За неимением в распоряжении всего арабского текста, ниже-следующие отрывки переведены частью с вышеуказанного [1347] французского перевода в J. А. и только частью с арабского текста: от места, указанного ниже.

Об Ибн-ан-Наккаше см. Хаджи-Хальфа, I, 410; II, 294, 350; III, 572; IV 264, 265, 418; V, 6, а также предисловие Belin к его переводу.

Мухаммед.

/Стр. 425/ В числе хадисов, запрещающих пользоваться услугами зиммиев, нижеследующее сообщается имамом Ахмедом (Ахмед Абу-Ханифа, поясняет Belin; по Абу-Ханифа, известный основатель толка ханефитов, назывался не Ахмедом, а Ну'маном. Дальше идет речь о Муснаде некоего “Ahmed ben Aiad el-Ach'ari”. Такой личности я не знаю; но если наряду с Муснадами Муслима и Анаса-ибн-Малика цитируется еще Муснад некоего Ахмеда, то это может быть только Муснад имама Ахмеда-ибн-Ханбаля. Откуда взялись слова: Aiad el-Ach'ari” пояснено ниже) и Муслимом-ибн-ал-Хаджжаджем со слов 'Аиши и других.

Когда пророк отправился в Бедр, то один многобожник (христианин) последовал за ним, догнал его при Харре и сказал ему: я желаю сопровождать тебя, сражаться вместе с тобой и получить долю в добыче. — Веришь ли ты в Бога и в посла Его? сказал Мухаммед. — Тот ответил: нет. — В таком случае удались, ибо я никогда не приму услуг многобожника. — Но этот христианин догнал его еще раз у Дерева (Белен полагает, что здесь идет речь о том дереве (аш-шаджара) при ал-Худейбии, под которым войско Мухаммеда присягнуло ему. Но ал-Худейбия находится около Мекки, а Бедр на юго-запад от Медины, вдвое ближе к ней, чем ал-Худейбия, так что, отправляясь из Медины в Бедр, нет никакой причины проходить через ал-Худейбию. Кроме того поход в ал-Бедр происходил во II году хиджры, а в ал-Худейбии Мухаммед был в VI году хиджры. Харра, о которой идет речь, — каменистая, горная равнина, простирающаяся на восток и запад от Медины (см. Wellhausen, Skizzen und Vorarbeiten, IV Heft, Berlin, 1889, стр. З). Здесь надо разуметь акацию при Зу-л-Хулейфе, в шести милях от Медины, под которой Асма (см. Якут, геогр. лексик. III, 260) родила (надо читать; уаладат; см. Якут, V, 265 поправка к III, 260) Мухаммеда-ибн-Абу-Бекра (см. Wuestenfeld, Register zu den genealogischen Tabellen, стр. 92, статью об этой Асма, дочери 'Умейса, жене известного Абу-Бекра). Эту акацию пророк объявил неприкосновенной), [1348] /Стр. 426/ что очень обрадовало сподвижников пророка, так как это был сильный, крепкий человек. Он сказал пророку: я пришел последовать за тобой и сражаться рядом с тобой. — Веришь ли ты в Бога и в посла Его? снова спросил Мухаммед и, когда тот ответил отрицательно, он еще раз сказал ему: уходи, ибо я никогда не приму услуг многобожников. Наконец этот человек в третий раз нагнал Мухаммеда, когда тот дошел до пустыни, и на новый вопрос пророка отвечал утвердительно и последовал за ним. Так передает Муслим.

В хадисах и Муснаде Анаса-ибн-Малика передаются следующие слова Мухаммеда: “не просите света от огня многобожников и не вырезывайте на ваших перстнях арабских надписей”. Первая часть этой фразы комментируется следующим образом: не просите у них совета и не старайтесь просветиться от их мнения, т. е. следует удаляться от них и не жить вместе /Стр. 427/ с ними; это прямо высказано в другом хадисе: я отрекаюсь, сказал Мухаммед, от всякого мусульманина, который будет жить в стенах многобожников (Дальше автор объясняет, что запрещение вырезать на перстнях арабские надписи пояснено в полном тексте данного хадиса словами: “пусть никто не вырезает на перстне такой надписи, как моя”, так, что здесь надо разуметь запрещение Мухаммеда подделывать его печать)..

'Омар I.

/Стр. 428/ В Муснаде Ахмеда-ибн-Ханбаля (В переводе Belin: “dans le Mousnad d'Ahmed ben Aiad el-Ach'ari on lit ses paroles d'Abou Mouca”. Ахмеда ибн-'Ияда ал-Аш'ария, автора Муснада, я не нашел; но принимая во внимание, что уже в начале сочинения, наряду с Муслимом, автором одного Муснада, указан имам Ахмед; что дальше упоминается Муснад Анаса-ибн-Малика; что под имамом Ахмедом, автором Муснада, упоминаемом наряду с знаменитыми Муслимом и Анасом, можно разуметь только имама Ахмеда-ибн-Ханбаля, полагаю, что здесь в рукописи и стояло именно его имя; Aиад стоит вместо X а н б а л ь, a el-Aсh'ari относится к Abоu Моuса, что очевидно из примечания 1 к стр. 428. Сам Belin дает нам право предположить неисправность рукописи; на стр. 420 он говорит, что в этой рукописи много ошибок, и что он поправлял ее с помощью одного шейха мечети ал-Азхар. Так как Belin там же говорит, что его рукопись замечательно каллиграфически написана, то путаницу в именах надо приписать тому оригиналу, с которого она списана. Быть может, неразборчивый почерк этого оригинала и побудил заказчика копии рекомендовать переписчику постараться переписать по возможности четко и красиво) находятся следующие слова Абу-Мусы ал-Аш'ария: я сказал однажды [1349] халифу 'Омару: у меня служит писец христианин. — Что ты сделал! сказал 'Омар: да накажет тебя Бог! разве ты не понял смысла слов Божиих (Коран, V, 56): “о вы, которые уверовали, не делайте приближенными к сeбе ни евреев, ни христиан; они друзья друг друга; если кто из вас приблизит их, то станет одним из них”. Зачем ты не взял правоверного? — Повелитель верующих, я пользуюсь только его умением писать и оставляю ему его веpy. — Все равно, ответил 'Омар, я никогда не окажу почета тому, кого Бог презрел, и не возвышу того, кого Он унизил, и не приближу к себе, кого Он отверг.

Один из правителей 'Омара написал ему, испрашивая у него указания относительно принятия неверных на службу, причем сказал: прилив денег настолько велик, что только они в состоянии вести им счет. Скажи нам, как по-твоему следует поступить. — 'Омар отвечал: не позволяйте неверующим вмешиваться в ваши дела; не выдавайте им того, что Бог [1350] запретил им, и не доверяйте им ваших сокровищ. /Стр. 429/ Вникните в эти правила, ибо они должны служить для человека руководством.

Кроме того, он написал своим наместникам: если у кого есть писец христианин, то он не должен ни жить в его обществе, ни питать к нему любви, ни позволять ему садиться рядом с ним, ни справляться о его мнении, так как ни пророк Божий, ни его заместитель, халиф, не приказывали принимать зиммиев на службу.

'Омар получил от Му'авии-ибн-абу-Суфьяна следующее письмо: повелитель верующих, у меня в моей области есть писец христианин, без которого я не могу собрать харадж; но мне не хотелось дать ему назначение, пока не получу твоего приказа. — 'Омар отвечал: Бог да сохранит нас всех от несчастья! я прочитал твое послание касательно христианина. Знай, что этот христианин умер. Мир с тобой!

У самого 'Омара был раб, которому он однажды сказал: прими мусульманство, чтобы я мог принять тебя на службу, так как нам запрещено принимать на службу иноверцев. Раб отказался, и 'Омар отпустил его на волю, сказав: ступай, куда хочешь!

