СЫМА ЦЯНЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ

ШИ ЦЗИ

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ

Хуайинь-хоу ле чжуань — Жизнеописание Хуайинь-хоу ¹

Хуайинь-хоу Хань Синь был родом из Хуайиня ². В начале он был бедным, не умел показать себя, и ему не удалось выдвинуться в чиновники. Не сумев устроить свою жизнь, заняться торговлей, он скитался по людям, пил и ел за их счет. Многие относились к нему с презрением. Часто [он] кормился в доме своего земляка — тинчжана на тракте в Наньчане. Но через несколько месяцев жене тинчжана это надоело. Однажды она еще в постели съела завтрак, а когда, как обычно, пришел Хань Синь, не предложила ему еды. Синь понял, что она имела в виду, и, рассердившись, покинул тот дом.

Синь стал ловить рыбу под городскими стенами, там, где женщины мыли пряжу. Одна из женщин, видя, что Синь голоден, накормила его, и это повторялось много дней, пока пряжа не кончилась. Синь был очень благодарен мойщице пряжи и сказал: «Я обязан щедро вознаградить вас за это». Женщина раздраженно ему ответила: «Здоровый мужчина не может прокормить себя. Я пожалела вас и накормила, но вовсе не думала о награде».

Один молодой мясник из Хуайиня с презрением сказал о Сине: «Хоть [он] такой здоровый [и] любит носить меч, но в душе он трус». Он прилюдно позорил его словами: «Если ты, Синь, не боишься смерти, то заруби меня, а если ты боишься смерти, проползи у меня между ног!» Синь огляделся вокруг, склонился к земле и пополз на четвереньках между ног [парня]. Все на рынке смеялись над [Хань] Синем, считая его трусом.

Когда же войска Сян Ляна переправились через Хуайхэ, Синь, взяв в руки меч, последовал за ними, [но], занимая низкий пост, ничем себя не проявил. После поражения Сян Ляна он примкнул к Сян Юю, который назначил [его] своим ланчжуном. [Синь] несколько раз пытался давать советы Сян Юю, но тот их не принял. Когда же ханьский ван вторгся в [земли] Шу, Синь покинул Чу и [110] перешел на сторону Хань ³. Занимая должность ляньао ⁴, [Синь] так и не смог прославиться, он попал под суд и был приговорен к казни. Тринадцать его соучастников по преступлению уже обезглавили, следующим был [Хань] Синь. Синь поднял голову, осмотрелся и вдруг увидел Тэн-гуна ⁵. [Тогда Синь] воскликнул: «Неужели наш правитель не желает овладеть Поднебесной? Почему же отрубают головы храбрым мужам!» Тэн-гун подивился его словам и, посчитав мужественной его внешность, не дал его казнить и освободил. [Тэн-гун] поговорил с ним, остался очень доволен и доложил о нем государю. Государь назначил [Синя] чжисудувэем — управителем по зерну. И Лю Бан не нашел в нем ничего особенного.

[Хань] Синю довелось несколько раз беседовать с Сяо Хэ ⁶, и тот был удивлен его способностями. Когда же [ханьские войска] добрались до Наньчжэна ⁷, то оказалось, что по дороге сбежали несколько десятков военачальников. О Сине через Сяо Хэ и других уже несколько раз докладывали государю, но государь все равно его не использовал, и Синь тоже сбежал. Сяо Хэ, узнав, что Синь бежал, не успев даже никого предупредить, сам бросился в погоню. Нашелся человек, который доложил государю так: «Чэнсян Хэ бежал». Государь разгневался так сильно, как будто потерял правую или левую руку. Через день или два [Сяо] Хэ явился и попросил государя о встрече. Правитель и гневался, и радовался. Ругая Хэ, он сказал: «Почему это ты сбежал?» Хэ ответил: «Разве я посмел бы убежать? Я догонял сбежавшего». Правитель спросил: «Кого же это ты догонял?» Хэ сказал: «Это был Хань Синь». Правитель вновь стал его ругать: «Когда военачальники исчезали десятками, ты никого не догонял; то, что ты догонял Синя, — ложь!» Хэ отвечал: «Военачальников найти легко, а такому, как Синь, среди государственных мужей равных нет. Если вы, правитель, стремитесь долго господствовать в Ханьчжуне, то здесь Синю нечего делать; но вы несомненно хотите бороться за Поднебесную, и тогда без Синя у вас ничего не получится. Прошу вас, правитель, определиться, какой тактики вы собираетесь придерживаться». [Хань-]ван сказал: «Я все же собираюсь двинуться дальше на восток; как я могу надолго застревать в этих местах?» Хэ сказал: «Если вы собираетесь устремиться на восток и сможете использовать [Хань] Синя, то он останется, если не сумеете, он в конце концов сбежит». Ван сказал: «Ради вас я поставлю его военачальником». [Сяо] Хэ продолжал: «Став [просто] военачальником, [Хань] Синь наверняка не задержится». Ван сказал: «Тогда я поставлю его [111] главнокомандующим». Хэ ответил: «Это будет прекрасно». После этого ван выразил желание призвать Хань Синя, [чтобы] пожаловать ему [титул]. [Но] Хэ сказал: «Вы, ван, относились к нему пренебрежительно, не соблюдая должного ритуала, а теперь, предлагая ему принять должность главнокомандующего, зовете его, как мальчишку. Это может стать причиной его ухода. Если вы, правитель, хотите пожаловать ему эту должность, выберите благоприятный день, совершите необходимые церемонии, очиститесь постом, соорудите алтарь для жертвоприношений, совершите все необходимые ритуалы, тогда и можно [вручать ему знак власти]». Ван согласился со всем этим. Военачальники обрадовались, каждый думал, что это его назначат старшим командиром. Но когда выяснилось, что главнокомандующим назначен Хань Синь, вся армия была поражена.

По окончании церемонии государь уселся на трон и сказал Хань Синю: «Чэнсян [Хэ] много раз говорил о вас, военачальник; какой план действий вы можете предложить?» Хань Синь уклонился [от прямого ответа] и, в свою очередь, спросил вана: «Разве сейчас не Сян-ван борется с вами на востоке за власть над Поднебесной?» Хань-ван ответил: «Да, это так». [Хань Синь] продолжал: «Кто, по-вашему, вы или Сян-ван обладает большей храбростью и силами, кто более человеколюбив?» Хань-ван долго молчал, [потом] сказал: «Я ему уступаю». Хань Синь дважды поклонился государю, одобряя [его ответ, и] продолжал: «И я, Синь, считаю, что вы уступаете ему. Но мне приходилось служить ему и позвольте вам рассказать, что представляет собой Сян-ван как человек. Сян-ван злобен, гневлив, он отстранил от должностей тысячи людей, это значит, что он не умеет использовать на службе мудрых военачальников и храбрость у него мужицкая. Внешне Сян-ван уважителен к людям, даже показывает свою любовь к ним, приветлив; если человек из его окружения заболевает, он проливает слезы, делится с ним едой и питьем; но стоит кому-либо совершить подвиг, за который следовало бы вовремя пожаловать владение или звание, он начинает вертеть приказ в руках и никак не может решиться его отдать. Это можно назвать женской гуманностью. Хотя Сян-ван властвует над Поднебесной и все чжухоу — его подданные, он не находится в пределах застав и разместил свою столицу в Пэнчэне. Он нарушил свое соглашение с И-ди и пожаловал звания ванов тем, кто ему близок и кого он любит. Чжухоу волнуются, видя, что Сян-ван изгнал И-ди и поселил его в Цзяннани, что он изгоняет [112] правителей и правит сам лучшими землями. Где бы ни проходила армия Сян-вана, там всех безжалостно уничтожают, многие в Поднебесной озлоблены на него, байсины далеки от него. Он держится лишь благодаря своей мощи и насилию. На словах он гегемон, фактически он утратил сердца Поднебесной. Поэтому я и говорю, что его сила сменяется слабостью.

