СЫМА ЦЯНЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ

ШИ ЦЗИ

ГЛАВА СТО СЕДЬМАЯ

Вэйци, Уань-хоу ле чжуань — Жизнеописание князей Вэйци и Уаня ¹

Вэйци-хоу Доу Ин был сыном старшего двоюродного брата по отцу [вдовствующей императрицы] Сяо Вэнь и, как все предки отца, проживал в Гуаньцзине ². Он любил бинькэ. При жизни Сяо Вэня Ин служил сяном в [княжестве] У, но из-за болезни был освобожден от должности. Когда император Цзин вступил на трон, [Ин] был назначен чжанши.

Лян Сяо-ван являлся младшим братом Цзин-ди, он был любимцем матери, императрицы Доу. Как-то Лян Сяо-ван пришел во дворец и стал пировать со своими братьями. В то время государь еще не назначил наследника. Когда пирушка была в разгаре, [император], разгорячившись, вдруг сказал: «Когда мои годы подойдут к концу, я передам власть Лян-вану». [Услышав это], императрица возрадовалась. Доу Ин поднял чару вина в честь государя и сказал: «Поднебесная — государство, основанное Гао-цзу, власть в нем передается от отца к сыну, таково правило ханьского дома. Почему же государь самовластно намерен передать трон Лян-вану?» С этого момента императрица невзлюбила Доу Ина. А Доу Ин, посчитав свою службу недостойной для него, сослался на болезнь и оставил свой пост. Тогда императрица вычеркнула Доу Ина из списка [лиц, допускаемых во дворец], и он лишился возможности являться на приемы и представления.

На третьем году правления императора Сяо Цзина (154 г.) восстали У и Чу, и когда государь стал искать среди своих родичей из клана Доу нужных ему людей, то достойнее Доу Ина не нашел, и того призвали обратно. Явившись на прием, Ин упорно отказывался от службы, ссылаясь на то, что болезнь не позволяет ему в полной мере выполнять [свои] обязанности. Императрица уже раскаялась [в своем прежнем отношении к Доу Ину]. Тогда император сказал: «Поднебесная сейчас в критическом положении, как же может Ван Сунь ³ отказываться от службы?» В результате [291] Доу Ин был назначен дацзянцзюнем. Ему была пожалована тысяча цзиней золота. Вскоре Ин выдвинул на важные военные посты Юань Ана, Луань Бу и других видных военачальников и мудрых мужей, которые были не у дел. Пожалованное золото он поместил в галерее своего дома, и когда приходили его военачальники, то им отпускали нужные для расходов суммы, но ни одного золотого не попало в его дом. Доу Ин оборонял Инъян, инспектировал войска [княжеств] Ци и Чжао. Когда восстание семи княжеств было полностью подавлено, Ину пожаловали титул Вэйци-хоу. Все странствующие ученые и бинькэ боролись за право быть при Вэйци-хоу. В период правления Сяо Цзина, когда при дворе шли совещания по большим государственным делам, никто из чжухоу не смел претендовать на почести, которые оказывались Тяо-хоу ⁴ и Вэйци-хоу.

На четвертом году [правления] Сяо Цзина (153 г.) наследником престола был поставлен Ли ⁵, а Вэйци-хоу был назначен его наставником. На седьмом году [правления] Сяо Цзина (150 г.) наследник Ли был отстранен. Многократные попытки Вэйци-хоу отстоять его не увенчались успехом. [Тогда] Вэйци-хоу, сославшись на болезнь, [удалился от дел и] прожил в праздности несколько месяцев в горах Наньшань ⁶ в Ланьтяне. Многие бинькэ, советники и бяньши убеждали его вернуться, но никому не удалось сделать это. Один лянец по имени Гао Суй сказал ему: «Вы, военачальник, смогли стать богатым и знатным благодаря государю; смогли стать облеченным высоким доверием военачальником благодаря императрице. В последнее время вы были наставником наследника, но наследник низложен, и вы не смогли его отстоять. Не имея возможности отстоять его, вы не нашли силы умереть. Сказавшись больным, [вы] забавляетесь с красотками, проживаете в праздности и не являетесь ко двору. Если все это сопоставить, становится ясно, что вы хотите сделать для всех очевидной ошибку императора. Все это вызывает гнев обоих дворцов — императора и императрицы, и вы подвергаете опасности своих детей и жену». Вэйци-хоу посчитал это суждение правильным, покинул место своего пребывания и стал являться на приемы, как прежде.

Когда Тяо-хоу был снят с поста сяна, императрица Доу неоднократно ратовала за [назначение] Вэйци-хоу. [На это] император Сяо Цзин говорил: «Неужели вы, матушка, считаете, что я не назначаю сяном Вэйци-хоу из-за нелюбви к нему? Вэйци очень самодовольный человек. [Он] непостоянен, и ему трудно выполнять [292] что-нибудь серьезное». И [император] не использовал [Вэйци, а] назначил чэнсяном Цзяньлин-хоу Вэй Ваня.