/Стр. 430/ Он написал Абу-Хурейре:.. держи свою дверь открытой для всех людей и принимай их сам без посредников, но многобожников, напротив, удаляй; отвергай их деяния и не проси их содействия в делах мусульман!..

'Омар-ибн -'Абд-ал-'Азиз.

/Стр. 431/ Омар II написал следующее письмо правителям своего государства: [1351]

'Омар-ибн-'Абд-ал-'Азиз напоминает вам следующие слова Божии (Коран IX, 28): “о вы, которые уверовали! подлинно многобожники — нечисть (Следующее не цитаты из Корана, а передача своими словами смысла многих стихов его)”. Бог причислил их к партии сатаны; за их деяния он сделал их самыми проклятыми среди людей; они заблуждались в этой жизни, думая, напротив, получить награду за свои усилия. Знайте, что погибшие до вас погибли лишь потому, что тормозили применение справедливости и применяли насилие и своеволие.

Я слышал, что в прежнее время, когда мусульманские отряды вступили в страну, многобожники приходили к ним навстречу, и что правоверные требовали их содействия в управлении, принимая во внимание /Стр. 432/ их здравый смысл и их познания в канцелярских делах и взимании податей. Но у тех, которые навлекают на себя гнев Бога и Его пророка, нет ни знания, ни рассудка. В таком положении они оставались столько времени, сколько предопределил Бог; (теперь) насколько я знаю, ни один правитель не оставил в своей области ни одного человека не мусульманина, иначе я отставил бы его от должности. Устранять их такая же для вас обязанность, как и уничтожение их веры. Низведите их в место позора и унижения, отведенное им Богом, и пусть каждый из вас сообщит мне впоследствии, что он сделал в своей области (Нижеследующее до новой строки переведено Беленом из другой рукописи, озаглавленной: Китабу сирети 'Омар-ибн-'Абд-ал-'Азиз). Смотрите, чтобы христиане пользовались при верховой езде не обыкновенными седлами, но вьючными, чтобы жены их не пользовались кожаными или деревянными [1352] седлами, но вьючными; чтобы мужчины не садились верхом, но опускали обе ноги на одну сторону. Дайте строгие приказания относительно этого чиновникам вам подчиненным. Нет силы, кроме как у Бога! (По словам Белена, в той же рукописи говорится, что 'Омар-ибн-'Абд-а!-'Азиз обнародовал во всех областях приказы, чтобы христиане не cмели ходить, не обрезав волос передней части головы; им было запрещено носить кабу, тайлесан, шарваль (шаровары) затхадаматин (по объяснению Belin: связанные внизу) и адуба (по объяснению Belin: souliers a rosettes = башмаки с помпонами; наконец, они должны были носить кушак (зуннар) и не держать у себя в домах оружия)

/Стр. 433/ 'Омар написал также Хайяну, своему заместителю в Египте (Такого правителя в Египте, кажется, не было. Ибн-Тагриберди (I, 264) говорит, что при 'Омаре в Египте правил Эйюб-ибн-Шарахиль. Другого правителя он не упоминает в своем списке), приказание сообразоваться с этими предписаниями. Тот ответил следующее: “повелитель верующих, если такой порядок продлится в Египте, все зиммии обратятся в мусульманство, и тогда доход, доставляемый ими казначейству, будет потерян”. 'Омар отправил к нему особого посла, которому сказал: “дай Хайяну 30 ударов кнутом по голове в наказание за то, что он сказал, и скажи ему, что всякий принявший ислам будет освобожден от поголовной подати. Я был бы очень счастлив, если бы все зиммии приняли мусульманство, ибо Бог послал своего пророка в качестве проповедника, а не собирателя податей”.

Затем он приказал разрушить новопостроенные церкви. Относительно этого рассказывают, что христиане просили греческого императора вступиться за них и написать халифу в их защиту. Император согласился исполнитъ их просьбу и написал этому государю письмо следующего содержания: эти бедные люди просили меня написать тебе просьбу оставить их в том положении, в каком ты застал их, и не [1353] мешать им обновлять грозящие разрушением части их церквей и жилищ. Они говорят, что твои предшественники позволили им относительно их церквей то, что ты теперь запрещаешь им. Если те государи были правы в своем взгляде на этот вопрос, то следуй по их /Стр. 434/ стопам; в противном случае поступи, как тебе угодно.

'Омар-ибн-'Абд-ал-Азиз ответил: мои предшественники и я находимся совершенно в том же положении, о котором упоминает Всевышний в рассказе о Давиде и Соломоне, когда они постановляли решения по поводу поля, попорченного овцами (Коран XXI, 78, 79). Мы присутствовали, говорит Всевышний, при их суде. Соломону мы даровали понимание этого дела, обоим же дали мудрость и знание.

'Омар написал также одному из своих правителей: я узнал, что в твоей области есть писец христианин, который вмешивается в дела мусульман. Между тем Всевышний сказал: “о вы, которые уверовали! не приближайте к себе тех получивших откровение до вас, которые насмехаются и шутят над вашей верой, и неверующих. Побойтесь Бога, если вы верующие!” (Коран V, 62) Поэтому, получив это письмо, ты предложишь Хасану-ибн-Язиду /Стр. 435/ принять ислам; если он обратится, то будет одним из наших, и мы будем его семейством; но если он откажется, то не пользуйся его услугами и отныне никого не бери, кроме мусульман, для ведения их дел. — Хасан принял ислам и стал искренним мусульманином.

Ал-Мансур.

('Аббасиды преследовали омейядов, причем халиф поручил христианам выслеживать тех членов этой семьи, которые избегли смерти, и их приверженцев, которые могли находиться в сношениях с ними. Понятно он не мог сделать лучшего выбора и мог быть уверен, что ему будут ревностно служить (примеч. Belin без указания источника))

Когда этот государь совершал паломничество, несколько мусульман обратились к Шебйбу-ибн-Шейбе [1354] с просьбой ходатайствовать перед халифом, чтобы он защитил их от притеснений, которым они подвергались; чтобы он не позволял христианам обижать их и теснить в делах их, касающихся поземельной собственности, и чтобы он запретил этим неверным преследовать их и унижать их честь: дело в том, что халиф приказал христианам объявлять все то, что они узнают об омейядах.

Шебиб-ибн-Шейба рассказывает следующее: я прогуливался с халифом и в то время, как он /Стр. 436/ держал мои пальцы между своими, сказал ему: повелитель верующих, позволишь ли ты мне сказать, что мне пришло на ум? — Говори, отвечал он. Я продолжал: когда Бог распределил свои дары между своими тварями, он пожелал одарить тебя самыми лучшими и высокими; как Он никого не поставил выше тебя, так и ты не согласился бы быть ниже кого бы то ни было в загробной жизни. Бойся Бога, повелитель верующих! помни, что Его приказания и Его законы были даны твоим предкам; через ваше посредство они были переданы народам, и со временем от вас спросят отданное вам на хранение. Знай, что моя речъ вызвана только желанием подать тебе совет и моей заботой о твоей особе и о благах, которыми осыпало тебя божественное величие. Приюти всех под сенью твоего крыла, когда твоя пятка возвысилась (Т. е. когда счастье благоприятствует тебе (примеч. Belin)), рассыпай благодеяния, когда твоя рука обогатилась. Повелитель верующих! за твоей дверью разгорается очаг [1355] притеснения и насилия, не дозволяемых ни книгой Божией, ни преданиями о пророке. Повелитель верующих! ты дал зиммиям власть над мусульманами; они обижают и притесняют их; они отнимают у них землю, грабят их сокровища, грубо обращаются с /Стр. 437/ ними и пользуются, наконец, тобою, как орудием для достижения их целей; но знай, что они не окажут тебе никакой помощи перед Богом в день страшного суда.

