Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

Некоторые семейные обычаи киргизов северных уездов Сыр-Дарьинской области.

Почти все без исключения киргизы любят общество, всякие новости разносятся по киргизской степи с быстротой телеграфа, они охотно болтают, большие любители вкусно поесть и повеселиться на устраиваемых тоях (праздник). Той обыкновенно устраиваются богатыми киргизами по случаю какого-либо семейного торжества: свадьбы, обрезания, поминок и т. п. На месте, предназначенном для тоя, разбивается 100 — 200 кибиток для приглашенных гостей, гости съезжаются из ближних и дальних аулов, часто приезжают даже из других областей; весть идет по всей степи. Аульные старшины, волостные управители и бии только и разговаривают о том, чтобы попасть к известному числу на той верст за 300 — 400 от своей стоянки.

В выставленных юртах размещаются все приглашенные и преимущественно по родам; хозяин праздника и члены его семьи угощают приезжих на той. Вдали от юрт, на берегу арыка или ручья, помещаются юрты-кухни, около которых режут баранов, лошадей и верблюдов; все это в громадных котлах варится и рассылается по юртам гостей в известное время дня; около почти каждой юрты стоят готовые самовары; прибывшие гости среди беседы попивают чаек и ждут предполагающихся удовольствий. По обычаю, все прибывающие на той приносят подарки. [222] Подарки эти по преимуществу состоят из баранов, лошадей, халатов; каждодневно на то идет козлодрание; игра эта продолжается по 3 — 4 часа; зрителями являются обыкновенно все приехавшие на той и даже не приглашенные; в Аулиэтинском уезде я видел на тое много русских крестьян, приезжавших из близ лежащих поселков. Приглашенные киргизами обыкновенно помещались в отдельных юртах, а вечером парни и молодые девицы затевали песни и игры, которые продолжались далеко за полночь; благозвучная киргизская песня разносится далеко по необъятной степи, здесь и там около юрт слышится смех, прибаутки, загадки, и молодежь веселится во всю.

Старики в своих юртах, поужинав, также ведут разговоры о разных новостях и рассказывают не мало легенд о прежнем житье-бытье киргизского народа 1.

На третий или четвертый день на тое назначается байга (скачки). Скачут обыкновенно по прямому направлению, приблизительно верст 20 — 30.

Все участники сначала отправляются на то место, [223] откуда начинается скачка, их сопровождают 2 — 3 человека, которые устанавливают порядок байги, т. е.: чтобы скачущие не вылезали вперед до общего начала скачки; на месте, откуда начинается скачка, дают передохнуть лошадям, затем по сигналу все разом пускаются скакать по прямому направлению к назначенному месту. На скачках зрителей бывает по нескольку тысяч. Когда заметят издали скачущих, то хозяева скачущих лошадей бросаются навстречу и принимают все меры к тому, чтобы скакуны дошли до условленного места. Если скакун ослабел, или есть основание предполагать, что он не дойдет до условленного места, то выехавшие навстречу тянут скакуна за повод, подпихивают сзади, с боков; достигнув до места назначения прибывшие всадники бросают свои шапки и кушаки перед тем лицом, которое поставлено в месте окончания скачки. После прихода всех скакунов происходит раздача призов. Число призов зависит от числа скакавших, — приблизительно, один приз на 5, 6 лошадей. Призы бывают денежные, доходящие иногда до больших сумм, или же они состоят из скота, халатов и материи. В Аулиэтинском уезде у киргизов назначаются денежные; скот, отдаваемый в призы, по большей части плохого качества: лошади с пороками, верблюды, бараны и козлы худые. На скачках заинтересовано не то лицо, которому принадлежит скакун, или лицо скачущее, а все родственники, можно сказать целый род, а поэтому и приз, выигранный скакуном, раздается всем присутствующим их рода. Я видел пример, когда взявший приз, роздав часть полученных денег родственникам, вздумал с нерозданной частью ускакать. Сородичи его догнали и заставили раздать оставшуюся часть денег.

