна, Цзюцзян, Сяньло, Гули, Маньлацзи, Бони, Сумэндала, Алу, Кэчжи, Дагэлань, Сяогэлань, Сиянсоли, Соли, Абобадэн, Цзянлэ, Наньцзоли, Ганьбали, Силаньшань, Наньболи, Пэнхэн, Цзиланьдэн, Холумосы, Била, Люшань, Суньла, Мугэдушу, Милинь, Ласа, Цзуфар, Шаливаньни, Чжубу, Баньгэла, Тяньфан, Лифа, Нагур 27. Объездил он более 30 стран. Приобретенные сокровища и товары трудно сосчитать, но и Китай понес бесчисленные траты. Начиная с Сюаньдэ, дальние страны иногда присылали послов, но это нельзя сравнить с эпохой Юнлэ, а Чжэн Хэ к тому времени состарился и умер (л. 2б—4а). [85]

Посольство Чжэнхэ в Чжаньчэн, страну, расположенную на юго-восточном побережье Индокитайского полуострова

Мин ши, гл. 324

В шестом году (1408) Чжэн Хэ был отправлен туда послом. Тамошний властитель (ван) со своим внуком Шэ Яньанем послал в благодарность дань — слонов и местные товары.

В десятом году (1412) посол, доставивший дань, просил императора об официальной санкции на вассалитет. Чжэн Хэ снова было приказано отправиться туда послом (л. 4а).

Посольства в Тибет, Непал и другие страны

Мин ши, гл. 304

(биография Хоу Сяня)

Хоу Сянь служил шаоцзянем в ведомстве обрядов. Император услыхав, что в стране Усыцзан 28 есть монах Шаншихалима, владеющий волшебством и искусством превращения, захотел увидеть его, поэтому и возникла связь с западными варварами. Тогда было приказано Хоу Сяню взять книги и деньги и отправиться за ним, выбрав самых крепких воинов и самых сильных коней для охраны в пути. В четвертом месяце первого года (1403), получив приказ выступить, он проехал сушей 10 тыс. ли и возвратился вместе с этим монахом во втором месяце четвертого года (1406). По приказу императора их встречал императорский зять дуюй Му Синь. Император принял его в зале Фэнтянь, обласкал, осыпал милостями, вручил булаву почетного телохранителя императорского выезда, а также много всяческой утвари из золота и серебра. Путь его был блистателен. Во втором месяце пятого года (1407) был устроен всеобщий великий пост при храме Лингусы с целью ниспослания счастья покойным императору и императрице. Некоторые говорили, что они несколько дней подряд видели счастливые облака, небесные цветы, сладкие росы и дожди, зеленых птиц, зеленых львов, белых слонов, белых журавлей и свет в виде нимба и слышали буддийские молебны и гимны, звучавшие с неба.

Император еще больше был обрадован. Придворные поздравляли его, а ученый Ху Гуан говорил, что император — [86] хороший, почтительный сын. Именно тогда Халима был пожалован титулами... 29, под его управление были поставлены все буддисты в Поднебесной, на что ему были переданы указ и печать, по такому же порядку, какой положен для светских ванов. Трем его ученикам также были пожалованы звания «первого наставника империи» и [в их честь] устроен новый прием в зале Шэнтянь. Хоу Сянь за то, что он ездил послом [за монахом], был повышен в тайцзяни.

Весной одиннадцатого года (1413) он снова получил приказ отвезти дары западным варварам в государства Нибала 30 и Диюнта 31.

Непальский ван Шаодэсиньгэ послал вместе с Хоу Сянем посла ко двору с данью и местными товарами. Указом императора он был утвержден ваном своей страны и ему были переданы указ и печать [на это звание]. В седьмом месяце тринадцатого года (1415) император пожелал установить связь со всеми государствами Бангэла и снова приказал Хоу Сяню на кораблях с подчиненными ему войсками отправиться [в плавание]. Эти государства расположены в Восточной Индии, очень далеко от Китая. Их властитель (ван) Сайфуддин послал [ко двору] посла с данью: жирафом и разными местными товарами. Император был очень доволен и наградил его титулом. К западу от Бангэла есть страна, которая называется Чжаонапур, расположена она в Индии и является древним буддийским государством. Когда оно напало на Бангэла, Сайфуддин сообщил об этом [минскому] двору. В девятом месяце восемнадцатого года (1420) Хоу Сянь получил приказ отправиться туда, огласить указ императора, подарить золото [в монетах] и тем самым прекратить военные действия. Во втором месяце второго года Сюаньдэ (1427) Хоу Сянь вновь был послан отвезти пожалования варварским странам. Он объехал Западный Тибет, Бинлигунвалинцзан и Сыдацзан 32 и возвратился. По пути на него напали разбойники, но солдаты Хоу Сяня упорно сражались, многих убили, отрубили им головы и доставили ко двору. Список отличившихся и получивших награды [за эту битву] насчитывает 460 с лишним человек. По своим способностям, силе и смелости, которые он проявил во время пяти трудных походов, Хоу Сянь стоит вторым после Чжэн Хэ (л. 4в—5в). [87]