Уань-хоу Тянь Фэнь был единоутробным младшим братом супруги императора Сяо Цзина ⁷. Он родился в Чанлине ⁸. Когда Вэйци, войдя в полную силу, уже стал старшим военачальником, Тянь Фэнь был [лишь] ланом, незнатным человеком, и, приходя в дом Вэйци, прислуживал ему и часто подносил ему вино, ведя себя подобно почтительному сыну. Но к концу правления Сяо Цзина [Тянь] Фэнь постепенно занял более высокое положение, и его назначили тайчжундафу. Фэнь был искусным спорщиком, любил поговорить. Он разбирался в надписях на сосудах о подвигах древних героев и тому подобных текстах ⁹. Императрица высоко ценила его. После смерти Сяо Цзина, когда наследник взошел на трон, [императрица] взяла на себя бразды правления. Многие из ее распоряжений разрабатывали и предлагали бинькэ Тянь Фэня. Поскольку [и сам Тянь] Фэнь, и его младший брат Тянь Шэн являлись младшими братьями императрицы, то на третьем году заключительного периода правления императора Сяо Цзина (141 г.) Фэню даровали титул Уань-хоу, [а Тянь] Шэну — титул Чжоуян-хоу.

Уань-хоу, получив новое назначение, стремился стать сяном. Он пренебрежительно относился к бинькэ и стал продвигать и делать знатными известных мужей, находящихся не у дел, с тем чтобы ослабить влияние чжухоу и военачальников [из окружения] Вэйци.

На первом году [правления нового императора под девизом] цзянь-юань (140 г.) чэнсян Вэй Вань был по болезни освобожден от своей должности. Государь стал советоваться о кандидатурах чэнсяна и тайвэя. [Тогда] Цзи Фу стал поучать Уань-хоу так: «Вэйци уже давно занимает знатное место. Мужи [со всей] Поднебесной тянутся к нему. Вы, военачальник, недавно возвысились и еще не сравнялись с Вэйци. Если император задумает поставить вас чэнсяном, то вам следует уступить [этот пост] Вэйци. А если Вэйци станет чэнсяном, вы непременно станете тайвэем, а тайвэй и чэнсян равно почитаемые люди. К тому же вы прославитесь уступчивостью и мудростью». После этого Уань-хоу намекнул об этом плане императрице, чтобы та соответствующим образом настроила императора. В результате Вэйци был назначен чэнсяном, а Уань-хоу — тайвэем. Цзи Фу, поздравляя Вэйци-хоу с назначением, одновременно предостерег: «Вы, князь, всей душой любите добро и ненавидите зло, и потому сейчас хорошие люди вознесли вас, и вы [293] стали чэнсяном. Но если вы и впредь будете ненавидеть зло, то помните, что дурных людей множество и они не перестанут клеветать на вас. Если вам, господин, удастся найти ко всем подходы, счастье вам будет улыбаться долго, если же не сумеете, из-за клеветы вам придется уйти». Вэйци не прислушался к этим словам.

И Вэйци-хоу, и Уань-хоу увлекались учением конфуцианцев, и потому на пост юйшидафу они выдвинули Чжао Ваня, а на пост ланчжунлина — Ван Цзана. [Кроме того], пригласили Шэнь-гуна из Лу, намереваясь соорудить храм Минтан ¹⁰. Тогда же предложили лехоу приступить к управлению своими княжествами, отменили поборы на заставах, установили одежды в соответствии с обычаями, чтобы добиться эры всеобщего процветания и мира. Те члены рода [императрицы] Доу и императорского рода, которые были уличены в несоблюдении установленных правил поведения, были исключены из дворцовых списков. Некоторые из посторонних родов стали лехоу, многие лехоу заключили браки с принцессами, все они не хотели покидать столицу и возвращаться в свои владения. Их клевета [по поводу новых законов] каждый день доходила до ушей императрицы Доу. [К тому же] императрица была последовательницей учения Хуан-ди и Лао-цзы, а Вэйци, Чжао Вань, Ван Цзан и другие были приверженцами конфуцианского учения, которое они усиленно продвигали, осуждая даосские установления. Поэтому императрица Доу становилась все более недовольной Доу Ином Вэйци-хоу и его сторонниками.

На втором году [правления под девизом] цзянь-юань (139 г.) юйшидафу Чжао Вань выступил с предложением не докладывать больше о делах Восточному дворцу ¹¹. Императрица Доу, [узнав об этом], сильно разгневалась и изгнала со своих постов Чжао Ваня, Ван Цзана и других ¹², добилась смещения чэнсяна и тайвэя, поставив чэнсяном Бочжи-хоу Сюй Чана, а юйшидафу — Уцзян-хоу Чжуана Цин-ди. В результате этого Вэйци [Доу Ин] и Уань [Тянь Фэнь] стали жить у себя дома как обычные хоу.

Хотя Уань-хоу и лишился своей должности, будучи родственником императрицы, он пользовался доверием, и часто его советы оказывались полезными. Многие служивые мужи, стремившиеся добиться своих целей [и положения при дворе], отправлялись к Вэйци или к Уаню. Влияние Уаня с каждым днем росло. На шестом году [правления У-ди под девизом] цзянь-юань (135 г.) императрица Доу скончалась. Чэнсян Чан и юйшидафу Цин-ди были обвинены в несоблюдении должных траурных церемоний и сняты [294] со своих должностей. Чэнсяном поставили Уань-хоу Фэня, а на пост юйшидафу назначили дасынуна Хань Ань-го. Чиновники Поднебесной, чжухоу в округах все более примыкали к Уаню.