В случае, если скаковая лошадь, не дойдя до места остановки, будет загнана и издохнет, то за нее хозяин получает вознаграждение или по своей оценке, или по оценке посредников; если же лошадь, взяв приз, [224] издохнет, то приз остается за нею. Две лошади, прибывшие к призовому месту одновременно, голова в голову, или получают приз пополам, или им делается на следующий день, или через несколько дней, перескачка; обычай этот древний и существует почти у всех киргизов 2. Он свято хранится при современных условиях скачек у киргиз.

У горных киргиз (каракиргиз) часто на тоях происходит единоборство; конного единоборства мне не приходилось видеть, но пешие борятся плохо: ни искусства, ни ловкости в борьбе нет, тянется борьба очень долго и не потому, что один другого не может побороть, а потому, что поборов, вновь начинают бороться, являются и другие желающие. Я всегда изумлялся тому порядку и дисциплине на борьбе, которые поддерживают присутствующие киргизы, разместившиеся правильно вокруг места, предназначенного для борьбы; победитель получает приз обыкновенно скотом, но много скота в последнее время не дают даже на богатых тоях, обыкновенно выигравший получает жеребенка или пару баранов.

Относительно присутствующей на тое публики следует заметить, что она состоит из званных на той, и незванных, к числу последних принадлежат жители близь лежащих аулов, которые, пробыв день, к вечеру, по окончании увеселений, уезжают в свой аул, к ним пристраиваются на ночлег и те из званных, которым приходится далеко ехать ночевать. Русские крестьяне окрестных сел с охотой посещают той, приезжая верхами и на телегах; здесь же они открывают базар, торгуя арбузами, дынями, хлебом, квасом и семенами; особенно русские охотно посещают те дни, когда назначены скачки или борьба.

Той вообще представляет из себя своеобразную картину народного киргизского праздника с своими [225] незатейливыми развлечениями, не приехать на той лицам приглашенным считается большой невежливостью. Не обходятся тои и без различных курьезов и трагикомедий. Как пример, позволю привести один случай, происшедший на тое в Туркестанском участке. Этот той устроил один бий по случаю обрезания сына: в числе приглашенных явились и киргизки, для которых отведена была особая юрта; когда поздно вечером киргизские дамы разошлись, то в юрте был найден мертвый ребенок; находка эта испортила целый день праздника; пришлось вызвать следственную власть, ибо среди безтолковых показаний киргизов и киргизок никак нельзя было выяснить — мертвым ли родился ребенок, или был задушен; с трудом следователю удалось установить мать ребенка, которая преждевременно разрешилась мертвым младенцем (что удостоверено было вскрытием) и из ложного стыда оставила в юрте мертворожденного, так как родила первенца. Очень долго просил хозяин тоя, чтобы не разглашать среди гостей о несчастной матери, дабы не конфузить ее перед киргизскими женщинами. Все событие рассказала чистосердечно мать роженицы; эта уже старая, сравнительно, женщина так ловко помогла дочери в родах, что никто не заметил, тем более, что в юрте сидело 30 — 40 киргизок. Бедная роженица была тихонько уведена с тоя мужем домой и долго потом болела от преждевременных родов 3. [226]

Киргизские тои, как выше было упомянуто, назначаются по случаю какого либо семейного торжества: свадьбы, поминок и т. п.; позволю хотя бы в коротких словах описать эти обряды.

