Из рапорта Н. Н. Муравьева командующему Отдельным кавказским корпусом об осмотре Балханского залива и старого русла Аму-Дарьи

22 ноября 1821 г.

По отбытии транспорта “Кура” из Балханского залива, я занялся съёмкой Красноводской косы, под прикрытием части отряда при мне находившегося. Между тем остальные люди занимались устраиванием укрепления, о заложении коего я имел честь доносить вашему превосходительству рапортом (См. док. № 158) от 27-го числа прошедшего июля месяца за № 66. Мера сия оказалась нужной, ибо в непродолжительном времени окрестности укрепления моего были посещены тридцатью туркменами поколения теке, подвластного Хиве и живущего близ ханства...

Транспорт “Кура” прибыл в Красноводск 4-го числа сентября месяца. Несколько дней я готовился к походу на Балханские горы. 16-го числа я пустился в путь северным берегом залива, я шел с командой сухим путем, суда же равнялись со мной и ложились на якорь против моих ночлегов. Как скоро глубина не позволила судам далее идти, я переправился на остров Дарджу и пошел северным берегом оного, до старого русла реки Аму-Дарьи, прежде впадавшей в залив. Путь был дальний и, по словам жителей, сопряжен с опасностью, и потому я решился усилить свой отряд 25 отборными матросами с лейтенантом Юрьевым, коему я поручил начальство всего отряда...

Актам, или русло Аму-Дарьи, остановило дальнейший путь мой, в сем месте оно довольно глубоко, вода в нем необыкновенно солена. Я находился почти в 100 верстах от судов, надобно было продовольствовать водой отряд, состоявший из 50 человек, ибо ко мне пристало много обывателей, желавших показать свое усердие. [242]

Верблюды везли орудие и воду, коей у меня оставалось едва только на пять дней. При том же слухи носились, что с часу на час мы должны ожидать нападения от туркмен поколения гоклен, посланных астрабадским ханом, я сделал паром [и] через стоящую со мною воду Аму-Дарьи на бочёнках стал переправлять людей на другую сторону но, видя медленность сей переправы, которая бы продлилась два дня если бы со всем отрядом пошел, я решился отобрать 30 человек лучших стрелков и 10 туркмен и послал их с лейтенантом Юрьевым и подпоручиком Рюминым и Катани на Балханские горы, а сам остался для прикрытия переправ с орудием и остальными людьми у Актама. Чрез два дня посланные мною возвратились благополучно, достигнувши вершины гор Балханских и нашедши хорошую пресную воду. Немедленно я отправился назад. 13-го числа октября я остановился лагерем на западной стороне полуострова Дарджи и соединился с судами, которым назначил сборное место около кочевья. Тут я провел несколько дней, делая подарки жителям, которые во все время усердствовали на службе по внушениям Кият-аги.

Отсюда я поплыл на гребных судах к южной части Балханского залива для открытия другого устья Аму-Дарьи, но сильная погода зоставила меня возвратиться и я окончил съёмку острова Челекена. Окончив занятия свои в Балханском заливе, мы провели более недели близ Балкуинского колодца, где наливались водой и пекли хлебы. 7-го числа ноября я остановился при въезде из Балханского залива в Красноводском култуке, против остатков укрепления, построенного в царствование Петра Великого, для точнейшего исследования сего места, казавшегося мне единственным по всему заливу, где бы возможно было иметь заведение. Мне надобно было также сделать ещё несколько промеров в сем месте. Через три дня я окончил занятия свои и по сношении с командиром обеих судов господином лейтенантом Ратьковым, представившего мне затруднения в следовании к Киндерлину (Киндерлинскому заливу) как по причине позднего времени, так и по недостатку в провианте, я решился прекратить действия экспедиции и возвратиться в Баку...

Я привез в аманаты сына Кият-аги — Яхши-Мамеда, того самого, который находился в прошлом году в Тифлисе. Отец его, помня милости, коими он был осыпан в Тифлисе, истинно привязанный к нам и не имеющий другого убежища от гонений персиян, как Россия, всячески старался служить в пользу видам правительства, при сем имею честь приложить к вашему превосходительству письмо от него. (См. док. № 160) Власть его в народе, основанная на доверенности, ныне прибавилась, он располагает жителями Челекена и островов в Балханском заливе и имеет значительное влияние в советах старшин туркменских, живущих на Атреке и Гургене; персияне угнетают их и хотят привести в совершенное повиновение. Народ страждет и с нетерпением ожидает заверения нашего, дабы оставить границы Персии и поселиться около Балхана, где ныне не могут они жить, страшась набегов теке, подвластных Хиве. Я не имел никаких сношений с Хивой, ибо посланный мною лазутчик воротился с половины дороги, опасаясь хищников и самого хана.

Пшеница и вещи, привезенные из Астрахани, проданы туркменам по умеренным ценам. Отчёты в деньгах и вещах я буду иметь честь представить вашему превосходительству по прибытии моем в Тифлис. (Документ без подписи)