Сношения минской империи со странами Индокитая

Мин ши, гл. 324

Чжэнна, расположенная к югу от Чжаньчэна в 3 сутках пути при попутном ветре, платила дань Суйскому, Танскому и Сунскому дворам. В годы Сунского Цинъюаня 33 Чжаньчэн был покорен, земли его присоединены к империи и поэтому страна стала называться Чжэнна. Так же называлась она и в юаньское время. В третий год Хунъу (1370) отправили туда послом чиновника Го Чжен с другими. Они взяли с собой жалованную грамоту императора для той страны. На четвертом году (1371) тамошний башаньван 34 Хуэрна отправил посла для преподнесения поздравлений и дани из местных товаров..

С первого дня следующего года указом императора стране позволено пользоваться китайским официальным календарем, а послы по заслугам награждены пестрым шелком и деньгами. В шестом году (1373) прислали [в Китай] дань. В двенадцатом году (1379) ван Цаньдиганьу Чидачжи прислал посла для преподнесения дани, которого император одарил и торжественно принял, как и его предшественников. В тринадцатом году (1380) снова прислали дань. На шестнадцатом году (1383) туда отправлен посол. Он привез в дар тамошнему вану бумагу с императорской печатью, переломанной пополам. Если какой-либо прибывший в страну посол не привозил вторую половину этой печати, то его [считали] фальшивым, разрешалось его связать, взять под стражу и известить об этом двор.

Снова отправлен посол пожаловать 32 куска золототканой парчи и 19 000 штук фарфоровой посуды Ван [в ответ] прислал посла с данью. В девятнадцатом году (1386) посланы пешим путем Лю Минь и Тан Цзин. Они вместе с евнухами отвезли в дар фарфоровую посуду. В следующем году Тан Цзин и другие возвратились. Ван прислал посла с данью — 59 слонов и 60 тыс. цзиней ароматических масел. Вскоре после этого отправлен посол, чтобы пожаловать вану серебряную с позолотой печать.

Ван и его жены получили подарки. Тамошний ван Цаньльебаопи Сеганьпу прислал посла с данью слонами и местными [88] товарами. В следующем году снова прислали дань — 28 слонов, 34 раба при этих слонах и 45 варваров-рабов — в благодарность за пожалование печати. В двадцать втором году (1389) дань присылали 3 раза. В следующем году снова прислали дань. В первый год Юнлэ (1403) посланы пешим путем Цзян Биньсин и Ван Шу [доставить] в то государство манифест о вступлении императора на престол. В следующем году ван Цаньльепопия прислал посла ко двору с данью и местными товарами (л. 12б, 13 а).

Мин ши, гл. 324

В 1377 г. император Чжу Юаньчжан издал манифест в котором приказал с этого времени именовать страну Сяньло 35 и повелевал вносить дань ежегодно или 2 раза в год, а впоследствии в несколько лет 1 раз. В шестнадцатом году (1384) Чжэнне и другим странам пожалованы грамоты с разрезной печатью, а также деньги, узорный шелк и фарфоровая посуда. В двадцатом году прислано в дань черного перца 10000 цзиней, сандалового дерева 10000 цзиней. Император направил посла с ответными подношениями.

В Вэньчжоу 36 находились люди, торговавшие изделиями из орлиного дерева. Местные чиновники хотели их публично казнить за связь с варварами. Император сказал, что именно Вэньчжоу является тем местом, через которое лежит дорога из Сяньло. Поэтому торговлю с приезжими [иноземцами] нельзя считать связью с варварами. [Вэньчжоусцы] получили снисхождение. В двадцать первом году (1388) прислано в дань 30 слонов и 60 варваров-рабов. В двадцать втором году наследник Чжаолуцзюньсин прислал посольство с данью. В двадцать третьем году прислано в дань сандаловое дерево, черный перец и 170 тыс. цзиней душистого осветительного масла. В двадцать восьмом году Чжаолуцзюньсин прислал ко двору посла с данью и извещением о смерти отца...

Чэнцзу, вступив на престол, пожаловал этому государству [Сяньло] манифест. В первый год Юнлэ (1403) пожаловал вану Чжаолуцзюньсину Долодицы позолоченную печать из серебра с ручкой в форме верблюда. Их же ван прислал посла с благодарностью. В шестом месяце, когда умершему императору был дан посмертный титул, отправили посла, чтобы передать императору манифест и дары. В восьмом месяце снова приказано цзишичжуну Ван Чжэ и другим отправиться с [89] подношениями их вану парчой и узорным шелком. В девятом месяце приказано евнуху Ли Юю и другим передать тамошнему вану указ с восхвалениями, а также пожалования всем местным военным и гражданским чиновникам. Во втором году (1404) к берегам Фуцзяни прибило варварский корабль. Оказалось, что он также идет с дружественными намерениями из Сяньло на Люцю 37. Местные власти конфисковали имевшиеся на нем товары и доложили императору. Император сказал: «...дружественные связи между двумя странами — дело хорошее, которому не следует чинить препятствия. Повреждение бурей надо бы принять близко к сердцу, иначе как же можно из этого извлечь выгоду! Местные власти должны починить корабль, пополнить его провиант и с попутным ветром отправить на Люцю» (л. 16).