Если сейчас вы, Великий ван, действительно сумеете вернуться на [правильный] путь, сумеете использовать усилия храбрецов [всей] Поднебесной, вы покараете всех [врагов]. Если вы станете заслуженно одаривать своих помощников городами и селениями Поднебесной, то кто вам не покорится?! Если вы, ван, поведете свои войска вслед мужам, мечтающим вернуться на восток, то любой противник будет рассеян! Кроме того, три циньских вана — это [бывшие] циньские военачальники ⁸, [они] командовали циньскими сыновьями и братьями в течение нескольких лет и уничтожили бессчетное число людей. Кроме того, [Сян-ван] обманывает сдающихся ему чжухоу; дойдя до Синьаня, Сян-ван обманул сдавшихся ему циньских воинов и закопал заживо в землю более двухсот тысяч человек. Бежать удалось только Чжан Ханю, Сыма Синю и Дун И. Циньцы — отцы и братья [погибших] до глубины души ненавидят этих трех [циньских военачальников]. Чу силой поставило ванами этих трех человек, но никто из циньцев их не любит. Если вы, Великий ван, вступите в [заставу] Угуань, не будете причинять [людям] никакого вреда, отмените жестокие циньские законы, договоритесь с циньским населением, установите для него кодекс законов из трех статей ⁹, то среди жителей Цинь не найдется никого, кто не пожелал бы, чтобы вы, Великий ван, царствовали над Цинь. Установив соглашение с чжухоу, вы, Великий ван, станете владыкой Гуаньчжуна ¹⁰, и все население Гуаньчжуна узнает об этом. Когда вы, Великий ван, потеряв должность, попали в Ханьчжун, все жители Цинь очень жалели об этом ¹¹. Если вы, Великий ван, сейчас поднимете войска и двинетесь на восток, достаточно одного приказа [о начале военных действий], и три части Цинь будут покорены». Хань-ван, выслушав это, очень обрадовался и сожалел лишь о том, что поздно приблизил к себе [Хань] Синя. Затем, следуя плану Синя, отдал распоряжение о том, кому из военачальников на кого нападать.

В восьмой луне Хань-ван поднял войска, двинулся на восток, вышел к Чэньцану ¹² и покорил земли Саньцинь ¹³. На втором году правления [дома] Хань (205 г.) [ханьские войска] вышли за [113] пределы застав ¹⁴ и овладели землями вэйского [вана Вэй Бао], хэнаньского [вана Шэнь Яна], а ханьский [ван Чжэн Чан] и иньский [ван Сыма Ан] сдались. Объединившись с силами [княжеств] Ци и Чжао, [ханьцы] напали на Чу. В четвертой луне ханьские войска достигли Пэнчэна, но, потерпев поражение, отступили и рассеялись. [Хань] Синь вновь собрал войска и встретился с Хань-ваном в Инъяне. [Они] вновь атаковали чусцев и разбили их между Цзин и Со ¹⁵. Из-за этого чуские войска так и не сумели продвинуться на запад.

Когда ханьцы потерпели поражение и отступили под Пэнчэном, Сай-ван [Сыма] Синь и Ди-ван [Дун] И покинули Хань и сдались Чу, [правители княжеств] Ци и Чжао тоже выступили против Хань и замирились с Чу. В шестой луне вэйский ван Бао под предлогом посещения больных родственников уехал в свое владение. [После этого он] перекрыл сообщение между Хуанхэ и [заставой] Хэгуань ¹⁶, изменил Хань и заключил мирное соглашение с Чу. Ханьский ван послал господина Ли [И-цзи] уговорить [вэйского] Бао [остаться верным Хань], но безрезультатно. Тогда в восьмой луне, назначив [Хань] Синя цзочэнсяном, [Хань-ван] ударил по Вэй. Вэйский ван стянул значительные силы в Пуфань, перекрыл путь через заставу Линьцзинь ¹⁷. Тогда Хань Синь демонстративно выстроил войска на берегу, развернул суда, как бы намереваясь перейти реку у [заставы] Линьцзинь, а сам скрытно сосредоточил войска у Сяяна и стал переправляться через Хуанхэ на плотах с привязанными к ним [для устойчивости] глиняными кувшинами и неожиданно напал на Аньи ¹⁸. Вэйский ван Бао был захвачен врасплох, он повел войска навстречу [отрядам] Синя, но тот захватил Бао в плен, завоевал Вэй и учредил [там] область Хэдун. Затем ханьский ван объединил силы Чжан Эра и [Хань] Синя и направил их на восток. Они с севера напали на Чжао и Дай. В високосной девятой луне дайские войска были разбиты ¹⁹. Под Юйюем ²⁰ был взят в плен Ся Юэ. [Так] Синь покорил Вэй, разбил Дай. В это время [Хань-ван] прислал гонца с приказом собрать отборные части и выступить к Инъяну для отражения нападения со стороны Чу.

[Хань] Синь и Чжан Эр с несколькими десятками тысяч воинов намеревались двинуться на восток, пройти Цзинсин и ударить по [княжеству] Чжао. Чжаоский ван и Чэнъань-цзюнь Чэнь Юй, узнав о том, что ханьские войска намереваются напасть на них, стянули свои силы к заставе Цзинсин, распустив слух, что будто бы они располагают двухсоттысячным войском. Правитель Гуанъу [по имени] Ли Цзо говорил Чэнъань-цзюню: «Я слышал, что [114] ханьский военачальник Хань Синь переправился через Сихэ, взял в плен вэйского вана, схватил Ся Юэ, потопил в крови Юйюй. Сейчас ему помогает и Чжан Эр, их цель — захватить Чжао. Это войско, увлеченное победами, покинуло свои пределы и ведет дальние бои, они не смогут сражаться стойко. К тому же говорят: «Когда армия снабжается провиантом за тысячи ли, у воинов всегда голодный вид, им приходится собирать хворост и солому, чтобы приготовить себе пищу; у войска нет ни нормальной еды, ни ночлега». Кроме того, дороги через Цзинсин такие, что там не разминутся две повозки, не пройдет строй конников. [Когда войска] идут по таким дорогам несколько сотен ли, запасы продовольствия оказываются далеко позади. Прошу вас дать мне на время тридцать тысяч лучших воинов, я пойду окольными путями [и] прерву их снабжение, а вы тем временем насыпете высокие валы, выкопаете рвы, построите прочные укрепления, но не будете вступать с ними в бой. Так противник, двигаясь вперед, не сможет вступить в сражение, а двигаясь назад, не сможет вернуться [домой]. Мои воины отрежут его тылы, мы запрем его в местах, где нечем будет поживиться. Не пройдет и десяти дней, как головы обоих ханьских военачальников будут лежать под вашими знаменами. Прошу вас, правитель, внимательно обдумать мое предложение, иначе мы станем пленниками этих двух военачальников». Чэнъань-цзюнь [Чэнь Юй] был истым конфуцианцем, он всегда считал, что войска, сражающиеся за правое дело, не прибегают к коварным замыслам и хитрым планам. [Поэтому он] ответил: «Я слышал, что законы войны гласят: «Если у тебя сил в десять раз больше, чем у противника, окружи его со всех сторон, если у тебя сил больше вдвое, то сражайся» ²¹. Сейчас Хань Синь утверждает, что у него в войсках насчитывается несколько десятков тысяч человек, но фактически их не более нескольких тысяч. Чтобы напасть на нас, ему пришлось преодолеть тысячу ли, его войско уже на пределе своих сил. Если сейчас укрыться и не вступать в сражение, то, когда в будущем появится более мощный противник, как мы будем ему противостоять?! Ведь в этом случае чжухоу сочтут нас трусливыми и захотят напасть на нас». Он не прислушался к соображениям Гуанъу-цзюня.

Планы Гуанъу-цзюня не были использованы. А Хань Синь послал своих лазутчиков узнать, как идут дела в стане противника. Они узнали, что советы Гуанъу[-цзюня] не приняты. Когда его люди, вернувшись, доложили ему [об этом], он очень обрадовался и [115] осмелился спустить свои войска с перевала вниз. Не дойдя тридцати ли до заставы Цзинсин, он остановил войска на ночевку. В полночь он отдал приказ действовать. Было отобрано две тысячи легковооруженных конников, каждый из них держал в руках красный [ханьский] флаг. Им было приказано пробраться глухими горными тропами и наблюдать за чжаоской армией. В [отданном] распоряжении говорилось: «Когда чжаосцы увидят, что мы отходим, они непременно бросят свои укрепления и станут преследовать нас; тогда вы стремительно ворветесь в чжаоские бастионы, сорвете знамена Чжао и водрузите наши ханьские красные стяги». Одновременно [он] приказал своим помощникам — младшим военачальникам выдать воинам очень немного пищи для укрепления сил, сказав при этом: «Сегодня же разобьем чжаосцев и устроим пир!» Никто из военачальников не верил в успех, но с притворной решительностью [они] ответили: «Так оно и будет!» Другим командирам [Хань Синь] сказал: «Чжаосцы уже заняли выгодные позиции на местности и построили свои укрепления, кроме того, не обнаружив на нашей стороне флага и барабана старшего военачальника, они не станут нападать на наши головные части, они будут бояться, что мы, достигнув неприступных гор, повернем обратно». После этого [Хань] Синь послал десять тысяч воинов в качестве передового отряда, и они, выйдя из горного прохода, заняли свои позиции, став спиной к реке. Чжаоские воины, издали наблюдая [за этими построениями], громко смеялись. На рассвете Синь водрузил знамя и барабаны старшего военачальника и под барабанный бой вышел из горловины горного прохода Цзинсин.