Ал-Мансур сказал в ответ: вот мой перстень, возьми его и пошли приказание вызвать всех мусульман, способности которых тебе известны. Затем он обратился к Раби'ю и сказал: Раби', напиши в области, чтобы уволили всех зиммиев; затем ты мне составишь донесение о пригодности мусульман, которых представит тебе Шебиб, чтобы я мог тотчас выдать им указы о их назначении. — Тогда Шебиб сказал: я не исполню приказания, повелитель верующих, потому что, если с одной стороны, повинуясь этим неверующим, которые побудили тебя поступить так, как ты поступил, можно быть уверенным, что подвергнешься Божьему гневу, то с другой стороны можно быть уверенным, что если их раздражить, они найдут способ восстановить тебя против нас. Ограничься, пока, несколькими смещениями в день, чтобы мало по малу заменить зиммиев мусульманами.

А л-М е х д и й.

/Стр. 438/ В царствование этого государя зиммии приобрели такое большое значение, что мусульмане собрались у одного лица, известного своей святостью, и просили его [1356] осведомить ал-Мехдия о происходящем и дать ему добрый совет. Это лицо имело обыкновение посещать халифа. Будучи однажды приглашенным явиться к нему, он не пошел. Тогда сам халиф отправился к нему и спросил, что его побудило так поступить. Тот сказал ему в объяснение своего поведения, что ворота (дома) его осаждаются толпой людей, обиженных зиммиями (В переводе опущено увещевание этого лица)... Халиф назначил 'Умару-ибн-Хамзу /Стр. 439/ правителем области Ахваза и округов Тигра и Фарса. — Он назначил Хаммада правителем провинции ас-Се-вада и приказал ему посетить Амбар и другие округа и не оставить писцов зиммиев ни у одного правителя. Он прибавил, кроме того, что если он узнает про мусульманина, взявшего к себе на службу писца /Стр. 440/ христианина, этому последнему отрубят руку. И действительно, это случилось с Сахуной и многими писцами. У ал-Мехдия в его имениях в Бacpе был христианин писец притеснявший находившихся в пределах его управления людей. Несчастные притесненные подали жалобу судье Сувару-ибн-'Абдулле, который вызвал служащих, подчиненных христианину, и потребовал свидетелей. Те показали против христианина и объявили, что он отклонился от пути справедливости. Уведомленный о том, что происходило, христианин отправился, захватив с собой, чтобы доказать свое право, бывшие в его руках приказы ал-Мехдия, адресованные на имя судьи. Прибыв в Басру с другими писцами и некоторым числом слабоумных христиан, он направился в мечеть, где заседал Сувар, производя суд. Он вошел в мечеть и захотел пройти дальше того места, где следует остановиться. Слуги [1357] судьи пытались было удержать его, но он не обратил никакого внимания на их требования и обругал их. Затем он подошел, сел справа от судьи, вынул письмо халифа и отдал его в руки судьи, который, не читая его, спросил: ведь ты христианин? — Да, отвечал тот, да дарует Бог судье беспристрастие! Тогда судья поднял голову и воскликнул: вытащить его вон! Тотчас его вытолкали к дверям мечети, судья приказал строго наказать его и поклялся, что заставит стоять его там, пока не окончит разбора дела мусульман. Секретарь судьи попробовал сказать /Стр. 441/ ему: в том, что ты делаешь, тебе, пожалуй, придется раскаиваться. Судья отвечал: оказывай уважение делу Божьему, ставь его выше всякого другого, и Бог наградит тебя.

Харун-ар-Рашид.

... Он уволил зиммиев от занимаемых ими должностей и заменил их мусульманами; он изменил их (зиммиев) наряд и одеяния и уничтожил их церкви. По этому случаю законоведы издали /Стр. 442/ фетвы.

Ал-Ма'м у н.

'Омар-ибн-'Абдулла аш-Шейбаний рассказывает следующее: однажды вечером Ма'мун, во время своего пребывания в Египте, призвал меня к себе и сказал: я утомлен получаемыми мною донесениями на христиан по поводу их притеснений мусульман и их [1358] расхищения казны. Затем он прибавил: скажи мне, 'Омар, знаешь ты происхождение этих коптов? (Опущено не имеющее значения объяснение и стихи, обращенные к 'Амр-ибн-ал-'Асу, но очевидно сочиненные значительно позже его времени)...

/Стр. 4433/ ... После возвращения Ма'муна в Багдад случилось, что христиане стали распускать в городе насмешки и неблаговидные слухи о его прежнем учителе, 'Алии-ибн-Хамзе ал-Киса'и. Между прочим, они говорили, что /Стр. 444/ когда Ма'мун читал с ним Коран и дошел до слов: “о вы, которые уверовали, не делайте приближенными к себе ни евреев, ни христиан; они друзья друг друга; если кто из вас приблизит их, то станет одним из них” (Коран, V, 56), то ал-Киса'и обратился к нему со следующим восклицанием: повелитель верующих! зачем ты читаешь книгу Божию и не исполняешь ее предписаний?

Тотчас Мам'ун велел собрать зиммиев. У него были (В арабском тексте пробел (примеч. Belin))... Он посадил в тюрьму 2800 (зиммиев) и велел сослать множество евреев, удалившихся в провинции. Затем был обнародован следующий указ халифа:

Самый испорченный народ — это народ еврейский; самые злонамеренные из них — евреи Самары (По поводу этого слова Belin ссылается на Sacy, у которого в указанных местах (Chrestom. arabe, I, 145, 303) идет речь о самаритянах), а среди них — такие-то семейства. Пусть вычеркнут их имена, если так угодно Богу, из списков военного и финансового управления.

Один поэт вошел в залу ал-Ма'муна в то время, как там сидел еврей, и продекламировал следующие стихи:

О ты, потомок того, кому люди должны повиноваться, и авторитет которого обязателен, [1359]
/Стр. 445/ Подлинно, пророк, благодаря которому ты пользуешься почетом, обманщик в глазах этого человека.

Правда ли, что он говорит? спросил Ма'мун. Да, отвечал еврей. Халиф тотчас же приказал казнить его.

Ал-Мутеваккиль.

Этот государь уволил зиммиев от службы и переменил их одеяние и их обувь. Дело в том, что в его время мубаширы (Belin переводит: chef de bureau — начальник канцелярии. У Dozy — intendant, commissaire-ordonnateur, celui qui ordonne les payements, т. e. управляющий, заведующий платежами) очень размножились; они перешли всякие пределы и вытеснили мусульман со службы при матери халифа, его родственниках и ближних. Это происходило в 235 году (26 Июля 849 — 14 Июля 850 г. по Р. X.).

Во всех провинциях все должности, или по крайней мере большая часть, были в их руках; кроме того они оговорили перед ал-Мутеваккилем мубаширов мусульман; так как подобного рода люди все вероломные клеветники, то они придумали составить список служащих, в который внести имена мусульман, позаботясь поместить туда, чтобы избегнуть подозрения, также несколько имен зиммиев. Они утверждали, что каждый из этих служащих присвоил себе значительные суммы при взимании налогов. Этот список /Стр. 446/ был доставлен Мутеваккилю, который, сочтя все это за правду и думая, что у этих лиц действительно есть деньги, в присвоении которых их обвиняли, стал только ждать случая, чтобы наказать их.

