№ 82

1795 г. февраля 1. — Рапорт генерал-поручика Штрандмана графу П. Зубову по поводу жалобы старшин. Среднего жуза на хана Валия.

Со времени командования моего Сибирским корпусом и линиями, я всегда предметом себе поставлял склонить Средней орды [141] киргиз-кайсаков под настоящее российское правление, дабы чрез то самое усовершенствовать их верноподданичество, которого они до сих пор одно только название носили, а в самом деле не переставали нарушать при всяком случае ту обязанность, которая сопряжена с верноподданничеством, так что по наступлении каждой весны и осени возобновляли свои разбойничества и грабежи, которые владелец их хан Вали и братья его, вместо того, чтоб прекратить, почасту стараются еще поощрять, имев личное участие в некоторых выгодах, от толе последующих. Стремительное мое предприятие к достижению вышеозначеннаго предмета, по различным обстоятельствам, оставалось без успеха дотоле, когда по поводу рапорта, ко мне дошедшаго от управляющаго на Табольной и Ишимской линиях г-на бригадира и ковалера Шрейдера, прошедшаго августа месяца я препоручил ему всевозможные употребить к тому старания. Оное предприятие ныне возимело толь шастливой успех, что на сих днях представлено ко мне от вышеупомянутаго г-на бригадира и ковалера прошение ²⁷, следующее от киргизских султанов и старшин на всевысочайшее имя, котораго я подлинник при рапорте представил г-ну действительному тайному советнику и генерал-прокурору Александру Николаевичу Самойлову. Содержание онаго заключается в нижеследующем: собственноручно подписавшиеся султаны (два) и старшин (девятнадцать) с подвластными себе изъясняют, что они утеснены несправедливостию хана Вали, которой наглым похищением их имения причиняют совершенно им раззорение. А посему принужденными себя нашли припасть к освященным стопам е.и.в. со всеподданическою прозьбою: 1-е, о принятии их в вечное российское подданство; 2-е, о ограждении их единственным российским правлением и, 3-е, о позволении обитать им на прежних в степи кочевьях.

Ежели е.и.в. благоугодно будет всемилостивейше удостоить принятием вышеозначенной их прозьбы, то я осмеливаюсь представить Вашему сиятельству слабыя мои замечании о пользе, могущей произойти и от сего манаршаго соизволения: 1-е, прошение киргисцов, желающих повиноваться единому российскому правлению и обитать в нынешних их кочевьях, открывает нам легчайший способ распростронить пределы обширнаго нашего государства присовокуплением без малейшаго насилия новой богатой стороны; 2-е, непосредственное учинится приближение наших границ с Ташкиниею, Бухариею и протчими к тем странам близлежащими землями, а тем самым менее обеспечен будет опасности многотрудной проход ташкинских и бухарских караванов в наши границы и коммерция в здешней части нашего государства получит наицветущее состояние; 3-е, беспрестанные между киргисцами баранты, следствие слабаго ханскаго правления, повергшаго их в бездну раззорения, препятствуют им следовать склонности своей к земледелию, ибо они, употребляя большую часть летняго времени на баранту, которую хан Вали не в силах уже воспретить, не имеют достаточнаго времени обрабатывать землю, а посему принужденными себя находят довольствоваться нашею мукою, которую они с недавнаго времени гораздо в большем количестве употребляют, отчего цены оной равняются ныне с главнейшими нашего государства городами. Когда же киргисцы находиться будут под нашею защитою и правлением, то неотменно приобретут спокойствие, а посему по справедливости предполагать можно, что они, получа достаточное время, вникнут в земледелие до такой степени, что вывоз муки из наших границ зделается им совершенно не нужен, а чрез сие самое недостаток оной со временем не будет чувствителен, и умалишившиеся их скотоводство, обогащающее, однакож, все [142] места нашего государства, нарочито умножится, ибо, сравнивая прежнее состояние киргисцов с нынешним, можно видеть ощутительную перемену в их скотоводстве. Да и самые киргисцы признают, что оно теперь приведено в упадок, по причине безконечных между собою барантов, на которыя, как они сказывают, съезжаются иногда более двух или трех тысяч, и когда успех предприятия их последует, то они поспешно гонят похищенной ими скот, оставляя на пути знатную часть добычи, не могущую следовать стремительности похитителей, пригнавших же остальной скот к своим улусам, делают великолепные праздники, истребляя для пиршеств непомерное количество похищеннаго скота. Сверх же сего, таковой скот обессилен будучи перегоном, получает разныя болезни и заражает здоровой, бывшей на месте, так что нередко случается, что весь скот в непродолжительном времени издыхает. Все сие не дает ли повод заключать, что ежели пресекутся усилившияся баранты, то возрастет упадшее состояние скотоводства и киргизской, народ, обеспечен будучи от похищения и имея всегда пред глазами пример трудолюбия россиян, употребит остальную часть летняго времени на приуготовление пищи как для себя, так и для скота своего; 4-е, главнейшая польза, превышающая все протчия, есть та, что перенесение границ наших прекратит все возможности к похищению с линии наших людей и облегчит способ и возвращению уже похищенных, число которых в Бухарию и Ташкинии простирается до нескольких тысяч.