Уань был невысок ростом и некрасив собой. Он полагал, что, поскольку среди чжухоу и ванов слишком много пожилых людей, император же только-только вступил на престол и был молод годами, [ему], чэнсяну, члену императорской семьи, надлежит привести [чжухоу] к подчинению через жесткое соблюдение ритуалов, иначе Поднебесная не будет почитать [власть]. В тех случаях, когда чэнсян являлся с докладом о делах [к императору], они часто беседовали целыми днями, причем государь во всем соглашался [с Фэнем]. Тянь Фэнь представлял ему всех предназначенных на посты — от простых людей до чиновников, получающих содержание до двух тысяч даней зерна в год, в этом отношении у него было чуть ли не больше власти, чем у государя. Как-то император сказал ему: «Кончились или еще нет ваши кадровые перестановки? Я тоже хотел бы перевести кое-кого на новую работу». В другой раз, когда Тянь Фэнь попросил привлечь управление ремесленных работ к расширению своего жилища, император в гневе заявил: «Почему бы вам не привлечь еще и арсенал!» После [таких слов Фэнь] отказался от своих притязаний.

Как-то он созвал гостей на пирушку и посадил своего старшего брата Гай-хоу лицом к югу, а сам сел лицом к востоку ¹³. Он считал, что поскольку является чэнсяном дома Хань, то заслуживает особого почитания и порядок не должен меняться из-за родственных отношений. Так Уань-хоу становился все более заносчивым. Он построил для себя роскошные палаты, застланные коврами и циновками. Он владел обильно плодоносящими и богатыми землями и садами, к нему стекались из разных областей и уездов торговцы драгоценными изделиями, перед его палатами стояли колокола и барабаны, реяли всевозможные стяги, в его хоугуне насчитывались сотни женщин. Чжухоу подносили Тянь Фэню несметное количество золотых украшений, собак, лошадей и всяких редкостей на забаву.

Вэйци-хоу [Доу Ин] после смерти императрицы Доу все больше отдалялся от государя, к его услугам перестали прибегать, и он утратил свое влияние. Его бинькэ постепенно стали отходить от него и вести себя заносчиво. Один только военачальник Гуань не изменил своего прежнего отношения к нему. Вэйци с каждым днем становился все более молчаливым и опечаленным, сохранив доброе отношение лишь к военачальнику Гуаню. [295]

Военачальник Гуань Фу был уроженцем Инъиня. Его отец Чжан Мэн служил секретарем у инъиньского князя Гуань Ина. [Мэн] пользовался полным его доверием и продвинулся по службе, став чиновником с содержанием в две тысячи даней зерна. [Он] получил возможность принять фамилию Гуань и называться Гуань Мэном. Во время восстания [князей] У и Чу инъиньский князь (сын Ина) Гуань Хэ стал военачальником, находясь в подчинении тайвэя [Чжоу Я-фу]. Он предложил назначить Гуань Мэна сяовэем и чтобы Фу вместе с отцом возглавил отряд в тысячу человек. Гуань Мэн был уже в летах, Инъинь-хоу с трудом упросил его, и тот был в мрачном настроении. Из-за этого он часто и глубоко вторгался в порядки вражеских войск и в конце концов погиб в лагере уских войск. Согласно воинским правилам, если отец и сын вместе участвуют в боях и кто-то из них погибает, то другой должен вернуться домой в траурной повозке. Но Гуань Фу не пожелал сопровождать траурный кортеж, а с вызовом заявил: «Я намерен захватить головы уского вана и его военачальников, чтобы отомстить за смерть отца». После этого Гуань Фу надел латы, взял в руки трезубец и призвал к себе храбрых воинов, готовых последовать за ним. Таких набралось несколько десятков человек. Но когда они покинули свои укрепления и вышли из ворот [ханьского] лагеря, никто не осмелился идти в атаку. Только двое из них, а с сопровождавшими десять с небольшим человек, верхом ворвались в лагерь уских войск и добрались до палаток уского командующего. [Нападавшие] убили и ранили несколько десятков воинов противника, но не смогли продвинуться дальше, спешно отступили и пешим порядком вернулись в ханьский лагерь. Все они потеряли своих сопровождающих, а с Гуань Фу вернулся один верховой. Сам Фу получил более десяти тяжелых ран, но, к счастью, нашлось бесценное лекарство, и его удалось спасти от смерти. [Как только] раны Фу немного зажили, он вновь обратился к военачальнику с просьбой: «Я теперь еще лучше знаю обстановку в уском лагере, разрешите вновь отправиться туда». Военачальник, ценивший его мужество и чувство долга, боялся потерять Гуань Фу и доложил о его просьбе тайвэю. Тайвэй решительно запретил такую вылазку. После того как усцы были разгромлены, имя Гуань Фу стало известно Поднебесной.

Инъинь-хоу поведал об этой истории императору, и тот возвел Гуань Фу в ранг чжунланцзяна. Через несколько месяцев Гуань Фу был обвинен в нарушении законов и отстранен от должности. [296] Тогда Гуань Фу поселился в своем доме в Чанъани, где все достойные мужи столицы признавали его заслуги. В период [правления] Сяо Цзина он был послан сяном в [область] Дай. После кончины Сяо Цзина, как только на престол взошел нынешний государь [У-ди], он посчитал, что область Хуайян является перекрестком дорог Поднебесной и заслуживает особого внимания и укрепления ее войск. Поэтому [Гуань] Фу был поставлен губернатором области Хуайян. На первом году [правления У-ди под девизом] цзянь-юань (140 г.) Фу повысили, сделав тайпу. На втором году случилось так, что во время пира Фу что-то не поделил с начальником дворцовой стражи Чанлэгуна Доу Фу и, будучи пьяным, ударил его. [Доу] Фу был братом императрицы Доу, и государь, обеспокоенный, что императрица потребует казни Гуань Фу, перевел его на пост сяна в Янь. Через несколько лет [Гуань Фу] был вновь обвинен в нарушении законов и снят с должности. Он поселился в своем доме в Чанъани.