Однажды Салама-ибн-Са'д, христианин, который был у халифа, явился к нему и сказал: повелитель [1360] верующих, ты обходишь пустыни во время охоты, между тем как за твоей спиной есть рудники золота и серебра и люди, которые пьют из драгоценных чаш или наполняют их золотом вместо плодов. — Где это? спросил халиф. — У Хасана-ибн-Махлада (Заведующий с 243 г. канцелярией имееий. См. Табарий, S III, 1435), у Ахмеда-ибн-Исма'ила, Мусы-ибн-'Абд-ал-Мелика, Меймуна-ибн-Харуна, Мухаммеда-ибн-Мусы. — Bсе эти лица были как раз поименованы в вышеупомянутом доставленном Мутеваккилю списке. Что ты скажешь об 'Убейдулле-ибн-Яхье? сказал халиф. Салама не отвечал. Заклинаю тебя моей жизнью, продолжал халиф. скажи мне, что ты знаешь. Салама ответил: так как ты заклинаешь меня твоей жизнью, я не могу уклониться от сообщения тебе о нем чистой правды. Клянусь Всевышним, повелитель верующих, что он отлил для себя для игры в мяч палки стоимостью более, чем в 30 тысяч динаров. При этом я даже сказал ему: как! халиф играет кожаным мячом, /Стр. 447/ а тебе нужны серебряные мяч и палки?

Халиф тотчас обернулся к Фатху-ибн-Хакану (Своему везирю (примеч. Belin). Но это неверно; везирем был 'Убейдулла-ибн-Яхъя-ибн-Хакан. См. Elfachri, ed. Ahlwardt, Gotha, I860, стр. 283) и сказал ему: пошли за этими людьми и заставь их отдать награбленное! Немного спустя эти писцы были приведены и поняли, какие сети были сплетены для них неверующими. Поэтому они собрались у 'Убейдуллы-ибн-Яхъи (См. ал-Фахрий, изд. Ahlwardt, стр. 283; Ибн-ал-Асир. VII, 56-7 (где та же история); ат-Табарий, S III, 1440-7, та же история в двух редакциях. По первой из них дело было так:

Вторая редакция по содержанию одинакова с первой, но расходится с нею в подробностях. Из имен, приведенных Ибн-ан-Наккашем там встречаются: Муса-ибн-'Абд-ал-Мелик, ал-Хасан-ибн-Махлад, 'Убейдулла-ибн-Яхъя, Меймун-ибн-Ибрахим, Мухаммед-ибн-Муса и Ахмед-ибн-Исра'ил. Рассказ свой Ибн-ан-Наккаш взял не из летописи ат-Табария), который послал их к Саламе с письмом, укоряя его в его поведении. Тот стал заверять, что он так не поступал; что если даже он и говорил что-либо подобное, то разве что в состоянии опьянения; что наконец это ложь. 'Убейдулла-ибн-Яхъя [1361] заставил Саламу подтвердить письменно его заявления. и когда тот подписался, он отправился к халифу, разоблачил этому государю все интриги зиммиев против христиан и затем представил ему письменное заявление Саламы, прибавив, что единственная цель этого последнего была удалить писцов мусульман от сановников и занять их места, вместе со своими единоверцами.

У Мутеваккиля в государствe были агенты, служба которых состояла в том, что они отыскивали лиц, потерпевших от произвола, и приводили их к халифу. И вот однажды ему представили пожилого человека, который объявил, что он житель Дамаска, и что один христианин. по имени Са'д-ибн-'Аун, силою отнял от него дом. Едва успев выслушать рассказ /Стр. 448/ этого старца, ал-Мутеваккиль пришел в такую ярость, что его глаза чуть было не выскочили из глазных впадин. Фатх-ибн-Хакан говорит: я встал и пошел в соседнюю комнату, чтобы написать данный мне халифом приказ по этому делу; он тотчас послал за мной поторопить меня. Когда я возвратился к нему, он прочел написанное мною и прибавил собственноручно: клянусь клятвой 'Аббаса (Т. е. такой же страшной клятвой, какой клялся 'Аббас, необузданность которого вошла в пословицу (прим. Белена)), что если ты не исполнишь в точности данных тебе приказаний, я осыплю почестями того, кто принесет мне твою голову! Затем он отослал старика, подарив ему тысячу динаров, и велел одному хаджибу (Камергеру) сопровождать его.

Обиды и притеснения со стороны чиновников зиммиев умножались, и отовсюду присылались жалобы и прошения. [1362] /Стр. 449/ В этом году халиф совершил хаджж. Он увидел однажды человека, обходящего вокруг Ка'бы и проклинающего халифа. Телохранители схватили его и поспешили привести его к халифу, который приказал наказать его палками. Тогда тот воскликнул: повелитель верующих, клянусь Богом, когда я говорил, то хорошо знал, что буду казнен; но выслушай меня, а затем казни! — Говори! отвечал халиф. — Я не буду стесняться; Бог и пророк Его одобрят мою речь; но она разгневает тебя. Повелитель верующих наводнил свое государство писцами зиммиями, которые хотят быть одни независимыми. Они питают пагубные замыслы против мусульман и приобретают блага настоящей жизни на счет будущей жизни повелителя верующих. Ты их боишься, и не боишься Бога. Знай, что однажды от тебя потребуют отчета в том зле, которое они причинили, и что они не будут отвечать за тебя. Не улучшай их настоящую жизнь ценою твоей будущей жизни, ибо человек, который улучшает настоящую жизнь своего ближнего, жертвуя спасением души своей, совершает самую /Стр. 450/ плохую сделку. Подумай о той ночи, утро после которой — воскресение мертвых, о той ночи, когда верующий будет находиться одиноким в гробу с глазу на глаз со своими деяниями!

При этих словах Мутеваккиль зарыдал и упал в обморок. Затем стали искать этого человека, но напрасно: его не нашли.

Ал-Мутеваккиль издал указ, в котором приказывал христианам и евреям носить отныне платье желтое; не носить белого платья, дабы не походить на мусульман; стремена иметь деревянные; разрушить заново построенные храмы; удвоить поголовную [1363] подать; не позволять им входить в мусульманские бани; завести для себя особые бани с прислугой состоящей исключительно из зиммиев; не брать себе мусульман ни для личных услуг, ни для дел своих. Наконец, он назначил чиновника, которому было поручено полицейское наблюдение за всем, касающимся зиммиев. Затем он обнародовал следующий указ (Следует указ, несомненно поддельный. Выше, стр. 244, был напечатан указ Мутеваккиля, переведенный из летописи ат-Табария. Этот последний умер через 74 года после издания указа; весьма возможно, что он читал его в архиве. Указ, приводимый Ибн-ан-Наккашем сильно отличается и по общим рассуждениям, предпосланным указу, и по содержанию. Из двух редакций несомненно надо предпочесть редакцию ат-Табария. Поэтому здесь переведена только небольшая, но самая существенная часть указа): /Стр. 454/ “... Вследствие этого (повелитель верующих) послал правителям областей и городов, командующим войсками и в пограничных местах приказ не принимать больше зиммиев ни на государственную, ни на частную службу; он приказывает им не принимать их в пособники в деле охраны доверенного им и при отправлении вверенных им должностей, занимать которые халиф счел их достойными...”.

Ал-Муктедир биллах.

/Стр. 455/ Этот государь в 295 году (907 — 8 по Р. X.) уволил писцов и чиновников христиан. Он запретил принимать на службу зиммиев и даже приказал казнить Насира, чиновника хаджиба Юнуса. Он написал своим правителям следующий приказ (В переводе опущены рассуждения, предпосланные сути указа):

/Стр. 456/ ... Повелитель верующих приказывает верующим воздержаться от пользования какими бы то ни было [1364] услугами зиммиев; да остерегутся правители нарушить этот приказ!

Ар-Ради биллах.

В царствование этого государя было подано очень много жалоб на зиммиев, и поэты подносили ему об этом стихотворения, в числе которых упоминаются /Стр. 457/ следующие стихи Мас'уда-ибн-ал-Хусейна аш-Шерифа (Большая часть стихов в переводе опущена):

... Ты поручил дела мусульман тем, которые как раз враги их; так не поступали сыны 'Аббаса. . . .
Скажешь ли ты Верховному Судье, что они умножили твои богатства? но ведь они отрекаются от Бога.
Упомянешь ли ты об искусстве, с которым они считают деньги, награбленные их вымогательствами, и забудешь ли ты о Том, кто ведет счет душам?
/Стр. 458/ . . . Не считай для себя возможным не изгонять их под тем пустым предлогом, что они честны, искусны и умны!
Поступи теперь же так, как ты поступил бы, если бы они погибли, и смотри на них, как на покойников в гробах!

