РОССИЯ И США СТАНОВЛЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ 1765-1815. DrevLit.Ru

131. ИЗ ЗАПИСКИ Ф. В. КАРЖАВИНА В КОЛЛЕГИЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

С.-Петербург, ноябрь 1788 г.

Сказка, показующая вкратце, в какое время и в каких местах я находился

... ¹ Того ради, собрав заранее остатки моего капитала, пристроил я жену к месту, к воспитанию и учению благородных детей, а сам с французским паспортом поехал в сентябре 1776 г. на французский о-в Мартинику, куда прибыл благополучно в 36 дней и посредством рекомендательных писем из Парижа вступил в училище помощником в городе Св. Петра. Скоро я стал известен всему дворянству. Товары свои, состоящие в отменных книгах, картинах и редкостях, продал с удовольствием и, желая удвоить свой капитал, по тогдашним критическим обстоятельствам, новоанглицкою торговлею, вступил я в товарищество с одним креолом (mr Laserre), отправляющим большое судно в Америку. Положил в него свою сумму и сам на оном судне поехал в 13-е число апреля 1777 г. с данным оному судну паспортом от Адмиралтейства, якобы на французский о-в Микелон, что в заливе Св. Лаврентия, дабы нам способнее было вдоль американских берегов ехать без подозрения от англичан, имевших уже тогда войну с своими колонистами.

Разные обстоятельства по военным страхам принудили нас к перепутию на о-в Порторико, подле которого англицкий фрегат осматривал наш паспорт и товары с подозрением, после чего мы были поневоле в сражении между одним англицким капером и филадельфианским полукупцом-полукапером, где и бот свой мы потеряли. Наконец, у самых берегов виргинских королевский англицкий фрегат нас взял и повел было в свой порт Галифакс, но удалось нам от [173] него в густом тумане уйти и в Виргинию без вреда по 26-дневном плавании в том же тумане въехать ².

В Виргинии, разъежжая по разным рекам, в селениях и городах торговали мы около 22 месяцев, и наконец, при самом выезде из Виргинии в феврале 1779 г. с богатым грузом, англичане наехали на наш корабль, людей наших высадили над мелью на лед, недалеко от берегов, а корабль и на нем мое имение, на что была вся моя надежда, повели в Новый Йорк.

Однако, думая сыскать помощь в Бостоне, исполнен русским неунывающим духом, к удивлению всех знакомых пустился я пеший в путь с сумою на плечах, питаясь солдатским казенным хлебом по билету, яко военнопленник, пострадавший от англичан, и дошел в 23 дни с паспортами ³ министра и консулей французских до Бостона, где пробыл только двое суток и, не застав того мартиниканца, от коего я надеялся получить помощь, возвратился я в 19 дней в Филадельфию, претерпев величайшую нужду, быв два дни слеп от преломления солнечных лучей на снегом покрытые поля и в опасности как от англичан, так и от самих американцев, которые меня почли шпионом на заставах, потому что я весьма малое время пробыл в Бостоне, имел на себе пакеты письменные как из Филадельфии в Бостон, так и из Бостона в Филадельфию, и шел я не по большой фурманной дороге, [но] по линии, разделяющей их от неприятеля, и сквозь Вашинтонову армию.

По возвращении моем в Виргинию 29-го дня апреля дела принудили меня идти наутро в Северную Каролину, откуда успел возвратиться в столицу виргинскую к тому времени, как англичане под предводительством Годриджа прибыли в Шеспековую губу и поднялись по всем рекам на грабеж и разорение. В оной столице французскому купцу Венелю помогал я отвести водою товар в дальние леса, где мы скрывались до тех пор, пока уехал неприятель. Тогда возвратились и мыв столицу, где я жил при лавке оного купца, отлучаясь только для развозу мелочного товара по лесам как для его, так и для моей пользы. И в оном промысле в восемь месяцев я нажил до 3000 руб. бумажных, которые я в Россию вывез, яко монумент общего банкрутства американского неосновательного и безвластного правления.