Морская торговля и политика правительства

Мин ши, гл. 81

В начале правления Мин на востоке торговали лошадьми, на западе — чаем. Все это покрывало расходы по содержанию гарнизонов в пограничных провинциях. Всем заморским странам, присылавшим дань, разрешалось привозить, кроме этого, местные товары и продавать их в Китае. Поэтому было учреждено управление торговлей и кораблями (шибосы), возглавлявшееся чиновником [в чине] тицзюй. В сношениях с варварами просили обуздать корыстных купцов, соблюдать запреты и тем самым прекратить их раздоры. В начале правления Хунъу ведомство помещалось в Тайцане, что в Хуанду 38. Вскоре оно было закрыто и вновь учреждено в Нинбо 39, Цюаньчжоу 40 и Гуанчжоу. Нинбо имел сношения с Японией, Цюаньчжоу — с Рюкю, Гуанчжоу — с Чжаньчэном, Сяньло и всеми странами Западных морей. Рюкю, Чжаньчэн и другие страны — все уважали порядок и честно в назначенный срок присылали дань. Только Япония то возмущалась, то подчинялась. И поэтому срок представления ею дани специально был ограничен десятью годами, число прибывающих людей установлено в 200 человек, а число кораблей ограничивалось двумя. Разрезная печать на золотых листах проверялась, [90] чтобы не было подлога. Затем управление кораблями и торговлей было временно закрыто, и тогда опять было строго запрещено жителям побережья, а также стоявшим в гарнизонах солдатам и офицерам частным образом сноситься с заморскими странами. В начале правления Юнлэ малолетний Хачжима Хамоци и другие прибыли ко двору и привезли с собой черного перца для торговли с населением. Некоторые ведомства просили, чтобы взимать с них налоги. Император сказал: «Налог на торговлю — унижает государство. Как же могут тогда получать выгоду те, кто занимается торговлей!! Сейчас варвары, следуя хорошему примеру, прибывают издалека и посягать на их выгоды — это значит получить немного, а убыток и стыд — большой» — и не дал согласия. В третьем году (1405) число послов, прибывших с данью, увеличилось. И тогда по правительственной почте [послано распоряжение] организовать в Фуцзяни, Чжэцзяне и Гуандуне три канцелярии. В Фуцзяни [канцелярия] называлась лайюань, в Чжэцзяне — аньюань и Гуандуне — хуайюань.

Вскоре учредили управление торговлей и кораблями [во главе] с тицзюем для Аннама и Юньнани, которое принимало дань двору, представляемую всеми юго-западными странами. Сначала дань доставлялась морскими кораблями в ведомства, которые проверяли и оформляли ее и тогда докладывали, и только после этого перевозили. Император Сюаньцзун (1426—1436) приказал по прибытии сразу докладывать и, не дожидаясь ответа, доставлять в столицу.

В годы правления Уцзуна (1506—1521) тайцзянь Би Чжэн, бывший тицзюем в управлении торговлей и кораблями, докладывал, что соответственно старым порядкам все прибывшие морем корабли были подведомственны только управлению торговли и кораблями, теперь же ими ведают три инспекции от трех управлений, Би Чжэн просил сделать по-старому. Ведомство чинов и обрядов обсуждало функции управления торговлей и кораблями. И было приказано не устанавливать сношений с кораблями заморских купцов и варварскими кораблями, доставляющими дань и местные товары, которые не записаны в императорском указе.

Некий Сюнь Сюань действовал по-старому. Когда он был тайцзянем в управлении торговлей и кораблями, он не взимал пошлины с кораблей Маньлацзя и других варварских стран. В своем докладе он просил установить совместное управление. Но по доносу ведомства обрядов он был смещен. Лю Цзиньсы исправил его ошибку и навел порядок. Во втором году правления Цзяцзин (1523) из Японии были посланы [91] послы Цзун Шэ и Сун Суцин, которые, следуя разными путями, доставили дань. Они спорили между собой, кто из них истинный представитель, а кто ложный. Тайцзянь Най Энь принял от Сун Суциня взятку и объявил его подлинным. Тогда Цзун Шэ ограбил Нинбо. Цзишичжун докладывал, говоря, что это зло от японцев вызвано управлением торговлей и кораблями и надо его закрыть. И оно было закрыто. Японские морские торговцы бороздили моря. Они вступили в сношения с теми, кто из корысти без разрешения плавал по морю, не соблюдая никакого запрета. Они стали пиратами. В двадцать шестом году (1547) сто кораблей японских пиратов долго стояли в Нинбо 41 и Тайчжоу 42. Несколько тысяч человек высадились на берег, жгли и грабили.