Тот же поэт поднес государю, по случаю замены еврея Ибн-Фадлана христианином Ибн-Маликом, следующие стихи:

Неужели после Ибн-Фадлана ты даешь власть Ибн-Малику?
Какое же оправдание ты представишь, когда завтра
Верховный Судья спросит тебя об этом?
Побойся Бога и подумай о странице, куда вносятся твои деяния!
Уже зачернили эту страницу секретари-ангелы и заполнили ее записями о деяниях, которые на том свете покажутся поразительными. [1365]
Клянусь Богом! ведь ты не знаешь, вручат ли тебе этот лист в левую, или в правую руку (В знак осуждения или оправдания).. .

Ал-Амир би-ахкам аллах.

(Египетский халиф фатимид. Вступил на престол в Декабре 1101 по Р. X.)

/Стр. 459/ Во время царствования этого государя христиане расширили свою власть и придумали тысячи способов обижать мусульман и всячески вредить им. Был принят, между прочим, на службу писец, называемый ар-Рахиб (монах), который приказывал называть себя святым отцом, духовным отцом, господином господ, главой христиан, князем патриаршей общины, избранником Божиим и Веньямином Его, тринадцатым апостолом. Этот проклятый человек обижал и теснил всех в Египте: правителей, чиновников, военных, писцов и купцов: его длань простиралась на всех без различия общественного положения (Аббат Ренодо (Renaudot) в своей Historia patr. Alexandr. стр. 486 упоминает о христианине Абу-л-Фадле Ca'иде, по прозвищу Ибн-ал-Ускуф, который пользовался величайшим влиянием у эмира ал-Афдаля в качестве начальника дивана и во времена эмира Бедра, отца ал-Афдаля (прим. Белена)). Один из начальников секретарей-мусульман хотел было /Стр. 460/ возбудить в нем страх перед Создателем его, который позже потребует у него отчета; кроме того, он предупредил его о неизбежности пагубных последствий его действий и посоветовал ему сойти с пути, который приведет его к гибели. Он высказал ему это в присутствии нескольких писцов египтян и коптов, собравшихся в его приемной. Но монах /Стр. 461/ ответил ему в следующих словах и настолько громко, что все присутствующие могли слышать: “по количеству [1366] населения и поземельного дохода мы хозяева этой страны: мусульмане отняли ее у нас, они овладели ею с оружием в руках и посредством насилия; они вырвали у нас власть. Поэтому все, что мы могли сделать мусульманам, — отплата за то, что мы выстрадали от них, причем не может быть и сравнения между происходящим теперь и бывшим при завоевании истреблением наших князей и знатных родов. Я утверждаю, кроме того, что все деньги, утаиваемые нами от их царей и халифов, — наше законное достояние, так как это лишь небольшая часть того, что принадлежит нам; а когда мы им что-либо уплачиваем, то делаем им одолжение, за которое они должны быть благодарными”. Затем он продекламировал стихи:

Благородную дочь они вырвали из объятий матери; они обесчестили ее и попрали ее ногами;
Затем, опомнясь, дали ей власть; но известно, на что способен враг получивший над нами власть (Поэт сравнивает коптский народ с девушкой, похищенной у матери, и с виноградом, срываемым с лозы, который давят, и который, превратясь в вино, овладевает опьяневшим человеком (прим. Белена)).

/Стр. 462/ Bсе присутствовавшие, по крайней мере христиане, захлопали в ладоши, попросили монаха повторить эти стихи и внимательно прослушали их.

Говорят, что этот проклятый был настолько богат, что до возвращения Абу-'Алием-ибн-ал-Афдалем всех этих богатств их законным собственникам он успел, благодаря своему перу, скопить 272,200 динаров, кроме лавок и имений в различных египетских округах. А скота у него было столько, что только Бог мог бы перечесть его.

Наконец, халиф пробудился от своего оцепенения [1367] стряхнул с себя дремоту; религиозный пыл и ревность к вере овладели им, праведный гнев воспламенил его, и он твердо решился оказать поддержку исламу и помочь правоверным. Он приказал зиммиям носить отличительные значки; он низвел их к /Стр. 463/ унизительному и презренному положению, назначенному им от Бога; он запретил принимать их на службу и по этому случаю обнародовал следующий указ (Большая часть указа, состоящая из рассуждений, насколько Бог благоволит к мусульманам и насколько унизил зиммиев, в переводе опущена)...

/Стр. 475/ “... Соображаясь с предшествующим, областные правители в пределах подведомственной им области не должны освобождать от поголовной подати ни одного зиммия, хотя бы он был выдающейся личностью среди своих; они не должны позволять кому бы то ни было, будь он важным лицом и начальником среди своих, присылать следующую с него сумму через третье лицо. /Стр. 476/ Не будет также дозволено зиммию ни уплачивать следуемое с него переводом на мусульманина, ни поручать уплату за себя правоверному. Следуемое будет взыскано непосредственно с него, чтобы обесславить и унизить его, прославить ислам и его исповедников и смирить род неверующих. Всех их, без исключения, заставят уплатить поголовную подать полностью (В конце указа говорится о евреях-хайберитах, что при взятии Хайбера они были оставлены там Мухаммедом временно, для поддержания пальмовых плантаций, без особых отличий или льгот, на положении зиммиев. Но они составили позже подложную грамоту Мухаммеда за подписью Са'да-ибн-Су'ада, умершего за два года до данного события, и Му'авии-ибн-абу-Суфьяна, принявшего ислам после взятия Хайбера, т. е. в 8-м году. По этой подложной грамоте евреи хайбериты избавлялись от налогов и натуральной повинности. Этой грамоты не знали ни 'Омар I, прогнавший евреев хайберитов из Аравии, ни последующие, отличавшиеся своим благочестием халифы. Дальше рассказывается, что в царствование ал-Мелика-ас-Салиха Мухаммеда (1240-49 по Р. X.) на его службе был один христианин, который, имея большое влияние, пользовался им, чтобы всячески притеснять мусульман. Он тайно сносился с франками, принимал с величайшей предупредительностью их послов и христиан, заставляя мусульман ждать у его порога, и дошел до того, что одному христианину, принявшему ислам, послал приказ за подписью султана отречься от мусульманства. Главнейшие сановники, судьи и улемы пошли жаловаться султану, после чего этот христианин был зарезан. Приняты ли были какие-нибудь меры против зиммиев вообще, не сказано)”... [1368]

Ал-Мелик ан-Насир Мухаммед-ибн-Калаун.

