46. ДОНЕСЕНИЕ ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ РОССИИ В ПАРИЖЕ Н. К. ХОТИНСКОГО Н. И. ПАНИНУ

Сиятельнейший граф, милостивый государь.

При обыкновенном третьего дня с графом Верженом свидании вручил он мне нижайше прилагаемую при сем ответную здешнего двора ноту на поданную мною 6-го числа сего месяца ¹, которою, по силе высочайшего ее и. в-ва указа от 26 октября ², препроводил я заключенную между ее и. в-вом и королями дацким и шведским морскую конвенцию. Отдавая мне ту ноту, отозвался ко мне граф Вержен, что он к содержащимся в оной его христианнейшего в-ва сентиментам ничего прибавить не может и надеется, что ее и. в-во оными довольна быть соизволит. Посол шведский и посланник дацкий получили того же дня такие же ответные ноты. Мы оные сличали и не нашли в них иной отмены, кроме надлежащей в титулах ³.

После того вызвался я к графу Вержену, что дело, о коем имел я ему в предыдущую среду говорить, есть предложение, которое собственным ее и. в-ва именем учинить я должен. Он извинялся тут в том, что не мог тогда меня выслушать, напомня мне, что, конечно, приметил я, сколько был он беспокоен, имея худые о состоянии императрицы королевы известия и ожидая ежечасно худших того, которые-де я того ж вечера и получил.

Приступая ко исполнению вверенного мне дела, признаюсь, м-вый г-дрь, что почувствовал я во всем пространстве недостаток того во мне искусства, какого на тот час потребно было. Того ради заменил я оное чем мог, т. е. радением и тщанием сколь можно точнее исправить порученное мне. И как граф Вержен позвал меня в кабинет свой прежде, нежели доходила очередь моя с ним говорить, потому что спешил он идти к королю, где надлежало ему быть по случаю, что венецианские послы — один отъезжающий, а другой на место его прибывший — должны были получить свои аудиенции, то, опасаясь, дабы мне второпях чего-либо не проронить или же иными, больше или меньше выражающими словами не прибавить чему-либо силы, или где-либо оной не убавить, решился я, держа перед собою высочайший ее и. в-ва указ от 27 октября, перевесть второй оного параграф ⁴ весь до конца.

Граф Вержен, слушая со вниманием, прервал в продолжении того хранившее молчание свое [71] сим одним только изражением: «То правда», а именно, у места, где гласит, что взаимные воюющих держав военные действия по сю пору ничего не произвели, кроме истощения земель и владений их. По окончании же того параграфа стал было он у меня речь прехватывать, но из предосторожности, чтоб не подумал он иногда, что те предложения чинятся здешнему двору по исканию аглинского, и чтобы потому не вздорожал он своими требованиями, то поспешил я графу Вержену сказать вкратце, что содержание следующего параграфа гласит, что ее и. в-во указать изволила подобные же учинить предложения как в Мадриде, так и в Лондоне. Дослушав сие, отозвался граф Вержен на все то следующим образом: «Во всем, что я ни слышал, нет ни одного речения, ни одного слова, которое бы не было достойно ее и. в-ва. Король узнает в оных благотворительную душу вашей государыни и дружбу к себе ее в-ва, за которую будет как нельзя больше признателен. Он, конечно, столь же алчно желает восстановления мира, как и ее и. в-во, но вот в чем пункт трудный состоит. Король имеет двух союзников: короля гишпанского и Соединенных Американских Статов. Российский имп. двор, учиня мадридскому подобные, как и здешнему, предложения, король снесется с ним по оным, дабы с согласия ответствовать на то толковатее (plus explicitement). Что же до Америки касается, то она в толь дальнем отстоянии, что всякое с нею сношение не может быть, как весьма медлительное et tres incertaine ⁵. Однако ж король охотно поступит сообщить ей о дружеских ее и. в-ва откровениях, естьли ее в-во того пожелает. Но до тех пор король не может ничего до Америки относительного произречь. Он не имеет от конгресса никакого факультета поступить на какую-либо до него касательную сделку (transiger pour lui). Il ne connait pas meme d’une maniere tant soit peu certaine sa disposition actuelle, parce qu’il n'est que trop evident que ce gouvernement qui est encore bien nouveau, n’en a pas lui-meme de bien arretee relativement a son etat eventuel ⁶.

Конечно, не минет проницания ее и. в-ва, что ежели бы король при нынешнем состоянии дел оказал бы наималейшую податливость учинить сделку (transiger) о будущем от приключений зависящем (eventuel) жребии Соединенных Штатов, то Англия, которая, может быть, больше ищет отклонить их от союза со Франциею, нежели привесть в прежнее себе послушание, может воспользоваться, да и вероятно воспользуется тою податливостию, которую бы Франция оказала, дабы нагнать тем на Америку страх, что будет она своими союзниками оставлена, и завлечь ее чрез то к отпадению».