Чжаосцы распахнули ворота крепости и бросились в атаку. Ожесточенный бой продолжался долго. Тогда Синь и Чжан Эр, делая вид, что бросают знамена и барабаны, стали отходить к войскам, стоявшим у реки. Строй разомкнулся, и их пропустили внутрь лагеря, а битва возобновилась с прежним ожесточением. В результате чжаосцы бросили свои укрепления, стали сражаться за ханьские знамена и барабаны, преследовать Хань Синя и Чжан Эра. Но Хань Синь и Чжан Эр уже успели скрыться в порядках армии, стоящей на берегу реки, и ханьские войска продолжали борьбу не на жизнь, а на смерть. Сокрушить их было невозможно. В это время две тысячи отборных конников, посланные [Хань] Синем в обход, в надежде развить успех, дождались момента, когда чжаосцы покинули свои позиции, и бросились на чжаоские укрепления. Они сорвали чжаоские знамена, [вместо них] водрузили ханьские [116] красные стяги числом до двух тысяч. Чжаоские войска, не добившись победы и не сумев захватить [Хань] Синя и других, решили возвратиться в свои укрепления, но там уже развевались красные ханьские знамена. Среди чжаосцев наступило замешательство, они решили, что ханьцы уже захватили в плен вана Чжао и их военачальников. Они стали в беспорядке разбегаться. Чжаоские военачальники попытались рубить головы отступающим, но остановить бегства не смогли. Тогда ханьские войска взяли противника в клещи, армия Чжао была разбита и частично взята в плен. Чэнъань-цзюня [Чэнь Юя] убили на реке Чжишуй, а чжаоский ван Се был взят в плен.

Затем Хань Синь издал приказ по армии о том, чтобы ни в коем случае никто не убивал Гуанъу-цзюня [Ли Цзо], а тому, кто доставит его живым, была обещана награда в тысячу золотых. Нашелся в армии человек, который, захватив и связав Гуанъу-цзюня, доставил его к командующему. Синь развязал веревки у пленного, усадил его лицом к востоку, сам сел напротив, лицом к западу, и стал обращаться к нему как к наставнику.

Военачальники приносили головы казненных и приводили пленных, поздравляли с победой. Они говорили Хань Синю: «В «Законах войны» сказано: «Располагай войска так, чтобы горы и возвышенности оставались справа и позади, а реки и водоемы находились спереди и слева» ²². Ныне же вы, командующий, приказали нам развернуться спиной к реке и заявили: «Разобьем Чжао и устроим пир». Нам все это было не по душе. Однако в конце концов все окончилось победой. Почему так?» Синь отвечал им: «Все это есть в «Законах войны», только вы не осмыслили их как следует. Разве в них не сказано: «Бросай своих солдат в безвыходное место, и они будут жить, размести их в гиблом месте, и они уцелеют»? ²³. Кроме того, я, Синь, не располагал подготовленными и достойными мужами, и пришлось, как говорится, «посылать в бой людей с базарной площади» ²⁴. При таких условиях останется только поставить солдат в смертельно опасное место, там они будут биться за свою жизнь. Если же поставить их в безопасное место, они все разбегутся. Разве можно было распорядиться ими иначе!» Все военачальники с этим согласились и сказали: «Прекрасно, но до этого мы были не в состоянии додуматься».

После этого Хань Синь обратился к Гуанъу-цзюню за советом: «Я намереваюсь на севере напасть на Янь, а на востоке — на Ци. Как мне добиться успеха?» Гуанъу-цзюнь не стал отвечать на [117] вопрос, [но] сказал: «Я слышал, что военачальник разгромленной армии не может толковать о храбрости, сановник погибшего государства не может рассуждать о судьбах государства. Я попал в плен после поражения и разгрома, как могу рассуждать о великих делах!» Синь сказал: «Но я слышал и другое. Байли Си ²⁵ служил царству Юй, и Юй погибло; когда же он стал служить царству Цинь, циньский правитель стал гегемоном. И дело не в том, что в Юй он был глупым, а в Цинь умным, а в том, использовали его или не использовали, слушали его советы или нет. Если бы Чэнъань-цзюнь принял ваши планы, то я, Синь, наверное, стал бы вашим пленником. Но так как он не использовал ваши рекомендации, я, Синь, смог заполучить вас». Настаивая на своем, он продолжал: «Я готов следовать вашим советам, прошу вас не отказываться». Гуанъу-цзюнь ответил: «Я слышал такое: «У мудреца из тысячи планов один обязательно окажется провальным, а у глупца из тысячи планов один обязательно окажется удачным». Поэтому и говорят, что мудрый человек найдет что использовать даже в высказываниях сумасшедшего. Боюсь, мои соображения не пригодятся вам, но готов выразить вам свою преданность. У Чэнъань-цзюня были планы на сто побед в ста сражениях, но он провалил их в один день! Его армия потерпела поражение под Хао ²⁶, а сам он погиб на реке Чжишуй. Ныне вы, командующий, переправились с западного берега Хуанхэ, взяли в плен вэйского вана, захватили Ся Юэ у Юйюя, за один переход спустились с [гор] у Цзинсина, не прошло и дня — разбили двухсоттысячную армию Чжао, казнили Чэнъань-цзюня. Ваше имя стало известным среди морей, ваша сила потрясла Поднебесную. Крестьяне прекратили пахоту, бросили сохи, нарядно оделись и пируют. Они готовы выполнить любое ваше распоряжение. Все это сильные стороны вашего положения, командующий. Однако народ утомился, войска отказываются воевать, использовать их трудно. А вы, командующий, намерены поднять сейчас обессиленных воинов и бросить их под прочные крепостные стены яньских городов. Боюсь, что вы завязнете в затяжной войне, противнику станет ясно, что у вас не хватает сил, с каждым днем истощаются запасы продовольствия, а слабое Янь все не покоряется. Тем временем княжество Ци, сопротивляясь на своих границах, будет крепнуть. Если Янь и Ци, поддерживая друг друга, не сдадутся, Лю [Бан] с Сян [Юем] так и не смогут поделить власть между собой. И в этом ваша, командующий, слабость. По моему скромному мнению, намеченный вами план — ошибка. Тот, [118] кто умеет хорошо использовать войска, никогда не нападает, [будучи] слабым, на сильного. Напротив, [будучи] сильным, [нападает] на слабого»

Хань Синь спросил: «Если так, то что мне делать?» Гуанъу-цзюнь отвечал: «Если говорить о плане ваших действий сейчас, командующий, то лучше всего снять латы и прекратить боевые действия. Нужно закрепиться на землях княжества Чжао и поддержать их сирот. Одновременно в короткий срок соберите скот и вино в районе ста ли вокруг, накормите командиров, угостите солдат, а потом направьте их на север, в княжество Янь. Немедленно пошлите человека, способного убеждать других, снабдите его соответствующим посланием, из которого должно быть ясным ваше превосходство над Янь, и его правитель не посмеет не прислушаться к вам. А когда Янь последует за вами, пошлите такого же краснобая на восток, в Ци, и [правитель] Ци, в свою очередь, подчинится вам. Хоть у него и есть умные люди, но у них не найдется плана действий для Ци. А когда все пойдет таким образом, то все дела Поднебесной можно будет контролировать. И сложится ситуация, о которой говорится: «Вести о мощи опережают реальные [боевые дела]»». Хань Синь сказал: «Прекрасно», — и последовал его совету. [Он] отправил своего гонца в Янь. Яньцы, получив известие, тут же покорились. Одновременно [Хань Синь] послал донесение Хань-вану с просьбой поставить Чжан Эра чжаоским ваном, чтобы умиротворить это княжество. Ханьский ван согласился и поставил Чжан Эра Чжао-ваном.

[Между тем] чусцы несколько раз посылали свои отборные войска, которые переходили Хуанхэ и нападали на Чжао. Чжаоский ван [Чжан] Эр и Хань Синь совместно пришли на помощь Чжао, и им удалось навести какой-то порядок в чжаоских городах и селениях и в конечном счете поднять войска на помощь дому Хань. В это время чусцы внезапно окружили Хань-вана в Инъяне. Ханьский ван вырвался на юг, достиг местности между Юанем и Шэ ²⁷ и, получив помощь от Цин Бу, укрылся в Чэнгао, где чусцы неожиданно вновь блокировали его.

В шестой луне Хань-ван, вырвавшись из Чэнгао, двинулся на восток, переправился через Хуанхэ и оттуда в сопровождении одного Тэн-гуна отправился в армию Чжан Эра в Сюу ²⁸. Прибыв туда, ханьцы остановились на подворье для приезжающих гостей. Ранним утром, назвав себя ханьскими посланцами, они въехали на конях в [бывшую] чжаоскую цитадель. Чжан Эр и Хань Синь еще [119] не вставали. Ворвавшись в их спальню, ханьский ван захватил печати и верительные бирки, специальным флагом созвал командиров и произвел перемены среди них. [Когда] Синь [и] Эр встали и узнали, что прибыл Хань-ван, они очень испугались ²⁹. Ханьский ван принял под свое командование войска и того и другого и приказал Чжан Эру защищать чжаоские земли, а Хань Синя назначил сяном и приказал собрать еще не выступившие в поход чжаоские войска и направить их против Ци.