/Стр. 482/ В месяце Раджебе ал-Фарде (Т. е. уединенном, так как это единственный священный месяц, которому не предшествует и за которым не следует другой священный месяц. См. Lane, Arab. engl. Lexicon) 700 года (12 Март. — 10 Апр. 1301 г. по Р. X.) магребинский визирь, совершая паломничество, приехал в Каир и имел совещание с султаном ал-Меликом /Стр. 483/ ан-Насиром Мухаммедом-ибн-Калауном, его заместителем, Эмиром Салларом, и Эмиром Рукн-ад-дином Бибарсом, джашенгиром (стольником) (Джашенгир пробует блюда и вина, подаваемые султану), которые представили ему великолепные подарки и приняли его /Стр. 484/ с величайшим почетом. Он говорил с ними о положении христиан и евреев в его стране, где их держат в унижении и бесславии, не позволяя никому из них ездить на лошадях и поступать на службу. Кроме этого он выразил свое неодобрение по поводу того, что зиммии в Египте носят роскошнейшее платье, ездят на мулах, кобылах и конях породистых, и что их считают достойными занимать выдающиеся должности и иметь власть над мусульманами. Он прибавил, что заключенный с ними договор о покровительстве потерял силу с 600 года хиджры и привел множество доказательств, клонящихся к той же цели (В жизнеописании ал-Мелик ан-Насира в сочинении Исхакия говорится следующее: в царствование этого государя случилось, между прочим, что один магребинец находился в цитадели у Саллара в приемной, когда туда вошел христианин в белой чалме. Магребинец принял его за мусульманина и встал при его приближении, но затем, узнав, что ошибся, пошел к султану и стал усиленно уговаривать переменить одеяние зиммиев, чтобы их можно было отличать от мусульман. И действительно, султан приказал, чтобы отныне христиане носили синюю чалму, евреи — желтую, а самаритяне красную (прим. Белена). — Шейх Мухаммед-ибн-ал-Мути' ал-Исхакий, о котором была речь, скончался в 1060 г. хиджры (1650 по Р. X.). См. Wuestenfeld, die Geschichtschr. d. Araber, стр. 272). [1369]

Эти слова произвели впечатление на сановников, особенно на эмира Рукн-ад-дина Бибарса ал-джашенгира и на других эмиров. Они единогласно заявили, что введение такого порядка придаст блеск религии в Египте. Поэтому в четверг 20 Раджеба собрали христиан и евреев и заявили им, что отныне их не будут принимать ни на государственную службу, ни на службу эмиров; что они должны переменить свои чалмы; у христиан чалмы будут синими, и они будут носить поперек тела кушаки, евреи же будут /Стр. 485/ надевать чалмы желтые.

Таким образом христиане и евреи в Каире и в Египте испытали горечь возвращения в свое прежнее положение. Напрасно главы обоих вероисповеданий обращались к людям, славящимся своей набожностью, к знатным особам и главнейшим сановникам, которым они даже предлагали значительные суммы, прося отменить принятое pешение. Их предложения не были приняты; мало того, обнародованные приказы были приведены в действие с крайней строгостью. Это было поручено эмиру Рукн-ад-дину Бибарсу джашенгиру. В старом и новом Каире церкви были закрыты, их двери забиты и запечатаны.

/Стр. 486/ Уже 22-го Раджеба все евреи носили желтые чалмы, а христиане синие; если кто из них садился на лошадь, [1370] то должен был подогнуть под себя одну ногу. Затем были уволены зиммии, состоявшие на государственной службе, и также те, которые служили у эмиров, и им было запрещено ездить на лошадях и на мулах. Вследствие этого некоторые из них обратились в мусульманство, например, Амин-ал-Мульк мустау-фи-с-сухба (Помощник инспектора армии (прим. Белена)).

/Стр. 487/ Султан велел разослать приказания во все ново-присоединенные к его государству провинции, чтобы все занятые евреями или христианами дома, более высокие, чем жилища их соседей мусульман, были разобраны в уровень с этими последними; чтобы в лавках всех зиммиев, торгующих по соседству с мусульманами, пол был опущен ниже пола мусульман; кроме того, он приказал, чтобы смотрели за соблюдением правил о ношении отличительных знаков, согласно древнему обычаю.

Курьер с этими приказами прибыл в Дамаск 1-го Ша'бана; в следующий понедельник, 7-го того же месяца, предписания зиммиям дамасским были прочтены /Стр. 488/ в присутствии наместника султана, эмиров и судей. Эмиры согласились уволить зиммиев от занимаемых ими мест; были обнародованы распоряжения, согласно с которыми им запрещалось ездить на лошадях или иных верховых животных. Затем 25-го того же месяца, в Дамаске обнародовали распоряжение наместника султана, чтобы зиммии носили отличительные головные уборы, христиане — синие, евреи — желтые, самаритяне — красные. Были приняты меры для соблюдения этого распоряжения, и действительно в следующее воскресенье все евреи были в указанном им цвете; [1371] воистину это было чудесное зрелище! После них наступил черед христиан и самаритян; хвала Богу и слава Ему!

Затем принялись разрушать церкви, главным образом каирские. Улемы, законоведы и судьи собрались по этому случаю на совещание; говорят даже, что уже до этого судья Ибн-ар-Рафа'а, наместник верховного кaдия в Египте, издал фетву, разрешающую /Стр. 489/ разрушать церкви. Но после долгого совещания и оживленных споров в совете улемов, главный судья. Такий-ад-дин-ибн-Дакик ал-'Ид возвысил свой голос и произнес фетву, которой предписывалось не трогать ни одной церкви, пока не будет доказано, что она /Стр. 490/ новопостроенная; но раз это будет удостоверено, предписывалось разрушить ее. Что касается меня, то по-моему эту фетву надо причислить к ошибкам этого главного судьи, да помилует его Бог!..( Однако все вышеупомянутые распоряжения не долго продержались в силе, так как в 755 г. султан Мухаммед-ибн-Калаун был принужден снова издать подобные же указы, которые имели ту же участь; султан Хасан-ибн-Мухаммед-ибн-Калаун должен был еще раз издать подобные же указы)

Договор Омара с христианами.

(Отсюда начинается напечатанный в J. А. арабский текст фетвы)

/Т. XIX, Стр. 127/ 'Абд-ар-Рахман-ибн-Ганм передает: мы написали 'Омару-ибн-ал-Хаттабу от христиан (города) такого-то: когда вы пришли воевать против нас, мы просили у вас пощады для самих себя, для детей наших, имуществ наших и единоверцев наших и обязались перед вами: не строить заново ни в наших городах, ни в окрестностях их ни монастырей, ни церквей, [1372] ни скитов, ни монашеских келий; не возобновлять ни тех из этих построек, которые разрушены, ни тех, которые находятся в черте мусульманских кварталов; не препятствовать ни одному мусульманину останавливаться в наших церквах, ни днем, ни ночью; держать их двери открытыми для проходящих и путешественников; принимать на три ночи проходящих мимо нас мусульман и кормить их; не давать ни в наших церквах, ни в наших домах приюта соглядатаям и не скрывать обмана от мусульман; не обучать наших детей Корану (При обычном в рукописях отсутствии гласных значков, знание арабского алфавита и языка еще не дает возможности читать правильно, безошибочно. Чтобы уметь читать Коран, надо было предварительно прослушать его из уст знающего; когда Коран был снабжен гласными знаками, это стало до известной степени излишним; до известной степени потому, что читать Коран следует с известными интонациями, которым надо выучиться у знатока); не выставлять на показ своей веры и никому не проповедывать ее; не препятствовать никому из наших родственников, если он захочет принять ислам; оказывать уважение мусульманам и вставать с места, когда они пожелают сесть; не носить ничего похожего на их платья, калансувы, или тюрбаны, или сандалии, либо проборы волос; не пользоваться свойственными им выражениями (Белен говорит: “Nous n'emploierons point leurs expressions” причем поясняет, что речь идет о выражениях, употребительных только между мусульманами, как то: ас-селам 'алейкум, мерхабан, и т. п. Белен вполне прав; в предшествующих переводах этого же договора следует исправить фразу: не говорить на их языке) и не именоваться их прозвищами; не ездить на лошадиных седлах, не носить мечей, не приобретать никакого оружия и не носить его при себе; не /Стр. 128/ вырезать на наших перстнях арабских надписей; не продавать вин (Не продавать вина открыто и не продавать его мусульманам); обстригать наши головы спереди [1373] и не изменять нашего костюма, где бы мы ни оказались (Белен: nous conserverons dans nos vetements les memes formes que par le passe. Так же у В. Гиргаса (Права христиан на востоке, СПБ., 1865, стр. 68). В тексте: хейсума кана; я предпочел чтение ат-Туртушия: хейсума кунна. Соответственно переводу Белена надо было ожидать: хасбама кана. У Муджир-ад-дина как у Туртушия); подпоясываться кушаками (Белен поясняет, что под “зуннар” разумеется кожаный кушак); не носить открыто наших крестов и книг ни по каким мусульманским улицам и базарам; бить в била в наших церквах только слегка, не возвышать голоса при чтении в наших церквах в присутствии мусульман; не голосить при покойниках наших; не выносить наших пальмовых листьев и наших идолов; не носить огней ни по каким мусульманским улицам и базарам; не помещать наших покойников по соседству с ними (В переводе других редакций этого договора, это место было передано: не проносить покойников наших мимо них”. Следует исправить согласно с переводом Белена: “nous n'enterrerons point nos morts dans le voisinage des musulmans”. В тексте III ф. корня джаpа. Тот же глагол у Шемс-ад-дина ас-Суютия, у ат-Туртушия и в указе от 700 г. хиджры, напечатанном Нamakeг'ом в Incerti auctoris liber de expugnatione Memphidis... Lugd. Batav. 1825, стр. 171 примечаний. У Муджир-ад-дина это место опущено. Мой перевод соответствовал бы III ф. корня джаза, который в письме отличается от джара только точкой); не брать к себe рабов, которые достались на долю мусульман, не заглядывать в жилища мусульман (Собственно: “не заглядывать сверху вниз”. Это значит, что дома христиан не должны быть выше домов мусульман, чтобы они не могли со своих крыш глядеть на дворы или плоские крыши мусульманских жилищ).