Когда большая часть калыма уплачена и сосватанным подошло время сочетаться браком, жених только начинает посещать невесту, не показываясь тестю, обыкновенно жених помещается в кибитке у старшего брата невесты и при посредстве жены последнего он видится с своей невестой, но за эти свидания жених приносит подарки посредниками. Эти свидания составляют древний свадебный обычай; на них жених ближе знакомится со своей невестой и если она ему нравится, то здесь же решается вопрос об окончательной уплате, калыма, а если жених родственникам невесты очень нравится, то не задерживают свадьбу — отдают невесту, доверяя жениху, что недоданную часть калыма он уплатит после свадьбы. Так как женитьба сопряжена с большими расходами, как со стороны жениха, так и родственников невесты, то иногда жениху, уплатившему весь калым полностью, разрешают увезти невесту тайно, и этим избегают излишних расходов. О тайном увозе невест возникает много жалоб и в том случае, когда родственники жениха и невесты не сошлись в условиях, а жених и невеста любят друг друга и долго ждать переговоров вовсе не намерены; обыкновенно эти жалобы оканчиваются небольшим штрафом в пользу родственников невесты. Приезжая на свидания, жених привозит с собой [227] подарки для женщин, родственниц невесты, и вечером, когда постель готова для жениха, то его зовут, осыпают зерном или сушеным урюком и вводят невесту. Жених с невестой ложится на постель, но около невесты ложится и родственница, которая крепко ее держит; такие свидания жениха с невестой до отпуска ее в кибитку жениха производятся несколько раз, и чем они чаще, тем они дороже стоят жениху, ибо он каждый раз должен отдаривать родственниц невесты, а киргизки вообще очень падки на всякие подарки.

У богатых киргизов при отпуске невесты в аул жениха устраивают той (праздник), к этому тою жених приежает одетый в лучшее платье и на коне с разукрашенным седельным прибором. Богатая невеста также красиво одевается и надевает на голову особый головной убор, который переходит из рода в род в семье, из которой оне выходят замуж. Все угощения на тое устраивает жених. На свадебном пиру старики смотрят на козлодрание, молодежь состязается в пении, женщины стараются увести невесту из среды подруг, но последния ее отстаивают; но затем все-таки уводят к себе и подруги делают вид, что плачут по уведенной к женщинам невесте. Родственницы невесты готовят брачное ложе и результаты проведенной молодыми брачной ночи сообщают родителям невесты. На утро молодых угощают тесть и теща, гости приносят молодым вареную баранину.

Самый обряд бракосочетания происходит так: мулла читает молитвы, в это время наливают в чашку воду, куда невеста бросает или серьги, или кольца, чашку закрывают платком. По окончании молитвы брошенные вещи вынимают и из чашки жених и невеста выпивают по глотку воды; эту же воду отпивают глотками и присутствующие, как свидетели. Мулла за бракосочетание получает или подарок, или деньги, смотря по состоянию брачующихся.

После обряда родственники новобрачных поздравляют их, делают им, собственное наставление и отправляют [228] невесту в аул жениха; жених же временно остается и уже потом догоняет брачный поезд, с которым и привозит молодую жену в свои аул; при проводах дочери иногда тесть устраивает байгу. По прибытии в аул свекра, последний устраивает или скачки, или козлодрание; невесту в ауле снимают с верблюда или лошади и девицы ведут ее пешком в юрту свекра, где за пологом она должна находиться три дня, не показываясь свекру и свекрови. ее даже не посещает муж и она проводит время с девицами, родственницами мужа, на утро же 7-го дня открывают полог и показывают всей родне мужа; свекор также устраивает той, который продолжается неделю и более, смотря по богатству его; молодая в продолжение года не может ездить к своему отцу и матери. Узнает об их жизни от своего мужа, который должен часто посещать родню жены.

Похороны у киргиз происходят или в день смерти, или утром на следующий день; если могила вблизи аула, то переносят покойника на носилках самого примитивного устройства, а если могила далеко, то труп обвертывают в кошму и везут на верблюде. За похороны муллы получают или верблюда, или лошадь, или барана, смотря по состоянию родственников умершего. После смерти родственника в некоторых киргизских родах в продолжение нескольких дней оставшиеся в живых не варят пищи.

Поминки об усопших совершаются в седьмой, девятый и годовой дни после смерти; в эти дни обыкновенно режут скотину и угощают приехавших на поминки. На поминках в годовой день устраивается большой той, собирается много приглашенных, много режут на угощенье баранов, лошадей и верблюдов, устраивается байга на призы; вдове покойного с этого дня разрешается выйти вновь замуж и траур по покойном кончается; поминки продолжаются несколько дней у богатых и один день у бедных.