Сюньфу Чжэцзяна Чжу Ван разузнал, что хозяева кораблей все важные и именитые люди (гуй гуань дасин). Покупая у варваров товары по заниженным ценам, они перепродают их с выгодой. То, что они задерживали плату, вызывало волнения. Тогда, согласно строгому запрету на морскую торговлю, было уничтожено все, что у них оставалось. В докладе императору Чжу Ван просил издать манифест о том, чтобы остерегаться этих именитых людей (дасин). Ответа императора не последовало.

В двадцать восьмом году (1549) Чжу Ван снова докладывал: «...Все честные люди из Чандина и Макао (Линь Гун и другие) привлекают варварские корабли и поднимают мятежи, а все наиболее корыстные вступили в связь [с японцами] в целях погони за прибылью и тем самым стали проводниками тех, кто попирал наши берега. По справедливости они заслуживают кары». Ведомство наказаний снова запретило этим великим хитрецам вступать в связь с варварами. Чжу Ван при удобных обстоятельствах всегда казнил их. Чжэцзянский инспектор (юйши) Чэн Цзюдэ донес на Чжу Вана, якобы он неверно действует, самовольно убивает, вызывая этим раздоры. Император арестовал Чжу Вана, лично допросил, после чего Чжу Ван был снят с должности. Тогда число корыстных увеличилось, и они ничего не боялись. Неурядицы во внешних сношениях и внутренние усобицы вызвали несчастья и беды. Взбунтовались Ван Чжу, Сюй Хай, Чэн Дун, Ма Е и другие, и не стало на море спокойных дней.

В тридцать пятом году (1556) японские пираты ограбили Фуцзянь. Чжэцзянский столичный инспектор (ду юйши) Ху [92] Цзансянь послал своих подчиненных (кэ) Цзян Чжоу и Чэн Кэнаня в Японию огласить манифест императора. Они вернулись с ответом, что японцы желают привозить дань и торговать. Военное ведомство рассмотрело и не согласилось. Этим и кончилось.

В тридцать девятом году (1560) юйянский 43 сюньфу Тан Шуньчжи вновь предложил открыть три канцелярии управления морской торговли. Ведомство рассмотрело и дало разрешение. В сорок четвертом году (1565) по возвращении на должность чжэцзянского губернатора Ли Цзи они опять были закрыты. После этого в Фуцзяни их то открывали, то вновь закрывали. В годы правления Ваньли (1573—1620) в Фуцзяни снова была разрешена торговля с запретом только на селитру. После этого были учреждены два отделения ведомства торговли и кораблей, как и прежде во главе с евнухами (21б, 22а, 23а).

Попытки португальцев проникнуть в Китай

Мин ши, гл. 325

Португальцы (Фуланьцзи)

Были португальцы, которые с этого времени 44 начали позволять своим солдатам и офицерам действовать нехорошим путем и грабить. Издавна гуандунские чиновники и гражданские и военные получали ежемесячные оклады в зависимости от количества варварских товаров, которые доставлялись для продажи. Среди доставлявших товары немногие соглашались снова позволить португальцам торговать. Цзишичжун Ван Сичжэнь очень настаивал на том, чтобы запретить всякие сношения с теми варварами, которые не вовремя представляют дань и у которых не сходится печать на обрезе бумаги. Поэтому варварские корабли почти перестали приходить. Сюньфу Ли Фу докладывал: «Государственные [чиновники] и частные лица в Гуандуне вложили большие капиталы в торговлю, и поскольку с варварских кораблей перестали поступать налоги, все эти частные лица и чиновники попали в бедственное положение. Если разрешить теперь торговать с Португалией, то будет четверная выгода. При прежних императорах с товаров, доставляемых варварами, помимо дани, брали [в казну] некоторую [93] их часть. Продавая эти [отобранные] товары законным путем, можно полностью обеспечить императорскую казну — это первая выгода. Гуандун и Гуанси несколько лет подряд ведут войны, и их казна и амбары полностью истощились и тем, о чем говорилось, можно покрыть расходы на снабжение армии и заготовить [запасы] на всякий случай — это вторая выгода. Гуанси всегда зависела от снабжения из Гуандуна, и малейший перебой сразу вызывал такие затруднения, с которыми трудно было справиться, а если варварские корабли будут прибывать, то связи [Гуандуна и Гуанси] восстановятся — это третья выгода. Простой народ живет торговлей. Имея товаров на 1 цянь, он может перепродавать их снова и снова, и добыть себе одежду и пищу — это четвертая выгода. Благосостояние и государства и народа одинаково зависят от этого.