Гуань Фу был твердым и решительным человеком, не терпел лести, во хмелю был вспыльчив. Когда около него находились люди знатные и влиятельные, Гуань Фу не желал соблюдать церемониал, всячески над ними подсмеивался. Когда же рядом с ним оказывались его боевые соратники, то чем беднее и ниже по положению они были, тем более внимательно и почтительно он к ним относился, обращался с ними как с равными. Когда он общался с народом, то особенно благоволил к нижестоящим, за что многие мужи его ценили. Гуань Фу не любил литературные занятия, а ценил тех, кто борется за справедливость с мечом в руках, всегда держал свое слово. Те, с кем он общался, были или выдающимися людьми, или великими хитрецами. В его доме было накоплено богатств на десятки тысяч, при его доме ежедневно кормились десятки и сотни бинькэ. Его водоемы, поля и сады находились в полном распоряжении родичей и гостей, которые делали что хотели [на территории всего округа] Инчуань. Дети в Инчуани сложили такую песенку:

Пока воды Иншуй чисты,
Род Гуаней в покое;
Будут эти воды грязны,
И роду Гуаней конец.

Дом Гуань Фу был богат, однако когда он потерял свою мощь и влияние, от него постепенно отвернулись и цины, и сяны, и бинькэ. Когда Вэйци-хоу утратил свое положение, он стремился опираться [297] на Гуань Фу, чтобы повлиять на тех, кто прежде уважал его, а потом бросил. В свою очередь, Гуань Фу тоже пытался использовать Вэйци, чтобы укрепить свою репутацию у князей и родичей царского дома. Эти люди стали поддерживать друг друга, их отношения стали подобны отношениям отца и сына. Они были очень благосклонны друг к другу, не уставая от выражений симпатии, и только жалели, что узнали друг друга так поздно.

Как-то Гуань Фу был в трауре, [а по тем местам] проезжал чэнсян [Уань-хоу], который походя сказал [Гуань Фу]: «Я хотел бы вместе с вами, Чжун Жу ¹⁴, зайти к Вэйци-хоу, но в настоящий момент у вас траур». На это Гуань Фу ответил: «Вы, военачальник, хотите облагодетельствовать своим посещением Вэйци-хоу. Разве я осмелюсь отказаться от такого визита из-за своего траура! Разрешите мне предупредить Вэйци-хоу, чтобы он подготовился к [вашему] визиту. Прошу вас, военачальник, завтра прибыть пораньше». Уань-хоу выразил свое согласие. Гуань Фу передал Вэйци-хоу содержание своего разговора с Уань-хоу. Вэйци вместе с женой купили на рынке мяса и вина, за ночь все прибрали, подмели и обрызгали дорожки водой. Они были заняты до самого рассвета, перетряхивая занавеси и пологи. Когда стало совсем светло, хозяева вышли к воротам и стали ожидать гостя. Так прошло до полудня, но чэнсян не появился. [Тогда] Вэйци сказал Гуань Фу: «Неужели чэнсян забыл о своем визите?» Гуань Фу был очень огорчен. [Он] сказал: «Несмотря на то, что у меня, Фу, траур, я согласился на его просьбу, он тем более должен был приехать». Сев в повозку, он отправился на встречу с чэнсяном. [Однако оказалось, что] чэнсян накануне просто пошутил с Гуань Фу и вовсе не собирался ехать. Когда Фу подъехал к воротам дома чэнсяна, тот еще спал. Войдя к нему, Гуань Фу сказал: «Вы, военачальник, вчера милостиво согласились навестить Вэйци. Вэйци с женой подготовились к встрече с вами и с рассвета до настоящего времени не осмелились даже покушать». Уань [Тянь Фэнь] смутился и извиняющимся тоном произнес: «Я вчера сильно выпил и совсем забыл о нашей договоренности». Он приказал подготовить экипаж и поехал, но ехал очень медленно, чем еще больше разозлил Гуань Фу. Когда [их] пиршество [в доме Вэйци-хоу] было в самом разгаре, Фу вскочил и пустился в пляс, приглашая танцевать и чэнсяна. Но чэнсян даже не встал. Тогда Гуань Фу сел и стал отпускать грубые замечания в его адрес. Вэйци схватил Гуань Фу и вытолкал из зала, извинившись перед чэнсяном. Тот пировал у них до самой ночи и, уезжая, остался доволен своим визитом. [298]

Как-то чэнсян послал Цзи Фу к Вэйци с просьбой отдать его поля, расположенные к югу от города. Вэйци с большим неудовольствием сказал: «Пусть я уже не на службе, а военачальник знатен, он не имеет права захватывать мои земли!» И не дал согласия. Гуань Фу, узнав об этом, рассердился и стал ругать Цзи Фу. Цзи Фу было неприятно, что между ними возник конфликт. Оправдываясь перед чэнсяном, он сказал: «Вэйци-хоу уже стар и скоро умрет. Легче потерпеть и подождать немного». Вскоре Уань-хоу узнал о том, что Вэйци-хоу и Гуань Фу тоже поссорились из-за каких-то земель, и с гневом сказал: «Сын Вэйци-хоу как-то убил человека, но я, Фэнь, сохранил ему жизнь. Я во всем шел навстречу Вэйци. Чего это он пожалел несколько цинов земли? И Гуань Фу нечего было встревать в это дело. И чего им дались эти поля!» Уань-хоу [Тянь Фэнь] из-за этого случая очень разозлился на Гуань Фу и Вэйци.