Синь повел войска на восток, но, не перейдя [Хуанхэ, у] Пинъюаня, узнал, что Хань-ван послал Ли И-цзи, который уже склонил циского правителя к покорности. Хань Синь хотел прекратить наступление, но его советник и бяньши Куай Тун сказал ему: «Вы, начальник, получили повеление напасть на княжество Ци, а сейчас Хань-ван, послав какого-то ловкача, уговорил цисцев покориться. Разве вам поступил приказ остановиться? На каком основании вы можете прекратить продвижение? Кроме того, учитель Ли в одиночку, использовав лишь язык [длиною] в три цуня, покорил более семидесяти циских городов, а вы, военачальник, с несколькими десятками тысяч воинов за целый год принудили к сдаче [лишь] пятьдесят с лишним чжаоских городов. Будучи военачальником столько лет, неужели вы имеете меньше заслуг, чем какой-то жалкий конфуцианец?» Хань Синь согласился с этим мнением и, последовав совету, переправился через Хуанхэ.

В это время правитель Ци, поверивший Ли И-цзи, пировал, прекратив всякую подготовку к обороне от ханьцев. [Хань] Синь внезапно напал на циские войска под Лися ³⁰ и продвинулся до Линьцзы. Циский ван Тянь Гуан, решив, что учитель Ли обманул его, приказал бросить его в кипящий котел, а сам бежал в Гаоми ³¹, послав гонца к правителю Чу с просьбой о помощи.

Хань Синь, заняв Линьцзы, продолжал движение на восток, преследуя [Тянь] Гуана до западных пределов района Гаоми. В это время чуский ван назначил Лун Це военачальником армии, в которой насчитывалось двести тысяч человек, и послал его на помощь Ци. Циский ван [Тянь] Гуан и Лун Це решили, объединившись, дать бой [Хань] Синю, но не успели соединиться. Кто-то сказал Лун Це: «Ханьские солдаты, сражающиеся далеко от своих домов, будут биться до конца, их в бою не одолеть, а войска Ци и Чу, располагаясь на своих землях, легко терпят поражение и рассеиваются. Не лучше ли укрыться в укреплениях, чтобы циский ван послал своих доверенных чиновников прибрать утраченные города? [120] [Жители] этих городов, узнав, что их ван жив, а армия Чу прибыла к ним на помощь, непременно восстанут против Хань. Ханьские солдаты, которые окажутся [непрошеными] гостями за две тысячи ли [от дома], если все циские города окажутся против них, будут не в состоянии получать продовольствие, и могут сдаться». Лун Це [на это] сказал: «Я знаю, каков был Хань Синь, когда был обычным человеком. С ним легко совладать. Но если я помогу цисцам и без боя заставлю их сдаться, то в чем будет моя заслуга? Если сейчас я в бою одержу победу над врагами, то заполучу половину земель Ци, зачем же приостанавливать [военные действия]!»

После этого он начал сражение, расположив свои войска прямо напротив войск Синя на берегу реки Вэйшуй ³². Хань Синь ночью приказал своим солдатам наполнить десять тысяч мешков песком и соорудить запруду выше по течению реки, а сам с половиной армии переправился через Вэйшуй, чтобы ударить по Лун Це. [Однако вскоре он] сделал вид, что одолеть противника не в состоянии, и повернул назад. Лун Це, естественно, обрадовался и сказал: «Я точно знал, что Синь труслив». [Лун Це] бросился преследовать Синя и стал переправляться через реку. Синь приказал своим солдатам разобрать запруду из мешков, уровень воды резко поднялся, и большая часть войск Лун Це застряла на переправе. Тут по ним и нанесли внезапный удар [воины Хань Синя]. Лун Це был убит, а его части, находившиеся к востоку от реки, разбежались. Бежал и циский ван [Тянь] Гуан. Синь преследовал его в северном направлении вплоть до Чэнъяна ³³, взяв в плен уцелевших чуских солдат.

На четвертом году правления дома Хань (203 г.) [княжество] Ци было полностью захвачено и умиротворено. Тогда был послан человек доложить Хань-вану следующее: «[Правители] Ци постоянно хитрили, обманывали и устраивали смуты. На юге [Ци] граничит с Чу, и если не поставить управлять ими временного уполномоченного, то обстановка там не будет стабильной. Таким уполномоченным удобно было бы сделать меня». В это самое время чусцы внезапно осадили ханьского вана в Инъяне, и, когда посол Хань Синя прибыл [ко двору] и вскрыли послание, ван разгневался и, бранясь, сказал: «Когда я здесь в трудном положении, денно и нощно жду, что он прибудет на помощь, он стремится стать ваном!» Чжан Лян и Чэнь Пин стали наступать на ногу Хань-вану и шептать ему на ухо: «Хань[ский дом] сейчас в неблагоприятном положении. Как вы сможете воспрепятствовать Синю стать ваном? Лучше уж самому поставить его ваном, обласкать его при встрече, повелеть ему [121] укреплять оборону. В противном случае возникнет бунт!» Хань-ван вроде бы все понял и ворчливо добавил: «Когда великий муж ставит на место чжухоу, он превращается в настоящего вана. Что это еще за уполномоченный!» И он послал Чжан Ляна поставить Синя циским ваном, потребовав от него с войсками выступить против Чу.

Когда Чу потеряло Лун Це, Сян-ван был обеспокоен и послал У Шэ, уроженца Сюйи ³⁴, поговорить с циским ваном [Хань] Синем и сказать [ему так]: «Все в Поднебесной долго страдали от циньской тирании, и мы, соединив силы, ударили по Цинь. Когда Цинь было повержено, мы рассчитали вклад каждого, разделили соответственно земли и стали управлять ими, дав отдых нашим воинам. Ныне Хань-ван вновь поднял войска и двинулся на восток, отнимая доли других и захватывая их территории. [Он] уже победил [военачальников] трех цинь[ских царств], повел войска за пределы застав, он собирает войска чжухоу, чтобы с востока напасть на Чу. Он не остановится, пока не поглотит целиком всю Поднебесную, вот насколько он ненасытен! К тому же в отношении Хань-вана ни в чем нельзя быть уверенным — он несколько раз попадал в руки Сян-вана, и тот, жалея его, оставлял в живых, однако, освободившись, он тотчас же нарушал договор и вновь нападал на Сян-вана. Видите, с ним нельзя обходиться по-хорошему, ему нельзя верить! Ныне хотя вы и считаетесь близким другом Хань-вана и отдаете все силы вооруженной борьбе ради него, в конце концов вы станете его пленником. Вы на данный момент можете жить и действовать лишь потому, что Сян-ван еще жив. Ныне дела этих двух правителей находятся в ваших руках; станете вы вправо — победит Хань-ван, станете вы влево — победит Сян-ван ³⁵. Если сейчас Сян-ван погибнет, то следующим будете вы. Вы с Сян-ваном давние знакомые, почему бы вам не выступить против Хань и не заключить союз с Чу, став третьей силой в Поднебесной! Сейчас [вы] не пользуетесь этой возможностью и, вверяясь Хань, нападаете на Чу. Разве так действует мудрый человек!»

Хань Синь не согласился с этим и сказал: «Я служил Сян-вану, по службе не поднялся выше ланчжуна, и в мои обязанности входило только держать алебарду; к моим высказываниям не прислушивались, мои планы не использовались, поэтому я и отошел от Чу и перешел на сторону Хань. Ханьский ван вручил мне печать старшего командующего, поручил мне сотни тысяч солдат, он снял с себя одежды, чтобы одеть меня, отказался от своей пищи, чтобы [122] накормить меня с собственного стола, он слушал [мои] речи, применял [мои] планы. Именно поэтому я смог достичь своего нынешнего положения. Когда правитель относится к тебе так по-родственному и так верит тебе, отойти от него — чистая погибель! Даже под угрозой смерти я не изменю ему. Буду счастлив, если вы передадите Сян-вану мои извинения!»

[После этого] У Шэ удалился.