Н. Калмаков.


Комментарии

1. Одна из таких легенд особенно мне памятна, киргиз-рассказчик повествовал о том, что у хана Тохтамыша было пять жен, первая из них жила в Каратауских горах на ур. Ак-Сумбе и звали ее Ак-Бикеш, вторая жила на ур. Белен-Ата, звали ее тем же именем, третья жила при впадении р. Кенгиря в р. Сары-Су, звали ее Балгаш-Ата, остальные две жены жили на север по р. Ишиму. Хан жил при старшей жене Балгаш-Ата при устье р. Кенгиря и имел привычку за ночь на своем быстроногом коне объезжать всех жен, живших на расстоянии 1500 верст и к утру возвращался к Балгаш-Ата, последняя очень ревновала хана к другим женам, а особенно к Ак-Бикеш, которую хан посещал каждодневно и любил больше других жен.

Балгаш-Ата считалась в народе чародейкой, в одну из поездок Тохтамыша к Ак-Бикеш, на Ак-Сумбе, Балгаш-Ата погналась за ним на своем коне, но не догнала его и воротилась полная злобы и ревности, и на возвратном пути три раза отдыхала, и там, где она ложилась на отдых и касалась земли своей нагайкой, получались возвышенности, таким образом образовались три параллельные друг другу возвышенности: Баш-Косоун, Урта-Косоун и Аяк-Косоун, возвратившись к устью Кенгиря и вспомня, что быстроногий конь Тохтамыша пьет только пресную воду, от которой у него развивается быстрота, злая ханша своим чародейством испортила воду Сары-Су, сделав ее соленой, и с этих пор вкус воды Кенгиря и Сары-Су резко отличается: в Кенгире вода пресная, в Сары-Су соленая Только чрез три дня возвратился домой на измученном коне хан Тохтамыш, и, любя своего коня, он стал редко посещать Ак-Бикеш к большому удовольствию чародейки Балгаш-Ата.

2. На него указывает, между прочим, и Н. И. Гродеков в своей книге: ”Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области”, стр. 255.

3. Из прошлой истории северной части Сыр-Дарьинской области мне, между прочим, на одном из тоев пришлось услышать небезынтересный рассказ от старика киргиза о целой водной системе Сыр-Дарьи за 700 — 800 лет тому назад. Киргиз рассказывал, что в то время Сыр-Дарья от бывшей почтовой станции Яны-Курган разделялась на два рукава, один из них шел по Кызыл-Кумским пескам, а другой у подножья Каратауских гор. Как в Кызыл-Кумах, так и у подножья Каратауских гор, была полная культура, средина же между рукавами представляла из себя песчаную пустыню, река по песку прорывала свое новое, настоящее русло и соединялась в один рукав. У Каратауских гор культура исчезла; когда-то была попытка провести арык из Сыр-Дарьи к древнему городу Беш-Таг и следы этого арыка у бывшей почтовой станции Тумень-Арыка имеются до сих пор; рассказчик добавил, что по приказанию одного хана (имени его рассказчик не знал) Тумень-Арык работало неисчислимое число рабочих, но результатов никаких не было достигнуто: вода по Тумень-Арыку не пошла. С точки зрения современного положения вещей правдоподобное в этом рассказе то, что действительно у станции Тумень-Арык есть следы трех арыков глубокой профили и что в Каратауских предгорьях, против железно-дорожной станции Чийли, есть развалины древнего города Беш-Таг, развалины эти находятся в предгорьях, в 25 вер. от станции Чийли и в 40 — 35 верстах от ст. Тумень-Арыка. У станции же Яны-Курган следов двух русел Сыр-Дарьи нет, хотя на всем пространстве от Яны-Кургана вплоть до гор. Перовска река, благодаря своему переменчивому руслу, имеет много старых русел, образующих озера-старицы, но надо предполагать, что эти старицы позднейшего происхождения. Поэтому утверждать, что легенда киргизов имела под собой какую-либо правдоподобную почву, нет никаких пока оснований впредь до обследования этого пространства в научном отношении.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.