Весной четвертого года [правления У-ди по девизом] юань-гуан (131 г.) чэнсян Тянь Фэнь стал говорить [государю о том], что семья Гуань Фу, проживающая в Инчуани, ведет себя разнузданно, а население страдает от этого, и просил провести расследование. Император сказал: «Это обязанность чэнсяна, почему [вы] просите [разрешения]?» Гуань Фу, в свою очередь, раскрыл некоторые неблаговидные действия чэнсяна — нарушение законов в погоне за личной выгодой, то, что тот принимал денежные подарки от Хуайнань-вана и вел с ним [неположенные] разговоры. Но благодаря бинькэ конфликт прекратился, и стороны примирились.

Летом [того же года] чэнсян [Уань-хоу] взял в жены дочь яньского вана ¹⁵. По этому случаю императрица издала декрет, повелевающий [всем] лехоу и членам императорской фамилии прибыть ко двору с поздравлениями. Вэйци-хоу пришел к Гуань Фу и предложил ему вместе отправиться на торжества, [но] Фу сказал: «Я несколько раз обижал чэнсяна во время застолий. Мы с ним сейчас в размолвке». [На это] Вэйци ответил: «Но дело уже улажено». И настоял на том, чтобы он с ним пошел. Когда пиршество достигло своей высшей точки, Уань-хоу встал, чтобы произнести тост, все сидящие за столами вскочили со своих циновок и пали ниц. Когда же Вэйци-хоу произносил тост, встали с мест только его старые знакомые, а большая часть гостей лишь слегка приподнялась ¹⁶. Гуань Фу был недоволен этим и с кубком вина подошел к Уаню. Приподнявшись со своей циновки, Уань-хоу сказал: «Полный кубок вина я не в состоянии выпить». Фу рассердился и с насмешкой [299] произнес: «Вы, военачальник, — знатный человек, вам много не надо, [чтобы напиться]!» Раз Уань-хоу не стал с ним пить, [Гуань Фу] подошел к следующему по порядку — Линьжу-хоу ¹⁷. Линьжу-хоу в этот момент шептал что-то на ухо Чэн Бу-ши ¹⁸ и тоже не встал с циновки. Фу, чтобы дать выход своему гневу, стал ругать Линьжу-хоу: «Вы всю жизнь заявляли, что Чэн Бу-ши не стоит и гроша, а сейчас, когда старший поднимает свой тост, вы, словно девчонка, с ним шепчетесь». Тогда Уань-хоу обратился к Гуань Фу: «Чэн [Бу-ши] и Ли [Гуан] являются начальниками дворцовой стражи Восточного и Западного дворцов ¹⁹. Сейчас вы перед всеми опозорили военачальника Чэна, но посмеете ли вы, Чжун Жу, подойти к военачальнику Ли [Гуану]?» Гуань Фу ответил: «Пусть мне сейчас отрубят голову и проткнут грудь, какое мне дело до Чэна и Ли!» Сидевшие [в зале] стали проситься в туалет и уходить. Вэйци-хоу тоже ушел, призвав жестом уйти с ним и Гуань Фу. Тогда разгневанный Уань-хоу сказал: «Это была моя ошибка, что Гуань Фу так вызывающе вел себя». И приказал стражникам задержать Гуань Фу. Гуань Фу хотел уйти, но ему это не удалось. Цзи Фу вскочил, чтобы извиниться за поведение Гуань Фу, и, схватив его за шею, заставлял его повиниться. Но Фу еще больше распалился, не желая извиняться. Тогда Уань-хоу приказал стражникам связать Гуань Фу и поместить в комнате отдыха, а старшему чиновнику сказал: «Сегодня здесь по указанию императрицы собирались члены императорского рода, он — один из приглашенных». Гуань Фу был обвинен в непочтительном отношении к гостям и помещен под стражу в особой камере. Затем в связи с его предшествующими проступками были посланы чиновники задержать и арестовать представителей ветви Гуаней, чтобы казнить их на рыночной площади. Вэйци-хоу было очень стыдно, он выделил средства и послал бинькэ просить за [Гуань Фу], но никому сделать это не удалось. Чиновники, посланные чэнсяном Уань-хоу, были его глазами и ушами, [но] все близкие Гуань Фу сумели бежать и скрыться, [а сам] Фу был заточен в тюрьму и не смог доложить о неблаговидных делах Тянь Фэня.

Вэйци-хоу был готов на все, чтобы спасти Гуань Фу. Жена убеждала его: «Гуань провинился перед чэнсяном, вошел в конфликт с семьей императрицы, как же можно его спасать?» На что Вэйци-хоу ответил: «Я заслужил титул лехоу своими собственными усилиями, сам же буду отвечать за то, что его потеряю, мне жалеть нечего. Но я никогда не позволю, чтобы Гуань Чжун Жу погиб, а я остался жив». [300]

После этого он втайне от семьи и в частном порядке направил послание императору. Он был немедленно призван ко двору, где подробно рассказал о том, что Гуань Фу набедокурил по пьяному делу и этого недостаточно для казни. Император согласился с ним и пригласил Вэйци на обед, сказав при этом: «Ступайте в Восточный дворец и объясните это [императрице]».