Цисец Куай Тун ³⁶, понимая, что судьба Поднебесной в руках Хань Синя, решил с помощью хитроумного плана поколебать [его намерения]. Он стал наставлять Хань Синя, исходя из [учения] сянжэньшо ³⁷. Он сказал: «Я освоил искусство угадывания личности по внешности». «Как же вы определяете судьбу человека по лицу?» — спросил Хань Синь. Куай Тун отвечал: «Благородство и подлость человека отражаются в строении его костей, заботы и радости сосредоточены в его внешнем виде, свершения и провалы проявляются в его решительности. Тот, кто все это учитывает, в десяти тысячах дел не совершит и одной ошибки». Хань Синь сказал: «Превосходно! А о чем, по-вашему, учитель, говорит мой внешний вид?» Тун отвечал: «Я бы хотел ответить в более узком кругу». [Тогда] Синь сказал: «Прошу приближенных удалиться!» Тун продолжал. «Изучая ваше лицо, господин, [могу сказать, что] вы не подниметесь выше хоу, к тому же будете в опасности. Но, глядя на вашу спину ³⁸, я вижу такую степень вашей знатности, что ее не выразить словами». «Как это понять?» — спросил Хань Синь. Куай Тун продолжал: «Как только в Поднебесной возникли затруднения, доблестные мужи и герои объявили себя правителями и вступили в борьбу, претендуя на верховную власть. Повсеместно эти смелые люди кучились, подобно облакам, клубились, подобно туманам, они цеплялись друг за друга, как рыбья чешуя, поднимались, как дым на ветру. В это время все были озабочены только тем, чтобы сокрушить Цинь. Теперь же между собой борются Чу и Хань, проливается кровь безвинных людей, а кости отцов и сыновей белеют в полях. Чусцы поднялись в Пэнчэне и с боями прошли на север, достигнув Инъяна. Используя благоприятную обстановку, они свертывают Поднебесную, как рогожку, потрясая ее своей мощью. Однако [чуская] армия оказалась в трудном положении между Цзин и Со и, будучи прижатой к горам Сишань ³⁹, не может продвинуться. Так продолжается третий год. А Хань-ван, командуя армией в несколько сотен тысяч человек, отстоял Гун ⁴⁰ и Ло[ян]. Используя горы и реки, много раз вступая в сражения, он ни на шаг [123] не продвинулся, терпел неудачи, не получая помощи. Он проиграл сражение под Инъяном, был ранен под Чэнгао, бежал в местность между Юанем и Шэ. Как говорится, и мудрый, и храбрый ⁴¹ оказались в трудном положении. Ведь когда бравый дух стеснен в ущельях и укреплениях, запасы провианта в закромах истощаются, байсины доходят до крайности, отказываются что-либо делать и крайне озлоблены, тогда уже не на что опираться. По моим расчетам, в этом положении без мудрейшего человека в Поднебесной спасти ее от бед невозможно. В настоящий момент судьба двух правителей зависит от вас. Если вы будете на стороне дома Хань, то победит Хань, если вы будете с Чу, то победит Чу. От всего сердца и исходя из лучших чувств готов предложить мой план действий, но опасаюсь, что вы не сумеете его использовать. Если же вы действительно хотите выслушать мои предложения, то [имейте в виду], что наилучшим будет сохранить обоих соперников. Разделив Поднебесную на три части, вы станете для нее, как ножки бронзового треножника, и в таком положении никто не рискнет действовать первым. Ведь при вашей мудрости и при многочисленности [ваших] латников вы сумеете, опираясь на могущественное Ци и ведя за собой Янь и Чжао, уйти из пустынных земель и закрепиться на тыловых территориях соперников. Вы пойдете навстречу устремлениям народа, обратитесь лицом к западу, стремясь сберечь жизнь людей, тогда вся Поднебесная отзовется на ваш призыв и пойдет за вами, как за порывом ветра. И кто посмеет ослушаться вас? Вы сможете разделить крупные и ослабить сильные [княжества] и поставить в них чжухоу, а когда чжухоу будут поставлены на свои места, вся Поднебесная будет слушать вас и обратится к добродетелям Ци. Если вы будете опираться на окраинные земли [княжества] Ци, владеть районами рек Цзяо и Сы ⁴², привлекать чжухоу своими добродетелями и вести себя со всей скромностью, правители и ваны Поднебесной один за другим подчинятся Ци. Ведь известно, что если не брать того, что предлагает Небо, — значит подвергнуться небесной каре, а не действовать, когда наступает момент, значит навлекать на себя беду. Я просил бы вас внимательно обдумать все это!»

Хань Синь сказал: «Ханьский ван милостиво принял меня, он возил меня на своей колеснице, одевал в свою одежду, кормил меня со своего стола. А я слышал, что тот, кто ездит в колеснице другого, должен разделять с ним и его несчастья; тот, кто получает одежду от другого, должен жить его тревогами; тот, кто получает [124] пищу от другого, должен быть готов умереть за его дело. Как же могу я ради частной выгоды изменить своему долгу?» Куай Тун ответил: «То, что вы так хорошо относитесь к Хань-вану, посвятили себя делу установления его династии, я считаю ошибочным. Когда Чаншань-ван [Чжан Эр] и Чэнъань-цзюнь [Чэнь Юй] были еще простолюдинами, их связывала теснейшая дружба. Но потом они поспорили из-за случившегося с Чжан Янем и Чэнь Цзэ ⁴³ и возненавидели друг друга. Чаншань-ван изменил Сян-вану, отрубил голову Сян Ину, бежал и перешел на сторону Хань-вана. Ханьский ван использовал его войска, двинулся на восток и убил Чэнъань-цзюня [Чэнь Юя] южнее реки Чжишуй. Голова и тело его оказались в разных местах на посмешище всей Поднебесной. [Если бы] эти двое были в согласии, какая была бы радость для Поднебесной. Почему же в конце концов они стали преследовать друг друга? Все беды рождаются от чрезмерных желаний, а человеческую душу трудно познать. Вы сейчас вознамерились верой и правдой служить ханьскому вану, но вы никогда не сможете быть с ним в более тесном согласии, чем эти двое, а дело здесь гораздо сложнее, чем у Чжан Яня и Чэнь Цзэ. Поэтому я полагаю, что ваша уверенность в том, что Хань-ван не представляет для вас опасности, тоже ошибочна. Ведь от сановников Чжуна и Фань Ли зависело существование княжества Юэ, они сделали Гоу Цзяня гегемоном. Они прославились, сделав свое дело, — и сгинули ⁴⁴. Когда вся дичь истреблена, принимаются жарить охотничьих собак. И если уж вести речь о дружбе, то не было ее крепче, чем между Чжан Эром и Чэнъань-цзюнем; если же вести речь о преданности, то в этом не было равных сановникам Чжуну и Фань Ли в их отношении к Гоу Цзяню. Эти две пары — достойный пример. Хотелось бы, чтобы вы глубоко задумались над этим. К тому же я слышал, что мужество и умение строить планы, потрясающие правителя, опасны для героя, а заслуги, известные всей Поднебесной, остаются без наград.

Прошу разрешения, Великий ван, потолковать о ваших военных заслугах. Вы перешли с западного берега Хуанхэ, взяли в плен вэйского вана, захватили Ся Юэ, со своим войском овладели Цзинсином, убили Чэнъань-цзюня, покорили Чжао, устрашили Янь, усмирили Ци, на юге подавили двухсоттысячную армию чусцев, на востоке убили Лун Це, а сейчас обращаетесь на запад, чтобы [в Хань] оценили сделанное вами. Таких заслуг нет ни у кого другого в Поднебесной, другого такого стратега нет среди современников. Ныне вы обладаете мощью, от которой правителей бросает [125] в дрожь, а ваши свершения остаются невознагражденными. Если вы примкнете к Чу, чусцы вам не поверят, останетесь привержены Хань, ханьцы будут дрожать от страха. К чему тогда ваши заслуги, от кого вам ждать наград? Ведь оставаясь на положении подданного и в то же время обладая мощью, заставляющей дрожать правителей, будучи известным во всей Поднебесной, вы, по моему мнению, находитесь в опасности». Хань Синь, поблагодарив его, сказал: «Вы, учитель, остановитесь, я подумаю над этим».

Через несколько дней Куай Тун возобновил уговоры такими словами: «Слушать [советы] — путь к решению всякого дела, а планы — ключ к осуществлению всякого дела. Редко бывает так, чтобы долго пребывал в безопасности тот, кто не следует советам и не умеет планировать. Тому, кто слушает, ничего не упуская, не затуманишь [голову] словами; того, кто рассчитывает, не упуская из виду и корень и вершину, не собьешь с толку речами. Тот, кто исправно исполняет обязанности кухонного мужика, упускает власть [управителя] десяти тысяч колесниц, а кто держится за ничтожное жалованье, теряет возможность занять пост цина или сяна. Поэтому знающий человек решителен, а сомневающийся потерпит крах. Тот, кто вникает глубоко в мелкие планы, упускает большие расчеты Поднебесной; что-то по-настоящему знать, но не осмеливаться осуществить — это беда для всякого дела. Поэтому и говорят: «Свирепый тигр в нерешительности слабее жалящей пчелы; топчущийся на месте скакун не стоит захудалой клячи, которая медленно тащится вперед»; когда Мэн Бэнь ⁴⁵ начинает сомневаться, он оказывается хуже заурядного мужа; если вы, обладая мудростью Шуня и Юя ⁴⁶, помалкиваете, то вы хуже глухонемого, объясняющегося жестами. Это все говорит о том, насколько ценно умение действовать. Ведь добиться успеха трудно, а потерпеть неудачу легко; случай трудно найти, но легко потерять. Упущенное время не вернуть. Прошу вас тщательно обдумать все это». Хань Синь продолжал колебаться, ему претила измена ханьцам. К тому же он имел множество заслуг и полагал, что Хань[-ван] никогда не отнимет у него [княжество] Ци. Он отверг советы Куай Туна. Тогда Куай Тун, видя, что к его советам не прислушиваются, притворился безумным и стал шаманить.