Когда я принес эту бумагу 'Омару-ибн-ал-Хаттабу, он прибавил: не бить ни одного мусульманина; в этом обязуемся мы и наши единоверцы и на этих условиях получаем аман; и если мы сколько-нибудь нарушим данные нами вам обязательства и [1374] ручательства, то лишимся покровительства мусульман, и с нами будут иметь право поступить, как с ослушниками и отщепенцами. И написал еще 'Омар: даруй им то, что они просят, и прибавь сюда два условия, которые я выговариваю наряду с принятыми ими: не покупать ни одного из пленников мусульман; а если кто-либо из христиан ударит намеренно мусульманина, то для него действие договора прекращается.

Нафи' передает со слов Аслана, клиента 'Омара-ибн-ал-Хаттаба, что 'Омар написал сирийцам касательно христиан: чтобы у них были отняты стремена; чтобы они ездили на ослиных седлах; чтобы они при езде садились боком, т. е. чтобы обе ноги висели с /Стр. 129/ одной стороны; следует, чтобы им не дозволяли ездить верхом иначе, как в отдаленных местностях и по мало посещаемым дорогам; что же касается мусульманских базаров и внутренней части города, где мусульмане будут стеснены их ездой, то упаси Боже (дозволять им ездить там верхом), разве что это будет дряхлый старец, принужденный ехать, потому что не владеет членами своими и вследствие слабости своей; ему следует дозволить ездить. Таков договор, заключенный 'Омаром-ибн-ал-Хаттабом с христианами.

Он же (Нафи') передает со слов одного из своих передатчиков (в другой редакции этого договора): и (мы обязуемся) открывать лица своих покойников (Мусульмане носят покойников покрытыми (прим. Белена)). В другой редакции стоит: и у кого только из нас дома окажется оружие, оно будет отобрано, и никто из нас не будет вступать в товарищество с мусульманином иначе, как при условии, что мусульманин будет стоять во главе общества. [1375]

Ибн-Хазм (Абу-Мухаммед Алий-ибн-Ахмед-ибн-Са'ид-ибн-Хазм аз-3ахирий. См. Хаджи-Хальфа, V, 486, Ибн-Халликан № 459. Ибн-Хазм родился, по Ибн-Халликану, в 384 г., а умер в Ша'бане 456. У Вюстенфельда (Якут, VI, 286) год смерти показан 402 (арабское 5 он принял за 0, а 6 за 2). См. Gо1dziher; die Zahiriten стр. 116 — 172. Ибн-Халликан упоминает сочинение Ибн-Хазма Китаб-ал-иджма) говорит в “Мератиб-ал-иджма”: ученые расходятся относительно нарушения договора с зиммием, убиения его и обращения в рабство его семьи, если он не соблюл одного из следующих условий: уплата четырех мискалей золота в конце каждого года, считая каждый динар в 12 дирхемов; они не должны строить заново ни церквей, ни храмов, ни монастырей, ни келий, ни возобновлять те из них, которые разрушены; не препятствовать мусульманам останавливаться в их церквах и храмах днем и ночью; держать их двери открытыми для остановки и принимать на три ночи проходящих мимо них мусульман; не давать приюта соглядатаям и не скрывать обмана от мусульман; вставать перед ними со своих мест; не носить ничего похожего на их платье, ни на пробор их волос; не пользоваться свойственными им выражениями и не именоваться их прозвищами; не ездить на /Стр. 130/ лошадиных седлах; не носить никакого оружия; не вырезать на своих перстнях арабских надписей; не продавать вин; обстригать свои головы спереди; надевать кушаки; не носить открыто креста; не помещать своих покойников по соседству с мусульманами; не осквернять улицы мусульманские нечистотами (Т. е. не удовлетворять там естественных потребностей. Прим. Белена); не бить громко в била и не повышать голоса; не совершать публично обрядов своих, не брать себе рабов, которые достались на долю мусульман (Т. е. тех врагов мусульман, которые, будучи захвачены в плен, обратились в рабов и розданы мусулъманским воинам, как добыча их); не сообщать врагу [1376] сведений о них; не бить мусульманина, не бранить его, не брать его в услужение; не доводить до ушей мусульман чего бы то ни было из своего неверия; не порицать ни одного из пророков; не выставлять напоказ вина; не заключать запрещенных браков; допускать мусульман селиться среди них.

Существует разногласие относительно недействительности договора с зиммиями, убиения их и пленения их в случае, если они не соблюдут одно из этих (условий). Нарушить договор с ними, если они не соблюдут какое-либо из этих условий, можно, во-первых — на основании следующих слов Всевышнего (Кор. IX, 4. В предшествующем стихе Корана говорится: “Бог и посол Его свободны от всякого обязательства по отношению к многобожникам”. Стих 4 устанавливает исключение из этого положения): “за исключением тех многобожников, с которыми вы заключили договор, (и которые) затем ни в чем не согрешили против вас и никому не помогли против вас; соблюдайте полностью относительно их договор их до срока их”. Этот (стих) распространяется на все заключенные с ними условия; отсюда понятно, что как только они нарушили одно из заключенных с ними условий, договор с ними становится недействительным. (Во-вторых) — на основании слов 'Алия: “если я останусь (в живых) на горе христиан таглибитов, я непременно перебью их воинов и возьму в плен их детей, ибо я написал договор, заключенный между ними и послом Божиим о том, чтобы они не крестили в христиан-скую веру своих детей”. Это указывает на нарушение их договора, коль скоро они не соблюдут выговоренных условий. [1377]

/Стр. 130-1/ Об 'Омаре (I) передают следующее: зиммий кольнул заостренной палкой мула, на котором сидела мусульманка; она упала, и ее скрытые части обнаружились. 'Омар приказал распять его на этом же месте, прибавив: мы ведь заключали с ними договор с условием, чтобы они платили поголовную подать от руки и унижаясь (См. выше стр. 1332, 1325).

Передают также, что предстали таглибиты перед 'Омаром-ибн-'Абд-ал-'Азизом и сказали: повелитель верующих, мы — арабы, — так назначь нам жалованье (Ифрид лана. Belin переводит “dis nous се que nous avons a faire!” Так как именно 'Омар назначил мусульманам, определенное жалованье (фарада-л-фуруд), то я полагаю, что здесь таглибиты, которые сражались против греков так же, как арабы-мусульмане, требуют, чтобы и им было назначено постоянное жалованье)! 'Омар спросил: вы христиане? Они ответили: христиане! — Позовите ко мне, сказал 'Омар, цирюльника. Они сделали это, и он обстриг их вихры, отрезал от их платья по полосе, чтобы они подпоясывались ею, и приказал им ездить не на верховых седлах, но на вьючных седлах (Би-л-акуфф. Выше это выражение было мною неудачно переведено выражением: седло ослиное. Здесь противополагаются настоящее седло для верховой езды и особое приспособление для вьюков, надеваемое на ослов, лошадей, мулов, на которое в случае нужды можно и сесть), причем садиться боком.