Представленное при сем прошение киргизских султанов и старшин (о коих ведомость также при сем прилагается) с 43 360 при них находящихся подвластных и 79 600 человек таковых же, но отделенных по разным кочевьям, есть только одно начало, коему последуют и другия прошения, таким образом, что я могу вашего сиятельства положительно удостоверить, что в непродолжительном времени знатная часть пространной Киргизской орды без всякаго насилия и кровопролития также последует примеру султанов и старшин, ныне прошение подавших.

Для исполнения всего того, что я уже имел честь Вашему сиятельству донести, осмеливаюсь предположить еще: 1-е, живущие на Тобольной и Ишимской линиях в немалом числе малолетки хотя по высочайшему е.и.в. указу, воспоследовавшаго 30 августа 1782 г., от воинскаго начальства и отделены, а подчинены гражданскому с тем, чтобы они, всемилостивейше увольнены будучи от всякаго роду податей, могли отчасти снабжать здешней корпус провиантом, но как они в противность монаршей милости, забыв совершенно настоящий долг своего звания, брося всякое земледелие, проводят время в совершенной праздности, то не соблаговолит ли е.и.в., подчинив снова воинскому начальству малолетков, живущих на Тобольной и Ишимской линиях, и учиня из оных выбор способным к отправлению военной службы, переименовать в казаки, отцов же и малолетних детей, не могущих нести тягости воинской службы, оставить для обрабатывания населенной ими земли? По учинений таковаго прибавления казацкой команды я находиться буду в возможности с некоторым числом войска, здесь по линии расположенного, следовать вперед для занятия мест, означенных киргисцами, ныне прошение подавшими, где, построя легкия укрепления, содержать оныя до тех пор, пока стечение новых причин, подобных первой, востребует таковых же движений в сходственность встречающихся обстоятельств и сообразно выходам, которые я, сколько можно, не оставлю соблюсти таким образом, чтобы пространство, состоящее между Оренбурга и Семипалатной крепостью со временем занято было нашими войсками для учреждения нам новой линии, могущей защищать те рудники, коими изобилует киргизская степь. Те же, кои предполагают находиться поблизости Ишимской и Тобольной линиях, я не оставлю [143] истребовать от действительнаго статского советника и колыванских заводов начальника Качки, искуснаго горнаго офицера, которому, поручивши нынешним летом открытие рудников, не премину и о успехе его доносить вашему сиятельству. Для лучшаго ж показания тех мест, кои занимают киргиз-кайсаки, ныне прошение подавшие, имею честь представить здесь Вашему сиятельству план, на котором красная черта изображенная значит то место, где для защищения вышеозначенных киргиз-кайсаков надлежит постановить легкия укрепления, о коих я выше сего доносил; 2-е, для построения оных укреплений необходимо нужна на первой случай хотя трех- или четырехтысячная денежная сумма, которую не соблаговолено ли будет мне отпустить для вышеписаннаго употребления и для заплаты воинским чинам по штатному положению той работы, которую они производить будут; 3-е, в разсуждении недреманнаго защищения и безпрестанных разъездов, которые Сибирской драгунской полк обязан будет наблюдать при вышеозначенных легких укреплениях, и по причине шестисотверстнаго пространства, на котором оной полк расположится, не благоугодно ли будет е.и.в. повелеть определить ему одиннадцатимесячный фураж на первой или другой год, дабы оной полк всегда в готовности был к укрощению наглостей дальних и каменных киргисцов, а паче ко внушению в них надлежащаго страха, который доныне так действителен, что заменяет всякаго рода кровопролитий.

В представленном ко мне рапорте от правящаго пограничными Тобольной и Ишимской линиями г-на бригадира и ковалера Шрейдера явствует, что киргизские султаны и старшины, ныне прошение подавшие о принятии в российское подданство, имеют желание послать от себя депутатов к высочайшему двору для личнаго засвидетельствования е.и.в. своего верноподданичества и для испрошения всемилостевейшаго ея на сие соизволения.

Донеся уже все сие Вашему сиятельству, я за непременной долг себе поставляю, отдавая надлежащую справедливость заслугам и рачениям, в сем случае оказанным правящим пограничностью г-на бригадира и ковалера Шрейдера, который особенною своею деятельностию, расторопностию и усердием к государственному интересу есть виною приобретению толь знаменитой государственной пользы, осмеливаюсь всепокорнейше просить Вашего сиятельства о засвидетельствовании таковой его ревности и прилежности пред лицом всеавгустейшей нашей монархини.

Для личнаго изъяснения Вашему сиятельству всех обстоятельств, сопровождающих сие дело, я никого не нашел достойнее послать с сим донесением, как Сибирскаго Драгунскаго полку г-на подп. графа Сантия, бывшего многократно в степи для нужных по сему делу переговоров, а иногда даже и к отвращению злоумышленных киргизских предприятиев, довольно знающаго все обстоятельства и единаго исполнителя моих препоручений, котораго имею честь поручить в особенную Вашего сиятельства милости и покровительство.

Генерал-порутчик Штрандмана.

Комментарии

27. См. документ № 81.