1780 г. января в 25-й день, по рекомендации и с паспортом французского консуля, сел я на 74-пушечный французский корабль в Малом Йорке, и в 20 дней мы прибыли в Мартинику, претерпев при въезде в гавань пальбу целого англицкого флота (оным кораблем командовал маркиз де Водриоль — de Vaudreauil)... ⁴[174—176]

На о-ве Антиге англичане читали паспорт Ивана Баха, смотрели на его патент, спрашивали о причине имеющегося в Мартинике переводчика российского, жалели, что русский вояжир попался между их неприятелями под военную судьбину, определили ему по 3 гривны на день королевского жалованья, дали казенную квартеру и волю ходить в городе и за город на 1 милю, по праву, данному парольным военнопленникам. Между тем на полоненном корабле весь Каржавина багаж разграблен, а остались одни книги и лекарства по моему счастию. Чрез две недели жалованье мне отказано, и получил я паспорт вольный ехать, куда захочу.

На ту пору стоял в гавани гишпанский парламентарный корабль, на котором имелось много больных. Корабельщику понадобились мое лекарство и моя рука, ланцет и пластыри, и он взял меня с собою в должность лекаря. 17-го дня апреля поехали мы в Новый Йорк, куда прибыли в 25 дней, тут покусился я сыскать себе пропуск на американский берег реки Гудсона, в силу антигского вольного паспорта, но адмирал Дигбай (Digby) оного паспорта меня лишил и принудил остаться с гишпанцами без вида.

11-го дня июня гишпанцы, окончивши размен пленников с англичанами, отправились в море и в 37 дней приехали на о-в Сан-Доминго к городу Сар с репортом к гишпанскому главному генералу Галвесу, который велел меня спросить, по рекомендации гишпанских корабельных офицеров, не вступлю ли в должность полкового лекаря в его армии по ваканции умершего одного француза. Но я пожелал продолжать путь до Гаваны и там быть вольным.

6-го дня августа мы поехали в море, 11-го дня приехали в Матансас на о-ве Кубе, а оттуда, по прошествии несколька дней, в одни сутки в Гавану.

В Гаване и околичных местах прожил я 23 месяца (всех 28 месяцев с гишпанцами) и сыскивал себе хорошее пропитание своим знанием, именно: лечил больных, составлял медикаменты для аптекарей, делал разные водки для питейных лавок и домов и учил по-французски.

По заключении мира велено всем иностранцам выезжать из гишпанских селений в силу кастильских законов, и дан мне паспорт от губернатора в Новый Орлеан, Миссисипи тож, и поехал я августа 5-го дня 1784 г. из Гаваны на новоорлеанском корабле, а 4-го дня сентября очутился в Новом Йорке, откуда чрез Филадельфию добрался я до Виргинии и до самого того места, где я в прежнем моем вояже ходил в американскую школу у города Смитфиля. Тут я начал посещать больных, что продолжалось семь месяцев. Но усмотрев, что американцы, потеряв свою честь и совесть при бумажной монете, оных не нашли при серебряных деньгах, поехал я по прошествии зимы в столицу виргинскую в Вильямсбург, где я живал у Венеля.

Французский купец Лакруа, имев нужду побывать во Франции, поручил мне в майе свой дом и торг, и французский консул г-н Остер определил меня своей канцелярии переводчиком для французских и американских дел.

С оным купцом Лакруа послал я о себе известие в Париж г-ну статскому советнику Хотинскому ⁵, который, привыкши по доброй своей душе иметь обо мне попечение со времени моего воспитания при посольстве российском, не преминул исходатайствовать здесь человеколюбивым старанием г-на кол[лежского] советн[ика] Николая Павловича Кондоидия от моих сродников помощь для моего возвращения из толь отдаленной страны.

В начале 1787 г., получив желаемый ответ из Европы, поехал я из Виргинии в Мартинику с паспортом и аттестатом консульским для сложения с себя звания российского переводчика и, получив в августе от команды увольнение с аттестатом, оставил сей остров 6 ноября и по двумесячном плавании приехал во Францию 5 января сего 1788 г., а в июле месяце отправился я из Парижа в Россию с помощью г-на Хотинского с живописцем, отданным под мое смотрение, бывшим е. и. в-ва пенсионером Иваном Ерменевым, коего я благополучно в Россию привез.

Федор Каржавин

РО ИРЛИ, ф. 93, оп. 2, д. 100, л. 7—10. Черновик (автограф), рус. яз. Вариант опубл.: Дуров Н. П. Федор Васильевич Каржавин.— Русская старина, 1875, февр., т. XII, с. 273—278.

Комментарии