Таким образом, это выгодно народу и не служит средством наживы, что было бы бедствием для народа». Вслед за этим было разрешено португальцам торговать в гавани Сяошань 45, но они перешли через торговые границы и стали непрерывно приходить в Фуцзянь. В двадцать шестом году (1541) Чжу Ван стал сюньфу и строго запретил иметь сношения с варварами. Они нигде не смогли ничего получить и тогда со всеми силами напали на чжаньчжуские Юэган и Юйсюй 46. Фуши Кэ Цяо и другие оборонялись и отразили [нападение]. В двадцать восьмом году (1543) они снова напали на Чжаоань 47. Правительственные войска встретили и атаковали их у Цзомаси и взяли в плен предводителя этих разбойников Ли Гуаньгуна и других — всего 96 человек. Остальные бежали. Чжу Ван, пользуясь удобным случаем, приказал их казнить. Тогда его завистник юйши Чэн Цзюдэ донес на него, обвиняя в самоуправстве. Император послал для расследования и доклада по этому делу цзишичжуна Ду Жучжэня. Тот доложил: «Эти купцы из Маньлацзя всегда вербовали бродяг и торговали вдоль морского побережья. Они не присваивали себе титулы [торговых] обществ и не грабили. Чжу Ван казнил их самовольно. А донесения юйши были правдивы». Тогда Чжу Ван был арестован и покончил жизнь самоубийством. Он, вероятно, не знал разницы между Маньлацзя и Португалией. После смерти Чжу Вана запрет на морские [сношения] был опять ослаблен. Португальцы сновали по морю и ничего не признавали, а те из них, которые торговали в гавани Сяошань и Хаоцзине, даже построили здания и обнесли их стенами, [94] гордо возвышавшимися на морском берегу, как отдельное государство. Некоторые чиновники, напротив, рассматривали это иностранное [поселение], как должное. В Хаоцзине, что за воротами «Прыжок тигра» («Хутао»), раньше торговали друг с другом Сяньло, Чжанчэн, Чжаова, Люцю, Бони и другие страны все под руководством учрежденного в Гуанчжоу управления торговлей и кораблями.

В годы правления Чжэндэ (1506—1521) торговля была перенесена в Гаочжоу в уезд Дяньбай.

В четырнадцатый год Цзяцзин (1534) (чжихуэй) Хуан Цин получил взятку и выпросил у высшего начальства позволения на ежегодный привоз в Хаоцзин [товаров] на 20 тыс. цзиней. Португальцы тогда пробрались [в Хаоцзин] и построили множество высоких зданий с острыми крышами. Фуцзяньские и гуандунские купцы жадно устремились туда, и со временем их собралось там огромное множество. Иноземцы в испуге попрятались, и монополия [торговли] попала в руки [купцов] (стр. 21 а—б — 22а).

ВОЙНЫ С ЯПОНЦАМИ

Цзычжи тунцзянь ганму, гл. 13

1549 г. Осенью в 7-й месяц японцы произвели набеги на Чжэдун.

По прежним уложениям в Чжэцзяне была комиссарская экспедиция, управляющая пристанями (ши бо ти цзюй сы). Когда приходили корабли с товарами, то она производила оценку. Все управление находилось в руках чиновников. Вначале же Цзяцзинских лет (1522—1566) определение комиссаров отменено. Неблагонамеренные поморские жители присваивали себе все выгоды, и, вывозя богатства Срединного государства, производили торг с иностранцами. Прежде были купцы, управляющие этими делами. Когда же строго запретили торг с иностранцами, то все дело перешло в руки чиновников и сильных домов, которые слишком снижали цену. Японцы крайне роптали на это и тогда, объединившись в партии, грабили по берегам. Губернатор Чжу Ван ловил мятежников, имевших сношение с японцами, и казнил их, не ожидая императорского указа. Кроме того, он неоднократно представлял доклады о злоупотреблениях, производившихся большими домами (да син). По этой причине фуцзяньские и чжэцзянские жители ненавидели его. Стряпчий Чэнь Цзюдэ донес, что Чжу Ван самовольно казнит людей. Тогда Чжу Ван принял яд и умер. Беспорядки еще более усилились. В то [95] время в приморье давно царила тишина и люди не знали оружия. Услышав о нашествии японцев, все разбежались, и поморье опустело. С тех пор до конца Цзяцзинского правления не было спокойных дней.

Гл. 14

1556 г. Беспокойства от японцев крайне усилились.

1562 г. Японцы берут губернский город Синхуа. Генерал Юй Даю с помощником Ци Цзигуаном разбил их.

Прежде японцы оставили Чжэцзян. Они покушались на Хуай, Янчжоу, У и Юэ, но безуспешно, после этого напали на Фуцзянь, разбили более одиннадцати городов, захватили много богатства и детей обоего пола, побили или изранили чиновников, солдат и жителей бесчисленное множество (л. 10).

Гл. 16

1592 г. В 5-й месяц японцы покоряют Чаосянь (Корею).

Мнимый японский король Пин Сюцзи 48, поднявшись из невольников, похитил престол и завоевал 36 областей. Проведав, что Чаосянь приготовлена слабо, порознь отправил военачальников Син Чана, Цин Чжэна [и других], которые с флотом от острова Дуймадао пришли к городу Фушани, разбили Чаосяньскую армию и вступили в столицу. Почти все восемь областей были завоеваны.