[В это время] Хань-ван попал в трудное положение у Гулина и по совету Чжан Ляна призвал на помощь циского вана Синя. Тот во главе своих войск встретился [с ханьским ваном] под Гайся ⁴⁷. После того как Сян Юй был разбит, Гао-цзу неожиданно отнял у [126] циского вана войска. На пятом году правления дома Хань (202 г.), в первой луне, циского вана Хань Синя перевели и поставили чуским ваном с резиденцией в Сяпэе ⁴⁸.

Хань Синь, прибыв в [свое] владение, призвал к себе женщину, которая когда-то его подкармливала, и подарил ей тысячу золотых. Затем он пошел к [своему земляку] тинчжану и, подарив ему сто монет, сказал: «Вы мелкий человек, во имя добродетели на смерть не пойдете». [Он также] призвал к себе того юношу, который когда-то опозорил его, заставив проползти между ног, и назначил чуским чжунвэем, сказав при этом своим военачальникам: «Это мужественный человек. Почему я не стал убивать его, когда он меня позорил? Для убийства не было достаточных оснований, поэтому [я тогда] стерпел, а вот теперь назначаю его на должность».

Семья Чжунли Мэя, бывшего военачальника у Сян-вана, жила в Илу ⁴⁹. Они с [Хань] Синем были давними друзьями. После смерти Сян-вана Чжунли бежал к Синю. Ханьский ван был зол на Мэя и, узнав, что тот находится в Чу, повелел чусцам арестовать его. [Когда] Синь прибыл в [свое] владение, он объехал уезды и селения, располагая войска по всей территории и маневрируя ими. На шестом году [правления дома] Хань (201 г.) кто-то подал доклад [на имя императора], сообщавший о том, что чуский ван Синь задумал поднять мятеж. Гао-ди, по плану Чэнь Пина, задумал объехать свои владения и собрать всех чжухоу. На юге имелось [озеро] Юньмэн, и были посланы гонцы объявить чжухоу сбор в Чэнь ⁵⁰. Гао-цзу объявил о намерении выехать на озеро Юньмэн, но на самом деле хотел напасть на Синя. Хань Синь об этом не знал. Когда же Гао-цзу прибыл в [княжество] Чу, Синь стал думать о том, чтобы поднять войска и восстать, но поскольку никакой вины за ним не было, [он] решил представиться императору, хотя и боялся быть схваченным. Кто-то сказал ему: «Казните Чжунли Мэя и доложитесь императору; он непременно обрадуется, и беда вас минует». Синь призвал к себе Мэя, чтобы посоветоваться об этом деле. Мэй сказал ему: «Ханьский дом не нападает и не захватывает Чу как раз потому, что я нахожусь в вашем распоряжении. Если вы схватите меня, чтобы выслужиться перед Хань, то сегодня умру я, а вслед за этим погибнете вы». [Затем] он со злобой добавил: «Вы все-таки непорядочный человек!» И тотчас перерезал себе горло. Синь взял его голову и представился Гао-цзу в Чэнь. Император приказал страже схватить Синя и поместить его в одну из обозных повозок. Синь сказал: «Все получилось по пословице: «Когда [127] хитрый заяц убит, из гончих варят похлебку; когда высоко летящих птиц больше нет, прячут хорошие луки; когда вражеские государства сокрушены, то советники, составлявшие планы, гибнут». Ныне Поднебесная уже умиротворена, значит, и меня пора сварить!» Государь сказал: «Люди донесли мне, что вы поднимаете бунт». И приказал заковать Синя в кандалы. [Но когда] прибыли в Лоян, государь помиловал Синя и назначил хуайиньским хоу.

[Хань] Синь понимал, что Хань-ван и ненавидит и боится его за [выдающиеся] способности, и потому часто сказывался больным и не являлся на дворцовые приемы.

Неудивительно, что Синь постоянно роптал, был неудовлетворен собой, стыдился, что попал в один ряд с Чжоу Бо и Гуань [Ином] ⁵¹. Однажды Синь навестил военачальника Фань Куая ⁵². Встречая гостя, Фань Куай опускался на колено и, кланяясь, называл себя [его] подданным и говорил: «Я счастлив, что вы, Великий ван, удостоили меня своим посещением!» Выходя за ворота, Синь, улыбаясь, говорил: «Вот я и дожил до того, что оказался в одном ряду с такими, как Куай!» Государь нередко непринужденно беседовал с Синем о достоинствах военачальников в командовании войсками, о том, на что каждый из них способен. Государь [как-то] спросил: «Ну, а я каким войском смог бы командовать?» «Вы, Ваше величество, смогли бы командовать не более чем ста тысячами воинов». «А вы?» — спросил государь. «Мне чем больше войск, тем лучше». Государь, смеясь, заметил: «Чем больше, тем лучше... Тогда как же вы стали моим заключенным?» Синь ответил: «Вы, Ваше величество, не умеете командовать войсками, зато прекрасно командуете военачальниками. Потому-то я и нахожусь в ваших руках. Да и царствуете вы, государь, по воле Неба, а не благодаря вашей человеческой силе».

Когда Чэнь Си ⁵³ был назначен управителем земель Цзюйлу, он пошел попрощаться с Хуайинь-хоу. Тот взял его под руку, удалил своих приближенных и стал прогуливаться с ним по залу, затем, подняв лицо к небу, вздохнул и сказал: «С вами можно поговорить? Мне есть что сказать». [Чэнь] Си ответил: «Приказывайте, военачальник». Хуайинь-хоу сказал: «Место, где вы будете находиться, — средоточие отборных войск Поднебесной, а вы один из доверенных слуг Его величества. Если кто-то доложит государю, что вы готовы восстать, государь, несомненно, не поверит; когда доложат вторично, государь засомневается, а когда донесут в третий раз, он разгневается и лично возглавит войско против вас. [128] Тогда я поднимусь за вас в центре, и можно будет подумать о власти над Поднебесной». Си, издавна знавший способности Хань Синя, поверил ему и сказал: «Я с почтением принимаю ваши наставления!»

На десятом году правления дома Хань (197 г.) Чэнь Си действительно восстал. Государь отправился в поход против него, лично возглавив войска, Синь, сославшись на болезнь, не последовал за ним. Он тайком послал человека к Чэнь Си сказать ему: «Только поднимите войска, я отсюда вам помогу». Синь тем временем начал действовать. Он вместе со своими служаками-чиновниками ночью подготовил ложный указ, по которому всем провинившимся чиновникам и преступникам, отданным в рабство, даровалось помилование. Он намеревался со всеми ними неожиданно напасть на императрицу Люй-хоу и наследника престола. Когда были сделаны все распоряжения, он стал ожидать вестей от [Чэнь] Си. Его приближенный шэжэнь однажды провинился перед [Хань] Синем; тот посадил его под стражу и собирался казнить. Тогда младший брат этого шэжэня донес о готовящемся мятеже, доложил, что [Хань] Синь задумал восстать против императрицы Люй-хоу. Императрица хотела призвать его, но опасалась, что он не прибудет. Тогда она вместе с сянго Сяо Хэ ⁵⁴ наметила план, по которому приказали человеку, прибывшему якобы от государя, распространить ложный слух о том, что [Чэнь] Си уже погиб. Все лехоу и чиновники поздравляли [императрицу]. Сянго сообщил Синю: «Хотя вы и больны, но наберитесь сил, чтобы прийти и поздравить [государыню]». Когда же Синь прибыл во дворец, Люй-хоу приказала страже связать его и отрубить голову в зале с колоколом дворца Чанлэ («Дворец вечной радости»). В момент казни Синь воскликнул: «Жаль, что я не воспользовался советами Куай Туна, а теперь обманут, как мальчишка. Разве это не воля Неба!» Затем были истреблены все три поколения родичей Синя.