Вэйци-хоу отправился в Восточный дворец и постарался как можно полнее представить достоинства Гуань Фу, говоря, что его ошибочное поведение связано с опьянением, а чэнсян клевещет на него совершенно по другим причинам. Но Уань [Тянь Фэнь] вновь обрушился на Гуань Фу с обвинениями в нарушении закона, в недостойном поведении. Вэйци решил, что ему не осталось ничего другого, как заговорить о прегрешениях самого чэнсяна. [На это] Уань-хоу сказал: «Поднебесная сейчас процветает в покое и безмятежности. Я, Фэнь, нахожусь в близких родственных отношениях с правящим домом, я люблю музыку, собак и лошадей, [свои] поля и дома; я, Фэнь, люблю певцов, актеров и искусных мастеров, не то что Вэйци и Гуань Фу, которые денно и нощно собирают вокруг себя бравых служак и видных мужей со всей Поднебесной и обсуждают с ними всякие вопросы. Они изнутри подрывают основы государства, их сердца склонны к измене, они смотрят вверх, делая вид, что изучают светила на Небе, а сами, склонив голову, строят козни на Земле. Они рыскают между двумя дворцами (императора и императрицы), надеясь воспользоваться переменами в Поднебесной, чтобы добиться [каких-то] выгод. От таких, как Вэйци, и ему подобных можно ожидать чего угодно».

Тогда император стал спрашивать [своих] сановников: «Кто из них двоих прав?» Юйшидафу Хань Ань-го сказал: «Вэйци говорит, что отец Гуань Фу погиб на службе. Сам [Гуань Фу], схватив пику, ринулся в непредсказуемую схватку с уской армией, получил в боях несколько десятков ран, а его слава распространилась по всем армиям. Он один из мужественных воинов Поднебесной. При отсутствии серьезных прегрешений, только из-за перепалки во время пира, нельзя обвинять его в каких-то других преступлениях и казнить. Я думаю, что [Доу] Ин говорит правильно. Чэнсян, в свою очередь, заявляет, что Гуань Фу связался с сомнительными людьми, нарушает права маленьких людей, захватывая их земли, накопил миллионы в своем доме, бесчинствует в [области] Инчуань, что он обижает членов императорского клана, вредит кровным родственникам. Это, как говорится, «ветвь стала крупнее корня, [301] ступня стала больше бедра, если не отломится, то отвалится». Чэнсян тоже прав. Только сам мудрый правитель может в этом разобраться». Военный советник по титулам Цзи Ань в душе считал, что Вэйци прав. Нэйши Чжэн Дан-ши заявил, что Вэйци прав, [но] потом побоялся настаивать на своем мнении. Никто из остальных не осмелился ничего сказать. Рассерженный император обрушился на нэйши: «Вы все время рассуждаете о достоинствах и недостатках Вэйци и Уань-хоу, но сегодня, когда дело дошло до [их] обсуждения при дворе, вы ведете себя подобно жеребенку, запряженному в оглобли ²⁰. Я всем вам поотрубаю головы!» На этом [император] закрыл собрание и ушел во внутренний дворец пировать с императрицей. Императрица тоже посылала своих людей на это совещание, и они уже обо всем доложили ей. Она была в гневе и отказалась от еды, сказав: «Это сейчас, пока я еще жива, так поносят моего младшего брата [Тянь Фэня]. Когда же я уйду из этого мира, они разделаются с ним, как с рыбой или куском мяса. Неужели вы, император, можете быть таким бесчувственным человеком! Сейчас, когда Ваше величество живы, они творят что хотят, а когда ваши годы кончатся, разве найдется кто-нибудь, на кого можно будет положиться?» Император извиняющимся голосом ответил: «Поскольку оба эти человека [ — и Вэйци, и Уань] являются нашими родичами по боковой линии, я собрал двор, чтобы обсудить это дело, иначе решать вопрос пришлось бы одному юйли — смотрителю тюрем». Тогда же ланчжунлин Ши Цзянь ²¹ подробно доложил императору о действиях этих двух человек.

Уань-хоу после окончания собрания остановился у выездных ворот, подозвал повозку сопровождения юйши[дафу] Хань Ань-го и сердито сказал: «Чего это вы, Чан Жу ²², в ситуации с этим плешивым стариком оказались нерешительным и осторожным, как крыса, высунувшаяся из норы?» Юйшидафу Хань после долгого раздумья так ответил чэнсяну: «Почему в вас нет самолюбия? Когда Вэйци поносил вас, вы должны были снять головной убор чэнсяна, отстегнуть с пояса свою печать и объявить об отставке со словами: «Благодаря родственным отношениям я имел счастье занять этот пост, но я не справился со своими обязанностями. Все, что сказал Вэйци, — правда». Если бы вы так сделали, император несомненно оценил бы вашу уступчивость и не принял бы вашей отставки. Вэйци же непременно устыдился бы, ему пришлось бы затвориться дома, прикусить язык и покончить [с собой]. А сейчас человек оскорбил вас, вы оскорбили его, и получилась перебранка, [302] как между двумя торговками. Разве это достойно больших людей?» Уань извиняющимся тоном, признавая ошибку, сказал: «Во время споров и борьбы при дворе я был очень взволнован и неосознанно допустил такое».