Король Ли Гун в беспамятстве бежал и, переправясь через реку Ялу, просил принять его в китайское подданство. Посланники его с прошениями о помощи один за другим следовали по дороге. Император приказал назначить Сунь Инчана главноуправляющим по военной части против японцев, а Ли Жусуна — главнокомандующим над вспомогательными войсками. Начальник военного ведомства Ши Син представил доклад о том, чтобы отправить красноречивого Шэнь Вэйцзина в японскую армию и подкупом вызвать несогласие между полководцами (л. 2а). [96]

1558 г. Зимой в 11-й месяц японцы уходят. Казенные войска (гуаньцзюнь), разными дорогами преследуя, разбивают их. Чаосянь получает спокойствие.

Прежде казенные войска с разных сторон напали на японцев, но не имели успеха. Случилось, что Пин Сюцзи умер, и японцы все пожелали возвратиться домой. Первый полководец их Цин Чжэн прежде уехал на флоте. Посему генерал Ма Гуй вступил на остров в заливе Сипу. Лю Тин взял у них острог Сецяочжай. Генерал Чэнь Линь разбил их вспомогательное войско. После сего японцы подняли паруса и уплыли. В семилетнее занятие Чаосяни японцами потеряно несколько сот тысяч войска, на содержание пошло несколько миллионов, но Китай и Чаосянь никак не могли одержать победы и только со смертью Пин Сюцзи кончились сии бедствия (л. 16).

ПЕРВЫЕ ДОКУМЕНТЫ О СВЯЗЯХ КИТАЯ С РОССИЕЙ

В 1618 г. русское посольство, руководимое Иваном Петлиным, через Кузнецкий Алатау, Западные Саяны, Туву и Монголию достигло Пекина. Иван Петлин оставил краткое, но интересное описание своего путешествия.

Очевидно, именно Иваном Петлиным была привезена в Москву в Посольский приказ грамота от императора Ваньли.

Из-за отсутствия переводчика с китайского содержание грамоты было неизвестно до 1675 г.

В 1675 г. при отъезде из Москвы в Китай посольства Николая Спафария ему была вручена грамота, привезенная Петлиным вместе с другой непереведенной грамотой из Китая, датированной 1649 г., для перевода их в Китае на латинский язык.

Однако в Тобольске Спафарию удалось найти переводчика, и переведенные грамоты были отправлены в Посольский приказ.

Первая

«Валли 49, китайский царь: из Руси приехали два человека, И Валли, китайский царь, говорил им, русским людям: с торгом приходите и торгуйте; и выходите и опять приходите. На сем свете ты великий государь, и я царь не мал, чтоб между нами дорога чиста была, сверху и снизу ездите и что доброе самое привезете, и я против того камками добрыми пожалую вас.

И ныне вы назад поедете, и коли опять сюда приедете, и как от великого государя люди будут, и мне бы от него, [97] великого государя, лист привезли, и против того листа и я буду лист посылать. И как листы от вас будут, и я с великою честию велю принять и людей взять.

А мне к вам, великому государю, своих послов послать нельзя, что путь дальней, и языка не знают; и от меня ныне к Вам великому челобитье, и бью челом тебе великому государю. Только бы к тебе, великому государю, моим послам путь был, и я бы к вам присылал своих послов. И я по своей вере царь, ни сам из государств не выезжаю и послов своих и торговых людей не выпущаю».

Вторая

«Китайского Валли-хана сын Джу-ханди 50. При моем отце от великого государя торговые люди приходили торговать, а ныне от великого государя торговые ко мне не ходят. А как при моем отце великого государя люди приходили и солнце видалой, а ныне при мне не ходят твои люди. Как ко мне придут, и они столь светлы будут, как на небеси месяц. А как твои люди доходить будут и мне радостно будет, и жаловать их стану. Мне ты привез два рога лосиные, и я тебе дал против того семь сот камок. И ты мне самое доброе привези, и я стану тебя и свыше дарить, и к тебе великому государю послал из Аба из каменя сделаны тридцать две чашки. И твои великого государя послы ко мне приходили три человека, и я тех твоих великого государя послов из своего государства до большой реки велел проводить с честью, и послал их проводить днища с 3000 человек» 51.

Нерчинский договор 27 августа 1689 г. 52

Божею милостию Великих Государей, Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея [98] Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев и многих Государств и Земель Восточных и Западных и Северных отчичей и дедичей и 53 Наследников и Государей и Обладателей, Их Царского Величества великие и полномочные послы Ближней Окольничей и Наместник Брянской, Федор Алексеевич Головин, Стольник и Наместник Елатомской, Иван Остафьевич Власов, Дияк Семен Корницкой, будучи на посольских съездах близ Нерчинска великих азиацких стран повелителя монарха самовластнейшего меж премудрейшими вельможи богдойскими, закона управителя, дел общества народа Китайского хранителя и славы, настоящего Богдойского и Китайского Бугдыханова Высочества с великими послы Самгута, Надворных войск с начальником и внутренние палаты с воеводою Царства советником, да с Тумке-Камом 54 внутреннияж полаты с воеводою первого чину Князем и Ханского Знамени с Господином и ханским дядею Иламтом, одногож знамени Господином и протчими постановили и сими договорными статьями утвердили:

1

Река, имянем Горбица, которая впадает, идучи вниз, в реку Шилку, с левые стороны, близ реки Черной, рубеж между обоими Государствы постановить; такожде от вершины тоя реки каменными горами, которые начинаются от той вершины реки и по самым тех гор вершинам, даже до моря протягненными 55 обоих Государств державу тако разделить, яко всем рекам малым или великим, которые с полудневные стороны с их гор впадают в реку Амур, быти под владением Хинского Государства; такожде всем рекам, которые с другия стороны тех гор идут, тем быти под державою Царского Величества Российского Государства, прочиеж реки, которые лежат в средине меж рекою Удью под Российского Государства владением и меж ограниченными горами, которые содержатца близ Амура владения Хинского Государства и впадают в море и всякие земли посреди сущия меж тою вышепомянутою рекою Удью и меж горами, которые до границы надлежат, не ограничены ныне да пребывают, понеже на оны земли заграничение великие и полномочные послы, не имеюще указу [99] Царского Величества, отлагают неограничены до иного благополучного времени, в котором при возвращении с обоих сторон послов Царское Величество изволит и Бугдыханово Высочество похочет о том обослатися послы или посланники любительными пересылки, и тогда или чрез грамоты или чрез послов тые назначенные неограниченные земли покойными и пристойными случаи успокоити и разграничить могут.

2

Такожде река Аргунь, которая в реку Амур впадает, границу постановить тако яко всем землям, которые суть стороны левые идучи тою рекою до самых вершин под владением Хинского Хана да содержутца, правая сторона такожде все земли да содержатца в стороне Царского Величества Российского Государства и все строение с полудневные стороны той реки Аргуни снесть на другую сторону тояж реки.

3

Город Албазин, которой построен был с стороны Царского Величества, разорить до основания и тамо пребывающие люди со всеми при них будущими воинскими и иными припасы да изведены будут в сторону Царского Величества и нимало убытку или каких малых вещей от них тамо оставлено будет.

4

Беглецы, которые до сего мирного постановления как с стороны Царского Величества, так и с стороны Бугдыханова Высочества были: и тем перебещикам быть в обоих сторонах безроменно; а которые после сего постановленного миру перебегати будут и таких беглецов без всякого умедления отсылати с обоих сторон без замедления к пограничным воеводам.

5

Каким либо ни есть людем с проезжими грамотами из обоих сторон для нынешние начатые дружбы для своих дел в обоих сторонах приезжати и отъезжати до обоих Государств добровольно и покупать и продавать что им надобно да повелено будет. [100]

6

Прежде будущие какие ни есть ссоры меж порубежными жители до сего постановленного миру были для каких промыслов обоих Государств промышленные люди преходити будут и разбои или убивство учинять, и таких людей, поймав, присылати в те стороны, из которых они будут в порубежные городы к воеводам, а им за то чинить казнь жестокую; будет же соединясь многолюдством и учинять такое вышеописанное воровство, и таких своевольников, переловя, отсылати к порубежным воеводам, а им за то чинить смертная казнь, а войны и кровопролития с обоих сторон для таких притчин и за самые пограничных людей преступки не всчинать, а о таких ссорах писать из которые стороны то воровство будат обоих сторон к Государем и розрывати те ссоры любительными посольскими пересылки.

Противу сих постановленных о границе посольскими договоры статей, естли похочет Бугдыханово Высочество поставить от себя при границах для памяти какие признаки, и подписать на них си статьи, и то отдае мы на волю Бугдыханова Высочества. Дан при границах Царского Величества в Даурской земле лета 7197-го дня.

Таковожь письмо руки Андрея Белобоцкого написано и на латинском языке.

Скрепа по листам секретаря Федора Протопопова.

С подлинною копиею читал переводчик Фома Розанов.


Комментарии

1. Церковнославянский текст, по рукописи, принадлежащей Ф. Т. Васильеву. Изд-во имп. университета, Казань, 1910.

2. Пежин — так Спафарий называет Пекин.

3. Липу — либу, ведомство чинов.

4. Губу — хубу, ведомство финансов.

5. Липоу — либу, ведомство обрядов. (Спафарий определяет функции либу неточно).

6. Пинкпу — бинбу, военное ведомство.

7. Кинкпу — гунбу, ведомство работ.

8. Гинкпу — синбу, ведомство наказаний.

9. Колао — голао, старейшие в государстве.

10. Кайсианг — цзайсян — крупный сановник при императорском дворе.

11. Симынь Цин — главный герой романа — разбогатевший купец и ростовщик. Беспощадно правдивое обнажение язв разлагающегося феодального общества, отображенное а похождениях этого хищного дельца, его умелое приспособление к господствующему режиму помогают, с одной стороны, понять особенности зарождения буржуазных отношений в Китае, а с другой — позволяют считать самого Симынь Цина обобщенным образом героя своего времени.

12. У Юэнян — старшая жена Симынь Цина, хозяйка дома.

13. Знаменитый лекарь древности.

14. Чжэцзян и Хэбэй.

15. Сычуань и Гуйчжоу.