Когда Гао-цзу вернулся из похода против Чэнь Си и узнал, что Синь мертв, он и радовался, и жалел Хань Синя. Он спросил: «А что сказал Синь перед смертью?» Императрица Люй-хоу ответила: «Хань Синь сетовал на то, что не воспользовался советами Куай Туна». Гао-цзу сказал: «Это бяньши из [княжества] Ци», — и повелел цискому вану арестовать Куай Туна. Когда Куай Туна доставили в столицу, император спросил [его]: «Ты наставлял Хуайинь-хоу бунтовать?» [Тот] в ответ сказал: «Да, я действительно учил его, но этот глупец не использовал мои советы и тем сам [129] себя погубил. Если бы этот негодник использовал мои советы, разве вы, Ваше величество, смогли бы уничтожить его и его род!» Император в гневе воскликнул: «Сварить его в кипятке!» Тун воскликнул: «Как же это! Как можно безвинного варить?» Государь ответил: «Ты учил Хань Синя бунтовать, разве ты безвинен?» Тун отвечал: «Когда сеть циньских установлений была разорвана, их путы ослабли, к востоку от гор возникло большое волнение. Представители разных фамилий подняли свои войска, герои слетались, словно стаи птиц, Цинь утратило власть ⁵⁵, и все в Поднебесной бросились на него. Те, кто был поспособнее и пошустрее, оказались первыми. Ведь собака [разбойника] Чжи лаяла бы и на Яо ⁵⁶, но не потому, что Яо был плохим. Просто собака лает на всякого, кто не ее хозяин. В те времена я знал только Хань Синя, но не знал Вашего величества. Кроме того, в Поднебесной тогда было очень много таких, кто закалял свой дух и держал в руках оружие, стремясь сделать то, что удалось вам, только сил у них оказалось маловато. Неужто их всех нужно сварить?» Гао-ди сказал: «Отпустите его». И [Куай] Тун был прощен.

Я, тайшигун, скажу так.

Я побывал в Хуайине, [и] хуайиньцы рассказывали мне, что, когда Хань Синь был еще простолюдином, по своим устремлениям он был не похож на других. Когда умерла его мать, он был беден и ему не на что было ее похоронить. Однако он везде искал [для могилы] высокое и достойное место, так чтобы можно было разместить поблизости десятки тысяч семей ⁵⁷. Я видел могилу его матери, она действительно хороша. Если бы Хань Синь изучал Великий Путь [и] был более уступчив и скромен, не выставлял заслуги, не кичился своими способностями ⁵⁸, он приблизился бы к совершенству! Своими заслугами перед ханьским домом он не уступает таким людям, как Чжоу-гун, Шао-гун и Тай-гун ⁵⁹, которым последующие поколения приносили кровавые жертвоприношения. Но он не совершенствовался в этом направлении и, когда Поднебесная уже была собрана под единой властью, замыслил мятеж и измену. И разве не было естественным уничтожение [его самого и] его рода!

Комментарии

1. Глава представляет собой классическую монобиографию одного из выдающихся соратников первого ханьского императора, талантливого полководца, но посредственного политика Хань Синя. Данный ле чжуань переведен на европейские языки: немецкий — А. Пфицмайером [Pfizmaier, 1860в, с. 373-411] и И. Мартином [Martin, с. 55-95], на английский — Д. де Франсисом [Francis, с. 179-215] и Б. Уотсоном [Records, vol. I, с 208-232], русский — В. А. Панасюком [Панасюк, с. 258-282]. Кроме этого, опубликовано немало переводов главы на современные восточные языки: на японский — Отаке [ГГС, кн. 2, с. 162-190], на байхуа — Ван Босяна [ШЦС, с. 341-377], в [Ши цзи сюаньчжу, с. 332-340], в [Ши цзи сюаньи, т. II, с 393-442], перевод Ли Инькуя [БХШЦ, т. III, с. 1277-1300] и др. При работе над главой нами использован также материал многих комментаторов разного времени.

2. Хуайинь находился на территории совр. уезда Цинцзян пров. Цзянсу (см. карту II, В1).

3. О борьбе за власть в период становления Ханьской империи, о представителях чусцев (Сян Ляне, Сян Юе) и о Лю Бане (сначала Хань-ване, а потом — первом ханьском императоре Гао-цзу) наиболее подробно рассказывалось в главах 7 и 8 Ши цзи [Истзап, т. II], а также в ряде жизнеописаний героев этого времени.

4. Ляньао, по мнению Чжан Яня, — военачальник среднего ранга, именовавшийся также сыма. Сначала это была должность в царстве Чу, которую затем сохранили и в государстве Хань, о чем упоминается в Хань шу (см. [ХШ, кн. 2, гл. 16]. Однако Ли Инькуй считал ляньао должностью служащего в продовольственном управлении, видимо, связав ее с последующим назначением Синя. Б Уотсон полагал, что это церемониймейстер (attendant to guests). Окончательный вывод сделать затруднительно.

5. Тэн-гун имел титул Ся-хоу Ин, он был начальником уезда Тэн, откуда и звание. При первом ханьском императоре выполнял обязанности возничего (см. [Истзап, т. II, с. 401]).

6. Сяо Хэ — земляк Лю Бана, стал чэнсяном Ханьской империи, сыграл заметную роль в победе ханьского дома. Его жизнеописание помещено в гл. 53 [Истзап, т. VI, с. 196-202].

7. Наньчжэн — город, находившийся на месте одноименного совр. города на юго-западе пров. Шэньси (см. карту II, А2). Описанное событие относится к 206 г. до н. э.

8. Речь идет о Юн-ване Чжан Хане, Сай-ване Сыма Сине и Ди-ване Дун И, которые сначала служили циньской династии, а потом Сян Юю, от которого и получили во владение три части Цинь — так называемое Саньцинь (см. [Истзап, т. II, гл. 7, коммент. 150]). Впрочем, это понятие трактовало земли Цинь весьма расширительно, поскольку владение Юн включало территории к западу от Сяньяна, владение Сай — к востоку, до заставы Ханьгу, а владение Чжай — все северные земли с Шанцзюнем вместе.

9. После победы дома Хань в 207 г. на смену пространному циньскому кодексу жесточайших законов Хань-ван предложил временный кодекс, состоящий только из трех статей: наказания за убийство, наказания за ранение человека и наказания за разбой (подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 8, с. 170, ШЦС, с. 357, примеч. 59]).

10. Гуаньчжун («среди застав» или «в пределах застав») — так именовались коренные земли царства Цинь в совр. пров. Шэньси, окруженные горами и главными горными заставами — Ханьгу, Угуань, Сяогуань, Саньгуань, как бы закрывавшими пути в эти земли.

11. Дело в том, что в 206 г. Сян Юй, объявив себя гегемоном, изменил титул Пэй-гуна на Хань-ван и отдал ему в управление Ханьчжун, Ба и Шу [Истзап, т. II, гл. 8, с. 173], отправив таким образом Лю Бана на задворки империи.

12. Чэньцан — с династии Цинь — уездный город, находился на востоке совр уезда Баоцзи пров. Шэньси (см. карту I, А2).

13. Саньцинь — «Три Цинь», толкование этого термина см. выше (коммент. 8). У В. А. Панасюка допущена ошибка «Три Цзинь» [Панасюк, с. 262].

14. Еще в Чжэнъи было уточнено, что имеется в виду застава Ханьгу. Так перевел и В. А. Панасюк (см. [Панасюк, с. 262]). Но мы оставляем общее понятие — «заставы», так как текст Сыма Цяня не содержит никакой конкретизации.

15. Цзин и Со находились на территории совр. уезда Инъян пров Хэнань.

16. Хэгуань — по мнению Ван Босяна, речь идет о заставе Линьцзинь (см. коммент. 17), называемой также Хэгуань или Пугуань, расположенной на территории совр. уезда Юнцзи пров. Шаньси [ШЦС, с. 358, примеч. 75].

17. Застава Линьцзинь находилась у одноименного города в нижнем течении р. Лохэ (см. карту I, A2).

18. Сяян (он же вэйский Шаолян) и Аньи находились на территории исторической области Хэдун, входившей в период Чжаньго в западную часть княжества Вэй (см. карту I, A2).

19. В княжестве Дай в это время ваном был Чэнь Юй, состоявший в союзе с чжаоским ваном Се.

20. Юйюй принадлежал в это время Чжао, находился на северо-востоке совр. уезда Хэшунь пров. Шаньси.

21. Эти положения о законах ведения войны и наступления содержатся в трактате великого военного теоретика Древнего Китая Сунь-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. VI, гл. 3, с. 42-45]). В русском переводе Н. И. Конрада это передано так: «Правило ведения войны гласит: если у тебя сил в десять раз больше чем у противника, окружи его со всех сторон, если у тебя сил в пять раз больше, нападай на него, если у тебя сил вдвое больше, раздели его на части, если же силы равны, сумей с ним сразиться» [Конрад, 1977, с. 29]. Таким образом, в тексте главы приведена усеченная формула Сунь-цзы.