Вскоре император послал юйши[дафу] тщательно проверить все, что Вэйци говорил о Гуань Фу. Многое не сошлось, оказалось обманом. [Тогда Вэйци] схватили и передали в руки дасыкуна. [Еще] при Сяо Цзине Вэйци получал от него предупреждения, в которых говорилось: «В случае появления каких-либо неблагоприятных обстоятельств необходимо немедленно докладывать [об этом] государю». [И вот теперь Вэйци] арестован, а Гуань Фу за прегрешения должны казнить со всем родом. Положение [при дворе] с каждым днем становилось напряженнее, и никто из гунов не осмеливался говорить откровенно с императором. Поэтому Вэйци послал сына своего старшего брата с письмом к императору с объяснениями всех своих поступков, надеясь быть вновь принятым при дворе. Письмо было вручено императору, однако, когда стали искать в канцелярии шаншу ²³ последние указы скончавшегося императора, их не нашли. Тексты указов сохранились лишь в доме Вэйци-хоу и были скреплены печатью его личного секретаря. Тогда Вэйци был обвинен в подделке указов покойного императора, за что полагалась казнь на площади.

В десятой луне пятого года [правления У-ди под девизом] юань-гуан (130 г.) были преданы суду Гуань Фу и все его близкие. Вэйци узнал об этом только долгое время спустя. Эта новость потрясла его, и он заболел потницей. Намереваясь умереть, он перестал принимать пищу. Но когда кто-то сказал Вэйци, что у императора нет намерения убивать его, он вновь стал есть и лечиться. [Император и двор], посовещавшись, решили не расправляться с Вэйци. Однако какие-то зловредные слухи о том, что Вэйци плохо говорит об императоре, все же дошли до государя, поэтому в последний день двенадцатой луны [Вэйци] был осужден на публичную казнь в Вэйчэне ²⁴.

Следующей весной Уань-хоу [Тянь Фэнь] заболел и стал громко каяться в своих прегрешениях. Попросили шамана-ясновидящего осмотреть его. [Колдун] увидел, что [души] Вэйци и Гуань Фу вцепились в [душу Фэня] и хотят погубить ее. В конце концов [Уань-хоу] умер. Ему наследовал сын Тянь. На третьем году правления [У-ди] под девизом юань-шо (126 г.) наследник Уань-хоу Тянь был обвинен в том, что прибыл на прием во дворец в кафтане [303] внакидку ²⁵. [Это] было признано непочтительным, [и владение у него отобрали].

Обнаружили мятеж Хуайнань-вана [Лю] Аня, и было проведено строгое расследование. [Выяснилось, что], когда Уань-хоу [Тянь Фэнь] был тайвэем, он лично встретился с Хуайнань-ваном на одном из его приемов в Башане и сказал так: «Император еще не назначил наследника. Вы, ван, самый мудрый и к тому же внук Гао-цзу. Когда государь скончается и запрягут траурную колесницу, то кого, кроме вас, Великий ван, ставить на престол!» Хуайнань-ван был сильно обрадован [этими словами и] богато одарил Тянь Фэня золотом и другими драгоценными предметами. Император не доверял Уань-хоу еще со времени скандала с Вэйци-хоу [Доу Ином], прежде всего из-за императрицы. Узнав же о подарках Хуайнань-вана Тянь Фэню, [он] сказал: «Если бы Уань-хоу был жив, я бы истребил [весь его] род».

Я, тайшигун, скажу так.

И Вэйци, и Уань — оба выдвинулись благодаря тому, что были родственниками императрицы. Гуань Фу, сделав в критический момент правильный выбор, получил известность. Возвышение Вэйци было связано [с подавлением восстания] У и Чу. Знатность Уаня была следствием обстоятельств времени. Однако Вэйци воистину не умел приспосабливаться к изменениям в обстановке в соответствии с временем, а Гуань Фу был необразован и неуступчив. Оба эти человека помогали друг другу и в конце концов стали источником беды и смуты. Уань-хоу пользовался знатностью и любил власть, но из-за чарки вина он переоценил свои возможности, и оба достойных человека погибли.

О, как это печально! Когда гнев переносят на других людей, то и собственная жизнь не может быть продолжительной. Тот, кто не обращает внимания на мнение людей, в конце концов становится жертвой клеветы. Вот откуда приходит беда!

Комментарии

1. Глава посвящена противостоянию двух членов императорской фамилии, занимавших видное положение в руководстве государством в середине II в. до н. э. Таким образом, она должна быть отнесена к категории лэ чжуань — парных жизнеописаний. Существует перевод главы на английский язык Б. Уотсона [Records, vol. II, с. 109-129]. Нами были использованы переводы на совр японский язык Отаке [ГГС, кн. 3, с. 104-121] и на байхуа Шэнь Цюсюна [БХШЦ, т. III, с. 1445-1457], а также наиболее известные комментарии (Такигавы, Лян Юй-шэна и др.).

2. Как явствует из текста гл. 49, Доу-тайхоу, мать императора Цзин-ди, была родом из Гуаньцзиня (см. [Истзап, т. VI, с. 166]). Гуаньцзинь — чжаоский город примерно в 150 км на северо-восток от Ханьданя (см. карту I, B1).

3. Ван Сунь, как явствует из Хань шу [ХШ, кн. 8, гл. 52, с. 2375], — это прозвище Доу Ина.

4. Тяо-хоу — титул видного ханьского военачальника Чжоу Я-фу, сына не менее известного сподвижника Лю Бана — Чжоу Бо (о нем см. [Истзап, т. VI, гл. 57]).

5. Поставленный наследником Ли по имени Жун в главе полным именем не назван. Причина в том, что он был сыном наложницы, а не императрицы (см. [Истзап, т. II, с. 470, коммент. 18]).