16. Шаньси, Шэньси, Сюаньдэ, Датун.

17. Ваном Янь (Пекина) был в это время Чжу Ди, будущий император Чэнцзу (1403—1424).

18. Хуэйди — император при минской династии (1399—1402).

19. Ван Цзинхун, тайцзянь — участник всех экспедиций Чжэн Хэ.

20. Западными морями назывались все водные пространства к западу от Малайского архипелага. Однако выражение «Чжэн Хэ послан в Западные моря» часто употреблялось для всех экспедиций Чжэн Хэ, независимо от их направления.

21. Город в пров. Цзянсу.

22. Чжаньчэн — страна на юго-восточном побережье Индокитайского полуострова.

23. Цзюцзян, или Саньфоцзи, — в китайской транскрипции название страны Паленбанг (в ю.-в. части о. Суматра).

24. С присоединением новой территории на ней вводилось такое же административное деление, как и в самом Китае.

25. Страны на с.-з. побережье о. Суматра.

26. На о. Суматра, в стране Сумэндала.

27. Чжаньчэн, Чжэнна — юго-восточное побережье Индокитайского полуострова. Чжаова — Ява; Сяньло — Сиам (совр. Таиланд), Гули — Каликут, крупный торговый порт на Малабарском берегу Индии; Маньлацзи — страна на юго-западном берегу п-ва Малакка; Бони — страна в западной части Борнео; Алу — страна на с.-з. о-ва Суматра; Кэчжи — страна на Кромандэльском берегу Индии; Дагэлань, Сяогэлань — страны на Малабарском берегу Индии или о-ве Квилон около Малабарского берега; Сиянсоли, Соли — Кромандэльский берег Индии (Чола); Абобадэн (Ганьбали) — в северной части Малабарского берега Индии; Цзянлэ — страна в Южной Индии (Кали); Наньцзоли — Малабарский берег Индии; Силаншань — Цейлон; Наньболи — страна к западу от Сумэндала (зап. берег Малакки); Пэнхэн — Паханг (восточный берег Малакки); Цзиланьдэн — Калантан (восточный берег Малакки), Холумосы — Ормуз, крупный торговый порт в Персидском заливе; Била — Брава (вост. Африка); Люшань — Мальдивские о-ва; Суньла — Секандар (?) или Сунда на Яве, Мугэдушу, Милинь, Цзуфар, Чжубу, Тяньфан — страны, расположенные по побережью Аравии и с.-в. Африки; Ласа — совр. Эритрея; Шаливаньни — местонахождение неизвестно; Баньгэла — Бенгал. Лифа, Нагур — страны в с.-з. части Суматры.

28. Тибет.

29. Здесь опускается длинный перечень титулов.

30. Непал.

31. Диюнта — страна к западу от Непала.

32. Бинлигунвалинцзан, Сыдацзан — районы Тибета.

33. Цинъюань (1195—1200) — годы правления сунского императора Нинцзуна.

34. Башаньван — название титула иноземного правителя.

35. Сяньло — Сиам (совр. Таиланд).

36. Вэньчжоу — порт в пров. Чжэцзян.

37. О-ва Рюкю.

38. Пров. Цзянсу, порт в устье Янцзы.

39. Порт в пров. Чжэцзян.

40. Порт в пров. Фуцзянь.

41. Порт в пров. Чжэцзян.

42. Порт в пров. Чжэцзян (в настоящее время не существует).

43. Юйян — город в провинции Аньхой.

44. Начало XV в.

45. Сяошань — порт в пров. Чжэцзян.

46. В пров. Фуцзянь.

47. В пров. Фуцзянь.

48. Хидэёси.

49. Валли — годы правления императора минской династии Ваньли (1573—1620).

50. Очевидно, датировка второй грамоты (1649) ошибочна. В 1649 г. правил в Китае не сын Ваньли, а цинский (маньчжурский) император Шуньчжи (1644—1661). Вероятно, грамота относилась к более раннему времени, до 1644 г.

51. Тексты грамот приводятся по книге «Дипломатическое собрание дел между российским и китайским государствами с 1619 по 1792 год», составленной по документам, хранящимся в Московском архиве Государственной коллегии иностранных дел, в 1792—1803 гг. Н. Н. Бантыш-Каменским. Типография Императорского университета. Казань, 1882, стр. 7. Н. Н. Бантыш-Каменский указывает, что переводы с обеих грамот извлечены из книги китайского двора № 3, лл. 330—332 (стр. 6).

52. «Список с договору, каков постановил боярин Федор Алексеевич Головин Китайского Хана с послы Сумгута советником с товарыщи на съезде на рубеже близ Нерчинска 7197 году». Текст договора помещен в «Сборнике договоров России с Китаем» 1689—1881 гг., изд. министерства иностранных дел. СПб., 1889.

53. В Полном собрании свода законов (т. III, стр. 31) в тексте договора буквы «И» нет.

54. В Полном собрании свода законов напечатано вместо «да с Тумке-Камом» — Дастумке Камом.

55. В Полном собрании свода законов — «протягненных».

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.