LXXIII.

К рескрипту от 6 сентября 1759 г., № 60, из Губена, Салтыков приложил копию с письма Дауна и записку графа Румянцева, которые совершенно определенно выясняют взаимное положение русской и австрийской армий в начали сентября.

"Записка, поданная генерал-поручиком графом Румянцевым по возвращении от генерал-фельдмаршала графа Дауна, о всем том, что в бытность его там происходило".

Господин генерал-фельдмаршал граф Даун, будучи предуведомлен чрез Лаудона о моей к нему присылки, ждал обедать за два часа пополудни, сверх своего всегда неприменяемого обыкновенного времени. По прибытии моем к 12 часу пополудни, я, [195] наведавши в гаупт-квартире, что его сиятельство имеет у себя герцога Цвейбрюкена, приехавшего из Дрездена, о себе приказал дать знать. Фельдмаршал был в то время в постели, а герцог ужинал. Последний приглашал меня с собою за стол, а первый, со всеми пристойными извинениями и с изъяснением своего отменного желания со мною видеться, чрез генерал-адъютантов к себе просить приказал,

По учиненному от меня засвидетельствованию комплимента от командующего генерал-фельдмаршала и по вручении письма, его сиятельство, прочтя, мне слазал, что двор его ему дал указ: во всех требованиях нашего фельдмаршала делать удовольствие; и что он, единственно поставляя всех авантажных происшествий причиною достославное распоряжение помянутого нашего генерал-фельдмаршала и счастливое оных в действо войском произведете, как пекущийся о нераздельном благё, будет токмо о том (стараться?), чтобы все не только по требованиям, но и в произведении операций, — всякую ему данную мету устремительно достигать хочет; и что на завтрашний день он имеет собрать на совет своих генерал-фельдцейхмейстеров и генералов от кавалерии, к чему и меня пригласил.

Я на другой день старался выиграть, между назначенным часом, время, и сделал визит всем вышеописанным генералам и находящимся герцогам и принцам. В назначенный к совету час генерал-фельдмаршал граф Даун собственную свою карету ко мне прислал и по вступлении в покой немедленно, чрез генерал -адъютантов, в спальню его, где он, однако, уже одет был, — введен; и, по коротких разговорах, в первом от того покоя приготовлен был стол, к которому генерал-фельдмаршал пригласил всех сесть, дав по левую сторону от себя и выше генерал-фельдцейхмейстеру герцогу Аренбергскому стул. Я, границам чина своего яко в общем и толь союзном войск , хотел по чину своему место взять, однакож как им, генерал-фельдмаршалом, так и герцогом Аренбергским к тому был убежден.

В совет фельдмаршал истребовал от меня словесного уведомления о воле и желании нашего фельдмаршала и даже приказа: что ему с армиею своею заполезнейшее для нас предпринять? Я, приказанное мне объявя, сделал пристойную оговорку в последнем, уверяя его сиятельство, что наш фельдмаршал весьма удостоверен колико он бдит об общем благе и славе. Последующие сему разговоры были в требовании от своих генералов мнений — коим бы наилучшим образом требованию моему сделать [196] удовольствие? Между сими хотя и были противоречия и разные могущие быть препятствия предвидимы, однако, не могу иначе сказать, что генеральное всех сих желание было о полезнейшем и выгоднейшем для нас партикулярно, употребляя неоднократно признание свое к победоносному войску Её Императорского Величества нашей государыни, заключая свое благополучие в том, если оное сей зимы обще и конечно в Силезии квартиры свои зимовыя возьмет, представляя все к сыскаянию нам покоя и удовольствия делать, что только им возможно или паче нам угодно было, и на неприятеля того и к тем местам идти, куда наш фельдмаршал им предписать похочет.

По окончании военного совета партикулярно мне генерал -фельдмаршал препоручил просить нашего фельдмаршала, чтоб он не удалялся от сих последних взятых мер, обнадеживая себя скорым и полезным миром, чрез одно присутствие такого славного к победам войска, приглашая меня на обед или хотя на завтрак; однако я, будучи экспедирован хотя скорее возвратиться и избежать видимые опасности от неприятеля чрез движения нашей армии от Либерозе, испросил отпуск и от ехал будучи все во время моего пребывания, от него генерал-фельдмаршала и всего собравшегося к королю генералитета, отменно ласкаем,

Веселицкий.