6. Наньшань — гора неподалеку от циньского города Ланьтянь, расположенного к юго-востоку от столицы Сяньян (см. карту I, A2).

7. Речь идет о супруге императора Сяо Цзина — Ван-фужэнь. Она стала матерью следующего ханьского императора У-ди (см. [Истзап, т. II, гл. 12, т. VI, гл. 53]).

8. Чанлин находился на северо-востоке совр. уезда Сяньян пров. Шэньси (см. карту I, A2).

9. Так мы переводим словосочетание паньюйчжушу. Поскольку паньюй означает «древний сосуд с надписями», то большинство древних комментаторов трактуют термин именно так. Однако Ин Шао и Мэн Кан считают его названием сочинения в 26 главах, которое они относят к периоду мифических Хуан-ди или сяского Кун-цзя. С ними заочно спорил Мо-цзы, упоминавший о двух типах записей — на бамбуке и шелке, а также на сосудах [ЧЦЦЧ, т. IV, ч. II, с. 41]. Термин паньюй встречается и в сочинении философа Хань Фэй-цзы, который сообщал, что «в надписях древними знаками не говорилось о заслугах достойных людей» [ЧЦЦЧ, т. V, гл. 8, § 29]. Если принять во внимание собранный археологами в последние годы обширный корпус древних надписей на керамических и металлических сосудах разного типа, то представляется весьма вероятным, что именно такого рода надписи и фигурируют в тексте главы. Вот почему мы не приняли трактовку Толкового словаря Цы хай термина паньюй как названия книги [Цы хай, т. II, с. 1618].

10. Минтаи — название неоднократно упоминаемого в Ши цзи дворца, храма или зала. По-видимому, исторически под этим названием фигурировали разные сооружения, поэтому и описания их расходятся: по одним источникам, это одноэтажное здание из пяти помещений, по другим — дом из девяти помещений с травяной крышей, по третьим — южный зал дворца императора. Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 12, с. 279-280, т. IV, с. 235, коммент 6].

11. Восточный дворец являлся местом пребывания вдовствующей императрицы.

12. Как сообщает Бань Гу, юйшидафу Чжао Вань и ланчжунлин Ван Цзан были брошены в тюрьму и покончили с собой [ХШ, кн. 1, гл. 6, с. 157].

13. Сидеть лицом к востоку было положено старшему за столом, хозяину. Тянь Фэнь унизил своего старшего брата, посадив его лицом к югу, т. е. нарушил общепринятый ритуал.

14. Чжун Жу — прозвище Гуань Фу. Как известно, в период траура всякие визиты откладывались или просто отменялись.

15. В это время в Янь правил Дин Го (151-128), позднее казненный за преступления. Очевидно, на его дочери и женился Тянь Фэнь. Однако Сыма Чжэнь в своем комментарии новую жену чэнсяна называет дочерью предыдущего яньского правителя Кан-вана Цзя (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4446, Истзап, т. III, с. 387-407]). Это очевидная ошибка Сыма Чжэня, но, доверившись ему, Б. Уотсон внес имя Цзя в свой перевод [Records, vol. II, с. 121].

16. По существовавшим среди ханьской знати правилам поведения на приемах уважение выражалось либо вставанием с последующим коленопреклонением, либо просто вставанием с циновок, на которых сидели гости, либо, как минимум, выпрямлением тела в сидячем положении.

17. Как отмечает Пэй Инь в Цзицзе, Линьжу-хоу Сюй Гуань был внуком Гуань Ина по имени Сянь [ХЧКЧ, т. IX, с. 4447]. Центр уезда Линьжу находился к северо-западу от центра одноименного совр. уезда пров. Хэнань.

18. Чэн Бу-ши был начальником округа, в тот момент находился на должности начальника стражи дворца Чанлэгун.

19. Восточный дворец — Дунгун, в котором Чэн Бу-ши также был начальником стражи, являлся резиденцией императрицы. Западный дворец — Сигун — резиденцией императора, и Ли Гуан был начальником его стражи. Биографию Ли Гуана см. в гл. 109 данного тома.

20. По мнению Накаи Сэкитоку, сравнение с беспомощным жеребенком имеет фольклорное происхождение [ХЧКЧ, т. IX, с. 4451].

21. Ши Цзянь (ум. в 125 г.) — уроженец уезда Вэнь в округе Хэнэй (к юго-западу от совр. уездного центра Вэнь пров. Хэнань), известен сыновней почтительностью и старательностью.

22. Чан Жу — прозвище Хань Ань-го.

23. Шаншу (или чжанши) — лицо в канцелярии ханьского императора, отвечавшее за сохранность архивов, позднее — хранитель императорской печати.

24. Даты казней и смертей уже давно вызывают споры. В гл. 22 Ши цзи Уань-хоу умирает на год раньше своих оппонентов — в двенадцатой луне 131 г. до н. э. (см. [Истзап, т. III, с. 775]). Бань Гу упомянул о гибели чэнсяна в третьем году правления У-ди под девизом юань-гуан (132 г. до н. э.) и о казни зимой того же года Доу Ина [ХШ, кн. 1, гл. 6, с. 164]. Почему возник этот разнобой в датировках, не совсем ясно.

Вэйчэн — северо-восточный район ханьской столицы Чанъань.

25. Выражение чань юй *** *** может быть понято либо как «носить что-то внакидку», т. е. не по форме, либо как «носить укороченную, как у женщины, одежду» (см. Соинь и Б. Уотсона). Мы выбрали первое.