Ученые говорят: необходимо, чтобы зиммии отличались по одеянию от мусульман и носили в отличие от калансув мусульман калансувы с дырою; чтобы они подпоясывались кушаками, и чтобы на их шеях находилась медная или свинцовая печать, или колокольчик, с которыми они и будут ходить в баню; они не имеют права носить ни чалмы, ни тайлесана, [1378] что касается женщины, то она должна подпоясываться кушаком под изаром, а по мнению других — сверх изара, и это предпочтительнее; на шее у женщин будет печать, с которой они будут входить в баню; один из их башмаков будет черный, другой — белый; (зиммии) будут ездить не на лошадях, но на мулах и ослах, не на верховых седлах. а вместо них, на вьючных седлах, сидя боком, в глухих местах, как мы выяснили выше; их не будут сажать на почетные места; они не будут обращаться (к мусульманам) с селамом (“А с-с е л а м 'а л е й к у м” (= спасение да будет над вами) — формула приветствияl между мусульманами, с которой не должен обращаться ни мусульманин к иноверцу, ни иноверец к мусульманину. (См. Lane, The modern egyptians, London 1871, I, 251). Belin переводит: ils ne donneront point de salut les premiers. См. выше, стр. 1372, прим. 2) и будут уступать (им) дорогу; им запретят иметь строения выше строений мусульман; равная высота дозволяется, но по мнению других — не дозволяется, а, напротив, запрещается; /Стр. 132/ им запретят открыто держать (Букв.: делать явным) запрещенное (для мусульман) и вино и свиней и (открыто бить в) било и распространять Пятикнижие и Евангелие (Уа-л-джахр би-т-таурат уа-л-инджиль. Глагол д ж а х а р а значит: раскрывать, делать явным, обнаруживать. По смыслу этого предписания зиммии не имеют права ни читать Евангелие и Пятикнижие перед мусульманами, ни сообщать им извлечения из этих книг, ни рассказывать о их содержании. Belin переводит: on les cmpechera de publier le Pentateuque et 1'Evangile. См. выше 1373, строки 5-6); им запретят проживать в Хиджазе, т. е. в Мекке, Медине и Иемаме.

Государь приставит к ним человека, который запишет их имена и приметы. Они будут соблюдать полностью все те условия, которые предписаны им. Если они откажутся уплачивать поголовную [1379] подать или придерживаться постановлений, их касающихся, то договор, заключенный с ними, считается недействительным. Если кто-либо из них совершит прелюбодеяние с мусульманкой, или женится на ней, или даст приют неверующему (Belin переводит: impie. Здесь идет речь о соглядатаях христианских государств. Ср. выше, стр. 1372 строчка 9; стр. 1208, строчка 16; стр. 393 строчка 12), или укажет на слабые места мусульман, или выразится недозволенным образом о Всевышнем Боге (Т. е. станет утверждать, что Бог триедин) — то он будет убит, так как договор с ним нарушен...

Относительно обучения (зиммиев) Корану существует разноречие. Маликиты запрещают это, ханефиты разрешают. Аш-Шафи'ий колеблется, выставляя аргументы и за и против...

О церквах.

./Стр. 135/ Передают со слов посла Божьего, что он сказал: в стране мусульман не будет вновь строиться церковь (би'а), и не будет возобновляться та, которая обветшает. Передают также, что он сказал: в мусульманской стране не может быть церквей (кенйса) (См. выше, стр. 1022 и Марасид-ал-иттила I, 421).

'Омар (I) приказал разрушить все церкви (кенйса), которые не существовали до ислама, запретил возобновлять церкви и приказал, в случае, если увидят крест вне церкви, разбивать его о голову владельца его...

'Омар-ибн-'Абд-ал-'Азиз принял еще более строгие меры, приказав не оставить в целости нигде ни одной синагоги и ни одной церкви (кенйса), ни древней, ни новопостроенной. И Хасан ал-Басрий говорит, что по обычному праву (сунна), все те [1380] церкви (канаис), древние и новопостроенные, которые находятся в главных городах, должны быть разрушены. 'Омар-ибн-'Абд-ал-'Азиз предписал запретить христианам возвышать свои голоса в церквах, так как их голоса самые ненавистные для Всевышнего Бога, и запретить возобновлять разрушившиеся части церквей. Относительно последнего существует два мнения. Ал-Истахрий говорит, что если станут штукатурить наружные части, то это воспрещается, а если станут штукатурить внутренние, то это не воспрещается. Впрочем, Бог лучше знает истину (Далее в тексте следуют постановления о поголовной подати. О ней см. выше отделы, озаглавленные “Абу-Юсуф” и “ал-Мавердий”. Далее идет список договора христиан сирийских с 'Омаром. Этот список, если не считать предисловия с подозрительной цепью переводчиков, не имеющего значения славословия в конце, некоторых опущений и вариантов, ничем не отличается от переведенного выше на стр. 1371 — 2, а потому в переводе опущен. Заслуживает внимания лишь вариант к у н н а вместо к а н а, о котором см. стр. 1373 примеч. Далее следуют три фетвы; часть одной из них интересна, как объяснение спорного вопроса о значении выражения 'ан-иедин уа хум сагируна (см. выше отр. 1325 прим. 1, и стр. 1332))!..

Из фетвы шейха Ахмеда ад-Дарира ал-'А д а в и я а л-М а л и к и я (Нижеследующее переведено с французского текста J. As. 4-me Ser. t. XIX, стр. 107. На стр. 103 Belin говорит, что в его руках находится арабский оригинал этой фетвы и двух следующих; но они остались неизданными. Автор фетвы, из которой переведен отрывок, вероятно тот Шихаб-ад-дин Ахмед-ибн-Яхъя-ибн-Мухаммед ал-Керманий ал-'Адавий, которого неоднократно упоминает Хаджи-Хальфа (см. Index, № 8400), но которого он называет не ал-Маликий (= сторонник маликитского толка) а аш-Ша-фи'ий (= сторонник шафи'итского толка). См. Хаджи-Хальфа, II, 69; V, 509. Этот Шихаб-ад-дин умер в 749 г. (= 1348), следовательно был современником Ибн-ан-Наккаша).

/Стр. 107/ ...Наши ученые говорят: вот что значат выражения: „собственноручно и унижаясь" ('Ан иедин уа хум саги-руна буквально: от руки, и они унижены. См. выше, стр. 1325 и 1332): зиммий, [1381] христианин или еврей в назначенный день явится лично, а не в лице своего представителя, к эмиру, которому поручено взимать поголовную подать. Эмир будет восседать на возвышенном месте вроде престола. Зиммий подойдет к нему с поголовной податью, держа ее на ладони своей правой руки, откуда эмир и возьмет ее так, чтобы его рука пришлась сверху, а рука зиммия снизу. После этого эмир ударит его кулаком по затылку; около эмира будет стоять человек, чтобы затем поспешно прогнать зиммия. Со вторым и третьим зиммием. которые явятся, и со всеми последующими поступят точно так же. Любоваться этим зрелищем будут допущены все. Ни одному зиммию не дозволят уплатить поголовную подать через представителя; надо, чтобы они лично испытали это унижение, так как, быть может, они уверуют в Бога и Его пророка и тогда будут освобождены от этого позорного ига. Выражение: уа хум сагируна значит: „и зиммии будучи в состоянии унижения и позора"...