На сие возразил я ему, что понеже, как он сказал, Франция истинно желает прекращения войны, то неужели не имеет она плана, на каком помышляет мир заключить, и ежели имеет такой, как я ему упомянул, т. е. резонабельный и на все стороны сносный, то для чего не сообщит она об оном ее и. в-ву? «Вам известно,— продолжал я,— совершенное ее в-ва беспристрастие. Новозаключенная морская конвенция служит вам и всем к бессумненному того доказательству. Кому ж, буде не ее и. в-ву, можете вы надежнее тайну свою вверить, хотя б и сокровеннейшую? Ибо ее и. в-во не берет на себя судить о ваших побудительных причинах, видах и надеждах, и потому во всяком случае, конечно, ее в-во сохранит вашу тайну как бы собственную свою». Он тут перервал мою речь следующим отзывом: «Всемерно не может оная быть в надежнейших руках, мы в том уверены. Но,— продолжал он,— мы никаких поныне ни плана, ни тайны иметь еще не можем, и по тем самым именно причинам, о которых вы теперь упоминали, что ни на которую сторону нет решительной поверхности. Но как ваш двор в сношении с аглинскими может уведать оного мысли, то и никоторому толь способнее быть не может найти le joint ⁷, как бы к сему делу приступить».

При сем случае пересказал я ему содержание и последнего параграфа высочайшего указа, и у места, где упомянуто, чтоб здешний двор не поставил нашему на счет, якобы он напрашивается участвовать в мире, вызвался граф Вержен: «Мы бы, однако ж, были тому очень рады». А когда я уже окончил тот параграф, то стал он мне вновь говорить: «Ваша государыня изволит ведать, что сия война начата не с тем, чтоб приобресть нам завоевания. Франции в оных нужды нет. По крайней мере такие мои мысли, и когда дойдет до мира, буду я требовать об одной только справедливости, о которой и прежде разрыва с Англиею я настоял, по некоторым пунктам Парижского трактата и другим малостям, до раздела островов касательным. Но по сему никакого не последует затруднения, и главный пункт — Америка. Мы желаем независимости оной, но не для одной собенной какой своей выгоды. У ней хлеба много, а вы знаете, что у нас оного предовольно. Мы имеем свое железо, и буде на какое употребление надобно в небольшом количестве лутчее, то берем оное известного уже такого качества из севера, где и медью как лутчею же снабжаемся. Остается теперь табак, который, правда, из всех добротою превосходнее, но сей один товар великой для нас разности не делает, и при нынешних замешательствах привыкаем мы брать оный из севера и немецкой земли».

Тут пришли повестить графа Вержена, что король послов ожидает. И так, торопясь идти к е. в-ву, прекратил он свой разговор сим последним отзывов: «Впрочем, никто не знает столько [72] апресировать достоинство государей, как ее и. в-во, потому король, предоставляя свое в руках вашей государыни, совершенно о сбережении оного спокоен».

Вступая в вышепрописанные с точностию донесенные подробности, в которых довольно изобличается предчувствованное уже и в помянутом высочайшем указе, что французское министерство может иногда настоящий момент найти еще не довольно зрелым к сериозному о мире помышлению, возбраняю я себе выводить дальние из тех подробностей заключения как лишние.

Я имею честь...

Н. Хотинский

Получено 27 декабря 1780.

АВПР, ф. Сношения России с Францией, on. 93/6, д. 355, л. 200—207 об. Подлинник, рус. яз.

Комментарии

1. 6 декабря 1780 г. Хотинский, шведский посол и датский посланник в Париже сделали Верженну совместное представление по поводу заключенных между Россией, Швецией и Данией конвенций о защите нейтральной торговли. См.: Хотинский— Панину, 26 ноября/7 декабря 1780 г.— АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 355, л. 186—187 об. В ответной ноте от 12 декабря 1780 г. французское правительство одобрило принципы русско-датской и русско-шведской морских конвенций. См.: Там же, л. 209—209 об.

2. Упомянутым указом от 26 октября/6 ноября Хотинскому предписывалось объявить французскому правительству, что переговоры с Данией и Швецией относительно заключения конвенций о нейтралитете «возымели уже счастливый конец» (АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 350, л. 2—4 об.; О вооруженном морском нейтралитете, с. 139—141).

3. Первый абзац отчеркнут, на полях помета: «N. В. Очерченное экстрактом и с приложением послано в Коллегию 25 генваря 1781.»

4. См. примеч. 3 к док. 44. В упомянутом параграфе в частности, говорилось, что «ее в-во, поставя себе в долг обеспечить и охранить на время войны торговые промыслы и плавание своих подданных, не для того всемерно пригласила к таковому подвигу и другие коммерческой навигации интересованные области, чтоб тем которой-либо из воюющих держав нанесть досаду или предосуждение, но единственно в намерении доставить нейтральному флагу принадлежащие ему права и преимущества...» (АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 350, л. 20—20 об.; О вооруженном морском нейтралитете, с. 144—147).

5. И очень ненадежное (фр.).

6. Он даже не может более или менее уверенно сказать, каковы его нынешние намерения, ибо более чем очевидно, что это правительство еще очень молодое и само не вполне определило свою позицию в отношении своей судьбы (фр.).

7. Подход (Фр.).