22. Эта фраза является упрощенным и не вполне точным изложением мыслей Сунь-цзы о расположении войск в соответствии с рельефом местности (см. [Конрад, 1950, с. 45-46]).

23. В переводе Н. И. Конрада это место передано так: «Бросай своих солдат в такое место, откуда нет выхода, и тогда они умрут, но не побегут» [Конрад, 1950, с. 51].

24. Выражение «посылать в бой людей с базарной площади» (цюишижэнь эрчжань чжи) встречается также в Люй-ши чунь-цю [ЧЦЦЧ, т. VI, с. 79].

25. Байли Си неоднократно упоминается в различных главах Ши цзи. Впервые рассказ о том, как он был выкуплен циньским Му-гуном за пять бараньих шкур и получил прозвище Угу-дафу («Сановник за пять бараньих шкур»), встречается в гл. 5 [Истзап, т. II, с. 25, 28, 30 и др., а также коммент. 51].

26. Хао — один из городов в области Чжуншань (см. карту I, Б1). Вызывает недоумение упоминание здесь этого населенного пункта, отстоящего от Цзинсина на 160-170 км.

27. Шэ — уездный центр (с периода Хань), располагался в 15 км. к югу от совр. города Шэсянь в пров. Хэнань.

28. Город Сюу располагался на территории совр. уезда Хоцзя пров. Хэнань.

29. Сцены, описывающие вторжение Хань-вана в спальню Хань Синя и Чжан Эра и захват их властных печатей, Лян Юй-шэн справедливо считал далекими от реальности [ЛЮШ, кн. 13, гл. 32, с. 6]. В самом деле, не ясно, куда девалась охрана, легко ли было нелегитимному властителю Лю Бану, позорно бегущему от торжествующих врагов, отобрать регалии власти у удачливого и авторитетного полководца Хань Синя. Скорость последующих действий тоже выглядит сомнительно.

30. Лися — циское поселение, располагавшееся на месте совр. города Цзинань в пров. Шаньдун (см. карту I, B2).

31. Гаоми — древнее поселение, с династии Хань — уездный город, располагался в восточной части княжества Ци (см. карту II, В1).

32. Вэйшуй — небольшая река, протекавшая через совр. уезд Чанъи пров. Шаньдун и затем впадавшая в море.

33. Чэнъян — город, находившийся на территории совр. уезда Цзюйсянь пров. Шаньдун.

34. Сюйи — название уезда, учрежденного при Цинь, его центр находился северо-восточнее совр. уездного города того же названия в пров. Цзянсу (см. карту II, В2).

35. Согласно китайским представлениям, правая сторона указывала на запад, а левая — на восток. Ханьский ван по отношению к Хань Синю базировался на западе, в районе застав, Сян Юй базировался на юго-востоке от Хань Синя, т. е. слева.

36. Куай Тун был выходцем из княжества Янь, но потом перебрался в княжество Ци, где стал одним из бойких на язык и рассуждения советников — бяньши.

37. Учение сянжэньшо (или сянжэньшу) известно в Китае с далекой древности, основано на идеях тесной корреляции между чертами лица и особенностями телосложения, с одной стороны, и чертами характера, типом поведения и даже судьбой — с другой.

38. Б. Уотсон дает в примечании и второй вариант этого выражения: «Если вы повернетесь спиной к Хань» [Records, vol. I, с. 224]. Однако это противоречит второй части фразы о большой знатности.

39. Сишань (Западные горы) — вероятнее всего, это горные хребты на границе между бывшими княжествами Цинь и Хань (см. карту II, А1, Б1).

40. Гун — древнее поселение, с эпохи Цинь — уезд, находился к востоку от Лояна (см. карту II, Б1).

41. Под мудрым подразумевался Лю Бан, под храбрым — Сян Юй.

42. Цзяо и Сы — названия рек, протекающих по восточной и южной части территории совр пров Шаньдун.

43. Когда циньский военачальник Чжан Хань окружил Цзюйлу, в осаде оказался Чжан Эр, но Чэнь Юй, стоявший севернее, не счел возможным рисковать судьбой своей армии и не пришел к другу на помощь. Тогда послали Чжан Яня и Чэнь Цзэ укорить его за бездействие. Чэнь Юй был вынужден послать отряд в пять тысяч воинов, которые погибли. Эта коллизия и рассорила бывших друзей (см. гл. 89).

44. О деяниях дафу Чжуна и Фань Ли, помогавших Гоу Цзяню спасти княжество Юэ от гибели и стать гегемоном, см. [Истзап, т. VI, гл. 41, с. 16-27]. Кстати, здесь Куай Тун допускает неточность, так как жертвой неблагодарности Гоу Цзяня стал только Чжун, а Фань Ли вовремя бежал из Юэ.

45. Мэн Бэнь — полулегендарный силач, упоминается в сочинении философа Мэн-цзы и в некоторых главах Ши цзи.

46. О Шуне и Юе см. главы 1 и 2 [Истзап, т. I].

47. Под Гайся потерпел окончательное поражение Сян Юй (см. [Истзап, т. II, гл. 7]).

48. Сяпэй — название уезда, учрежденного при династии Цинь. Его центр находился к востоку от совр. города Пэйсянь на севере пров. Цзянсу (см. карту II, В1).

49. Илу находилось, по мнению Отаке на территории совр. уезда Лулин пров. Цзянси [ГГС, кн. 2, с. 185], а по мнению Ван Босяна — на юго-западе совр. уезда Сянъян пров. Хубэй [ШЦС, с. 373, примеч. 317].

50. Озеро Юньмэн находилось на юге совр. уезда Аньлу пров. Хубэй, Чэнь — в Хэнани (см. карту II, Б1).

51. Цзян-хоу Чжоу Бо и Инъинь-хоу Гуань Ин были соратниками Лю Бана в борьбе за победу ханьской династии. Известные военачальники и советники, оба прослужили вплоть до 178 г, когда правил император Вэнь-ди (см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 233]). То, что Хань Синь стыдился находиться в одном ряду с такими крупными деятелями ханьского дома, как Чжоу Бо и Гуань Ин, свидетельствовало о его большом самомнении и гордыне.

52. Жизнеописанию Фань Куая посвящена гл. 95. Он земляк Лю Бана, успешно боролся за свержение дома Цинь, спас Пэй-гуна от гибели, боролся против Сян Юя. См также [Истзап, т. II, гл. 8].

53. Чэнь Си был в 197 г. первым советником Чжао-вана, поднял мятеж в Дай, который Лю Бан подавил сам (см. [Истзап, т. II, гл. 8, с. 193]).

54. Сяо Хэ — первый советник в Хань, соратник Лю Бана в борьбе за установление власти дома Хань. Умер при императоре Сяо Хуе в 163 г. Описание его деяний см. в гл. 53 [Истзап, т. VI, с. 156]

55. В тексте — шицилу (досл. «потерять своего оленя»), т. е. потерять свою власть, свое государство, лишиться харизмы власти.

56. Это перифраз выражения «бродячая собака лает и на мудрого Яо» (одного из легендарных первоправителей Китая, о нем см. гл. 1 [Истзап, т. I]). Смысл в том, что ничтожное существо всегда стремится облить грязью лучших людей и их побуждения. Однако здесь Куай Тун ищет в пословице иной смысл, чтобы ловчей оправдаться перед Гао-ди.

57. Уже с древности в Китае у мест захоронения виднейших деятелей, мифических и реальных, селились жители и совершались соответствующие ритуалы. Около этих почитаемых мест постепенно формировались населенные пункты. Так, близ усыпальницы Конфуция поселились его ученики и появилось более ста домов (см. [Истзап, т. VI, гл. 47, с. 150]). Нередко это делалось по распоряжению ванов и чжухоу для содержания могильных сооружений. Названная в главе цифра в десять тысяч семей подчеркивает рано проявившуюся нескромность Хань Синя.

58. В этих сентенциях изложены мысли, близкие к положениям даосского философа Лао-цзы (см. гл. 22 Даодэцзина [ЧЦЦЧ, т. III, с. 12]). В переводе Ян Хин-шуна: «Мудрый человек не говорит о себе, поэтому он славен, он не прославляет себя, поэтому он заслужен…» [Ян Хин-шун, с. 127]. Это сходство отметил и Такигава [ХЧКЧ, т. VIII, с. 4089].

59. Чжоу-гун Дань и Шао-гун — известные деятели начала правления чжоуской династии, которые вместе управляли государством под девизом гун-хэ («общее согласие») — 841-828 гг. (о них см. [Истзап, т. I, гл. 4]). Тай-гунов было в истории несколько. Здесь, скорее всего, имелся в виду Тай-гун Люй Шан, помогавший У-вану уничтожить дом Шан и получивший надел в княжестве Ци. Ему приписывается не дошедший до нас военный трактат Тай-гун бинфа.